Глава 20. Бэлла проснулась несколько часов спустя от тихого скрежета

 

Бэлла проснулась несколько часов спустя от тихого скрежета. Она взглянула на окно, наблюдая за закрывавшимися стальными жалюзи. Наверное, рассвет был совсем близко.

Тревога забилась у нее в груди, и она взглянула на дверь. Она хотела, чтобы вошел Зейдист, хотела осмотреть его и удостовериться, что он цел и невредим. Несмотря на то, что он, казалось, был в норме, покидая ее, она все же заставила его через многое пройти.

Она перевернулась на спину и вспомнила появление Мэри. Как Зейдист догадался, что ей нужна дружеская поддержка? И, Боже, он ведь пошел к Мэри и…

Дверь в спальню без предупреждения распахнулась.

Бэлла мгновенно села, прижав простыни к горлу. Но тень Зейдиста принесла с собой ошеломляющее облегчение.

– Это я, – сказал он грубо.

Войдя в комнату, он принес собой поднос. Что-то болталось у него на плече. Спортивная сумка.

– Не возражаешь, если я зажгу свет?

– Привет… – Я так рада, что ты вернулся живой и здоровый. – Нет, не возражаю.

Несколько свечей зажглись, повинуясь его желанию, и она сощурилась в ярком сиянии.

– Я принес кое-какие вещи из твоего дома. – Он поставил поднос с едой на прикроватный столик и открыл сумку. – Твою одежду и парку. Бутылочку шампуня, которая стояла у тебя в душе. Щетку. Туфли. Носки, чтобы у тебя ноги не мерзли. Твой дневник – не беспокойся, я не читал его.

– Я бы удивилась, если бы ты его прочитал. Ты заслуживаешь большего доверия.

– Нет, я неграмотный.

Ее глаза расширились.

– В любом случае, – его голос был резким как линия его челюсти. – Я просто подумал, что ты бы хотела иметь под рукой кое-какие вещи.

Он поставил сумку на кровать рядом с ней, а она лишь молча сидела, не сводя с него глаз, пока – от избытка эмоций – не потянулась к его руке. Он отпрянул, и она, покраснев, посмотрела на содержимое сумки.

Боже… она так боялась собственных вещей. Особенно дневника.

Но оказалось, что это не так уж и страшно – вытащить свой любимый красный свитер, поднести его к лицу и вдохнуть аромат духов, которыми она пользовалась. И… да, щетка, ее щетка, та самая, которую она так любила – с широкой квадратной головкой и металлической щетиной. Она взяла шампунь, открыла крышку и вдохнула. Ааааах… «Biolage»^[52]. Совсем непохож на тот, которым ее заставлял пользоваться лессер.

– Спасибо, – сказала она дрожащим голосом, беря в руки дневник. – Спасибо тебе большое.

Она погладила кожаную обложку дневника. Она не будет открывать его. Не сейчас. Но скоро…

Она подняла глаза на Зейдиста.

– Ты можешь… Ты можешь свозить меня домой?

– Да, могу.

– Я боюсь туда ехать, но, вероятно, должна.

– Просто скажи мне, когда решишь.

Собрав все свое мужество в кулак, она поняла, что пришло время сделать самый первый шаг на пути к возвращению в прежнюю жизнь.

– Сегодня вечером, когда сядет солнце. Я хочу поехать сегодня.

– Хорошо. Так и сделаем. – Он указал на поднос. – Теперь ешь.

Не обратив внимания на еду, она наблюдала за тем, как он вошел в гардеробную, чтобы разоружиться. Со своим оружием он обращался очень осторожно, тщательно проверял его, и ей стало интересно: где он был… что он делал. Хотя руки его были чистыми, на предплечье виднелась черная кровь.

Он убивал сегодня.

Наверное, она должна была чувствовать радость от того, что какого-то лессера не стало. Но когда Зейдист шел в ванную с парой спортивных брюк, переброшенных через руку, ее больше интересовало его здоровье и благополучие.

И еще… его тело. Он двигался как зверь, в лучшем понимании этого слова: скрытая сила заключалась в его плавных движениях. Сексуальное желание, шевельнувшееся в ней, когда она увидела его в первый раз, снова дало о себе знать. Она хотела его.

Когда дверь ванной захлопнулась, и послышался звук бегущей воды, она потерла глаза, решив, что, видимо, выжила из ума. Этот мужчина видел угрозу в простом прикосновении к своей руке. Неужели она, и правда, думает, что сможет разделить с ним постель?

Недовольная собой, она взглянула на еду. Это был цыпленок с травами, жареная картошка и кабачок. Стакан воды и бокал белого вина, два светло-зеленых яблока Грэнни Смит и кусок морковного пирога. Она взяла вилку и проткнула цыпленка. Она хотела съесть все, что было на подносе, только потому, что он оказался достаточно заботлив, чтобы принести это ей.

Когда Зейдист вышел из ванной в одних нейлоновых тренировочных штанах, она замерла и уставилась на него. Свет свечей отливал на кольцах в его сосках, падал на тугие мышцы рук и живота. Кроме шрама в форме звезды, обозначавшего его принадлежность к Братству, на обнаженной груди виднелась свежая царапина и синяк.

– Ты ранен?

Он подошел ближе и осмотрел тарелку.

– Ты мало съела.

Она не ответила, потому что взгляд ее опустился до выпирающих бедренных костей над низкой талией штанов. Боже… еще немного ниже, и она смогла бы увидеть все.

Внезапно она вспомнила, как он отчаянно пытался отмыть себя, думая, что он грязный. Сглотнув, она в очередной раз спросила себя, что же сделали с ним, каким сексуальным истязаниям подвергали? Желание к нему казалось… неуместным. Навязчивым. Хотя это и не меняло ее чувств.

– Я не очень голодна, – прошептала она.

Он подтолкнул поднос ближе к ней.

– Поешь в любом случае.

Когда она снова принялась за цыпленка, он взял оба зеленых яблока и ушел в другой конец комнаты. Откусил от одного, сел на пол, скрестив ноги и опустив глаза. Одна рука легла ладонью на живот, пока он жевал.

– Ты поел внизу? – Спросила она.

Он покачал головой, снова впиваясь зубами в яблоко: сочный хруст разнесся по комнате.

– Это весь твой ужин? – Он пожал плечами, и она пробормотала. – И ты приказываешь мне есть?

– Да, приказываю. Так почему бы тебе не вернуться к этому занятию, женщина?

– Тебе не нравится цыпленок?

– Мне не нравится еда. – Он не поднимал глаз, но голос его стал настойчивее. – Теперь ешь.

– Почему тебе не нравится еда?

– Не могу ей доверять. – Коротко ответил он. – Если ты не сделал ее сам и не можешь видеть ее целиком, откуда тебе знать, что в нее положили?

– С какой стати кто-то стал бы портить…

– Я разве не упоминал, как я не люблю разговоров?

– Ты поспишь сегодня со мной?

Она выпалила просьбу, решив, что лучше получить ответ сейчас, перед тем, как он окончательно закроется от нее.

Его брови чуть сдвинулись.

– Ты, правда, этого хочешь?

– Да, хочу.

– Тогда, да.

Пока он объедал яблоки, а она вычищала свою тарелку, в комнате стояла тишина: не совсем непринужденная, но напряжения в ней тоже не чувствовалось. Доев морковный пирог, она пошла в ванную, чтобы почистить зубы. Когда она вернулась, он приканчивал клыками последнее яблоко, выбирая оставшиеся кусочки мякоти.

Она не могла себе представить, как при такой диете ему хватало сил на драки. Ему, конечно, стоило есть больше.

У нее было такое ощущение, что ей нужно что-то сказать ему, но вместо этого она лишь забралась под одеяло и, свернувшись, стала ждать его. Минуты текли одна за другой, но он все еще с хирургической точностью объедал яблоко – напряжение стало невыносимым.

«Хватит», – подумала она. Ей действительно стоило бы пойти в другое место. Она использовала его, как больной – костыль, и это было нечестно по отношению к нему.

Она только приподнялась, чтобы отбросить покрывала, как он встал на ноги. Она замерла, наблюдая, как он идет к постели. Он бросил огрызки на пустую тарелку и взял салфетку, который она вытирала собственные губы. Вытерев руки, он поднял поднос и вынес его из комнаты, поставив снаружи прямо за дверью.

Вернувшись, он подошел к другой стороне кровати, и матрас прогнулся под его весом, когда он вытянулся поверх покрывала. Скрестив руки на груди и ноги – в лодыжках, он закрыл глаза.

Одна за другой потухли свечи. Когда темноту освещал лишь один огонек, он сказал:

– Я оставлю эту зажженной, чтобы ты не спала в темноте.

Она взглянула на него:

– Зейдист?

– Да?

– Когда я была… – Она откашлялась. – Когда я была в той дыре под землей, я думала о тебе. Я хотела, чтобы ты пришел за мной. Я знала, что ты сможешь вытащить меня оттуда.

Его брови опустились еще ниже, несмотря на то, что веки и так были опущены.

– Я тоже о тебе думал.

– Думал? – Его подбородок двинулся вверх-вниз, но она все равно переспросила. – Правда?

– Да. Иногда ты была единственным, о чем я вообще мог думать.

Бэлла почувствовала, как распахнулись ее глаза. Она подвинулась ближе к нему и подперла рукой голову.

– Серьезно? – Он не ответил, и она надавила сильнее. – Почему?

Его большая грудь приподнялась, потом из легких вышел воздух.

– Хотел тебя вернуть. Вот и причина.

О… так он просто делал свою работу.

Бэлла опустила руку и отвернулась от него.

– Ну… спасибо, что пришел за мной.

В повисшей тишине она наблюдала за светом единственной свечи на прикроватном столике. Похожее на слезу пламя колыхалось, так прекрасно… так изящно…

Голос Зейдиста был совсем тихим:

– Мысль о том, что ты одна, напугана, сводила меня с ума. Мысль о том, что кто-то причинял тебе боль. Я не мог… избавиться от этого ощущения.

Затаив дыхание, Бэлла оглянулась.

– Я не спал на протяжении тех шести недель, – прошептал он. – Когда я закрывал глаза, я видел лишь тебя, зовущую на помощь.

Боже, хоть лицо его и оставалось непроницаемым, голос был мягок и прекрасен, словно свет свечей.

Его голова повернулась к ней, глаза открылись. Темный взгляд был переполнен эмоциями:

– Я не понимал, как ты могла выжить. Я был уверен, что ты мертва. Но потом мы нашли то место, и я поднял тебя из дыры. Когда я увидел, что он сделал с тобой…

Бэлла медленно повернулась, стараясь не спугнуть его:

– Я ничего из этого не помню.

– Хорошо. Это хорошо.

– Однажды… мне нужно будет знать. Ты расскажешь мне?

Он закрыл глаза.

– Если тебе действительно нужны детали.

На какое-то время снова повисла тишина, потом он придвинулся к ней, повернувшись на бок.

– Я понимаю, что тебе неприятно об этом говорить, но я должен спросить: как он выглядит? Ты помнишь какие-то отличительные черты?

«Огромное количество, – подумала она. – Слишком много всего».

– Он, эмм, он красил волосы в коричневый цвет.

– Что?

– Ну, я почти уверена, что красил. Примерно раз в неделю, он уходил в ванную, и оттуда доносился химический запах. А в перерывах между этим, корни его волос белели – появлялась седина, около самого черепа.

– Но я думал, что выцветать – это хорошо, значит, что ты долго состоишь в Обществе.

– Я не знаю. Думаю, он находился… или находится на позиции силы. Из того, что я слушала, находясь в дыре, можно сказать, что другие лессеры вели себя с ним очень осторожно. И они звали его О.

– Еще что-то?

Она задрожала, погрузившись в тот кошмар.

– Он любил меня.

Из груди Зейдист вырвался рык, низкий и грубый. Звук ей понравился. Он давал чувство защищенности… силы, чтобы продолжать рассказ.

– Лессер, он сказал, что… любит меня. И он действительно любил. Он был просто одержим мной. – Она медленно выдохнула, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце. – Сначала я была в ужасе, но потом начала использовать его чувство против него самого. Я хотела причинить ему боль.

– Причиняла?

– Иногда. Я доводила его… до слез.

На лице Зейдиста появилось странное выражение. Словно он… завидовал.

– И каково это было?

– Я не хочу говорить.

– Потому что тебе это нравилось?

– Я не хочу, чтобы ты думал, что я жестокая.

– Жестокость и возмездие – разные вещи.

«Возможно, в мире воинов», – подумала она.

– Не уверена, что согласна.

Его черные глаза сузились.

– За тебя отомстят^[53]. Ты ведь понимаешь это, так?

Она представила себе, как он уходит в ночь на охоту за лессером, но не смогла вынести мысли, что ему причинят боль. Потом подумала о брате, переполненном злостью и гордостью, готовом убить лессера.

– Нет… Я не хочу, чтобы ты делал это. Ты, Ривендж или еще кто-то.

Сквозняк пронесся по комнате, словно распахнулось одно из окон. Она огляделась и поняла, что эта холодная волна вырвалась из тела Зейдиста.

– У тебя есть пара? – Внезапно спросил он.

– Почему ты подумал… О, нет, Ривендж – мой брат. Он не мой мужчина.

Широкие плечи расслабились. Но потом он снова нахмурился.

– А когда-нибудь был?

– Мужчина? Да, недолго. Но ничего не вышло.

– Почему?

– Из-за брата. – Она ненадолго замолчала. – Хотя, это не совсем так. Но когда он не смог противостоять Риву, я потеряла к нему уважение. А потом… этот парень выболтал все подробности наших отношений глимере, и… все только усложнилось.

На самом деле, начался настоящий ужас. Репутация мужчины, естественно, оставалась нетронутой, в то время как ее – разлетелась на мелкие осколки. Возможно, именно поэтому ее так влекло к Зейдисту. Его не волновало, что о нем думают остальные. Его мысли и желания не скрывались под слоями уловок и аристократических манер. Он был искренен: его честности (даже если она просто демонстрировала вырвавшуюся наружу злость) можно было слепо доверять.

– Вы были… – Его голос оборвался.

– Были кем?

– Любовниками? – Зейдист резко выругался. – Неважно, это не мое…

– Да, были. Рив узнал об этом, и тогда-то и начались все проблемы. Ты знаешь, какие аристократы. Женщина, которая делит постель с тем, кто не является ее супругом? Считается, что она необратимо испорчена. Знаешь, я всегда мечтала родиться обычной гражданской. Но ведь невозможно выбрать свое происхождение, так ведь?

– Ты любила этого мужчину?

– Думала, что да. Но… нет. – Она вспомнила про череп рядом с тюфяком Зейдиста. – А ты когда-нибудь был влюблен?

Уголок его рта поднялся в неприятной усмешке.

– А ты, черт возьми, как думаешь?

Так почему же он хранит тот череп? Чей он? Она уже собиралась спросить его об этом, но он ее опередил:

– Твой брат собирается отправиться за шкурой того лессера?

– Несомненно. Ривендж очень… Ну, он стал главой нашей семьи после смерти отца, и он очень агрессивен. В высшей степени.

– Ну, скажи ему, чтобы сидел смирно. Я отомщу за тебя.

Ее глаза метнулись к Зейдисту.

– Нет.

– Да.

– Но я не хочу, чтобы ты это делал.

Она не сможет жить, зная, что его убили в попытке отомстить.

– Я ничего не могу с собой поделать. – Он зажмурился. – Господи… Я не могу дышать, зная, что этот ублюдок спокойно гуляет по улицам. Он должен умереть.

Страх, благодарность и какое-то особенное тепло сжали ее грудь. Под влиянием момента она наклонилась и поцеловала его в губы.

Он дернулся в сторону, зашипев. Глаза распахнуты так, словно она ударила его.

О, проклятье. Зачем она это сделала?

– Прости. Прости. Я…

– Нет, все нормально. Все нормально.

Он перекатился на спину и поднес руку ко рту. Его пальцы потирали губы – туда-сюда – словно он хотел стереть ее с себя.

Когда она тяжело вздохнула, он спросил:

– В чем дело?

– Я такая невкусная?

Он опустил руку.

– Нет.

Что за ложь.

– Может, мне принести тебе мочалку?

Когда она попыталась вскочить с кровати, его рука остановила ее.

– Это был мой первый поцелуй, понятно? Просто, он был очень неожиданным.

Дыхание Бэллы пресеклось. Как это может быть?

– О, ради всего святого, не смотри на меня так.

Он отпустил ее и снова уставился в потолок.

Его первый поцелуй…

– Зейдист?

– Что?

– Можно, я сделаю это снова?

Повисла тишина. Она приблизилась к нему, проталкивая свое тело сквозь простыни и одеяла.

– Я не буду трогать тебя в другом месте. Только мои губы. На твоих.

«Поверни голову, – мысленно приказала она. – Поверни голову и посмотри на меня».

Так он и сделал.

Она не стала ждать пригласительной открытки. Как и того момента, когда он передумает. Осторожно прижалась к его губам, потом слегка подразнила его рот. Он не двигался с места, и она, немного углубив поцелуй, коснулась его языком. Он тяжело втянул в легкие воздух.

– Зейдист?

– Да? – Прошептал он.

– Расслабь рот, пожалуйста.

Осторожно, стараясь не давить на него, она приподнялась на руках и придвинулась еще ближе. Его губы были удивительно мягкими, кроме того места, где верхняя была изуродована шрамом. Чтобы удостовериться, что он понял: это несовершенство не имеет для нее значения, – она умышлено снова и снова возвращалась к этому месту.

А потом это произошло: он поцеловал ее в ответ. Это было лишь мимолетное движение губ, но она почувствовала его самой сердцевиной своего тела. Когда он повторил это, она, поощряя его, застонала и позволила ему руководить поцелуем дальше.

Боже, он был так осторожен, нежными касаниями прокладывая путь по ее губам. Он целовал ее сладко и заботливо, окутывая ароматом яблок и особенным мужским запахом. Они действовали медленно, но этого было достаточно, чтобы внутри нее все заныло.

Неожиданно она лизнула его, и он резко отпрянул.

– Не понимаю, что я здесь делаю?

– Нет, понимаешь. – Она наклонилась, чтобы быть ближе. – Ты, правда, понимаешь.

– Но…

Губами она снова заставила его замолчать, и в скором времени он опять вернулся в игру. На этот раз, когда ее язык начал ласкать его губы, он приоткрыл рот, и его язык, влажный и теплый, встретился с ее. Начался медленный круговорот… а потом он оказался у нее во рту, толкая, ища ее.

Она почувствовала, как желание разрастается в нем, неся с собой жар и жажду. Она хотела, чтобы он притянул ее к себе. Но он не сделал этого, и она, оторвавшись от его губ, откинулась назад. Его щеки пылали, глаза блестели. Он жаждал ее, но даже не пытался придвинуться ближе. И не попытается.

– Я хочу прикоснуться к тебе, – сказала она.

Но как только подняла руку, он застыл и с силой схватил ее запястье. Страх разливался внутри него; она чувствовала, как он колышется в его напрягшемся теле. Она ждала его решения, не собираясь принуждать к чему-либо.

Его захват медленно ослаб.

– Только… не торопись.

– Обещаю.

Она начала с рук, осторожно пробегая пальцами по его гладкой безволосой коже. Его глаза следили за ее движениями с подозрением, но она не воспринимала это как оскорбление. Его мускулы вздрагивали от ее прикосновений. Она ласкала его медленно, позволяя привыкнуть к своим рукам. Поняв, что он чувствует себя вполне комфортно, она наклонилась и прижалась губами к его бицепсу. Плечу. Ключице. Верхней части груди.

Направляясь к его проколотому соску.

Оказавшись рядом с серебряным колечком, украшенным маленьким шариком, она взглянула на Зеда. Его глаза были широко распахнуты, так широко, что за черными радужками виднелась белизна глазного яблока.

– Я хочу поцеловать тебя здесь, – сказала она. – Хорошо?

Он кивнул и облизал губы.

Когда ее рот прижался к его телу, он дернулся, словно кто-то одновременно рванул его за руки и за ноги. Но она не остановилась. Она втянула пирсинг в рот и несколько раз обвила его языком.

Зейдист застонал – низкий рокот родился в глубине его груди. Дыхание вырвалось из легких с шипением. Его голова откинулась на подушку, но он нагнул шею, продолжая наблюдать за ней.

Потом она слегка ударила языком по серебряному обручу, чуть потянула его – он выгнулся на кровати, согнув одну ногу и упершись носком в матрас. Она пощекотала его сосок одни раз, потом еще, и продолжала до тех пор, пока он не сжал одеяло в кулаках.

– О… черт, Бэлла… – Его дыхание было тяжелым, сбившимся; тело излучало жар. – Что ты делаешь со мной?

– Ты хочешь, чтобы я остановилась?

– Либо так, либо будь пожестче.

– Как насчет того, чтобы продолжить?

– Да… давай продолжим.

Она ласкала его языком, дразня, играя с кольцом, пока его бедра не начали яростно двигаться.

Посмотрев вниз, она задохнулась. Его огромная эрекция упиралась в тонкий нейлон тренировочных брюк, и она увидела все: гладкую головку с изящным краем, твердый стержень, два одинаковых комочка плоти под ним.

Боже правый. Он был… огромным.

Мгновенно она стала влажной в расщелине между бедер и взглянула на него. Его глаза все еще были широко распахнуты, на лице смешались страх, шок и желание.

Она подняла руку и протолкнула большой палец в его рот.

– Пососи меня.

Он жадно обхватил палец губами, наблюдая за ней. Она чувствовала, как безумие захватило его. Желание разгоралось в нем, превращая его в пороховую бочку, и, черт возьми, она хотела его. Она хотела, чтобы он взорвался на ней. В ней.

Она оставила сосок, вытянула палец из его рта и поднялась, чтобы впиться в его губы. Он безумно застонал, содрогавшееся тело удерживали на месте лишь руки, сжимавшие одеяло. Она хотела, чтобы он пошел дальше и прикоснулся к ней. Но ждать не могла. В первый раз ей придется взять инициативу на себя. Она откинула покрывало, скользнула к его груди, перекинув ногу через его бедра.

Но в тот момент, когда она опустилась на него, он застыл, перестав отвечать на ее поцелуи.

– Зейдист?

Он с такой силой скинул ее с себя, что она опрокинулась на матрас.

 

* * *

 

Обезумевший, задыхающийся, Зейдист вскочил с постели. Его тело попало в ловушку между прошлым и настоящим, разрываясь между ними.

Часть его жаждала, чтобы Бэлла продолжала. Господи, он просто умирал от желания и дальше вкушать свое первое возбуждение. Ощущения были невероятными. Настоящее откровение. Единственное, что он, когда-либо чувствовал.

Дева правая в Забвении, неудивительно, что мужчины убивали, чтобы защитить своих женщин.

Но он не мог вынести веса другого тела поверх своего, пусть даже это была Бэлла. А белая паника, кричащая внутри него, несла с собой настоящую опасность. Что если он набросится на нее? Да ради всего святого, он уже швырнул ее на чертову кровать.

Он взглянул на нее. Она была так болезненно красива в окружении смятых простыней и разбросанных подушек. Но он был в ужасе от того, что она сделала, и именно поэтому, боялся за нее. Прикосновения и поцелуи, как бы они не нравились ему в начале, действовали на него как спусковой крючок. А он не мог позволить себе находится рядом с ней в таком состоянии.

– Мы не будем больше этого делать, – сказал он. – Эта хрень больше не повторится.

– Тебе же нравится. – Его голос был мягким, но сильным. – Прикасаясь, я чувствую, как кровь кипит в твоих венах.

– Это не обсуждается.

– Твое тело хочет меня.

– Ты хочешь пострадать? – Она сильнее сжала подушку, и он надавил. – Потому что, откровенно говоря, мы с сексом поставляемся только на таких условиях, и ты не захочешь стать частью этого представления.

– Мне понравилось, как ты целовал меня. Я хочу разделить с тобой постель. Заниматься с тобой любовью.

– Заниматься любовью? Заниматься любовью?! – Он развел руками. – Бэлла… Я могу предложить тебе лишь потрахаться. И тебе это не понравится, а мне – не понравится делать этого с тобой. Ты намного лучше всего этого.

– Я чувствовала твои губы. Они были такими осторожными…

– О, ради Бога…

– Заткнись и дай мне договорить!

Рот Зеда распахнулся, словно она дала ему под зад. Никто никогда не разговаривал с ним в подобном тоне. Сам факт, конечно, привлек его внимание, но поразило его то, что это сделала именно она.

Бэлла откинула волосы за спину.

– Если ты не хочешь быть со мной – ладно. Так и скажи. Но не надо маскировать это желанием защитить меня. Ты думаешь, я не представляю, каким грубым может быть секс с тобой?

– Ты поэтому его хочешь? – Спросил он бесцветным голосом. – Ты думаешь, что побывав в лапах лессера, заслуживаешь лишь боли?

Она нахмурилась.

– Да нет же. Но если только так я могу быть с тобой, что ж, я согласна.

Он прошелся рукой взад-вперед по своей коротко стриженой голове, надеясь, что эти движения заставят мозг работать лучше.

– Я думаю, ты в замешательстве. – Он опустил взгляд. – Ты сама не понимаешь, что сейчас говоришь.

– Ты высокомерный ублюдок, – отрезала она.

Зед вскинул голову. Что ж, это был уже второй удар по заднице.

– Прошу прощения?

– Сделай нам обоим одолжение и не пытайся думать за меня, хорошо? Потому что ты каждый раз все понимаешь чертовски неправильно, – с этими словами она прошла в ванную и захлопнула за собой дверь.

Зейдист пару раз моргнул. Какого черта сейчас произошло?

Он оглядел комнату в поисках ответа, словно мебель или шторы могли его дать. Потом его острый слух различил какой-то звук. Она… плакала.

Выругавшись, он пошел к ванной. Он не постучал, просто повернул ручку и вошел. Она стояла около душа, обхватив себя руками. Слезы блестели в ее сапфировых глазах.

О… Боже. Что прикажете делать мужчине в подобной ситуации?

– Прости, – пробормотал он. – Если я… хм, задел твои чувства или еще что.

Она глянула на него.

– Ты не задел мои чувства. Я просто рассержена и сексуально возбуждена.

Его голова откинулась назад. Ну тогда… лаааадно.

Черт, после этого разговора ему понадобиться фиксирующий воротник.

– Я повторю, Зейдист. Если ты не хочешь спасть со мной, ладно, но не надо говорить мне, что я не знаю, чего хочу.

Зейдист уперся руками в бедренные кости и посмотрел на мраморный пол. Ничего не говори, кретин. Просто держи свой рот на замке…

– Это не так, – выпалил он. Когда слова вспарили в воздух, он чертыхнулся. Разговоры – это плохо. Разговоры – это действительно паршивая идея.

– Не так? Ты имеешь в виду, что хочешь меня?

Зед подумал, что он до сих пор пытается вырваться из штанов. У нее же были глаза. Он отлично видела эту чертову штуковину.

– Ты знаешь, что хочу.

– Так если я согласна на… грубость, – она замолчала, и у него появилось такое чувство, что она краснеет, – почему мы не можем быть вместе?

Его дыхание стало поверхностным, легкие загорелись, сердце начало бешено биться. Он словно стоял на краю ущелья и смотрел вниз. Боже правый, он, что, правда, собирается рассказать ей? Собирается?

Его желудок перевернулся, когда слова вырвались наружу:

– Она всегда была сверху. Госпожа. Когда она… приходила ко мне, она всегда была сверху. Ты, эмм, легла мне на грудь и… да, со мной это не получится.

Он потер свое лицо, стараясь спрятаться от нее и хоть немного облегчить внезапную головную боль.

Он услышал выдох. Понял, что это была она.

– Зейдист, прости меня. Я не знала…

– Да… Черт… Может, ты сможешь забыть, что я сказал тебе это. – Боже, ему нужно уйти от нее, пока его рот не сболтнул еще чего-нибудь. – Послушай, я собираюсь…

– Что она сделала с тобой? – Голос Бэллы был тонким словно волосок.

Он бросил на нее тяжелый взгляд. «Ни за что», – подумал он.

Она шагнула к нему.

– Зейдист, она… брала тебя против воли?

Он развернулся.

– Я иду в спортзал. Увидимся позже.

– Погоди…

– Позже, Бэлла. Я не могу… сделать этого.

По пути к двери он схватил свои кроссовки и MP3-плеер.

Сейчас ему нужна была лишь хорошая длинная пробежка. Длинная… пробежка. Неважно, что она никуда не приведет его. По крайней мере, он получит сладкую иллюзию побега от самого себя.