Часть четвертая Сезон погони

Лучше гор могут быть только горы!

Строка из гномьего гимна

Местность становилась все холмистее. Если три дня назад на все четыре стороны расстилалась унылая равнина, мерно колыхавшая пожелтевшим ковылем, то с некоторых пор земля пошла волнами, ощерилась лесками и растрескалась худосочными речушками коню по колено. С каждой верстой «волны» раздавались ввысь и вширь, так что дорога в конце концов устала на них взбираться и предпочла обегать. Хвойные леса сменились лиственными, из неизвестных Орсане деревьев, разлапистых, с огромными, в ладонь, листьями. Вал обозвал их «вагурцными жбыррами», Ролар смягчил приговор до «волчьих орехов», неядовитых, но малосъедобных. Местами стволы полностью скрывались под плющами, усеянными гроздьями мелких цветов. С наступлением темноты они начинали источать нектар и приторный аромат, от которого ломило в висках. Орсана как-то не удержалась, подставила ладонь и слизнула несколько сладких капелек. Отравиться не отравилась, но пошла такими колоритными ярко-синими пятнами, что увидевшие ее поутру Ролар и Вал спросонья в ужасе схватились за мечи, а Лён – за живот.

Девушка обиделась на всех троих и не разговаривала с ними до обеда, делая вид, что не замечает их лукавых взглядов и последующих сдавленных смешков.

У подножия холмов частенько попадались деревеньки – маленькие домики кучно толпились в низине, а вверх по склону тянулись полоски возделанных полей и садов, при взгляде на которые складывалось впечатление, что местные садоводы привязывают каждое яблочко веревочкой, дабы потом не разыскивать его в крапиве верстой ниже. Жили здесь преимущественно гномы, а то и оседлые орки – эти предпочитали земледелие стадам истошно блеющих овец, иногда перегораживающих дорогу на четверть часа. Впрочем, встречались и человеческие поселения, и смешанные. Отличить их можно было по тем же садам и скоту – гномы высаживали плодовые деревья длинными узкими полосами, а сами яблоньки больше напоминали кусты, едва достигавшие пешему человеку макушки. Мелкие темно-рыжие козы алчно косились на них из-за добротной ограды. Люди предпочитали более солидную живность вроде коров и лошадей, пасущихся прямо среди кряжистых деревьев.

А потом горизонт затянуло сизой дымкой, спустя еще десяток верст уплотнившейся в полоску с зубчатым верхом.

– Элгар.

Ролар приподнялся на стременах, хотя лишняя пара вершков вряд ли могла что-то изменить – путники и так стояли на верхушке высоченного холма. Вернее, Лён на Вольте и Ролар на Повилике, изящной кобыле-к'яарде оригинального золотистого окраса с темно-рыжими подпалинами на ногах и морде. Орсанин Венок, упрямо наклонив морду, карабкался в гору, а очередная Валова дохлятина с отвращением взирала на холм, не желая начинать восхождение даже под угрозой перекрутки на колбасу, в подробностях описываемой троллем.

– Далеко до него?

– Расстояние обманчиво. Если по прямой – два дневных перегона. А нам надо проехать еще не меньше трех. Может, сделаем привал и перекусим?

Лён оглянулся на запыхавшуюся, но довольную Орсану, последние сорок саженей тащившую коня под уздцы, и в который раз едва удержался от смеха. К вечеру девушка несколько облиняла, но все равно производила потрясающее впечатление.

– Давай. Потом спустимся по противоположному склону, Вал как раз успеет объехать.

Тролль уже и сам отчаялся пробудить в своей животине дух горного козла, направив ее влево по дороге. Грязно-бурая кляча на поверку оказалась двужильной, отставая от к'яардов и Венка во время галопа, но неизменно настигая, когда те выдыхались и переходили на трусцу.

Орсана повалилась на траву, нашарила и отвязала от пояса флягу, сделала несколько жадных глотков.

– Уф… хорошо, что Вольха с нами не поехала – тут и здоровый ноги переломает! Похоже, тебе действительно удалось крепко ее разозлить…

Лён только вздохнул, спешиваясь.

– Но, – продолжала девушка, затыкая флягу, – ты уверен, что настолько крепко?

– Зная Вольху? – Повелитель Догевы почесал ластящегося жеребца за ухом, еще раз глянул на горы и удрученно покачал головой. – Нет.

* * *

Я мрачно поглядела в кружку, с верхом наполненную некой киселеобразной жидкостью зеленоватого цвета, издававшей ни с чем не сравнимый аромат помойного ведра.

– Выпей, малышка, – с видом матерой отравительницы проворковала Келла. – Тебе сразу же полегчает!

– В смысле пронесет?

Вампирка обиженно фыркнула и уже без особых церемоний впихнула кружку мне в руки.

Вкус ничем не уступал запаху, но, зная Келлу, дальше капризничать было опасно. Забинтованная нога, устроенная на высокой подушке, вела себя хорошо – пока ее не пытались использовать по назначению. А для украшения кровати она очень даже годилась. Велька взирала на объемистое дело своих рук с плохо скрываемой гордостью. Магический лубок она накладывать не стала и мне не позволила – мол, чтобы чувствовала серьезность своего состояния.

Убедившись, что кружка опустела, Келла с усмешкой щелкнула меня по подбородку, заставив от неожиданности проглотить оставшееся во рту зелье (я как раз прикидывала, куда бы его понезаметнее сплюнуть). Игнорируя возмущенное сопение пациентки, травница прихватила свечу и вышла на кухню, прикрыв за собой дверь.

Я устало откинулась на подушку, глядя в серый квадрат окна. На улице с момента отъезда друзей не утихала непогода. Ветер обрывал с деревьев остатки листвы, с волчьим подвыванием гнал на запад низкие лохматые тучи, то и дело разражавшиеся дождем в знак протеста. Голова была тяжелая, познабливало, но о сне я даже не думала.

Ну куда их понесло?! Первая неистовая злость на Лёна (чтоб ты провалился, мерзавец!) сменилась обычной (ну погоди ж ты у меня!), потом тревогой (а вдруг и в самом деле провалится?), потом настоящей паникой (а вдруг уже провалился?!). Леший с ней, с помолвкой, не больно-то и хотелось! Мои друзья где-то там продираются сквозь ураган, мокнут под дождем, сражаются за меня, а может, и погибают, а я валяюсь в постели, разобидевшись из-за какого-то дурацкого кольца! Не дождетесь!

Травницы тихонько шушукались на кухне, изредка сдержанно подхихикивая и позвякивая флаконами – видимо, делились опытом, не подозревая, какой черной неблагодарностью планирует отплатить им их подопечная.

Правда, планировалось пока что-то не очень. Уйти из дома незаметно от Келлы – дохлый номер, вампирша засечет меня уже на пороге. Можно, конечно, усыпить ее заклинанием, но тогда на меня немедленно накинется Велька. Не боевыми пульсарами же в нее швыряться!

Не то чтобы стыдно (лучшая подруга все-таки!), но ведь как засветит в ответ – мало не покажется! И что потом? Сумка лежала на стуле, меч висел на его спинке, одежда, скорее всего, в шкафу, но как быть с лошадью? Пешком я далеко не уйду, а деревенька глухая, вряд ли здесь вообще можно раздобыть скакового коня, тем более ночью. Я живо представила себя верхом на пузатой кляче, в темпе пахоты бредущей по редколесью, и возмущенных травниц, легкой трусцой бегущих по обе стороны и наперебой читающих мне морали. Брр… Я поежилась и повыше натянула одеяло. Нет, надо все тщательно продумать! Попытка у меня будет только одна, потом эти гарпии не постесняются приковать меня к кровати в самом прямом смысле – колодезной цепью, на которую Келла с вожделением покосилась при словах Лёна, но, видимо, решила оставить этот радикальный метод на крайний случай.

И тут в дверь забарабанили, да так громко и отчаянно, словно вознамерились продолбить ее насквозь, если хозяева не пошевелятся. Разговор мгновенно оборвался. Скрипнул стул, а за ним – щеколда. Шум дождя резко усилился, из-под двери потянуло сыростью и запахами мокрой земли.

– Девоньки, милые, спасайте! – затараторил плачущий мужской голос, то и дело срываясь на всхлипы. – У меня там жена рожает, цельные сутки минули, да что-то никак, измучилась уж вся… не соизволите ли взглянуть? Я уплачу, не сомневайтесь!

Послышалось приглушенное звяканье. Одна монетка, видимо, выскользнула из трясущихся рук и упала на пол, прокатившись через всю кухню.

– Там – это где? – с холодной деловитостью уточнила Келла.

– На другом конце села, домов через двадцать! Мне свояченица сказала – мол, остановились у ее соседки две знахарки, хучь и молоденькие, да справные, за пять минут ее от ячменя исцелили, вот я и подумал – может, соблаговолят…

– Ясно, – оборвала трехсотлетняя вампирша. – Подождите минутку на улице, мы посоветуемся.

Мужик беспрекословно выскользнул во двор. Монета, похоже, так и осталась лежать где-то под столом.

Судя по воцарившейся тишине, совещание травниц заключалось в обмене многозначительными взглядами.

– Я пойду, – наконец решила Келла. – Мне приходилось принимать роды у человеческих женщин – немного сложнее, но принцип в общем-то один. А ты не спускай глаз с нашей рыжей вредины (я мысленно погрозила травнице кулаком). У меня такое ощущение, что она что-то замышляет.

– После десяти капель «Медовой сновидицы»? – скептически фыркнула Велька.

– Она бывшая Хранительница, а на вампиров человеческие зелья действуют слабее. Мне бы понадобилось не меньше сорока.

«Запомним», – мстительно подумала я.

– По крайней мере сейчас она еще не спит, – продолжала Келла, утверждая меня в мысли, что с такими друзьями и врагов не надо. – Так что на всякий случай не выходи из комнаты до моего возвращения.

– Хорошо. Возьми пару полотенец и вот эти флаконы, в темном настойка… – Травницы перебросились еще парочкой профессиональных фраз и наскоро распрощались.

Обе двери – входная и внутренняя – хлопнули одновременно.

Я поскорее закрыла глаза и выровняла дыхание. Велька подошла к постели. Наклонилась, разглядывая мою подозрительно умиротворенную физиономию. Я хотела всхрапнуть для достоверности, но подумала, что это будет перебор. Удовлетворенная осмотром, травница устроилась на стуле возле окна, спиной к нему, поставив на подоконник блюдечко с горящей свечой и положив на колени толстенный фолиант.

Я коварно наблюдала за подругой из-под полуприкрытых век. Тень от ресниц давала прекрасную маскировку. Келла вернется не раньше чем через час, а то и на всю ночь застрянет. Посмотрим, насколько Вельки хватит! Помнится, когда мы по ночам вместе к экзаменам готовились, то и дело друг друга в бока пихали – один вид меленько исписанных страниц вызывал неукротимую зевоту.

– Вольха, – негромко позвала девушка, отрываясь от книги и в упор глядя на меня.

Мне понадобилось огромное усилие, чтобы не вздрогнуть. Зато травница, выждав, облегченно вздохнула и расслабилась, закинув ногу за ногу. Повыше приподняла книгу, и я чуть не застонала от злости – в руках у Вельки был любовный эльфийский роман, еще и с гравюрами. Над таким она запросто могла просидеть до рассвета.

Прошло около получаса. Зелье начало действовать, но, как Келла и предполагала, не столь сокрушительно, и я упрямо боролась со сном. Травница тихо рыдала в платок, изредка выныривая из него, чтобы прочесть еще парочку душещипательных строк и начать истекать слезами с новой силой. Учитывая, что все порядочные любовные истории заканчиваются либо свадьбой, либо смертью, дело явно шло ко второму.

Дождь превратился в косой ливень, сердито тарабанящий по крыше. Небо прорезала ветвистая молния, где-то на западе ворчливо отозвался гром. Велька зябко передернула плечами и, не отрывая взгляда от книги, отодвинулась от окна. Не прошло и пяти минут, как из него снова плеснуло холодным белым светом, в котором мелькнула и тут же растворилась во тьме черная, жуткая, выщеренная морда с горящими глазами.

Пожалуй, даже ведро ледяной воды не оказало бы на меня столь бодрящего эффекта. Сонливость как ветром сдуло, я судорожно впилась пальцами в тюфяк. Уходи!!! Хотя бы шагни в сторонку, за угол дома, пока она тебя не заметила!

Свеча затрещала и вильнула огоньком, всколыхнув тени. Травница мельком глянула в окно и, успокоенная, снова погрузилась в чтение.

Так, теперь главное – взять себя в руки и сосредоточиться. Вопрос не в том, сумею ли я это сделать, а удастся ли провернуть задуманное незаметно от Вельки? Хоть она и прекрасно владеет практической магией, такого чутья на нее у травницы нет… и если ме-э-эдленно, осторожно сконцентрировать на крыше вон той сараюшки за огородом разряд достаточной силы…

Сердцевина тучи полыхнула грязно-багровым. В следующее мгновение оттуда стрельнула изломанная, раздвоенная книзу молния, которая разъяренной гадюкой с грохотом и треском впилась в сарай обоими зубьями. Сноп искр взметнулся выше деревьев, горящая солома брызнула во все стороны. Невзирая на дождь, пламя охватило сарай сверху донизу. Внутри истошно замычала корова, заблеяли овцы.

Не будь Велька так ошеломлена, она бы сообразила, что соседка непременно предупредила бы ее о запертой в хлеве скотине. Да и кто станет держать коров в дощатом сарае посреди огорода?! Выронив книгу, травница вскочила и метнулась к двери, потом обратно, растерянно уставившись на меня. Я, не открывая глаз, пробормотала что-то неразборчиво-жалобное и отвернулась к стене, натянув одеяло до самой макушки.

Не успела лязгнуть щеколда, как я уже сидела на кровати, скороговоркой нашептывая заклинание. Одним взмахом скользнувшего в руку меча вспорола и содрала ворох бинтов вместе с лубками, спустила ноги на пол и рванулась к стулу с одеждой.

Зараза!!!

Добавила обезболивающий компонент. Потрогала прикушенную губу, слизнула кровь с пальцев, уцепилась за спинку кровати и кое-как встала. Опухшая, веселенькой синюшной расцветки нога с трудом протиснулась в штанину, наотрез отказавшись ради этого сгибаться. Подковыляв к окну, я распахнула ставни. Науськанный ветром дождь хлестнул по лицу, как мокрый веник. Несмотря на спешку, Велька, скорее всего, зачаровала дверь, а мне некогда разбираться, как именно. Травница очень скоро сообразит, что большая часть пламени – иллюзорная, да и взывающих о помощи буренок в сарае не наблюдается…

Стиснув зубы, я полезла в проем. До середины процесс шел довольно успешно, но потом моя здоровая часть закончилась и началась негнущаяся. Мысль, что побег сорвется только из-за того, что я застряла в окне, придала мне сил все-таки из него выкарабкаться и плюхнуться в какие-то цветы под подоконником, и до меня имевшие весьма пожеванный вид.

– Смолка!!! – надрывным шепотом возопила я.

Только шум дождя по листве и далекий треск затухающего пожара. Я застыла на коленях, чувствуя, как меня с новой силой захлестывает отчаяние. Неужели померещилось? Что еще Келла подмешала в свое снадобье?! И что же мне теперь делать?!

А потом кобыла беззвучно выскользнула из темноты за моей спиной, доверчиво ткнувшись мне в щеку бархатистым храпом. Мокрая, всклокоченная, с выхваченным из гривы клоком, но живая и такая родная, что я чуть не расплакалась.

– Ты уж прости меня, девочка, – пробормотала я, дрожащей рукой нащупывая конскую холку. – Я тоже не в лучшей форме, но мы должны это сделать… Гхыр ёпп курат!!! Смолка, ты не могла бы присесть? Я и с двумя-то ногами еле до твоей спины допрыгивала…

Лошадка шумно вздохнула и, помедлив, согнула колени. Я кое-как вскарабкалась в седло, уцепилась за переднюю луку и легонько ткнула кобылу левой пяткой. Смолка с явным трудом выпрямилась, по-старушечьи закряхтела, но все же тронулась с места. Я нашарила левое стремя и тоскливо посмотрела на правое. Надо было сразу ногу вдеть, в висячем положении она еле шевелилась. Ладно, пусть болтается, все равно я ее почти не чувствую…

Мы уже наполовину выехали из ворот, когда очередная молния на мгновение выбелила округу, очертив в проеме огородной калитки силуэт страшнее упыря, злее василиска и опаснее дракона.

– Вольха!!!

Я вздрогнула и прижалась к седлу, как нашкодившая кошка. Впрочем, в появлении разгневанной травницы были и положительные моменты: от страха я каким-то чудом ухитрилась подтянуть и запихнуть сломанную ногу в стремя. Смолка, сообразив, что вряд ли хозяйка таким оригинальным способом выказывает радость от встречи с этим дивным видением, поспешно ускорилась – вниз по улице, куда легче драпать. Пару раз споткнулась, потом вроде бы оклемалась и пошла тяжелым галопом.

Гром бухнул с большим опозданием, где-то далеко за лесом. Гроза уходила. В тучах наметились просветы, но пока что даже из них сыпал редкий дождь. Село тонуло во мраке. Окошки светились только в нашей и еще одной избе, к воротам которой мы как раз подъезжали. Привлеченная скрипом двери, я, не удержавшись, бросила взгляд во двор и впервые всерьез задумалась, за что же боги меня так невзлюбили: на крыльце показалась Келла. За ней, непрестанно кланяясь и бормоча: «Да благословят тебя боги, деточка!» – семенил давешний мужик, пытаясь всучить вампирше если не кошель, то хотя бы холщовую торбу, из которой торчали две хладные утиные лапы. На заднем плане возмущенно, на два голоса орали новорожденные. Травница сухо отнекивалась, но вид у нее был довольный.

Именно что «был». Потом она увидела нас со Смолкой.

Как на грех, вдоль длиннющей улицы сплошной стеной тянулись двухаршинные заборы. В другое время кобыла играючи взяла бы такую преграду, но сегодня был определенно не наш день (я бы даже сказала, месяц). Обратный путь перегораживала Велька, и я логично рассудила, что хрен редьки не слаще. Хотя…

– Вольха-а-а!!! – Голос Келлы перешел в ультразвук.

Увы, я слишком хорошо знала, что это означает, а посему любоваться на дальнейшее развитие событий не имела ни малейшего желания. И, малодушно надвинув капюшон по самый нос, что есть силы саданула лошадь здоровой ногой.

Возможно, я пропустила самое увлекательное – например, отца заметно прибавившегося семейства, картинно падающего в обморок отнюдь не от счастья, – но ничуть об этом не сожалела. Мы едва успели пролететь мимо ворот, как из них (точнее, уже над ними) наперерез нам вырвался клыкастый сгусток мглы, шумно хлопающий крыльями. Не успел, пронесся за спиной, обдав ветром, и с разочарованным воем пошел на разворот, вверх и влево.

Смолку он тоже впечатлил. Если раньше доски заборов просто мелькали перед глазами, то теперь слились в сплошную полосу, в которой темными пятнами проскакивали ворота под широкими козырьками. Задремавшая посреди дороги собака в последнюю секунду с визгом вывернулась из-под лошадиных копыт; кобыла, споткнувшись, вильнула в сторону, а над нами прошелестел и, далеко обогнав, впечатался в дерево ярко-зеленый пульсар. Не взорвался, а словно размазался по стволу, в считаные мгновения опутав его мерцающими нитями ловчей сети.

Я мотнула головой, капюшон упал за плечи. Следующий пульсар сделал изящную петлю и отправился по обратному адресу. Естественно, не долетел, но по крайней мере помешал Вельке сотворить еще один. Да когда же эта улица наконец свернет или кончится?! Мы тут как на ладони, травнице даже не обязательно видеть нас, чтобы сыпать заклинаниями!

Визг неумолимо приближался. Мои волосы, не выдержав противоборства между ним и встречным ветром, встали дыбом. С трудом удержавшись от соблазна бросить поводья и зажать уши ладонями, я выкрикнула несколько слов, не услышав собственного голоса. Вампиршу отбросило в сторону и несколько раз перевернуло в воздухе, но отказаться от погони не заставило. Впереди наконец показался частокол околицы, а за ним – темное поле с совсем уж непроглядными комьями перетекающих друг в друга перелесков. Створки ворот медленно поползли нараспашку, натужно скрипя окутанными дымкой скобами. Открылись примерно на треть, вздрогнули, замерли и, подумав, качнулись обратно. Я стиснула зубы. Несмотря на ночной холод, по виску скользнула капля пота.

Ворота одним рывком распахнулись во всю ширину и так же охотно захлопнулись. Да кто из нас Магистр практической магии в конце-то концов?!

Я усилила нажим. Велька тоже не сдавалась. Ворота приближались с угрожающей скоростью, клацая створками, как дракон пастью. Смолка обреченно прижала ушки и, похоже, зажмурилась, не сбавляя хода, ибо сзади снова нарастал не менее многообещающий вопль.

Последний, отчаянный всплеск силы – и створки сомкнулись на самом кончике конского хвоста, оставив себе на память клок волос. Вопль оборвался глухим ударом, ворота прогнулись и спружинили обратно. Стало слышно, как захлебываются лаем собаки. В хатках один за другим вспыхивали огоньки.

Кобыла арбалетным болтом влетела в лесок, напролом прошуршала по кустам и, только оставив позади саженей триста чащобы, перешла на рысь, а затем и на шаг. Над головой, в просветах между кронами деревьев и клоками туч, мерцали звезды. Мокро хрупали сучья под копытами, в глубине леса уныло переухивались совы. Осыпающиеся с веток капли стучали по куртке и холодили неприкрытую макушку. Капюшон казался чем-то далеким и недоступным.

Я обессилено привалилась к лошадиной шее и закрыла глаза.

* * *

– Не было тута таких, господин хороший. – Мужик нервно облизнул губы. – Уже две недели никто этой дорогой не проезжал, ага!

– Брэшэ, – безжалостно прокомментировала девушка, казалось бы целиком поглощенная заплетением длинной русой косы.

– И изба небось сама собой сгорела? – Второй разбойник кивнул на еще дымящийся сруб посреди деревеньки.

В соседних домах слышалась приглушенная возня но, кроме трясущегося от страха местного пьянчуги, ни кто к путникам выйти не отважился. Да и того, скорее всего, просто-напросто вытолкали на заклание.

– Ага. – Пьянчужка как завороженный таращился на светловолосого главаря шайки. Выбор был невелик, зато впечатляющ: рассеянно поигрывающий ножом тролль, неприкрыто ухмыляющийся вампир и хмурая пятнистая девушка, вооруженная не хуже иного наемника. – Вьюшку на ночь неплотно прикрыли, уголек и выпал…

– И прямо в солому, – с фальшивым сочувствием поддакнул вампир.

– Ага… для завтревой растопки. Тута оно и заполыхало…

– Какое несчастье, – с каменным лицом посочувствовала девушка.

– Нет, – спокойно сказал светловолосый, тоже в упор глядя на мужика, но разговаривая словно сам с собой. – Через Заячий Гай мы не поедем, и не упрашивайте. Там овраг на овраге и наверняка обжитые какой-нибудь плотоядной пакостью. Да и крюк по восточной дороге нам тоже ни к чему…

Злосчастный «собеседник» почувствовал, а остальные услышали, как клацают у него зубы. Темноволосый продолжал задумчиво изучать останки избы. Вокруг прогоревшего насквозь сруба не было даже ободка пожухлой травы, а на соседних крышах – ни единой черной точки от искр, как будто пепелище откуда-то принесли и плюхнули посреди нетронутого огородика. Гасить его тоже не пытались. Скорее всего, не успели даже глазом моргнуть, как магическое пламя поглотило все, что могло гореть.

– И что же нам, бедным, остается? – задумчиво продолжал незнакомец, негромко похлопывая себя ладонью по бедру. Выходило буднично и оттого невыразимо жутко. Черный жеребец под ним стоял как вкопанный, недобро посверкивая змеиными глазами. – Самая удобная и короткая тропка через клеверную лощину, по которой мы бы и поехали, кабы не ваш дружеский совет. Которым я, мерзкий выродок, паскудное исчадие тьмы, чтоб мне провалиться, пожалуй, пренебрегу…

– П-п-простите… – только и сумел выдавить мужик, чувствуя, что душа вот-вот сама вылетит из онемевшего тела, не дождавшись логического окончания «беседы».

– За что? – Светловолосый недоуменно изогнул бровь. – Вы же мне ничего подобного не сказали. Бывайте здоровы, добрый человек! И спасибо за помощь.

В воздухе сверкнула серебряная монета, шлепнувшись в пыль. Черный жеребец всхрапнул и круто развернулся на задних ногах. Всадник даже не шелохнулся, как будто составлял с ним единое целое. Золотистая кобыла беззвучно, с кошачьей грацией повторила полуоборот, подчиняясь едва заметному движению седока. Остальные по-простому прикрикнули на лошадей, дергая за поводья.

– Н-н-не за что, – искренне проблеял мужик и, чуть всадники скрылись за холмом, сел прямо на дорогу, тупо таращась на блестящий кругляшок с чеканным королевским профилем.

Такого стоящего повода напиться ему уже давно не подворачивалось. Пожалуй, на целый месяц хватит, и не ему одному…

* * *

– Орсана, погоди. Ты не туда свернула.

Девушка осадила проскочившего развилку жеребца и сдала назад. Еще раз глянула на указатель, потом, удивленно – на вампира:

– Но ты же сказал…

Лён отрицательно покачал головой, делая друзьям знак подъехать поближе.

– Он знает, что мы за ним гонимся. Иначе не стал бы так демонстративно запугивать селян, чтобы те с прямо-таки выписанным на лицах враньем указали нам неправильное направление. Да еще эта изба. Любой дурак догадается, что дело нечисто, тут даже телепатом быть не надо. На это он и рассчитывал. А еще – что ни один нормальный человек и так не сунется в овражистое урочище.

– И угораздило же меня связаться с ненормальными вампирами, – вздохнула Орсана, вслед за друзьями разворачивая коня к Заячьему Гаю. – Но зачем им понадобились такие хлопоты? Неужели нельзя было просто проехать мимо деревни лесками?

– «Просто» не получилось. Под одним из них пала лошадь, и они отобрали верхового коня у здешнего старосты, а когда тот попытался протестовать, сожгли его избу. – Лён покосился на сизую нитку дымка, струящегося словно бы из макушки холма, и, помедлив, неохотно добавил: – Вместе с ним и его женой.

Девушка зябко передернула плечами. Вампир продолжал:

– А поскольку такое не скроешь, негодяи решили извлечь из ситуации дополнительную выгоду – направить нас по ложному следу… или устроить засаду. Толковых дорог здесь две – прямая и объездная. Видимо, обе им перекрыть не удалось, и они хотели быть уверены, что мы выберем первую.

– Но почему бы нам тогда не выбрать вторую? – жалобно поинтересовалась Орсана, когда Венок споткнулся на первой колдобине, чуть не оставив лязгнувшую зубами девушку без языка.

– Потому что она втрое длиннее, хоть и безопаснее, а мы торопимся. Впрочем, – Повелитель Догевы окинул винечанку, а за ней и остальных испытующим взглядом, – разве я кого-то заставляю с собой ехать?

– Но и прогнать не можешь! – дерзко парировала сотница.

Ролар и Вал только заухмылялись – мол, даже не надейся, голубчик, никуда ты от нас не денешься. Возразить, как и в предыдущие сто тридцать два раза, было нечего. Настояв на соблюдении старинного обычая, Лён сам поймал себя в ловушку, и теперь ему осталось лишь досадливо подогнать жеребца каблуками.

Заячий Гай оказался хмурым еловым бором, опоясанным проселочной дорогой, каковая и носила гордое название объездной. От нее под прямым углом ответвлялась ведущая в чащу тропка, не сказать чтобы утоптанная, но вполне заметная. Видимо, сюда частенько захаживали дровосеки и охотники, привлеченные многообещающим названием.

Орсана не любила такие леса. Вроде бы не слишком и дремучие, но мрачные и неприветливые, с постоянным ощущением недоброго взгляда в спину. В конце лета из птичьих голосов в макушках деревьев осталось только редкое воронье карканье, по жизнерадостности не уступавшее разве что волчьему вою.

Друзья деликатно сделали вид, будто Венок «случайно» перестроился из конца в середину цепочки.

В первый овраг они уперлись спустя четверть часа. Спуститься по пологому склону удалось довольно легко, Лён и Ролар даже не спешивались. За широкой мшистой котловиной поднималась практически отвесная стена с угрожающе выпущенными когтями рыжих еловых корней. Тропинка, даже не пытаясь к ней приблизиться, уверенно заворачивала вправо. Путники не стали с ней спорить.

– Хоть бы она нас в болото не завела, – забеспокоился Ролар, заметив на кочках мелколистные нити только начинавшей розоветь клюквы.

– Просто низинка. Настоящих трясин здесь нет. – Лён, не удержавшись, рискованно свесился с седла и выдернул из пышного мха крепенький пузатый боровичок. Дорога шла под горку, но склон не рос, постепенно сглаживаясь, и вскоре Вольту удалось на него заскочить. Конь гордо вышагивал по самому краю, пока к нему не присоединилась Повилика, а за ней и остальные лошади.

Тропа снова уводила в чащобу, возвращаясь на прежний курс. Орсана ожесточенно воевала с клещом, проявившим повышенный интерес к ее шее. Ролару, заикнувшемуся было, что «на его месте должен был быть я…», выразительно продемонстрировали постигшее кровопийцу возмездие.

Повилика поравнялась с Вольтом и попыталась играючи цапнуть его за холку.

– Знаешь, что меня беспокоит больше всего? Он нас постоянно опережает. – Ролар дернул за правый повод, и кобыльи клыки вхолостую щелкнули в пяди от цели. Жеребец ехидно фыркнул, но даже морды к нахалке не повернул, зная, что дело закончится тем же. – И я не о расстоянии.

Лён хмуро кивнул. Им еще ни разу не удалось предотвратить удар – лишь свести к минимуму его последствия. Даже сейчас, пробираясь оврагами и упиваясь своей прозорливостью, они играли по навязанным им правилам и на вражеском поле.

– Верно. И у меня такое ощущение, что они не только знают о погоне… но и рассчитывают на нее.

– Предлагаешь вернуться?

– Предлагаю. Вам.

Арлиссец смиренно склонил голову и с изысканнейшей учтивостью осведомился:

– А не пошли бы вы… лесом, Повелитель?

– Уже иду, – усмехнулся Лён, направляя Вольта в разлом следующего оврага, по дну которого неспешно струился широкий темный ручей. – У меня нет выбора, Ролар. Мне надоело сидеть и ждать очередного удара в спину. Добро бы в свою. Но ее я им не отдам. Даже если для меня она будет потеряна навсегда.

Копыта поехали по рыхлой иглице, и Вольт, распахав широкую борозду, с разгону влетел в ручей по самое брюхо. Лён торопливо поджал ноги, но тут конь поскользнулся уже на иле и припал на круп, макнув седло до края луки. Сверху захихикали и не менее злорадно заржали. Повелитель Догевы, героически удержавшись от первого пришедшего на ум комментария на тролльем языке, погрозил насмешникам кулаком, а Вольт, сердито всхрапнув, поднапрягся и со звучным плюхом выскочил из воды.

Пока отыскали более надежный и пологий спуск, свели и втолкали коней на противоположную сторону, вымотались так, что, наткнувшись на полянку с кострищем, решили сделать привал. Собранные по пути грибы почистили и ссыпали в общий котел, Лён вылил воду из сапог и подсел к костру присматривать за процессом варки, а заодно сушиться. Вал, по воинской привычке использовать для отдыха каждую спокойную минуту, растянулся по другую сторону костра и тут же гнусаво захрапел. Ролар отправился на разведку, с трудом отделавшись от увязавшейся за ним Повилики – лошадь непременно хотела составить компанию обожаемому хозяину, фыркая и кусаясь на попытки повернуть ее назойливую морду обратно к стоянке.

Орсана, подвязав Венку торбу с овсом, попыталась незаметно отлучиться в кустики, но Лён, не оборачиваясь, махнул рукой в противоположную сторону.

– Лучше вон в те.

Девушка залилась краской по самые уши, но тем не менее с вызовом поинтересовалась:

– А эти ты уже для себя застолбил?

– Нет, просто в них упырь сидит, – беззаботно пояснил вампир, пробуя выуженный из кипящего хлебова боровик. Грибы сильно уварились, но высыпанная в котелок крупа поправила дело.

– Шо-о? – Орсана шарахнулась от такого уютного с виду орешника. Оглядевшись, подобрала с земли увесистый обломок сука и запустила им в гущу ветвей. Кусты недовольно заурчали, в просвете мелькнуло что-то серое и безволосое.

– Теперь порядок, – прислушавшись, объявил Лён. – Можешь идти, он удрал!

– Спасибо, щосьвже не хочется, – буркнула девушка, подозрительно присматриваясь к колышущимся от ветерка листьям. – А раньше не мог попередыты?!

– Зачем? Он один, а нас много, к тому же нежить обычно не рискует связываться с вампирами. Не хотелось беспокоить тебя по такой ерунде.

– И правда, яка дрибныця – всего-навсего упырь, истекающий слюной в ожидании первого, кому приспичит… прогуляться! – съязвила винечанка. – А… он точно ушел?

– Точно. Честное повелительское.

Верховная Ведьма, услышав это словосочетание, мигом принимала охотничью стойку, но не столь искушенная в общении с Повелителями Орсана, помявшись, все-таки решилась отлучиться с полянки. Очень недалеко и ненадолго.

Лён тихо порадовался, что не проговорился ей о голодной выверне, уже давно крадущейся следом за путниками, но тоже все никак не решающейся подзакусить. По сравнению с тем, что поджидало их на короткой дороге, это и в самом деле было мелочью.

Ролар вернулся с обнадеживающими вестями – до опушки осталось меньше четверти версты и всего один овраг, да и тот неглубокий. Все то же чутье бывалого наемника разбудило тролля за секунду до того, как Лён попробовал кашу и счел ее готовой. За неимением мисок сомнительное темно-коричневое варево разложили по кружкам и, обжигаясь, слопали прежде, чем оно успело остыть. Быстро собрались, запили костер и снова тронулись в путь.

По сравнению с двумя предыдущими третий овраг показался канавкой. В него без возражений соизволила спуститься даже упрямая кляча Вала, при подъеме всего пару раз лягнув подпихивающего ее в круп Ролара. Орсана лично обнаружила выверну, причем неизвестно, кто испугался больше; во всяком случае, нежить драпанула со всех восьми ног, искренне сожалея, что ей нечем зажать уши.

Из леса они выбрались как раз в том месте, где от объездной дороги словно по заказу отходила ведущая на юго-восток тропа. Шутливо поздравили друг друга с успехом, вытрясли из волос иголки и снова направили коней чуть наискось к голубоватой кромке на горизонте.

Они проехали не больше полуверсты, когда Орсана случайно оглянулась и охнула:

– Вы тилькы подывытеся!

Над оставленным позади лесом поднялся высокий столб пламени, красно-багровыми разводами расплескавшись по изнанке облаков. Понять, где он возник – над прямой или объездной дорогой, – с такого расстояния было невозможно. Как и представить, что осталось от неосторожного путника. Кем бы он ни был.

Друзья, не сговариваясь, подхлестнули лошадей.

* * *

Все оказалось не так уж плохо. Кобылка прямо на глазах оживала под моими пальцами, чутко ощупывающими ее с ног до головы и попутно залечивающими мелкие порезы и ссадины. Глубоких ран оказалось всего три или четыре – на холке, за которую, видимо, хватанули зубами. Они слегка нагноились, но более серьезных последствий укуса я не обнаружила. Правда, глаза у Смолки были какие-то диковатые, с неестественно расширенными зрачками, но, судя по повышенному интересу, проявленному кобылой к моему завтраку в виде мятой краюхи, скоропостижная кончина ей не грозила.

Рассвет застал нас неподалеку от какой-то деревеньки. Я тоскливо покосилась на дымящиеся трубы, сулившие тепло и горячий завтрак, но въехать в селение не решилась. Вдруг меня там уже поджидают с распростертыми руками или, хуже того, крыльями? А посему я кое-как сползла с кобылы возле самого дальнего стога на сжатом поле за околицей и зарылась поглубже в солому, то ли проснувшись, то ли очнувшись ближе к полудню.

Смолка благодарно ткнулась мордой мне в ухо, чуть не свалив с ног. Вернее, с одной ноги – на сломанную я старалась не опираться, держа ее слегка отставленной в сторону. Магия успешно сдерживала боль и воспаление, отек вполовину спал, так что чувствовала я себя хоть и неважно, но терпимо. В любом случае жалеть себя некогда – пора заниматься делами. Из-за Келлиного зелья и так уйма времени упущено.

Отпустив лошадиную холку, я села прямо на землю возле стога. Подтянула к себе сумку и, расчистив пятачок земли, начала сосредоточенно корябать на нем острием короткого ритуального ножика.

Смолка наклонила голову, скептически обнюхала мое творение и чихнула. Я досадливо отпихнула ее локтем. Тоже мне, нашелся критик! Четырехлучевая звезда и в самом деле вышла кривовато, но сориентировала и подписала я ее правильно: север-восток-юг-запад.

Я переплела пальцы на рукояти ножа и занесла его над центром рисунка.

Так, на кого будем «удить»? Лёна можно сразу отбросить, его даже поисковый импульс не берет. С Роларом тоже вряд ли что получится, Вала я не так хорошо знаю, а вот Орсана… если не ошибаюсь, она до си