Часть первая 29 страница

- Вижу. Но она уже почти вся разруши лась. Странно, что люди не

идут к ней, чтобы спастись в России.

- Они уверены, им внушили, что там еще больший ад. А я рада, что

миллионы евреев остались в России: теперь они ждут Мессию вместе со

всеми православными - ждут Его во второй раз и каются за тот, первый

раз. Ты можешь заглянуть за эту световую стену?

- Это не стена - это полупрозрачная завеса над развалившейся

"стеной отчужде ния". Я вижу только голубое, зеленое и си нее - небо,

леса, поля и реки с озерами. Больше ничего не видно, все в глазах рас

плывается.

- Довольно, а то совсем ослепнешь. Пой дем вниз, Дженни. Мне надо

идти в город по делам. 698

- Пойдем. Я устала, и голова кружится.

Мира ушла, и Дженни снова затоскова-ла. Так в тоске и слезах

прошел весь этот день, за ним другой. Мира не возвращалась, К вечеру

Дженни не выдержала и решила пойти одна в старый город, чтобы подойти

поближе к Айно и проститься с ним.

Вышла она из обители во время вечер-ней службы. Перед уходом

благословилась, хотя и не стала подробно говорить матушке, куда и

зачем идет - просто подошла и молча подставила руки и склонила голову.

Матуш-ка шепотом благословила ее и перекрести-ла. Дженни тихонько

выскользнула за дверь храма. Она еще зашла в сторожку к сестре Елене и

спросила ее, как ей дойти до храма Воскресения Господня. Та подробно

расска-зала дорогу.

С наступлением темноты улицы и пере-улки старого Иерусалима

пустели, лавки зак-рывались железными ставнями, двери на-глухо

запирались. Дженни казалось, что она идет по пустому и гулкому

лабиринту. На площадь перед храмом Воскресения Господ-ня она

добиралась по улицам, носившим название Скорбного пути - Via Dolorosa.

Христианское предание хранило путь, по которому Иисус Христос шел

с крестом 699

от претории до Голгофы. Сотни лет палом-ники со всего мира

благоговейно шли по древним улочкам, на которых кое-где со-хранились

плиты двухтысячелетнеи давно-сти, некоторые даже проходили весь путь

на коленях. Антихрист приказал сорвать с домов таблички с надписями

"Via Dolorosa", но следы грубо выломанных мраморных табличек остались

на стенах ранами, похо-жими на пулевые, и служили теперь ориен-тирами.

Выйдя из улочки-щели на площадь перед храмом, Дженни еще успела

удивиться тому, как легко она нашла дорогу и как быстро добралась до

места, следуя указаниям сест-ры Елены. Сколько дней она бродила по

торговым улицам, продавая воду, но ни разу даже нечаянно не попала на

площадь Вос-кресения, а тут дошла за какой-то час. Но увидев перед

собой пустую площадь с помос-том посередине, она уже больше ни о чем

не думала.

Вокруг помоста стояла плотная цепочка клонов, а по площади

прохаживались эколо-гисты. Больше тут никого не было. Помост был не

выше человеческого роста, Дженни примерно по плечи, и она видела

застыв-шие лица пророков, глядящие в небо откры-тыми глазами. Она

долго стояла в тени дома и не знала, подойти ей ближе к помосту или

этого делать нельзя. Экологисты уже на нее поглядывали и

переговаривались.

Сразу за помостом стояла стена плотно-го тумана. Вглядевшись,

Дженни различила в нем стену и дверь храма. Под пристальны-ми

взглядами экологистов она быстро про-шла по краю площади и смело вошла

в туман туда, где темнела дверь. Туман внутри был тепел и светел. Она

протянула руку и наша-рила массивную металлическую ручку две-ри,

толкнула ее, и дверь отворилась.

В храме царил теплый сумрак, пахну-щий свечами и ладаном. Перед

нею был притвор с беломраморной стеной, а на сте-не - большая

мозаичная фреска-икона, под-свеченная несколькими тускло горевшими

лампадами. Посреди притвора на полу ле-жал длинный темный камень.

"Камень по-мазанья" - вспомнила она рассказ сестры Елены. Опустившись

на колени, она прило-жилась к камню и ощутила исходивший от него

тонкий цветочный запах. Сестра Елена сказала ей, что благочестивые

паломницы приносят сюда цветочное масло и обливают им камень - отсюда

и благоухание.

Кое-где в храме горели лампады и свечи, больше всего их было перед

Кувуклией -каменным шатром над Гробом Господним. Она постояла перед

входом, помолилась, а потом решилась и вошла внутрь. 701

В Приделе Ангела стоял монах и по-гречески читал толстую книгу,

лежавшую на высоком камне. Дженни осторожно и бе-режно прошла мимо

него и вошла в низкую дверь. Камень-гроб с мраморной плитой по-верху

стоял справа. Дженни опустилась пе-ред ними на колени, положила на

Гроб руки и голову и заплакала.

Сначала слов у нее не было, она долго изливала горе одними

слезами. Потом нача-ла молиться. Молилась и плакала о Лансело-те, об

оставшихся в Бабушкином Приюте детях, о несчастных калеках,

спасающихся теперь на Елеоне. Но больше всего она пла-кала сегодня об

Айно.

- Доколе, Господи, Ты будешь терпеть унижение Твоих святых? Я даже

не могу подойти и поцеловать моего Учителя, Госпо ди! - жаловалась

она.

Она не знала, сколько прошло времени, может быть, несколько часов,

а может, и вся ночь. Вдруг кто-то тихонько окликнул ее сзади: - Сестра

Евгения!

Она подумала, что это тот монах, что молился в Приделе Ангела,

подняла голову и оглянулась. Позади нее стоял Айно, живой и

невредимый. Он улыбался.

- Учитель! - воскликнула Дженни, с тру дом поднимаясь на затекших

ногах. 702

Он приложил палец к губам и глазами показал на выход. Они прошли

мимо мона-ха, который даже не поднял головы, продол-жая молиться. Они

сели рядом на скамью возле самой Кувуклии и стали шепотом

раз-говаривать.

Радуясь и плача, Дженни рассказала Айно все события последнего

времени: жизнь в Бабушкином Приюте, встречу с Сандрой, их путешествие

с Ланселотом на остров Иерусалим, бегство Патти и уход Ланселота в

Башню.

- Ты хорошо сделала, что послушалась непослушного ослика, - сказал

Учитель. -О своем Ланселоте не горюй, а только мо лись, молись и

молись - и Господь все уст роит. Ты по-прежнему моя ученица и гото ва

верить мне? - Конечно, Учитель!

- Тогда встань и ступай прямо сейчас на площадь к Вавилонской

Башне и жди. Ты увидишь белый мобиль, из которого выйдут две девушки,

белокурая и темноволосая. По дойди к ним и назовись. Они тебе все рас

скажут о твоем Ланселоте. - Я должна идти прямо сейчас? -Да.

Дженни вздохнула: ей и бежать хотелось к Башне, и так жаль было

уходить от вос-кресшего Учителя! 703

- Тебе надо идти, дитя мое. Пойдем, я провожу тебя. А

паломничество Ланселото-во еще не кончено, ему еще предстоит сде-лать

последний и самый важный выбор.

Когда они вышли из храма, уже светало. На площади лежали грудой

поломанные дос-ки и обломки балок - остатки рухнувшего помоста. Ни

клонов, ни экологистов нигде не было видно, а у стены храма, скрестив

руки, стоял живой и невредимый пророк Илия. Айно благословил Дженни, и

пока-зал, по какой улице ей надо идти, чтобы поскорее выйти из старого

города. Потом он пошел к Илие, а Дженни скорым шагом, но поминутно

оглядываясь на ходу, радуясь и улыбаясь, пошла к указанной улочке.

У подножия Башни, видно, еще с ночи бурлила толпа. Дженни

постаралась с ней не смешиваться, а встала у края площади, куда мобили

и рикши подвозили счастлив-чиков с билетами. Они выходили из машин,

повозок и носилок и шли по проходу, специ-ально устроенному в толпе

служителями и клонами.

Пока она стояла, подъехало несколько белых мобилей, но девушек она

пока не заметила. И вот подкатил роскошный мо-биль, из которого вышли

две нарядно оде-тые девушки, высокая блондинка и темново704

лосая девушка пониже ростом. Дженни тот-час подбежала к ним и

сказала:

- Здравствуйте! Вы меня не знаете, но меня зовут Дженни, и я...

- Дженни! - воскликнула темненькая де вушка, бросилась к ней и

схватила ее за обе руки. - Наконец-то! Ланс о тебе ужасно тре вожится!

Он здоров, здоров, с ним все в порядке, - опережая вопросы

затараторила Инга. - Твой жених - настоящий рыцарь, и мы его очень

любим, правда, Ванда?

- Правда. Какая славная у Ланса невес та, рыжая, как закатное

солнце! - улыбаясь сказала Ванда. - Меня зовут Ванда Ковальс-ки, а это

- Инга Петрих, а ты - Дженнифер Макферсон.

Девушки тут же начали хлопотать о том, чтобы провести Дженни на

гонки. Но биле-тов уже не было, все было раскуплено до конца гонок. Их

невозможно было купить даже у спекулянтов, хотя Инга и Ванда

пред-лагали огромные деньги - так им хотелось порадовать Ланселота и

привести Дженни.

- Если бы не Ланс, нас бы обеих уже не было в живых! Если говорить

честно, то не Мессу, а Лансу мы обязаны своим исцелени ем! - твердили

они наперебой. - Ты не пред ставляешь, что такое твой Ланс!

- Ну, положим, некоторое представле ние о нем у меня имеется, -

улыбаясь, отве705

чала Дженни. - Идите, девушки, без меня. Раз не выходит, значит, и

не надо мне всхо-дить на эту Башню.

- Хорошо. Тогда ты подожди нас в на шем мобиле, ладно? Мы тебе

принесем вес точку от Ланса. Пойдем, мы тебя запрем для безопасности.

- А что это за люди возле вашего мобиля?

- Это наша охрана. Здесь очень опасная публика, пришлось нанять

этих молодцов.

Дженни довольно долго ждала возвраще-ния девушек в их роскошном

мобиле. Уже высоко взошло солнце и в машине стало жарко, ей пришлось

включить кондиционер. Наконец вернулись Ванда с Ингой и переда-ли ей

слова Ланселота: он просит ждать его на острове, где они провели

первую ночь в Иерусалиме, а еще что он ее любит.

Дженни хотела выйти из мобиля, но Ванда ее остановила и попросила:

- Поедем к нам в гости, пожалуйста, Дженни! Ты будешь первая

гостья в нашем новом доме. Пообедаем у нас, посидим, по говорим, а

потом отвезем тебя домой.

Пока девушки ходили на гонки, Джен-ни, сидя в мобиле, решала,

сказать ли им сразу правду об исцелениях Антихриста или подождать,

пока они узнают друг друга по-ближе. 706

- Я с удовольствием поеду к вам, раз вы меня приглашаете. А потом

я приглашу вас посетить мой остров. Согласны? И вы обе щаете мне

побольше рассказать о Лансе?

- Об этом и просить не надо! И тебе расскажем, и детям и внукам,

если они у нас будут! - сказала Ванда. - Поехали!

Следом за их шикарным мобилем дви-нулся скромный черный мобиль с

охраной.

Девушки снимали довольно большой двух-этажный дом в уцелевшем

пригороде Иеру-салима Рамоте, который располагался на хол-ме. Оба

мобиля въехали в высокие металли-ческие ворота, тотчас запертые за

ними ох-ранником, вышедшим из будки у ворот.

Вокруг дома был разбит прекрасный сад и внутри дом тоже выглядел

неплохо. Ко-нечно, его нельзя было сравнить с роскош-ным особняком

Макферсонов, но Дженни он понравился. Хозяйки повели ее на вто-рой

этаж и показали ей апартаменты, при-готовленные для Ланселота.

- Милые вы мои, если все обойдется, мы с Лансом не останемся в

Иерусалиме, - ска зала Дженни.

- Ну и что? - пожала плечами Ванда. -Зато у вас будет в Вечном

городе место, куда вы всегда можете приехать и жить сколько угодно. -

У меня есть такое место. 707

- Гефсимания? -Да. - А что вы там делаете, Дженни? - Помогаю

ухаживать за больными.

- Вот видите! А здесь мы с Ингой за вами ухаживать станем, будем

изо всех сил ста раться вам угодить.

- Мы вас ублажа-а-ать будем! - пропела Инга, умильно заглядывая в

глаза Дженни.

Потом девушки принялись готовить обед для гостьи и для себя, и для

тех троих, кто остался на Башне. Дженни они позволили помогать только

после того, как она сказала, что тоже хочет готовить еду для Ланса. А

пока готовили обед, девушки рассказывали ей о "Веселом катафалке" и

обо всех приклю-чениях и победах. Дженни слушала, ужаса-лась гонкам и

гордилась Ланселотом. Впро-чем, про гонки Инга с Вандой не все ей

рас-сказали, кое-что, самое страшное, они утаили.

Когда обед был готов, они уселись на террасе за столом и девушки

принялись уго-щать и ублажать Дженни. А она становилась все грустнее и

грустнее к концу обеда, и они никак не могли понять, что ее

расстроило. А Дженни раздумывала, сейчас или потом рас-сказать им

правду о том, что исцеление Мес-сии действует недолго. Наконец она

реши-лась и все им рассказала. Девушки слушали и бледнели. 708

- Вам, девушки, надо пойти со мной в Гефсиманию и самим во всем

убедиться, поговорить с людьми, прошедшими исцеле ние у Мессии, узнать

их истории и спросить у них совета, как вам быть. В Гефсимании многим

из них становится легче, некоторые даже опять встают на ноги. И вот я

думаю: а зачем вам ждать, пока вы снова утратите здоровье? Не лучше ли

будет сразу обратить ся к Богу и просить Его оставить вам здоро вье?

Впрочем, об этом надо поговорить с более знающими людьми, с игуменьей

Ели заветой и с гефсиманским священником. - Едем! Немедленно! -

скомандовала Ванда.

- А посуда? - растерянно спросила Инга. -Ой, о чем я думаю?

Поехали!

Дорогой они рассказали ей о гонках исцеления то, что пропустили за

обедом.

Они оставили мобиль на берегу Кедро-на, перешли через мост и в

монастырь при-шли незадолго до вечерней службы, когда все обитатели

еще были в саду. Инга шла, держась за руку Дженни, а Ванда бросилась

расспрашивать насельников, прошедших через гонки исцеления. Рассказы

их были куда резче, чем рассказ Дженни. Выслушав с десяток историй и

убедившись, что все они говорят об одном, они попросили Дженни отвести

их к игуменье. Перед домиком ма709

тушки Елизаветы они сели на скамеечку и стали ждать, когда

игуменья освободится и побеседует с ними. Инга безутешно рыдала, а

Ванда ее успокаивала:

- По крайней мере, мы-то с тобой пре дупреждены, а эти люди

радовались и не ждали беды.

Вышла игуменья. Она спросила Джен-ни, кого та привела, и узнав в

чем дело, вдруг сказала нечто неожиданное и утешительное:

- Тут у нас есть один человек, получив ший исцеление, но понявший,

от кого он его получил. Он пришел к нам и покаялся. Так вот он до сих

пор здоров, а с момента его исцеления Антихристом прошло уже больше

года. Правда, он один такой, остальные при шли к нам уже после того,

как вновь утрати ли здоровье. А вы верите в Иисуса Христа?

- Я что-то такое помню с детства, - сказа ла Ванда. - Но очень

смутно. Кто-то был у нас в семье верующий, кажется, моя бабуш ка. Но я

была маленькая, когда она умерла.

- А она не крестила тебя тайком от ро дителей? -Нет.

- Ох, уж эти современные бабушки! - вздохнула игуменья. - И

осталось их мало, и никуда они не годятся. Ну вот что, сегодня вы уже

не успеете поговорить с нашим ду710

ховником отцом Алексеем, а завтра прихо-дите ровно в полдень: я

ему вас представлю, и вы уже с ним вместе решите, как вам быть.

Простившись с игуменьей, девушки захотели посмотреть, как устроилась в

обители Дженни. Она смутилась, но все-таки повела показывать свою

келью. Это оказался низень-кий дом, поделенный на пять комнатушек,

каждая с узкой дверью и крохотным окном. В келейке Дженни они увидели

четыре кой-ки, занятые больными женщинами, посере-дине - стол,

заставленный посудой и лекар-ствами, а под столом - свернутый матрац.

- А где же ты спишь, Дженни? - спроси ла Ванда.

- На полу, на матраце. Да не беспокой тесь, мне там удобно. Ночью

приходится часто вставать к моим больным, а с полу вставать легче. И

воздух внизу чище и про хладнее, мы спим с открытой дверью.

Все четверо ее соседок с постелей не вставали, и ей приходилось за

ними ухажи-вать по ночам, когда монахини отдыхали.

- Ты сегодня же переедешь к нам! - ре шительно объявила Ванда.

- А что сказал мой Ланселот? - хитро улыбаясь, спросила Дженни.

- Он велел тебе ждать его в Гефсимании, но он не знал, в каких

условиях ты здесь находишься! 711

- Милые мои, да вы скоро сами начнете бегать сюда каждую свободную

минуту, вы еще не знаете, что такое благодать! - А ты расскажи!

- Это не объяснишь. Это надо прожить и прочувствовать.

Словом, переезжать к Ванде с Ингой она ка-тегорически отказалась,

но зато сами они обе-щали завтра снова приехать на остров Елеон. ГЛАВА

Накануне встречи девушек с Дженни Тридцатьпятик без всяких помех

спокойно прошел желтый финиш. Его встретили, по-здравили и повели на

белый балкон к Мес-сии на исцеление.

На другое утро в "Бегунке" они прочли, что финиш взял паломник,

пожелавший ос-таться неизвестным.

- Странно, - сказал Жерар. - Он так и не назвал свое настоящее

имя.

- Не назвал, значит, ему так надо было. Вот скоро ты встретишься с

ним, тогда и спросишь, почему он так поступил.

Тридцатьпятик на гонках в этот день не появился.

Инга и Ванда пришли довольно рано и принесли радостное известие

Ланселоту: Дженни нашлась! 712

- Где она? - крикнул им Ланселот.

- Там, где вы провели первую ночь в Иерусалиме!

- Скажите ей, чтобы она там и остава лась. Я ее найду после гонок.

И скажите, что я люблю ее.

Слышавшие весь этот разговор зрители на балконе весело и глумливо

заржали.

Жерар и Ланселот заметили, что обеих девушек окружают какие-то

странные пар-ни в одинаковых серых костюмах. Сначала они было

встревожились, но потом сообра-зили, что это и есть их личная охрана,

о которой говорила Ванда.

- Как ты думаешь, эти самые охранники не заложат наших девушек? -

спросил Жерар.

- Определенно нет. Они за плату на все готовы, и на предательство,

и на верность.

- Надеюсь, на верность, а то пришлось бы отказаться от хлеба, мяса

и вина. На паломнической диете мы с тобой не далеко бы ушли.

- Ты думаешь, мы поступаем не совсем честно по отношению к другим

паломникам?

- Совсем ты, Ланселот, сбрендил! А ког да их болельщики кидают в

нас гигиеничес кие пакеты с дерьмом и банки с песком, норовя попасть в

голову - это что, честно? И потом, кто мешает им объединить усилия? В

каждом номере "Бегунка" пишут о том, что 713

"Веселый катафалк", в котором калеки по-могают друг другу,

опережает всех паломни-ков на несколько ярусов, но ни разу не писа-ли,

что кто-то последовал нашему примеру. И паломникам, и зрителям наши

действия не нравятся не только потому, что мы берем финиш за финишем.

Тут главное в другом. - В чем же?

- А в том, что мы нарушаем главный принцип существования планетян

- каждый за себя против всех. "Бегунок" всегда пишет о нас с иронией и

предрекает, что вот-вот наше "противоестественное содружество", как

они это называют, развалится. А служи тели? Ты же видишь, как они

смотрят на нас. Я думаю, почти все на этой Башне, и служители, и

зрители, с нетерпением ждут, чтобы наше предприятие лопнуло.

- Не дождутся, - сказал Ланселот, но ошибся: кое-что все-таки

лопнуло.

Случилось это в полдень, когда ветер особенно свирепствовал. Они

проходили слишком близко к балкону, прижимаемые к стене Башни этим

колючим южным вет-ром. К счастью, Жерар в это время шел рядом с

коляской с противоположной бал-кону стороны, и потому только остался

жив. Ни он, ни Ланселот сначала не поняли, что случилось. Оба сперва

услышали грохот и вопли зрителей, и сразу же вслед за тем 714

громкий треск и скрежет металла о бетон. Коляска остановилась. С

балкона раздались торжествующие крики и хохот. Жерар на-гнулся и

увидел, что ось коляски лопнула, а позади ее на дороге лежит камень

разме-ром с голову. Тут же в них полетели банки и другая дрянь.

- Слезай, приехали! Конец "Веселому катафалку"! - глумились с

балкона веселя щиеся зрители.

- Ставь коляску на тормоз и цепляйся за мои плечи! - крикнул

Жерар, подстав ляя спину Ланселоту: тот послушался, еще не понимая

толком, что, собственно, про изошло.

Жерар сначала отнес его к барьеру и усадил там, а потом вернулся к

коляске, взвалил ее на спину, с трудом удерживая ее за спинку своими

культями, и, согнувшись под ее тяжестью вдвое, потащил коляску вверх

по дороге. Он не собирался, да и не смог бы при всем желании, отнести

ее на большое расстояние, но хотел убрать ее по-дальше от балкона, с

которого в них броси-ли эту проклятую каменюку. Он все-таки оттащил ее

метров на сто и оставил под внешним ограждением, и только после это-го

вернулся к Ланселоту. Тот сидел бледный как смерть и с ужасом ждал,

что скажет Жерар. 715

- Ничего, - сказал Жерар, - лопнула только ось. Цепляйся за мои

плечи, - он снова повернулся к Ланселоту спиной и при сел. - Ну ты

чего?

- Жерар, кажется, мое паломничество подошло к концу.

- Не болтай. Ты что не понимаешь, как нам повезло?

- Куда как повезло! - Ланселот даже рассмеялся.

- Ну да, повезло! А если бы одному из нас этот камень упал на

голову? Они швырнули его с большой силой, только прицелились плохо.

Но, видно, зараза-каменюка срикоше тила от дороги и ударила прямо в

середину оси. И это опять-таки к лучшему - ось просто лопнула, и ее

половинки еще можно скре пить, а вот если бы камень попал в колесо или

погнул ось...

- Жерар, я благодарен тебе за твою друж бу и твои усилия, но...

- Но сейчас ты немного помолчи, Ланс. Мне сейчас надо думать, как

скорее починить твою коляску, а не пустыми разговорами зани маться.

Если у тебя будут предложения по ре монту оси, любое будет выслушано с

благодар ностью. Если же тебе просто вдруг приспичи ло передо мной

мелодраму разыгрывать, сде лай одолжение, заткнись! Понял? А теперь

хва тайся за меня, я отнесу тебя к коляске. 716

Ланселоту ничего не оставалось, как под-чиниться. Но он уже видел

сценарий, по которому будет разворачиваться действие дальше, так ясно,

как будто все это происхо-дило в Реальности: Жерар будет тащить его на

спине, время от времени ссаживая его у ограждения и возвращаясь за

бесполезной теперь коляской, которую в конце концов все равно придется

бросить. Может, он и дотащит его таким образом до оранжевого старта и

даже пройдет его первым, но пос-ле-то ему все равно ему придется его

поки-нуть! Никто не позволит ему и дальше нести на спине паломника,

который сделал заявку на самый высокий старт. Ну что ж, осталь-ное

ясно: когда ночью Жерар уснет, он, Ланселот Озерный, уж как-нибудь

найдет способ исчезнуть с трассы и освободить дру-га. Ему стало

спокойно, и он даже поудобнее перехватил руки на плечах Жерара и

облег-ченно вздохнул. Жерар, будто подслушав его мысли, повернул к

нему красное лицо и прохрипел:

- Ничего не выйдет! И учти, поганец, если ты попытаешься помешать

спасти тебя, я сам тебя сброшу с Башни, как только Мес сия починит мне

руки! Ты меня понял?

- Понял, понял, - сказал Ланселот и ус мехнулся: это сам Жерар еще

не понял, что ему, Ланселоту, и в самом деле пришел конец. 717

И конец этот один - распятие. "Никуда мне от Тебя не деться, -

грустно пошутил он про себя, мысленно обращаясь к Христу, - никог-да

не мечтал я о стигматах, а вот, надо же, того и гляди сподоблюсь...".

Когда на балконе появились Инга с Ван-дой, Ланселот оставался

сидеть, прислонив-шись спиной к ограждению, и только махал им издали

рукой и улыбался все время, пока они, перегнувшись через перила

балкона, бросали банки с едой Жерару и, конечно, расспрашивали его о

том, что случилось с Ланселотом и где его коляска. Выслушав его, они

сразу же исчезли.

Ночью Ланселоту так и не удалось поки-нуть Жерара. Он просто не

успел это сде-лать. Как только с балконов удалили зрите-лей, с одного

из них с грохотом упал какой-то мешок. Вслед за тем с балкона

свесилась веревка. Потом они увидели, как через ог-раждение перелезла

худощавая темная фи-гурка, скользнула вниз по веревке - и вот перед

ними явился Тридцатьпятик! - Привет, ребята, вот и я!

Кожа на лице у Тридцатьпятика была розово-белой, гладкой и нежной,

как у моло-денькой девушки. Он был хорошо отмыт, весь благоухал и одет

был в новенький чер-ный спортивный костюм. Обрадованные 718

Жерар и Ланселот постеснялись притро-нуться к такому красавчику,

но он сам кинул-ся обнимать их. - Вы видите, видите, какой я стал? -

Прямо маленький лорд Фаунтлерой!

- Это вы про мои локоны? Я хотел их остричь, но Ванда с Ингой не

дали: они со мной как в куклы играют - то наряжают, то причесывают.

Предупреждаю, ребята, пос ле исцеления они вас замучают!

- Лично я совсем не прочь, - ухмыльнул ся Жерар.

- С тобой все ясно, Жерар. Ребята, а где коляска? - На пол-яруса

позади. - Я побежал к ней!

И он помчался вниз, подхватив свой ме-шок, из которого торчал

длинный поблес-кивающий стержень.

- Вот так, друг Ланселот Озерный! - сказал Жерар. - Чего-то

подобного я и ждал. У парнишки в мешке инструменты, и он собирается

чинить твой "катафалк".

Ланселот ничего не ответил и снова откинулся к стене, сделав вид,

что дремлет. Он боялся поверить в то, что Тридцатьпяти-ку в самом деле

удастся починить его коляс-ку. Мальчик долго не появлялся, и Ланселот

с Жераром оба уснули, чтобы не терять силы и время на беспокойство.

Потом они 719

услышали сквозь шум ветра шаги Тридцать-пятика, а еще через

несколько минут увиде-ли его, катящего перед собой коляску.

- Получайте ваш транспорт, ребята! До бежит теперь до самого

верха, только вдво ем в коляску не садитесь. - Как тебе это удалось,

Тридцатьпятик?

- Да очень просто. Я же говорил вам, что занимался механикой в

гараже у нас дома, так что я знал примерно, что нужно купить и

принести сюда, чтобы починить эту бедную "катафалку". Пришлось ехать в

старый город, чтобы купить нужные инст рументы на базаре. Кстати, вам

крупно по везло, ребята: если бы не сегодняшний ре монт, "катафалка"

наша стала бы нескольки ми ярусами выше - она вся была забита песком.

Я все почистил и смазал, теперь она гораздо легче пойдет.

- Ну спасибо, Тридцатьпятик! Скажи-ка, а как ты себя чувствуешь? -

Потрясающе! - Так тебя Ванда с Ингой забрали к себе?

- Конечно. Там и для тебя комната при готовлена, Жерар, так что ты

о будущем не волнуйся. Ты только первым прийди на сво ем финише.

- Я постараюсь, Тридцатьпятик. Слушай, а как, кстати, твое

настоящее имя? В "Бегун ке" об этом не было ни слова. 720

- И не будет. Когда Мессия меня исце лял, рядом с ним стоял мой

отец. Он ничего мне не сказал, но по его глазам я понял, что если я

назову свое настоящее имя - из Баш ни через час вынесут мой красивый

труп. Я сказал, что хочу сохранить свое имя в тайне.

- Вот как... Ну что ж, оставайся для нас Тридцатьпятиком. - Девицы

сократили меня до Пятика.

- Под любым именем ты наш друг, - улыб нулся Ланселот.

- Вот и я так думаю. Все, ребята, я дол жен бежать, а то еще

встречу отца - он каждое утро является к Мессии на заседание Совета

мирового правительства. - Так он у тебя министр, что ли?

- Он людскими ресурсами занимается, человечество счастливит. Ну

пока! Скоро увидимся с тобой, Жерар! А после - с тобой, Ланс. Желаю

вам удачи. - Счастливо, Пятик! Будь осторожен! - Постараюсь!

Ловкий мальчишка быстро вскарабкал-ся по веревке на балкон. Жерар

привязал к концу веревки мешок с инструментами, Пя-тик втянул ее,

отвязал веревку, уложил ее в сумку, помахал друзьям и исчез.

- Ну как коляска, сэр Ланселот Позор ный? - спросил Жерар, когда

Ланселот усел ся в нее и проехал несколько метров. 721

- Коляска - блеск! Идет втрое легче, чем раньше. А почему это я

Ланселот Позор ный? Чем же это я так опозорился?

- А тем, что своих друзей посчитал чуть не за дерьмо, которым в

нас зрители бросают. - Я так никогда не считал.