Делать фильм 5 страницаСпрятав камень за спину, Калли вернулась на место и положила булыжник поблизости. Ждать подходящего момента становилось все труднее. Скоро начнет темнеть. Может быть, ударить Старка прямо сейчас? Калли почувствовала изжогу от этой мысли. Это так сложно. Для нее. Надо рассчитать удар, чтобы наверняка оглушить, но не убить. А руки у нее уже сейчас трясутся. Боже, за что ей все это? Она снова взялась за булыжник. Ей надо его ударить! Стиснула зубы, замахнулась и... Старк перехватил ее руку. Он вышиб камень, опрокинул Калли на спину, вдавив песок. Мелкие камешки впились в кожу как стекла, перед глазами раскинулось небо, которое заслонили потемневшие глаза Лукаса. – Ты хотела меня убить, милая? – Шелестящий голос Старка был страшен, выражение лица – еще страшнее. Калли очень-очень пожалела, что сделала эту попытку. – Только оглушить, – прошептала она. Старк выругался и пару раз ее хорошенько встряхнул – так, что у нее захрустели кости и клацнули зубы. – Спасибо за милосердие, мисс Саймон. Но я не так милосерден, и ты получишь сполна. Ты меня достала своими побегами!!! Старк за шкирку поволок ее к машине. Швырнул в джип и включил зажигание. Все вещи остались лежать на берегу, включая чудесную шляпу. Ночью их наверняка поглотят штормовые волны. Шляпу было безумно жаль... Машина яростно сорвалась с места, оставив позади себя высоченный столб взвившейся пыли. Калли, завалившись куда-то в угол на заднем сиденье, молча глотала едкие слезы. Она очень хотела, чтобы все сложилось иначе. Но уже не сложится...
Джип с пронзительным визгом затормозил во дворе. Со стороны шумящего океана наползали густые, как сливовый джем, сумерки. Старк вытащил из машины заплаканную Калли и сильными толчками в спину погнал ее перед собой в дом. Через пару секунд она уже перешагнула порог своей темницы, а еще через мгновение – лежала на кровати, а Старк прикручивал ее заведенные за голову руки к декоративным элементам изголовья. Вопрос «Зачем ты это делаешь?» застрял у нее в горле. Все происходящее опять напоминало какое-то жуткое кино, плохо смонтированное. Его совершенно не хотелось досматривать до конца – у этого фильма хеппи-энда точно не будет. Калли тихонько всхлипнула. Сквозь пелену слез Старк казался какой-то темной колеблющейся тенью. На языке возникали и пропадали клочки нескладывающихся фраз. Не хотелось ничего говорить. Не хотелось даже дышать. Руки Старка то ли снимали, то ли сдирали с нее одежду. Первые же его прикосновения ударили ее, будто током, и немедленно высекли вопрос: – Ты меня убьешь? – Нет, милая, – по-волчьи оскалился Старк, рывком сдергивая с нее трусики, – но обещаю, что ты умрешь за эту ночь раза три или четыре. И после уже не захочешь убегать от меня. – Лучше бы ты меня отпустил... Это были последние слова, которые она помнила. Мир вокруг Калли перестал существовать, как только губы Старка, жаждущие мести, коснулись ее кожи, пропитанной соленой влагой. Калли не услышала собственного крика, заглушённого исступленным поцелуем. Для нее распахнулись пылающие врата сладострастного ада, где грешная плоть корчилась от запредельного наслаждения. ...Сквозь полуопущенные ресницы Калли наблюдала, как Старк поднимает скинутые на пол вещи и надевает их. Он двигался бесшумно, а она притворялась, что спит. Из ада она вернулась только на рассвете, удивляясь тому, что все еще дышит и что разум у нее не помутился. Ее истомленное тело, опустошенное до последней капли, жаждало покоя. Что с ней сделал Старк? Можно ли это обозначить обычными словами? У этого был оттенок черного, вкус – острый, запах – пряный. Грех. Сводящий с ума, сладко терзающий плоть, проникающий в кровь, порождающий демонов в душе. Калли даже вообразить не могла, что и в самом деле можно умирать от наслаждения, острого и сладостного. Для опытных и ненасытных рук Старка она была как чуткий музыкальный инструмент, который звенел и содрогался от каждого прикосновения. Калли не помнила себя, когда погибала от этих прикосновений, то дразнящих, то мучающих, то нежных, то исступленных. Она прошла по всем кругам полыхающего ада, умирая и воскресая, чтобы снова умирать и... жаждать этой сладкой смерти. Еще и еще. ...Старк наклонился над ней, и Калли затаила дыхание. Ей было жаль, что он уходил. Без него ей холодно. Губы Старка нежно коснулись ее лба. Он что-то шепнул, но она не расслышала. Через мгновение за ним тихо закрылась дверь. Калли глубоко вздохнула и, перевернувшись, обхватила руками соседнюю подушку, от которой исходил едва уловимый терпкий запах мужского одеколона. Того самого, что примешивался этой ночью к ароматам страсти и преследовал ее даже во сне. Боясь разрыдаться, Каллиста уткнулась носом в смятую подушку. Лукас был прав. Она теперь никуда не хотела бежать. От него. У нее даже сил бы на это не нашлось. Калли чувствовала себя совершенно другой женщиной. Изменилось ее тело, изменился разум, переплавленные в одном и том же страстном горниле. Едва раскрыв утром глаза, Калли ощутила эти метаморфозы. Удивительное дело, они произошли не сразу после потери невинности, а лишь теперь, когда Калли вернулась из любострастного ада. Время, наверное, приближалось уже к полудню. Бог мой, да она никогда раньше так поздно не просыпалась! Но не стоит вспоминать о том, что было раньше. Она уже не та и прежней никогда не станет. Всему виной Старк, или же эти изменения были предопределены заранее? Какая же она сейчас? Калли безумно захотелось посмотреть на себя со стороны. Она вскочила и бросилась к зеркалу. Увидела... Бледная, с горящими глазами, с подрагивающими нервными ноздрями и с незнакомой, новой полуулыбкой на зацелованных устах. Тихая меланхоличная Калли перестала существовать. А у новой Каллисты, познавшей черную страсть, теперь всегда будут пурпурные соблазняющие губы и бешеные зовущие глаза. Калли расхохоталась. Ей сейчас было все равно, что с ней сделает Старк, когда четырнадцать дней истекут. Кстати, сколько еще их осталось? Она не знала. И не хотела спрашивать об этом у своего тюремщика. Она боялась, что искра, вспыхнувшая в ней после ночи плотского безумия, погаснет раньше времени. С этой искрой светло и тепло. Она такая же светлая, как и дьявольские глаза Лукаса. Пусть горит. Потушить ее должен только сам Старк. Интересно, а как выглядит Ариадна после ночных утех? Точно так же, как сейчас Калли? Или имеются явственные отличия? Вот об этом можно поинтересоваться у Старка. Он видел обеих сестричек. И до, и после... Неожиданно Калли отпрянула от зеркала. Собственное отражение, у которого рот кривился от сумасшедшего смеха, вдруг показалось ей отвратительным. Где Старк? Наверное, заседает в своем офисе, занимаясь делами казино. Благопристойный й порядочный, с глянцевой улыбкой и холодным блеском в глазах. Ему улыбаются, перед ним заискивают. Никто и не догадывается, что в его роскошном доме томится заложница. И никто, кроме этой заложницы, не знает, каким может быть благообразный мистер Старк, предаваясь ночному греху. Какими дьявольскими становятся у него глаза, какими изощренными делаются его смуглые руки, и какими беспощадными могут быть его губы. Как одним единственным касанием он заставляет выгнуться на постели в пароксизме наслаждения......День прошел без Старка. Однако завершиться без Лукаса он никак не мог. Калли ждала его. Но что она может сказать ему? И что он может сделать?
Старк вошел в комнату, держа в руках букет. Не говоря ни слова, он с легким поклоном вручил его Каллисте. Ей оставалось лишь ахнуть. Таких фантастических букетов Калли не видела нигде и никогда. Огромный, лохматый, развесистый: цветы в нем, смешивавшись с ветвями деревьев, были разной длины. Казалось, они абсолютно не сочетались друг с другом, но все вместе производили ошеломляющее впечатление. – Что это? – Калли недоуменно повертела в руках чудной презент, который очень хотелось назвать феерическим веником. – Это композиция, которая называется «Каллиста», – улыбнулся Старк. Ну хоть бы что-нибудь проступило в нем от того исступленного Старка, который ласкал ее прошлой ночью! – Таких композиций не существует! – Она составлена из растений, начальные буквы названий которых складываются в твое имя. – Старк подсел к ней и взял в руки цветы. – Вот смотри, – стал он указывать. – Это камелия, это анемоны, лилии, лавр, ирис, сенполия, тубероза и азалия. КАЛЛИСТА. – О, – Калли была изумлена. А вот приятно или не очень, – сказать было сложно. Если бы это все происходило в сказке, она была бы счастлива, как никогда в жизни. Но сказка не удалась, а цветы ей преподнес тюремщик и главный злодей по совместительству. И четырнадцать дней скоро закончатся... Она поднялась и прошла до середины комнаты, потом обернулась и устремила вспыхнувшие глаза на Старка. – Ты мне хочешь что-то сказать, милая? – Спросить. – Калли склонила голову набок. – Спрашивай. – Лицо Лукаса стало заинтересованным. – Вопросов у меня всего два... – Задавай первый. – Почему ты меня связал? В лице Старка все дрогнуло одновременно: линия губ, надломившиеся брови, уголки глаз, глубокие морщинки у рта. Так бывает, когда беззвучный смех оживляет черты. Но ночью Старк не смеялся... – Я связал тебя, чтобы ты не мешала... Себе, – уточнил он после выразительной паузы. – По-моему, ты должна сказать мне за это спасибо. – М-м. Спасибо он от нее не дождется. – Тогда слушаю второй вопрос. – Почему ты не хочешь меня отпустить? На этот раз в лице Старка ничего не изменилось, а Калли всматривалась в него очень внимательно. Лукас достал сигарету и молча закурил. Кажется, отвечать он не собирался. Серый дым вился между ними. Калли стояла неподвижно, словно статуя. И все вокруг тоже окаменело. Кроме курящего Старка. Он заговорил, когда она уже перестала ждать ответа: – Ты, мисс Каллиста Саймон, послана мне Богом... или же дьяволом. Не важно. Но я так и не понял для чего. Поэтому я не могу отпустить тебя раньше срока. Калли покачала головой. – Ты сам был и богом, и дьяволом, когда брал меня в заложницы. И цель у тебя была одна-единственная: вынудить Ари вернуть бабочку. Ты ее уже получил. Ари ничего не принесет. Мое заточение потеряло всякий смысл. Ты можешь отпустить меня. Ее голос взмыл кверху, тонко зазвенев оборванной скрипичной струной. – Я сказал все, что думал, и добавить мне нечего. – Старк продолжал невозмутимо курить. Сделав очередную глубокую затяжку, он невзначай обронил. – У меня тоже есть один вопрос, на который ты непременно должна ответить... Калли холодно и настороженно посмотрела на Старка. От него вопросов она не ждала. – Хочешь ли ты повторения вчерашней ночи? У Каллисты мурашки побежали по коже. Вчерашняя ночь... – Это угроза? – Она внезапно охрипла. Лукас усмехнулся. Он выпустил в потолок ментоловую струйку и любовался, как она затейливо вьется там наверху. А после, не глядя, затушил окурок и поднялся. Каллисте сразу стало трудно дышать, как будто в комнате заканчивался кислород, вытесненный дымом сигареты. Но Старк к ней не подошел – остановился у окна, жалюзи которого были открыты. Калли следила за его перемещениями. Каждое движение Лукаса провоцировало сильные толчки ее сердца. – Я слушаю тебя, Калли. – Лукас смотрел в окно. Не отвечая, Каллиста уставилась на его коротко подстриженные на затылке волосы. Коварная память не давала ей забыть о том, как она медленно перебирала пальцами этот жесткий ершик. Вчера ночью... когда Старк снял с нее путы. – Ну? Каллиста содрогнулась. – Я не хочу, чтобы между нами что-либо вообще было, – до ужаса медленно, растягивая слова, проговорила она. – Это все неправильно. Ты никогда не спрашивал, хочу ли этого я. Тебя мое мнение не интересовало... Она замолчала, потому что во рту пересохло. Требовался глоток воды, но кувшин находился далеко. Старк по-прежнему, смотрел в окно. – Ты не ответила на мой вопрос, – сказал он, когда пауза затянулась. – Хочешь ли ты повторения вчерашней ночи? – Нет! Вот тогда Лукас повернулся. Калли попятилась, испугавшись, что он бросится на нее. Но Старк не сделал к ней ни шага. Только смотрел на нее так, что ей стало жарко и... стыдно. Она не умела лгать. – Нет так нет. – Лукас тряхнул головой, и улыбка соскользнула с его губ. Они сразу стали прямыми-прямыми, соединившись в одну жесткую линию. – Выбор сделан, и не мне о нем жалеть всю оставшуюся жизнь. Старк посмотрел на дверь. Калли догадалась, что он сейчас уйдет. Нутро стиснуло как от резкой боли. Она совсем запуталась. – Я хочу позвонить сестре, – вырвалось у нее, когда Старк направился к дверям. Эта фраза остановила его. Он обернулся. – Опять? – Улыбка так и не вернулась на его лицо. – Да. – Калли почувствовала сильный озноб. Она задрожала еще сильнее, когда Лукас подошел и обнял ее за талию. – Услуга платная, – в его светлых глазах обозначилось нечто. – Мне это известно. – Она вскинула голову. – Пятнадцатый день, – лаконично бросил Старк, любуясь ее сверкающими глазами. – Что? – Она не поняла и несколько раз моргнула. – Лишний, пятнадцатый день, проведенный в моей приятной компании. Потрясенная Каллиста была близка к обмороку. Она побледнела. Кожа лица стала почти прозрачной, каждая лиловатая прожилочка четко обозначилась на нем. Она попыталась высвободиться из стальных объятий, но безуспешно. – Это нечестно! – Калли была готова заплакать от отчаяния. Словно лишившись внутреннего стержня, она обмякла в державших ее руках. – Пятнадцатый день или спокойной ночи. – Голос Старка был категоричен и безжизненно-холоден. Калли на мгновение прикрыла глаза и сквозь слезы прошипела: – Спокойной ночи и будь ты проклят! …Ари подскочила на постели. Сердце ее ныло, как будто в него ударили со всего размаха чем-то тупым. Сопевший рядом Айви даже не шелохнулся. Ари покосилась на него со злой усмешкой. Спи, спи, малыш Айви. Она знала, почему сердце ее нестерпимо заныло. Калли не спала. Там, у Старка, Калли ждала свою сестру, думала о ней – вот в эти самые мгновения. Ари даже была уверена, что сестра сейчас стоит у окна и смотрит на небо. Ари спустила ноги с постели. Она знала, что сделает. Дождись меня, сестренка! Я уже в пути.
Какой странный день начинается... С этим скребущим предчувствием Калли проснулась утром. Она долго лежала в постели, ни о чем не думая, но ко всему прислушиваясь и пытаясь понять, чем вызвано ощущение тревоги. Дом уже не спал, но был безмятежно тих. Сквозь утреннюю дрему Калли улавливала признаки жизни. Сначала послышались голоса и шаги, но потом все смолкло. Когда она проснулась окончательно, ее встретила мирная тишина. Старк, вероятно, уехал в офис, и жизнь в его отсутствие, как обычно, замерла. Калли была как будто больна. Ничего у нее не болело, но все тело ломило. Очень хотелось выпить, и совсем не лекарств. Наверное, в этом доме найдется бутылка с хорошим виски. Только ей его не нальют без специального разрешения великого мистера Старка. Ну и черт с ним! Как же она его ненавидела! Раньше ей были неведомы ощущения человека, который испытывает чувство ненависти. Теперь она узнала их. Ей казалось, что внутри нее находится кипятильник, разогревающий кровь до булькающих, лопающихся пузырьков. Она была полна взрывающимися пузырями, которые грозились добраться до мозга... Калли потерла ноющие виски. Выпить, выпить, выпить! Виски, коньяк, бренди – без разницы! А лучше все сразу! В один стакан! И в один глоток! Каллиста не узнавала саму себя. Она, наверное, сходит с ума. С заключенными такое иногда случается. И если беды не миновать, то пусть это произойдет как можно скорее. К возвращению Старка. За что он с ней так? Почему его месть направлена на Каллисту, а не на Ари, которая заварила всю кашу? Должно же быть этой несправедливости хоть какое-то объяснение. Калли почувствовала влагу на щеках, дотронулась пальцем – слезы. Ну вот, опять началось. Она прорыдала полночи в подушку. Думала, что выплакала годовой запас, но оказалось, что соленой воды в ней как в Мировом океане. Калли, перестань сейчас же! Тебе нельзя плакать! Слезами горю не поможешь. Да и нет у тебя никакого горя. Не из-за Старка же ты ревешь. Тебе 25 лет с лишком, чтобы исходить потоками воды из-за сволочного мужика. Красивого... Потрясающего... Со светлыми дьявольскими глазами... Калли вскочила и забарабанила кулаками в дверь: – Откройте немедленно! Ей немедленно открыли. На пороге возник невозмутимый Макс-Минотавр, при виде которого Калли попятилась обратно в комнату. – Чего надо? – Макс добродушно оскалился. – Выпить, – тихо пробормотала Калли и поспешно уточнила. – Виски или бренди. Макс внимательно посмотрел на ее заплаканное лицо и кивнул. Он никуда не пошел. Просто достал из внутреннего кармана джинсового пиджака плоскую бутылку с белой лошадью на этикетке и протянул ее Калли: – Пей. Добрый, добрый Макс! Бутылка была почти полной. Если из нее и отхлебнули, то совсем немного. Не ожидавшая, что все так просто разрешится, Калли некоторое время не решалась к ней притронуться. – А можно я в одиночестве ее выпью? Вечером, перед самым приходом Старка. – Нет, – отрезал Макс. – Для такой милой девушки, как ты, здесь слишком много виски. – Ладно. – Калли отвинтила крышечку и, выдохнув, сделала большой глоток. Макс с интересом наблюдал за ее действиями. А потом долго стучал по спине кашляющей и задыхающейся Калли. – Я так и знал, – сказал он, забирая бутылку из ее ослабевших рук. – Таким, как ты, это противопоказано. Лучше я выпью сам. Калли ничего не ответила. Макс ушел, а она легла в постель и накрылась одеялом с головой. Спиртное жгло внутренности. Часы в этот день опять показывали время совершенно неправильно. Они отставали на много-много часов. Стрелки как будто умерли или же находились в агонии, передвигаясь на миллиметр в час. Секунды зависали в воздухе. Их можно было потрогать руками, расшвырять по комнате как мелкий бисер, сплясать на них джигу. Калли в конце концов перестала смотреть на агонизирующие ходики. Ти-и-ик– та-а-ак, ти-и-ик– та-а-а-ак... Что-о? Еще всего лишь три часа по полудни? Калли возмущенно охнула, уставившись в очередной раз на проклятущие часы. Быть того не может. Уже минула целая вечность. А они все еще отмеряют дневное время. – Сейчас уже вечер, – погрозила Каллиста пальцем ненормальному циферблату. – Вечер! Скоро возвратится Лукас. Почти сразу после этого в двери повернулся ключ. И Калли показалось, что наконец-то она сошла с ума. На пороге стоял ее двойник, в обтягивающих шортиках и легкомысленной полупрозрачной маечке. Да еще в компании с Максом-Минотавром. – М-да, – вырвалось у нее, когда она уставилась на свой дубликат. – Калли, это я, – прошептала ее копия, очень бледная и с дрожащими руками. «Калли – это я», – мысленно возразила Каллиста. В комнату проскользнула Ариадна и замерла на пороге. – Ладно, девочки, времени у вас в обрез, так что не рассиживайтесь здесь. Я приду очень скоро, – проговорил мерзко улыбающийся Макс и притворил за собой дверь. Калли молча смотрела на сестру. Та подняла руку и провела указательным пальцем по щеке. Какой знакомый жест! Ари всегда так делала, когда волновалась. Ари... – Я пришла, Калли, – прошептала Ариадна, прижимая руки к груди. – Зачем? Казалось, Ари не ожидала подобного вопроса. Он как будто ударил ее по голове и приплющил. Она вся съежилась, уменьшившись в размерах. – Чтобы спасти тебя, – пробормотала она не очень уверенно. Не так она представляла себе встречу с томящейся в неволе Каллистой. Ари заморгала, всматриваясь в Калли. Это продолжалось несколько минут. Она не узнавала сестру. Тихой Калли, какой она всегда знала ее, какой видела в последний раз перед тем, как исчезнуть, в этой комнате не существовало. На нее в упор, исподлобья смотрела совсем другая Каллиста, которая была холоднее, жестче и гораздо красивее Ари. Что с ней сотворил Лукас Старк? – У тебя нет бабочки, – произнесла Калли уверенно. – Нет, – согласно кивнула Ари, у которой вылетели из головы все заготовленные фразы. – Айви успел ее продать. Новая незнакомая Калли не ахнула, не удивилась, не расстроилась, а лишь диковато усмехнулась: – И знаешь кому? Ари отрицательно покачала головой. – Лукасу Старку. От изумления Ари широко раскрыла глаза, но через секунду все поняла, и странный звук, похожий на смех-рыдание, вырвался у нее из горла. Ну конечно же, тем загадочным покупателем был Старк! Айви дурак, и она – тоже. – Я понимаю, ты не сможешь меня простить, – запинаясь, прошептала Ари. – Я и не прошу об этом. Я не хотела тебя подставлять. Я плохо знала Старка. «Ты его до сих пор не знаешь. Так, как я», – мысленно пожалела сестру Калли. Калли вспомнила, что благодаря Ари она познакомилась со Старком. И познала то, чего бы никогда не познала, останься она жить в своей прежней минорной музыкальной жизни. – Но еще не поздно, – виновато продолжала Ари. – Я исправлю причиненное тебе зло... «Бедняжка Ари». Отчего ей, Каллисте, так жалко свою предательницу-сестру, а не себя? Но всколыхнувшееся непрошенное сочувствие не уменьшило резкости соскочивших с языка слов: – И каким же образом? Украдешь меня, как украла бабочку? Эти слова хлестнули Ари сильнее пощечины. Она даже пошатнулась. Вскинула руки в молчаливом скорбном жесте. Но Калли осталась равнодушной к театральным эффектам. Ари сделала несколько нетвердых шагов по комнате и огляделась. Заметила фантастический букет, нисколько не подвядший, и картину с канарейкой в клетке. Ари вздрогнула и вновь посмотрела на сестру, на губах которой наметилась недобрая усмешка. – Я украла деньги, которые выручил Айви от продажи бабочки, – Ариадна говорила быстро, словно боялась, что ее прервут. – И подкупила Макса. Сейчас Старка нет дома. Мы поменяемся с тобой. Когда Старк вернется, его в этой комнате буду ждать я. Разумеется, меня он узнает, но ты будешь в безопасности. Все, что здесь случится, тебя уже не коснется... Лукас ее не коснется... Калли почувствовала, как рот у нее наполнился жгучей горечью. Ари, Ари, зачем ты вообще сюда пришла? – Браво, Ари, это был отличный план. Но ты опять ошиблась в одном пункте: Макс неподкупен. Ари испуганно вскрикнула, услышав позади себя проникновенно-саркастический голос Старка. Калли осталась безмолвной, даже не вздрогнула: она как будто ожидала чего-то в этом роде. Старк стоял, облокотившись о дверной косяк. Позади него маячила довольная физиономия Макса. Калли грустно улыбнулась. Ей почему-то казалось, что Старк появился очень вовремя. Лукас неторопливо вошел в комнату и шутовски подмигнул Ариадне: – Здравствуй, сладкая. Наконец-то мы с тобой свиделись. Ари сделала невольное движение к сестре, но подойти к ней близко не решилась. Словно помешала невидимая стена, натолкнувшись на которую Ари оцепенела. Прищурясь, Лукас насмешливо рассматривал сестер-близняшек. Его глаза не пытались найти отличия. Сейчас девушки столь мало походили друг на друга, что их не перепутал бы даже близорукий. Налюбовавшись на забавное зрелище, Старк сел в кресло, достал сигарету, повертел ее в пальцах и кивнул Ари: – Хочешь? – Он отлично помнил пагубные пристрастия своей бывшей любовницы. Ари взяла сигарету, судорожно, с жадностью затянулась, но сразу закашлялась, поперхнувшись поспешно втянутым дымом. – Итак, Ари, ты решилась на подвиг самопожертвования во имя сестры. – Старк выпустил в потолок струю дыма и, запрокинув голову, проследил за ее извивистым петляющим ходом. – Знаешь, я оценил твой благородный порыв. Это очень красиво. Его голос, едкий от сарказма, жег сильнее химического реактива. Калли по-прежнему молчала, не отрывая воспаленных глаз от разглагольствовавшего Старка. – Да, я тут, – проговорила Ари, невольно включаясь в разговор, требующий тщательно продуманных ответов. Для Ари, взвинченной и измученной, вести словесный поединок со Старком, конечно же, было не под силу. Калли понимала это, но сказать ничего не могла. Все мысли у нее спрессовались в одну бесформенную лепешку, а гортань пересохла. – Калли тебя ждала... – И я пришла, – нервно дернулась Ари, на лбу которой появилась испарина. – Бабочки у меня нет. Но есть я сама. Почему бы тебе не отпустить Калли с миром? Каллисте очень хотелось закрыть глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать, как Старк расправится с Ари, уничтожив неразумную сестричку смертельно-ядовитыми словесами. Размажет глупышку как крохотную гусеничку. – Этот вопрос, сладкая, я уже слышал и неоднократно от твоей чудесной сестрицы, – усмехнулся Старк, не глядя на Ариадну, но не отрывая взгляда от Каллисты. – Ты отпустишь Калли? – А ты останешься вместо нее? – цинично поинтересовался Лукас. – Да! – Какая неравноценная замена, – улыбаясь краешком губ, покачал головой Старк. – Я гурман и предпочитаю изысканный вкус горького шоколада. Приторным же монпансье я сыт по горло. Меня просто тошнит от него. Ари ничего не поняла и взглянула на Старка как на сумасшедшего. У Калли дрогнули ресницы. Сквозь них она посмотрела на свои ногти: ими можно было глубоко располосовать лицо Старка. Чтобы следы остались на всю жизнь. Она вдруг резко поднялась и шагнула в центр комнаты. Слушать, как Старк неспешно издевается над сестрой, она больше не могла. Но сказать ей было нечего. Светлые глаза Лукаса тотчас устремились на ее тонкую фигурку. Они откровенно ласкали плавные изгибы ее тела, касались губ и сокровенной ямочки на шее, легко закрадывались под одежду. Страстные глаза мужчины, изучившие каждый сантиметр плоти своей возлюбленной. Жаждущие глаза... Этот взгляд был как откровение. И для Калли... И для Ари... – Ты с ней спал, – прошептала потрясенная Ари. – Надеюсь, ты не будешь ревновать, дорогая? – ухмыльнулся Старк, тоже вставая. Старк двинулся к Калли, обнял за талию и запечатлел на ее холодных губах демонстративный поцелуй. Она даже не шелохнулась. Ужаснувшаяся Ариадна смотрела на них во все глаза. Калли и Старк. Нежная, задумчивая Калли в сетях этого дьявола. Хуже и вообразить невозможно! И в случившимся виновата Ари, только она, потому что подставила сестру и не торопилась со спасением. Хладнокровно опоздала. И ничего изменить или исправить теперь нельзя. Калли и Старк... Жизнь сестры поломана как... плитка горького шоколада – на множество брусочков, которые не склеить и не сплавить. Старк снова поцеловал Калли, уже не демонстративно, но агрессивно и страстно. Не выдержав этого дикого зрелища, Ари вскочила, заорав: – Отпусти ее, мерзавец! Старк посмотрел на нее как на вопящую вошь, с тем же презрительным убийственным выражением. Ари поперхнулась. Лукас с силой прижал хрупкую Калли к себе и, касаясь ее лица своей щетиной, шепнул тихо – только ей: – Ты хочешь узнать, что я собирался сделать, когда четырнадцать дней истекут? Женское тело в руках его превратилось в струну – стало таким же вибрирующим и напряженным. Умирая в его объятьях, готовая распасться на миллион осколков, Калли едва выдохнула: – Нет... Старк приглушенно рассмеялся и принялся покрывать мелкими быстрыми поцелуями ее лицо. Где-то в стороне Ари, кажется, что-то говорила, может быть, даже кричала, но ее голос не достигал порога осознания. Мир стал трескаться... – Пожалуй, я отпущу твою сестрицу, если только она сама этого захочет. – Старк обернулся к плачущей Ари. – Попробую у нее узнать. – Он скользнул дразнящей рукой по позвоночнику изогнувшейся Калли и спросил, уткнувшись ей в губы. – Милая, ты хочешь от меня уйти? Уйти... Калли не сразу осознала смысл этого вопроса. Уйти... От него... Сейчас... Уйти, чтобы навсегда... И никогда не видеть его, не чувствовать его рук и губ. Уйти, чтобы начать жить по-старому... Окунуться в прохладную музыку. Уйти, чтобы больше не любить... Никого. Уклонившись от ласкающих губ Старка, Калли откинула голову, посмотрела в фантастические прищуренные глаза и отрезала: – Да. Руки, державшие ее, тотчас разжались. – Так тому и быть. – Что-то изменилось в лице Лукаса, что-то исчезло, стерлось одним-единственным движением невидимой руки, но этого изменения не уловила ни одна из сестер. – Тогда я тебя отпускаю, Калли Саймон, а заодно и Ари Саймон. Макс отвезет вас куда пожелаете. Finita la comedia. Старк ее отпускает... Почему он ее отпускает? В голове у Калли сразу воцарился сумбур, в котором перемешались мечты и проклятья, вопросы и ответы, а также картинки из ее недавнего прошлого: вот она, босоногая, рассматривает бабочек; вот она летит из окна; вот она в постели Старка задыхается от неизведанной страсти; вот она на берегу океана в роскошной шляпе... Прошлое. То, что уже никогда не вернется. Неужели?
|
