Сорокин имеет в виду известный фрагмент 1-го Послания Апостола Павла коринфянам (1:25). Там же Апостол Павел вопрошает: "Не обратил ли Бог ⇐ Предыдущая84858687888990919293Следующая ⇒ аТ? мира оего в ^У1"116" (1:2°)- Quot;Распят сын Божий, но не преисполнено стыдом это, ибо постыдно. И умер н Божий; это достойно веры, ибо нелепо. И погребен он, и воскрес; это достоверно, ° абсурдно" (лат.).П. Сорокин ссылается на широко известный фрагмент из Теп Нения из "отцов церкви", пресвитера Карфагенского, Квинта Септилия й т^ллиана "О теле Христовом" (гл. V). Тертуллиан, хоть и был материалистом п^Ил?софии, строго разделял знание от веры. Перифраза этой цитаты — "Credo, absurdum" ("Верю, потому что нелепо") — прочно вошла в научный обиход для jjjP^TepHCTHKH слепой веры, противоположения религиозной веры научному позна­но ^ *"Стремлюсь к познанию Бога и души. Неужели ничего сверх этого? Решитель­ного"; (лат.). Чувственная система истины и познания. Так как в соответс с основной посылкой чувственной культуры реальная ценность*^1111 вственна, то и познание, естественно, осуществимо только через н ^ органы чувств. Чувственная истина — это истина чувств. Высказыв^11 Джона Локка — "Nihil est in intellectu, quod non fuerit prius in sens4*"?6 — есть абсолютно адекватная формулировка этого принципа. В ъ * системе истины органы чувств становятся основным источником знания эмпирической реальности; их показания решают, что истин*10 а что нет; они становятся верховными судьями достоверности опыт°' Другое название этой системы истины — эмпиризм. От основн^ посылки чувственной истины происходят все ее характерные черты °И А). Любая система чувственной истины и реальности предполагав отрицание или, по крайней мере, совершенно равнодушное отношени к любой сверхчувственной реальности или ценности. По определению6 сверхчувственная реальность или не существует, или, если допустить' что она все же есть, неизвестна нам, эквивалентна несуществующей' Будучи неизвестной, она тем самым несущественна и не заслуживает к себе интереса (вспомним, к примеру, критицизм Канта, агностицизм позитивизм и т. п.). Отсюда следует, что чувственные культуры считают исследование природы Бога и сверхчувственных явлений заблуждением или бесплодными размышлениями. Как всякое другое хобби, религия и теология, воплощающие богооткровенную истину, в лучшем случае допускаются; или о них просто не упоминают; или они трансфор­мируются в своего рода научную теологию, а чувственная религия сводится до уровня эмпирической дисциплины, лишенной богооткро- венной истины. Б). Если чувственная система не поощряет какого-либо интереса к сверхчувственным аспектам действительности, то она оказывает явное предпочтение изучению чувственного мира со всеми его физичес­кими, химическими и биологическими качествами и связями. Весь когнитивный интерес сосредоточен на изучении этих чувственных явлений, их материальности, поддающихся наблюдениям взаимосвя­зям, а также на технологических изобретениях, служащих нашим чувственным потребностям. Познание становится эквивалентом эм­пирического знания, представленного естественными науками. Таким образом, в чуственном обществе естественные науки вытесняют рели­гию, теологию и даже философию. Это обобщение подтверждается статистическими данными по научным открытиям и технологическим изобретениям. Следующая таблица обобщает этот процесс в течение изучаемых нами столетий. Столетия: VIII в. до н. э. VII в. до н. э. VI в. до н. э. V в. до н. э. IV в. до н. э. III в. до н. э. II В. до н. э. I в. до н. э. I в. Н. э. II в. III в. IV в. V в. VI в. VII в. VIII в. IX в. X в. XI в. XII в. XIII в. XIV в. XV в. XVI в. XVII в. XVIII в. XIX в. Западная Европа (христианский мир) XX в. (1901—1908 гг.) Число научных открытия и технических изобретений: 6-1                     Греция       и       Рим             4 -1 4-, 4 6 8 12 53 65 127 429 691 1574 8527 862

 

В течение идеациональных веков греческой культуры (VIII—VI вв. до н. э.) число открытий и изобретений незначительно. Начиная со второй половины VI века до нашей эры число открытий резко возрастает и остается на высоком для античного мира уровне до IV века нашей эры — период чувственной культуры и истины. Начиная с V века нашей эры достигнутый уровень снова падает, оставаясь почти неизменным вплоть До XIII века — периода господства идеациональной культуры и истины. Начиная с XIII века он вновь начинает неуклонно возрастать, достигая в XIX —XX столетиях беспрецедентного уровня. Лишь только один XIX ®ек принес открытий и изобретений больше, чем все предшествующие столетия, вместе взятые.

В). Чувственная истина или эмпиризм отрицает, как мы видели, ■'Иобую богоявленную сверхчувственную истину. Она также подвергает ^Мнению до определенного предела разум и логику, если их выводы не ^п°Дтверждаются показаниями органов ощущений. Если дедуктивная ^л°гика противоречит показаниям органов чувств, то ее выводы призна­йся ложными. Поэтому в чувственных культурах и обществах эм- ^Пирические системы философии набирают силу, а философия, основанная *** идеалистической и идеациональной истинах, приходит в упадок. Это j^Poujo подтверждается соответствующими историческими фактами, ^пример, сравнительное соотношение эмпиризма на фоне других фи- ^л°софских систем по векам было следующим: 0% с VII века по X век включительно; 7.7% в XI веке; 14.3% в XII веке; 12.8% в XIII веке; 17.2% ® XIV веке; 7.2% в XV веке; 15.8% в XVI веке; 29.6% в XVII веке; 37.5% ⁸ XVIII веке; 42.6% в XIX веке; 53% в период 1900—1920 годов. Если мы

добавим к эмпиризму другие родственные ему системы, таки критицизм и скептицизм, то в целом эмпирическая система дог^' общей цифры 47,5% в XVIII веке; 55,7% в XIX веке; 72% _в *^ИгНе_т 1900—1920 годов. Таким образом, в течение большей части спе^^И°^д веков эмпиризм оставался на уровне, близком к нулю. Мы видели п^¹¹^ что эти же столетия были Bliitezeit¹* идеациональных изобразитель^НСе' искусств; они же дают самый низкий процент научных открытий и и***⁴* ретений. Диаграмма № 2 иллюстрирует развитие эмпиризма на других систем с 600 года до нашей эры по 1900 год.

Диаграмма 2

600 400 200

200 400 600 800 1000 1200 1400 1600 1800

Эмпиризм | | Рационализм

Мистицизм Критицизм

gggl Скептицизм Е^З Фидеизм

 

Когда мы переходим к столетиям, отмеченным возрождением чувст­венного искусства и культуры, мы наблюдаем, как с самыми незначи­тельными отклонениями эмпиризм начинает идти параллельно со все возрастающим потоком открытий и изобретений. За последние два столетия оба процесса достигают самого высокого уровня. С другой стороны, системы философии, основанные на идеациональной и иде­алистической истинах, движутся в обратном направлении; они состав­ляли от 80% до 100% в период с VII по X век и доходят приблизительно до 30% и 12% в XIX и XX веках соответственно.

Короче говоря, чувственная форма искусства, эмпирическая система философии, чувственная истина, научные открытия и технологические изобретения двигаются параллельно, поднимаясь и падая в строгом соответствии со взлетами и падениями чувственной сверхсистемы культу­ры. Точно так же двигаются в одном направлении идеационально и идеалистическое искусство и неэмпирические философские теории» основанные на идеациональной и идеалистической истинах. Их двйЖ^еВ*£ противоположно движению чувственного искусства, технологии и э лирической философии. _я

Г). Всесторонне развитая чувственная система истины и ^зна!?_й' рассматривающая все, будь то открыто или завуалированно, в матер

_ическом ракурсе неизбежно материалистична. В то время как ум, зонный с истиной веры, одухотворяет все и рассматривает даже с**³ _{йК> как чистое} проявление сверхчувственной реальности, то ум,

-,_е духовные явления и рассматривает их как чистое проявление или бочный продукт материальных явлений. Отсюда общая тенденция ¹¹⁰ ого мышления рассматривать мир — даже человека, его

и сознание — материалистично, механистично и бихеви-

^ ТУРУ и сознание — материалистично, механистично и оихеви- ^ястично. Человек становится, в чувственной научной дефиниции, комплексом электронов и протонов", животным организмом, рефлек­сным механизмом, многообразием отношений типа стимул — реак- ^Т|яя психоаналитическим "мешком", наполненным физиологическими Стремлениями. "Сознание" объявляется неточным и субъективным Понятием, обозначающим физиологические реакции и открытые дейст- _йЯ заданного типа. Все концепции и теории, основанные на духовной, сверхчувственной, нематериальной реальности, отклоняются как заблу­ждения, как невежественные или как результат злоупотребления слова- ^ Эта тенденция проявляется во всех отношениях. Наши статистичес­кие данные показывают, что периоды, отмеченные возрастающим влиянием чувственной истины, идут параллельно с усилением матери­алистического миропонимания и с соответствующим упадком идеаци­ональной и идеалистической философии. Таким образом, в течение столетий раннего и развитого средневековья процент материалистичес­кой философии среди всех других философий с VI по XIV век был равен нулю, а процент идеалистической философии и Weltanschauung¹* равнял­ся 100%. В XIX—XX веках материализм возрос соответственно до 12.7% и 23.3%, а идеализм пошел на убыль соответственно до 55.9% и 40.9%; остальной процент выпадает на философию, синтезирующую идеализм и материализм.

Научные теории, основанные на истине чувств, имеют тенденцию стать материалистическими, механическими и количественными, даже в трактовке человека, культуры и духовных явлений. Социальные и пси­хологические науки имитируют естественные науки, пытаясь подходить к проблеме человека так же, как физики и химики анализируют неор­ганические явления. В области общественных наук все духовные и куль­турные явления начинают трактоваться с позиций бихевиоризма, физио­логии, рефлексологии, эндокринологии и психоаналитики. Общество становится практически мыслящим, а "экономическая интерпретация истории" получает бесспорный перевес. Широкое распространение в био- П>афиях, истории, антропологии, социологии и физиологии приобретает полупорнографическая" концепция человеческой культуры. Все духо­вое, сверхчувственное или идеалистическое высмеивается, заменяется Унижающими интерпретациями. Все это аналогично негативным, извра­щенным, субсоциальным и психопатологическим пристрастиям, проде­монстрированным изящными искусствами в пору декаданса чувственной

оДЯшИ**ся под влиянием истины чувств, материализует все, даже if духовные явления и рассматривает их как чистое проявлени цоб

_ПозЕсли реальность сенсорна и чувства есть единственный источник ^Нания, то описанная тенденция вполне объяснима, ибо что может б*" более чувственным, с этой точки зрения, чем материя, и что может ^ь реальнее рефлексов, пищеварительных функций, секса и т. п. Изли- ^г°^в°рить, что такое отношение является следствием основной по- чувственной системы.

Д). В такой культуре материальные ценности естественно стан определяющими, начиная со всемогущего богатства и кончая °^ВяТс* ценностями, которые удовлетворяют физиологические потребност^**¹¹ ловека и обеспечивают его обыденный комфорт. Чувственные по^И ности и удовольствие, как мы видим, становятся единственным кои^^ ем того, что такое хорошо и что такое плохо. ^ТеРи-

Е). Следующим следствием такой системы истины является раза темпорального, релятивистского и нигилистического склада ума. 4v*^THe венный мир находится в состоянии постоянного течения и становле ^ В нем нет ничего неизменного — даже вечное высшее бытие. Ра^НИЯ' находящийся во власти истины чувств, просто не воспринимает како^' либо постоянства, а постигает все ценности в условиях изменения и ^Г° рехода. Чувственный склад ума рассматривает все с точки зрения эвол*Г ции и прогресса. Это приводит к возрастающему отрицанию вечны ценностей, которые вытесняются временными или быстротечными cooS ражениями. Чувственное общество живет в настоящем и ценит только настоящее. Так как прошлое необратимо и уже более не существует а будущее еще не наступило, тем более что оно всегда неясно, то только настоящий момент реален и желанен.

Отсюда — чувственный Сагре diem^[308]*, завтрашнее призрачно; ухвати сегодняшний поцелуй; быстро обогащайся; захвати власть; цени по­пулярность, славу и возможности текущего момента, так как осознаются только ценности настоящего. Но поскольку темп изменений все время ускоряется, то это "настоящее" становится все короче и все более преходящим. А оттого громадная роль времени в жизни и деятельности такого общества. "Tempus fugit, tempora mutantur et nos mutamur in illis"^[309]* и "tempus edax rerum"^[310]* становятся лозунгами чувственного мен­талитета.

В той же самой системе истины и ценностей возникает доктрина релятивизма. Так как все подвержено постоянному изменению и так как чувственное восприятие нетождественно у разных индивидов и групп, то, следовательно, не существует ничего абсолютного. Все становится от­носительным — истина и ошибка, этические и эстетические каноны и многое другое. Что-то может быть добродетельным сегодня и поте­рять свой смысл назавтра; при неких заданных условиях одно утвержде­ние может оказаться истинным, при других — ложным. Чувственное наблюдение показывает, что научные, философские, религиозные, мо­ральные, эстетические и другие ценности и нормы меняются в зависимо­сти от личности, группы и времени. Таким образом, суждение все в мире относительно" становится девизом чувственной истины. ^^TCKJj ее негативное отношение к любому постулируемому абсолюту. ** релятивизм, единожды принятый, неизбежно становится все более и лее бескомпромиссным до тех пор, пока наконец все ^{относите}^^Ьз_ГИ. истины и ценности не "релятивизированы" и не разобьются вдрсое

или поздно релятивизм уступает место скептицизму, цинизму ^ра'\гилизму. Сама граница между истинным и ложным, правильным И Правильным исчезает, а общество погружается в состояние насто- И ^н ₀ морального, умственного и культурного хаоса. Ни одно общество ^ _оЖет существовать при таких условиях. Оно или гибнет, или выра- баты^{вает нов}У^ю систему истины — более надежную и подходящую его опросам.

Ж) Все ^{это означает}> ^что чувственная истина, когда ее делают _кЛЮчительной, неизбежно развивается в своего рода иллюзионизм, ^ИСкотором она сама себя разрушает. Вместо действенного познания ^Р_бъективной реальности и ценностей она все больше и больше дает °аМ относительных и условных намеков, узаконивающих мимолетные ^гтенки постоянно изменяющихся чувственных впечатлений, которые пазнягся в зависимости от людей, групп и внешних обстоятельств. Вместо того чтобы вскрывать истину как adaequatio intellectus et rei^[311]*, она дает всего лишь впечатление и искусственные конструкции, от­носящиеся к чему-то, по существу, неизвестному. Декадентская чу­вственная наука даже открещивается от того, что она имеет дело с объективной реальностью. Она предлагает только лишь допущения и утверждения, основанные на чувственном наблюдении, которое ока­зывается удобным и поэтому правдоподобным. Данная формулировка задач чувственной науки эквивалентна закапыванию истины, дейст­вительности и самой науки. Ситуация в целом становится довольно странной: никто не знает, в чем заключается чувственное утверждение, с чем оно связано и на что претендует. И если она не связана с реальностью и не предоставляет заключений постигающего разума об этой реальности, тогда что же это? Так чувственная истина в ко­нечном счете роет свою собственную могилу.

3). Та же система истины порождает номиналистские и сингуляристс- кие умонастроения, характеризующие чувственное общество. Чувствен­ные впечатления всегда индивидуальны. Например, мы не воспринимаем род лошади или род человека, то есть сущности, категории, универса­лии. Мы воспринимаем только отдельную лошадь или другие предметы в их чувственном проявлении. Отсюда — популярность номинализма с его аксиомой "Universalia sunt nomina"^[312]*: все универсалии, категории, концепции суть всего лишь слова, употребленные ненаучно и не от­носящиеся к объективной реальности. Они всего лишь результат власти слов над ненаучными умами. Отсюда же происходит нежелание призна­ть реальность универсалий и сущностей. Человек предпочитает и рад иметь дело с конкретными явлениями. Чувственный образ мысли рас­сматривает общество как сумму взаимодействующих индивидов. Он не ^иДит леса за деревьями. Все это напоминает нам ситуацию с чувствен­ен живописью, воспринимающей только чувственные поверхностные ^явления предметов. Научные теории постепенно становятся все более ^содержательными и поверхностными, полностью растворенными вымышленных, надуманных утверждениях или чисто утилитарных Условных придумках, пустых и безответственных.. И). Рассмотрим теперь утилитаристский, гедонистический, прагма- ли?^еСКи"' ^пР^{актически}й " инструментальный характер науки, псевдоре- ^^иии этики чувственной культуры. Поскольку чувственное познание не ничего абсолютного (включая действенную истину, независимую

от чувственных заключений) и рассматривает любую "истину" _Как румент приспособления к чувственному миру, сотворенному дл_я чтобы сделать жизнь более приятной и менее тягостной, то утверж ^Т°^г°> и теории, которые оказываются полезными, доставляющими удов вие и удобными, становятся истинными, а те, которые оказыв°^ЛЬст~ бесполезными, неудобными и неэкономичными, считаются ложн*°^ТСя Savoir pour prevoir, prevoir pour pouvoir^[313]* — девиз этой науки. ^Ь1Ми-

I. Наука и философия, каг мы видели, становятся пропитаны утилитарными целями. Только те дисциплины, которые, как физ****¹¹ химия, биология и медицина, география, технология, политика, эко*^ мика, практичные и полезные, интенсивно культивируются. Orcin° вышеупомянутый прогресс естественных и технологических знаний Л гие дисциплины, будь то метафизическая или "непрагматичная" филос^ фия, трансцендентальная религия и абсолютная этика, фактически иг норируются. Пока они сохраняются, они приобретают все тот же утили тарный, чувственный, прагматический или инструментальный характер Физиология, как наука о человеческой душе, оказывается физиологи^ нервной системы и рефлексов. Религия, как откровение Бога, опускается до уровня вторичного "социального убеждения" своего рода полити­ческого кредо. Философия, как познание сущностей и объективной ре­альности с ее допускаемым знанием, становится неопределенной иде­ологией, посвященной оправданию или порицанию топ или иной систе­мы чувственных ценностей и проявлений, или всего лишь обобщением основанным на заключениях утилитарных наук, или перегруженным деталями, формальным и пустым семантическим исследованием "логи­ческого синтаксиса языка" с его подражательной псевдоматематикой и псевдосимволической логикой и бэконовской верой в возможность чисто механической техники конструирования "чувственно достоверных утверждений". Философия же становится выражением несуществования всего, кроме чувственной действительности, системой негативного кри­тицизма, агностицизма (мы не можем познать любую объективную реальность; если же и сможем, то никак не в силах ее выразить; если бы нам удалось это сделать, то мы не можем передать это знание другим). Короче говоря, философия оказывается второстепенной чувственной утилитарной наукой, состоящей из эмпиризма, критицизма, агностициз­ма, скептицизма, инструментализма и операционализма, отмеченных теми же утилитарными и прагматическими чертами. _t

И так обстоят дела с другими дисциплинами. Savoir pour pouvoir становится одним из высших критериев. Все, что не поддается прак­тической проверке, отрицается; все, что допускает ее, приобретает досто­инство научного или достоверного знания. ч

II. Тот же характер носит система образования (прежде всего дающая "полезные знания" и навыки. Ее главная забота подготов удачливых бизнесменов, ремесленников, инженеров, политиков, к>р^ стов, докторов, учителей, священников и т. д. В таких искусствах, умение сколачивать состояние, вести фермерское хозяйство, ^гоТОВ_чнТь стричь, изобретать машины, вести исследовательскую работу, У ^ и проповедовать, стараются добиваться мастерства. Начальное, ^cP~_eH0Ji и высшее образование — все они сориентированы в одном направ ^ и уделяют мало внимания, если вообще уделяют, на забытук> ^ ^ реального знания и мудрости — природу объективной реальности
явных ценностей. Так как считается, что оно лишено кратковременной ^т _иЛИтарности, о нем лишь изредка вспоминают, его же роль в школь­ных программах чувственного общества крайне незначительна. ^Н Таковы вкратце некоторые черты чувственной истины и общества, котором она процветает.

Идеациональная и идеалистическая системы истины и знания. Идеаци- ональная система истины — полная противоположность чувственной _системе. Она сосредоточена в основном на сверхчувственной реальности _й ценностях. Она основана на откровении, божественном вдохновении _и мистическом опыте, который считается истинным и абсолютным. Главный интерес идеационального познания — Бог и его царство, которые принимаются за объективную реальность. Поэтому богоотк- ровенная религия и теология ста ювятся повелительницами истинной мудрости и науки, а эмпирические познания всего лишь обслуживают их. ум, над которым властвует истина веры, направлен на вечные истины, _Б противопоставление преходящим истинам чувств. Она идеалистична, так как реальность рассматривается как духовная и нематериальная. Она абсолютистская, неутилитарная, непрагматичная.

Наконец, идеалистическая система истины занимает промежуточное звено между чувственной и идеациональной системами и объединяет в своем тигле три отличительных элемента чувственной, религиозной и рационалистической истины. Системы Платона и Аристотеля, Альберта Великого и Фомы Аквинского — лучшие примеры попыток синтезировать в одном целом божественную, чувственную и диалектическую истину.

2. Периодичность в господстве систем истины в истории

Вся предшествующая характеристика чувственной системы истины, науки и культуры — лишь набросок портрета преобладающей в запад­ном обществе в течение последних четырех столетий системы. Тело нашей истины — наука. Она представляет собой связующее звено эм­пирического и чувственного знания, результат наблюдений над чувствен­ными фактами и экспериментирования с ними. Она, без сомнения, включает в себя некоторые элементы логической истины (разум), выра­женные в базовых концепциях и математико-логических заключениях. Но даже эти концепции и заключения признаются валидными только в/гом случае, если они подтверждаются чувственным опытом. Основной характер этой логико-чувственной ткани мышления подтверждается вдо­бавок тем фактом, что термины "научный" и "истинный", "ненаучный" и "ложный" используются синонимично.

Логически встает вопрос. В чем же тогда заключается современный кризис? Каковы его симптомы и каковы его причины? Для многих сама ^возможность подобного кризиса кажется невероятной. Они продолжают полагать, что включенная в науку истина чувств суть единственная система достоверной истины, то есть, как таковая, она не может пережи- ^Вать какого-либо кризиса (за исключением, пожалуй, замены одной Научной теории на другую). Ей суждено развиваться дальше, так как на настоящей ступени развития науки и культуры уже никак невозможно °братное движение от науки к невежеству, от истины к заблуждению, от Испытанного чувственного познания к магическим умозрительным веро- ^ваниям. Такая аргументация все еще превалирует и звучит достаточно Убедительно. Тем не менее, как и многие современные верования, она ошибочна.

Ее первая ошибка — это иллюзия того, что может быть только °°на система истины, а именно истина чувств. Мы уже видели, что
в действительности было по крайней мере три фундаментал системы: идеациональная, идеалистическая и чувственная. Ее следу^^НЬ1х заблуждение — вера в то, что в ходе истории была лишь линейная тенденция в направлении чувственной истины, хотя и°^^На раллельно с другой тенденцией — диалектико-спекулятивной. т_а ^naJ подход, как мы видели, изначально ложен. Е ходе греко-римс*⁰- и западной истории периодически преобладала то одна, то система. Чувственная истина крито-микенской цивилизации уступи** место греческой идеациональной истине VIII—VI веков до наи/¹* эры, а она в свою очередь — идеалистической истине V ве^ до нашей эры. Придя ей на смену, чувственная истина вновь бе*³ раздельно господствует в период с III века до нашей эры п IV век нашей эры. Затем последовали века доминирования иде° ациональной истины христианства с VI века по XII век. В XIII веке идеалистическая истина вновь становится преобладающей, но ненадолго, ей на смену пришла третья фаза чувственной истины утвердившая свое влияние с XVI века и по настоящее время. Иными словами, вместо стабильной поступательной тенденции развития чувственной истины мы свидетельствуем ряд колебаний от одной доминирующей системы к другой.

Причина таких колебаний легко понятна. Ни одна система не заклю­чает в себе всю истину, так же как и ни одна другая не является целиком ошибочной. Если бы одна из этих систем заключала в себе всю истину и ничего, кроме истины, другие же представляли собой лишь чистое заблуждение, то колебаний, о которых мы только что говорили, по определению не существовало бы. Ни один человек не просуществовал бы, если бы все его верования и убеждения были бы ошибочными. Если бы он приписывал качества коровы собаке, принимал врага за друга, а друга за врага, ел бы несъедобное, не мог бы отличить яда, ничего не знал бы о погоде, то он попросту бы вскоре умер. Совершенно невероят­но при этих условиях выжить и обществу, а тем более десятилетиями и столетиями, что доказано множеством обществ, управляемых либо истиной веры, либо истиной разума. Идеациональная истина господ­ствовала в средневековой Европе почти шесть столетий, тем не менее западное общество не погибло. Исторический факт, таким образом, доказывает, что ни вера, ни разум не являются целиком ошибочными. Каждая из систем частично истинна и достоверна, предоставляя знание важнейших аспектов сложной объективной реальности. Излишне до­казывать, что каждый источник познания, будь то чувства, разум или интуиция, предоставляют валидное знание многосторонней действитель­ности. Интуиция в своей обычной форме как мгновенное и прямое понимание некой реальности, отличное от чувственного восприятия и логического мышления, дает знание существенных аспектов дейст­вительности, как, например, самосознание каждого из нас — "я есмь • В своей необычной форме, как харизматический и мистический Д*Ф Божий, данный только пророкам, великим мыслителям, великим худ⁰ ' никам и великим религиозным лидерам, она открывает нам те аспек объективной реальности, которые недоступны нашим чувствам и ^лоГ* g Каждый источник познания адекватно раскрывает лишь определена аспекты многообразной реальности: истина чувств дает знание о чув венных нерациональных аспектах объективной реальности; истина р ма — ее рационального аспекта; истина интуиции — ее металогическ ^ и метачувственного аспектов. Как уже было отмечено, даже ^совР^еМ1_гйнУ естественная наука и технология заключают в себе не только ^ ^ чувств, но, как, например, в области математики и логики, боль
яолнэ истины, разума. В конечном итоге обе истины упираются своими корнями в интуицию и веру в качестве основных постулатов науки.

Значение интуитивного познания. В настоящее время достаточно про­чно утвердилась "законность" чувственного опыта, в меньшей степени логического рассуждения. Больше сомнений вызывает интуитивная _истина. Интуиция лежит в основе любой науки, от математических _а1ССИом до естественных наук. Дедуктивные и индуктивные надстройки науки опираются не на логику и не на показания органов чувств, а на элементарные интуитивные истины. Интуиция также основа прекрас­ною, нравственных норм и религиозных ценностей. Она служила на- ч&г^т/^шм импульсом громадного числа чувственных и диалектических открытий во всех областях человеческого знания и ценностях, включая математику, физику и технологию. Большинство научных открытий и изббретений, особенно наиболее значимые, можно отнести скорее на счет интуиции, чем на счет затяжных чувственных наблюдений.

Открытия Ньютона, Галилея, Мейера и Пуанкаре появились благо­даря интуитивному пониманию законов гравитации, колебания маят­ника, сохранения энергии и автоморфных функций в математике. Точно так же и большинство технологических изобретений и большинство важных достижений философского и гуманитарного знания являются продуктами интуиции. Справедливо это и по отношению к искусству во всех его сферах, религии и в особенности морали, ибо там творчество одухотворено редкой интуицией гения, проповедника, мистика. Мы не должны забывать, что любое истинное творчество — это реальное познание, как любое истинное открытие есть творчество. Когда Моцарт или Бетховен, Рафаэль или Дюрер, Фидий или Шекспир, Будда или св. Павел, Платон или Кант создавали свои художественные, религиозные или философские системы, они актуализировали скрытый потенциал, существующий в реальности, они обнаружили и раскрыли нам то, что мы сами не видели и не знали. В этом смысле любое творчество есть открытие и создание новой комбинации звуковых ценностей (в великой музыке), или новых архитектурных форм, раскрытых в оригинальной комбинации камня, мрамора, дерева и других архитектурных элементов, или новых аспектов жизни, вскрытых живописью, литературой, религией и этикой. Если бы все художественные, религиозные, философские и эти­ческие ценности были уничтожены, а все наши знания были бы сведены До "научных открытий", сформулированных в сухих утверждениях, то как бы ни велико было наше знание о мире и реальности, оно было бы обеднено и унижено! Из миллионеров мы бы превратились в нищих!

Точно так же любое научное открытие есть творчество, правда ^не обязательно в смысле возложения на природу того, что было сотворено нашим разумом, как утверждал Кант и его последователи, ^а в смысле актуализации скрытого потенциала в действительности извлеченного на свет и таким образом обогащающего наши знания. Исходя из этой точки зрения, Ньютон сотворил свой закон гравитации, Мейер — закон сохранения энергии, Лавуазье и Ломоносов — закон Охранения материи и т. д.

Следующий отрывок хорошо демонстрирует роль интуиции в от­крытиях и изобретениях. Обратимся к личному опыту Анри Пуанкаре.

' В течение двух недель я старался продемонстрировать, что нет математичес­ кой функции, аналогичной той, которую я впоследствии называл "автоморф- ной функцией". Каждый день я садился за свой письменный стол и пробовал множество комбинаций, но все безрезультатно. Однажды вечером вопреки привычке я выпил черного кофе и не мог долго уснуть; идеи переполняли мой

мозг; я чувствовал, что они как будто вытесняют друг друга, пока две _и не переплелись в устойчивую комбинацию. Утром я установил существов-^НИх класса "автоморфных функций". Все, что мне пришлось сделать __^анИе повторить результаты, на что потребовалось только несколько часов";

Это

Далее он повествует о том, как решение другой математическ ^ проблемы пришло к нему в момент посадки в автобус. Прибыв в Кан*^И он проверил это решение и нашел его верным. Пуанкаре приводит еп несколько примеров подобного типа и каждый раз подчеркивает решение приходило "с такой же отчаянностью, неожиданностью и vb ° ренностью". ^е"

Едва ли отличается от этих интуитивных актов открытие закона гравитации Ньютоном. В один памятный день падает с легким стуком у его ног яблоко. Это был пустяковый случай, на который вряд ли раньше обращалось внимание, но сейчас он был подобен щелчку малень­кого тумблера, который запускает большой механизм в действие. Он оказался толчком, разбудившим мозг и заставившим его работать. Как во сне Ньютон вдруг увидел, что если таинственное притяжение земли может действовать сквозь пространство, достигая вершины деревьев... то оно могло бы действовать, достигая даже луны. Биографы Ньютона характеризуют все три открытия ученого (математическая флюксия, спектр света и закон гравитации), которые он совершил за два года, как "нечто, не лишенное чуда". Не сумев определиться в колледже, сразу же после его окончания Ньютон уезжает в глухую деревеньку и работает там без посторонней помощи. "Как математик, казалось, он схватывает решение проблемы почти мгновенно".

Нечто подобное произошло и с Архимедом, с его известной "Эври­ка!", внезапно осенившей его, когда он принимал ванну. Он был до того возбужден, что даже забыл надеть одежду. Вспомним Галилея, наблю­давшего раскачивающуюся лампу в соборе в Пизе, когда он почти мгновенно сформулировал закон колебания маятника. А Роберта Мейе- ра, который из двух случайных проишествий во время одного из своих вояжей "с помощью неожиданного витка мысли" вывел закон механи­ческого сохранения энергии? Знаем мы и о таинственном опыте Паскаля, который, увидев во сне горящий ярким пламенем крест, воскликнул: "Не Бог ли это всех философов и ученых! Радость, веселье, много радости. Самоотречение полное и кроткое!" Уверенность совершенная!"

Тот же принцип, но с еще более ошеломляющим эффектом приме­ним к технологическим изобретениям, как об этом свидетельствуют показания самих изобретателей. Один из них, наблюдая за самим собой, пишет, что в тот момент, когда возникает потребность в инновации, я немедля извлекаю ее из объективной части моего мозга; так сказать, я прекращаю работать над проблемой и передаю ее в субъективный отдел моего мозга. Там она спонтанно созревает до тех пор, пока не созреет окончательно".

Другой утверждает, будто бы "идеи приходят ко мне, когда я меньШ всего их ожидаю; чаще, когда я почти уснул или днем мечтаю о чем- нибудь". Многие изобретатели настаивают на том, что они иногд^ просыпаются с новой идеей внезапно и совершенно неожиданно, мгновенье ока" или в период отдыха (например, в процессе принят ванны), или во время занятия другими работами. ^

Сходная ситуация наблюдается и в других естественных В области философии, гуманитарных и социальных научных дисципл^ роль интуиции существенно выше. Это хорошо подтверждается фактом, что почти все основные философские, гуманитарные и сои

_ьные научные теории были сформулированы очень давно, когда не ^л шествовало ни лабораторий, ни статистики, ни систематически