Заглянем за кулисы

Да, Гарри не видит, что происходит дальше, и мы, само собою, тоже не видим. Но это не значит, что у нас совсем нет данных, чтобы шевельнуть мыслительным.

А именно.

Есть исходная ситуация, которую можно обозначить известной фразой "хотели как лучше, а получилось как всегда". Снейп хотел блеснуть, но с размаху сел в лужу, так что работу за него пришлось делать Люпину, и бедному Северусу жутко даже представить, что об этом скажет Директор.

С другой стороны, Снейп видел Карту, а Люпину бы очень не хотелось, чтобы об этом сомнительном артефакте мародерского производства узнал Дамблдор.

Так что им есть чем, так сказать, меняться.

Есть две многозначительных детали, которые свидетельствуют, что они поговорили хорошо и взаимовыгодно. Во-первых, Директор о Карте не знает (мы в этом уверены из-за некоторых обстоятельств организации финальной разборки, о которых поговорим чуть ниже). Так что Снейп начальнику не сообщил.

А во-вторых, Снейп в Хижине кидается не столько на Сириуса, сколько на Люпина.

Сириус там - весьма неожиданно - вообще несколько побоку. Северус беседует почти исключительно с Люпином и в основном о действиях Люпина. Позже мы и об этом поговорим подробнее, а пока отметим, что основная часть злобной радости зельедельца проистекает не от факта поимки преступного Блэка - о нет, Снейп хочет вытворить что-нибудь все более и более плохое (его не удовлетворяет ни один вариант) с коллегой и соратником по БИ.

А почему, собственно? Что за особо крупный повод умудрился Люпин дать Снейпу? Что может быть круче того, в чем Снейп считает виновным Сириуса (предательство, массовая гибель маглов, нарушение порядка в Хогвартсе, старая привязанность Директора)?

Думается нам, все очень просто. Снейп по-настоящему верит Люпину - и у них после того разговора налаживаются едва ли не дружеские отношения.

Подумаешь, маньяк-убийца. Вот человек, вызвавший у Снейпа доверие - и это доверие растоптавший и обманувший, - это да, это настоящий преступник. Ату его! В Азкабан! На поцелуй дементорам!

Итак, картина маслом представляется нам следующим образом. После того, как Люпин очищает от третьекурсников кабинет потерявшего лицо коллеги, Снейп осознает, что опозорен на всю свою несчастную жизнь, которая не имеет права на дальнейшее продолжение. И вообще, пора сколачивать гробик, пока Директор, узнав, что любимый сотрудник - неумеха, истерик и придурок, не преподнес ему публично что-нибудь еще из деталей туалета Невилловой бабушки.

А Дамблдор может. Ох, может.

И тут в дверях возникает преисполненный сдержанного сочувствия Люпин и начинает успокаивать коллегу под лозунгом: "Ничего страшного еще не произошло, и все к лучшему в этом лучшем из миров". Миссия успешно выполнена, и почти все сделал самостоятельно Северус, а Люпин лишь добавил пару завершающих мелких штрихов, которые при докладе Директору смело можно опустить как неважные. Наряду с такими мелочами, как Карта Мародеров.

Ах да, кстати, о Карте. По всей вероятности, Ремус говорит чистую правду - что Карту еще в их школьные времена отобрал Филч, и, соответственно, Гарри не получал ее от изготовителей, затеявших всемирный заговор против несчастного Северуса, а либо стащил из кабинета завхоза сам, либо это сделал кто-то из его друзей. Эта часть рассказа, между прочим, легко может быть проверена, ибо Снейп с Филчем дружит.

Правда-то правда, но не вся: истинный смысл "куска пергамента, который оскорбляет всякого, кто захочет прочитать его"; Люпин Снейпу не сообщает, делая из бумажки незначительный проходной эпизод, случайное совпадение. В дальнейшем именно это умолчание будет иметь нехорошие последствия: в определенном смысле оно стоит Люпину дружбы Снейпа, а Сириусу - оправдания в глазах общества.

Но пока все шоколадно. Две принципиальности быстро находят общий язык и выступают единым фронтом на ковре у Директора.

Нижеследующий реконструктивный набросок углем создан почти исключительно на материале характеров персонажей и, в общем, недоказуем, хотя очень хорошо укладывается в имеющуюся канву событий.

То, что среднее поколение явилось отчитываться парой, хороший знак. Докладчиком, естественно, выступает Снейп, ибо поручение было дано в основном ему. Да, Гарри действительно ходил в Хогсмид и был пойман с поличным, за что получил свою воспитательную беседу со всей строгостью и в полном объеме, сообщает Северус. Ремус стоит плечом к плечу с коллегой, имея вид полной и безусловной поддержки соратника. Директор смотрит на мальчиков добрыми голубыми глазами, особенно веселясь в те моменты, когда Снейп по ходу рассказа спотыкается, а Люпин деликатным шепотом суфлирует, восстанавливая необходимый ритм речи коллеги. Под конец Дамблдор окончательно впадает в глубокий восторг, очень хвалит докладчика, с веселым одобрением глядит на группу поддержки так, чтобы Северус не заметил, и предлагает команде вазочку с дольками. Конец наброска углем.

Положительные эмоции, конечно, не мешают многоопытному Директору отметить для себя те места, в которых Снейп споткнулся, и сделать выводы о том, какие именно пункты задания за него выполнил Люпин.

В общем, понятно, как вышло, что сладкая парочка сумела утаить от Дамблдора значительный кусок инфы. Люпин молчит как партизан, что Снейп провалил задание, а Снейп не менее партизански молчит о Карте… а на самом деле Дамблдор прекрасно понял все о проколе любимого зельедельца, но именно шоу-программа по сокрытию промашки и позволила глубоко запрятать все следы Карты.

Итак, всем хорошо. Дамблдор доволен, что задание выполнено, счастлив, что оно выполнено в тесном дружеском взаимодействии, и вообще что эти двое наладили отношения (ну наконец-то!) и даже пытаются обвести его, Дамблдора (это отдельное и большое удовольствие). Снейп сохраняет лицо перед любимым и языкастым начальником, нелюбимым Поттером и вежливым Люпином. Да еще, возможно, втайне хихикает над тем, что последний вежливо просит не говорить Директору о Карте Мародеров - надо же, какой деликатный оборотень попался, стесняется какой-то школьной шалости.

Кроме сохранения девичьей стыдливости, Люпин, с точки зрения Снейпа, получит еще драгоценный подарок - вполне приличное (ну ладно… почти хорошее) отношение коллеги и соратника по Большому Делу. Недаром Снейп отправляется в июньское полнолуние присмотреть, выпил ли соратник зелье. Забота пополам с шипением - это для него очень характерно.

О том, что на самом деле получил Люпин от дружеского договора, Снейп догадается лишь в то же самое полнолуние.

О да. Фактически тихий Люпин коллегу обманул, точнее, позволил ему обмануться, умолчав о некоторых деталях, и тем самым обыграл Северуса вчистую. Конечно, богатое воображение Снейпа, скооперировавшись с его же оскорбленным самолюбием, еще очень много накрутило сверху, - но, по нашему мнению, повод он в принципе имеет. Он находился в безвыходном положении и полной власти Люпина, тот повел себя очень благородно, завоевав доверие Снейпа по-настоящему… совсем по-настоящему… а ведь Снейпу так хочется, чтобы его любили… особенно те, кто заслужил его уважение…

И все это оказалось неправдой.

То есть не все, конечно. Но Снейпу хватит.

Впрочем, пока он еще не знает о грядущем разочаровании вселенского масштаба и где-то - очень, очень глубоко в душе - понимает, что был неправ, вспылил, обидел хорошего оборотня… блин, никогда я не буду человеком, никогда меня не полюбят Мародеры… Директор! Хотя бы вы меня любите? Я никому не скажу, но я гад! Я буду варить ему зелье! Я даже пойду проверю, выпил ли этот подонок свою порцию!

Что до Люпина, то у него (помимо мотивов, понятных уважаемой общественности и без нас) есть большая и важная причина оставить Карту себе: он хочет разобраться в том, что происходит в Хогвартсе, правильно чувствуя, что многие пружины от него Дамблдор скрывает. К тому же если Сириус появится на Карте, Люпину это сильно поможет выполнить собственный долг: а) защитить от Сириуса Хогвартс, б) выловить Сириуса и задать ему серию важных вопросов за жизнь.

Так что, в отличие от Гарри, который пользуется Картой редко, Люпин скорее всего проводит над нею чуть ли не каждую свободную от преподавания и оборотничества минуту. И это надо обязательно учитывать при анализе закадровой ситуации следующего довольно длинного и почти не-Игрового промежутка времени.