Н.М. Карамзин об основании Свияжска

 

Еще казанцы надеялись обмануть Иоанна² и писали к нему о мире. Ходатаем за них был князь ногайский Юсуф; тесть Сафа-Гирея, властитель, зна­менитый умом и силою, так что султан турецкий писал к нему ласковые грамоты, называя его кня­зем князей. Юсуф хотел выдать дочь свою, вдову *!ююнбеку, за Шиг-Алея, чтобы согласить волю Иоан-иову с желанием народа казанского; представлял «•уету мира и земного величия, ссылался на Алкоран и на Евангелие³, убеждая государя не проливать крови и быть ему истинным другом; винил умерше­го зятя в неверности, кровопийстве; винил и казан-скиех чиновников в духе мятежном, но стоял за дочь и за внука. Иоанн сказал, что объявит условия мира,

если казанцы пришлют в Москву пять или шесть знатнейших вельмож — и, не теряя времени, в са­мом начале весны — после многих совещаний с дум­ными боярами и с казанскими изгнанниками, после торжественного молебствия в церквах, приняв бла­гословение от митрополита, отпустил Шиг-Алея с пятьюстами знатных казанцев и с сильным войс­ком к устью Свияги, где надлежало им во имя Иоан-иово поставить город, для коего стены и церкви, сруб­ленные в лесах углицких, были посланы на судах Волгою. Князь Юрий Михайлович Булгаков и Си­меон Иванович Микулинский, дворецкий Данило Романович Юрьев (брат Царицы), конюший Иван Петрович Федоров, бояре Морозов и Хабаров, кня­зья Палецкий и Нагаев предводительствовали Мос­ковскою ратию. Из Мещеры вышел князь Хилков, из Нижнего Новагорода князь Петр Серебряный-Обо-ленский, из Вятки Бахтеяр Зюзин с стрельцами и козаками. Отняли у неприятеля все перевозы на Волге и Каме, все сообщения. Князь Серебряный первый распустил знамя на Круглой горе 1.6 Майя, при закате солнца; отпел там вечернюю молитву и рано, 18 Майя, нечаянно ударил на посад казанский: истребив около тысячи сонных людей, более ста кня­зей, мурз, знатных граждан, освободил многих плен­ников российских, возвратился к устью Свияги и ждал главного войска. Оно прибыло на судах 24 мая и... с торжеством вышло на берег...

Густой лес осенял гору: оставив мечи, воины взяли секиры, и в несколько часов ее вершина обна-жилась. Назначили, размерили место, обошли вок­руг оного с крестами, святили воду, основали стены, церковь во имя Рождества Богоматери и Св. Сергия и в четыре недели совершили город Свияжск, к изум­лению окрестных жителей, которые, видя сию гроз­ную твердыню..., смиренно просили Шиг-Алея взять их под державу Иоаннову. Вся Горная сторона —чуdаши, мордва, черемисы — идолопоклонники фин­ского племени, некогда завоеванные татарами и не привязанные к ним ни единством веры, ни един­ством языка — послали своих знатных людей в Мос-I, ну, дали клятву в верности к России, получили от п,;|ря жалованную грамоту с золотою печатию, были приписаны к новому городу Свияжскому и на три года освобождены от ясаков, или дани. Чтобы удос­товериться в их искренности, Иоанн велел им вое-i;;iTb Казань; они не смели ослушаться, собралися и, перевезенные в российских судах на Луговую сторо­ну, в присутствии наших чиновников имели битву с влзанцами среди поля Арского: хотя, рассеянные пушечными выстрелами, бежали в беспорядке, од­нако ж, не доказав храбрости, доказали по крайней мере свою верность. Их князья, мурзы и сотники в течение сего лета непрестанно ездили в Москву; обе­дали во дворце и, награждаемые шубами, тканями, доспехами, конями, деньгами, славили милость царя и хвалились новым отечествам. Государь сыпал тогда серебро и золото, не жалея казны для исполнения великих намерений. Довольный успехом воевод, он прислал к Шиг-Алею множество золотых медалей, чтобы раздать оные войску.

Карамзин Н.М. История государства Российского. Книга вторая. Т. VIII — М., 1989. — С. 76-77.

15. «Казанский летописец» о Казани и о походах на нее войск Ивана Грозного

«Казанский летописец» («История о Казан­ском царстве», «Казанская история») — истори-ко-публицистическое произведение о Казанском ханстве со времени основания Казани до 1552 г. Составлен в середине 60-х гг. XVI в, неизвестным автором (предположительно бывшим русским

пленником, жившим в Казани при дворе хана) с использованием некоторых татарских преданий и легенд, письменных источников, личных впечат­лений. «Казанский летописец» впервые был из­дан в 1791 г.

[Местоположение Казани] — богатое пастбища­ми для скота и пчелами, родящее всевозможные зла­ки и изобилующее плодами, полное зверей, рыбы и всякого житейского добра, — да не найти другого такого места нигде на всей нашей Русской земле но красоте и богатству, с такими же угодьями, и не знаю, найдется ли и в чужих землях...

О первом походе царя [Ивана IV Васильевича] на Казань... Царь же и великий князь, услышав, что казанский царь Сафа-Гирей... умер злой смертью и что между вельмол<.ами его и всеми казанцами нача­лись междоусобицы и борьба, и царит там самово­лие, взволновался умом и уязвился сердцем, и раз­горелся божественным усердием защитить христи­анство. И в третий год своего царствования собрал он всех князей, и воевод, и все русское воинство, и в зимнее время, в году 7058 (1550), сам пошел к Каза­ни со многими тысячами.

И была для воинов большим бедствием зимняя стужа, и многие поумирали от морозов и от голода, и коней пало бесчисленное множество. Зима тогда была долгой и морозной, к тому же и весна нача­лась рано, и целый месяц непрестанно шли пролив­ные дожди,., так что все воинские станы и лагеря потонули в воде, и не было сухого места, где бы можно было остановиться, и обогреться у огня, и просушить одежду и сварить еду. Поэтому в тот раз недолго стояли русские под Казанью, только три месяца — с 25 декабря до 25 марта. Каждый день штурмовали они город, стреляя по стенам из больших пушек. И не дал бог московскому царю и великому князю взять Казань, ибо не было там в это время царя на п.лретве и потому не славно было бы взять его.

И возвратился он на Русь, пожегши и опусто­шив всю Казанскую землю...

О сне, привидевшемся царю и великому князю, и <' послании им во второй раз своих воевод к Казани, и о строительстве города Свияжска. И внезапно я пилось ему... видение некое во сне, в котором по-кпзано было увиденное им место¹ и повелевалось поставить там город на устрашение казанцам...

И вскоре, призвав к себе царя Шигалея из его отчины — Касимова, повелел ему идти со всеми слу-.кащими ему варварами к Казани... С ними послал чн и других воевод, а также многочисленное русское мойско, хорошо вооруженное и разукрашенное золо­тим, и мастеров, и градостроителей, и работников. И помелел он им разорять и захватывать в плен казан­ские улусы и не щадить ни женщин, ни детей, ни ■ тлрых, ни малых, но всех склонять под меч, и воз-'пштнуть на облюбованном им и, более того, Богом избранном месте город...

Царь же Шигалей Касимовский принял иове-'кчше царя... И все знатные воеводы, и все москов­ское воинство радостно выступило в поход на Ка-г.шь,... везя с собою на больших белозерках гото-И1.1Й деревянный город, заново искусно построен­ный в том же году.

И плыли они тридцать дней и пришли в землю г.'лзанскую на реку Свиягу... И наутро, в воскресе­нье, распустил царь свои войска по казанским улу-гим — разорять и брать в плен горную и нижнюю черемису². Первому же войску, пехотинцам, повелел он на горе той рубить лес и расчищать место для постройки города. И вскоре... поставили город, боль­шой и красивый, в году 7059 (1551), месяца июня в тридцатый день.

О том, как царица [Сююмбике] со знатными своими вельможами управляла Казанью, и о печали ее из-за постройки Свияжского города. Царя лее в то время не было в Казани — он еще раньше умер... После него осталась молодая царица, и родился у нее в тот же год царевич, по имени Мамш-Кирей [Утямеш Гирей], которому и обещал царство после своей смерти его отец... И правили Казанью вместо с нею уланы, и князья, и знатные мурзы, и вельмо­жи, и царские приказчики, первым среди которых был крымский царевич Кощак^]...

И увидела тогда царица,., что пришел касимов­ский царь Шигалей с многочисленным русским во­инством и большими стенобитными орудиями и, словно насмехаясь над ними и играючи, всего за не­сколько дней построил им на удивление город по­среди их земли... А она, словно свирепая львица, неукротимо зарычала и повелела им готовить Ка­зань к осаде и, если не хватит своих людей для того, чтобы оказать русским сопротивление, собирать на помощь многочисленных воинов отовсюду, откуда пойдут к ним: из Ногайской орды, и из Астрахани, и из Азова, и из Крыма... Но никто из них не послу­шал ее тогда. Царица же, хотя и знала, что она обре­чена, но по своей воле не хотела сдаваться...

О том, как выводили из Казани царицу и ее сына. Когда выводили царицу из Казани, послал за нею царь знатного московского воеводу князя Василия

Серебряного и с ним три тысячи вооруженных вои­нов и тысячу пищальников. И, войдя в город, взял коевода царицу с царевичем в покоях ее, словно сми-(мчшую птицу с единственным малым птенцом в гнезде, ни трепещущую, ни бьющуюся... Не знала царица, что будет схвачена, если бы знала о том, то у-оила бы себя сама...

И подняли царицу с земли стоявшие тут с вое-■ шдами приближенные ее чуть живую... И умолила царица того воеводу, чтобы позволил ей ненадолго задержаться в Казани. Он же, посовещавшись с ца- \>г.ж и воеводами, разрешил ей еще десять дней по­жить в Казани в своих покоях под строгой охраной, чтобы не убила она себя...

И переписал он [воевода] царскую казну до пос-'шдней пылинки и запечатал самодержавцевой пе­чатью. И наполнил до отказа двенадцать больших падей золотом, и серебром, и сосудами серебряными и золотыми, и нарядными постелями, различными н.арскими одеждами, и всяким воинским оружием п выслал их из Казани прежде царицы с другим иоеводою...

И проводил ее [Сююмбике] с честью весь народ: мужчины и женщины, девушки, и маленькие, и боль­шие, на берег реки Казанки, и плакали все от мала до кглика, и горько рыдали по пей, словно по мертвой...

О том, как в третий раз пошел в Казань царь Шигалей, и о посажении его на царство. Царь Шига-'HM'i отправил царицу в Москву, лишив ее царства... и после этого с двадцатью тысячами варваров, нахо-■'шишихся у него в услужении, и пятью тысячами пищальников поехал на царство в Казань... А в го­роде Свияжске остались воеводы со всею русской силой__

И передали казанцы свой город великому кня-'.ю, московскому самодержцу, добровольно, без борь-"l.i, без пролития крови вместе со всей казанской

черемисой, населявшей другую половину их земли, отдались под его покровительство... И не слушал их [казанцев] царь ни в чем, и прогонял с глаз долой, и лишал их титулов. И своей властью производил в князья тех, кто хотел ему служить, как верный раб своему господину. Хотя и мало процарствовал он в Казани, всего один неполный год правя казанскими людьми, но много добра сделал он и великую по­мощь оказал самодержцу своему...

Казанцы же, увидев, что царь их так быстро взял над ними власть, вознегодовали и начали думать, как бы его живым, не убив, свести с царства...

Об уходе царя Шигалея в Москву и о приходе в Казань царя, Едигера. Царь же [после сведения с пре­стола] вскоре пошел к Москве... Казанцы же вскоре, в том же году, послали послов и привели себе на царство царя из Ногайской земли, по имени Едигер Касаевич...

О выходе на Казань царя и великого князя Ива­на Васильевича. И вскоре повелел он всем князьям и воеводам — знатным, средним и обычным — быть готовыми к царской службе в полном снаряжении, с конями и отроками своими, разослав по всем обла­стям своей державы, по городам, грамоты о созыве всего воинства... Выезжает же царь великий князь из великого своего стольного города, славной Моск­вы, в год 7060 (1552) месяца июня в девятнадцатый день... Придя же в Свияжск, простоял там царь не­делю, опочивая и отдыхая от долгого пути... И нача­ли переправляться все полки через великую реку Волгу от Свияжска с нагорной стороны^г на луговую месяца августа в пятнадцатый день...

О приходе царя и великого князя, к Казани, о крепости города и об осм-отре его. Сам же царь ве­ликий киязь переправился через Волгу августа всемнадцатый день. И подошел он близко к самому городу Казани и стал на Арском поле прямо против города, за одну версту от Арских ворот. И повелел • •и защитить себя оградой, дабы не быть убиту из пушки, и разделил он между полками ворота и мес­ти для штурма../

И поставил он полк правой руки во главе с ца­рем Шигалеем напротив двух Ногайских ворот, а передовой полк царевичей с татарами — за Булаком, напротив двух ворот Елбугиных и Кебекевых¹; а ер-шпульный² полк тоже за Булаком, напротив Мура-'шевых ворот; а полк левой руки— за рекой Каза­нью, напротив Водяных ворот³; а сторожевой полк —:i;i Казанью же рекой, напротив Царских ворот.

И окружили русские воины Казань... Царь же шшикий князь, окружив Казань и объехав вокруг города, осмотрел высоту степ и места, подходящие,ч,.'1Я приступа. И осмотрев все, подивился он необыч­ной красоте стен и крепости города.

Прилегает к нему с востока поле, называемое Арским, большое и красивое, по которому течет под город Казань-река. На том же поле, за три версты от города, разлилось озеро, именуемое Кабан, имеющее и себе много рыбы на пропитание людям, из которо­го вытекает река Булак и под городом впадает в реку Казань, весьма грязная и топкая, но не очень глубокая. С юга же от города, между Булаком и 1'олгою, на семь верст простирается прекрасный луг 11,арев, зеленея густой травой и цветами красуясь.

Город же Казань очень-очень крепок: стоит он мл высоком месте между двух рек, Казани и Була-!'.;к И огражден семью стенами из длинных и тол­стых дубовых бревен. Промежутки же между стенами засыпаны хрящем¹, и песком, и мелким камнем Толщина стен со стороны рек Казани и Булака дос тигае трех саженей², и места эти неприступны... Словно крепкими стенами, окружен был город тот. только с одной стороны — со стороны Арского поля, было небольшое место для приступа. Но в том место городская стена была толщиною в семь сажень, и возле нее был выкопан глубокий ров.

Поэтому и обрели казанцы немалую силу ими чего не боялись, ибо крепок был их город. Но еще крепче, чем город их, были они сами, ибо хорошо владели искусством боя...

О послании царем и великим князем с любоеию послов к казанскому царю и о жестоком ответе о казанцев. И посылает царь великий князь послом своих к казанскому царю на второй день после сво его прихода, чтобы, подъехав к стенам, с любовию передали они верное его слово... «Пожалей себя, говорил он, — казанский царь, устрашась меня, видя разорение земли своей и гибель многих своих лю­дей, сдайся мне добровольно...»

Послов же самодержца с позором прогнали они от города, облаяв их жестокими словами: «Унизили же, царь московский, что отвечают тебе царь и все казанцы: лучше умрем мы все до единого с женами нашими и с детьми за законы, и веру, и обычаи от цов своих здесь, в отечестве нашем, в котором роди­лись, и в городе нашем, в котором выросли и живом теперь... Уже ведь познали лукавство ваше и не хо тим ни за что по доброй воле сдать наш город, покм

все не умрем...»

О затворившихся в городе казанцах, и о гневе великого князя на них... И начали казанцы укреп­лять город, и заложили все городские ворота камня­ми и землею, и заперлись со всеми людьми в городе.

Л в доступных для штурма местах поставили они охранять город надежных воевод с пушками и пи­щалями...

И повелел царь великий князь вооружиться воинам, и подступать к городу, и сооружать разные боевые приспособления и устройства для взятия го­рода: ставить предназначенные для штурма город­ки и многочисленные большие туры [деревянные башни], насыпать их землей и готовить большой стенобитный наряд... и бить со всех сторон по го­родским стенам из больших пушек, ядра у которых были высотой по колено и по пояс человеку...

И двенадцать раз подступали к городу все рус­ские воины, конные и пешие, штурмуя его, в тече­ние сорока дней били по городским стенам день и ночь, но ничем не смогли они повредить городу. И стоял он твердо и непоколебимо, словно большая каменная гора...

О фрягах', пришедших к царю и великому кня­зю. И внезапно прислал тогда Бог к царю-самодер-жцу... искуснейших иноземных мастеров-фрягов, чтобы послужить ему... И начали они тайно по но­чам копать глубокие рвы под город Казань — с вос­точной стороны, под крутую стремнину, что находи­лась со стороны Арского поля, откуда был подъезд к Казани. Казанцы же ничего не знали об этом... И вскоре, на седьмой день, быстро и хорошо заверши­ли порученное им дело...

О страшном огне, и о разрушении стен, и о поги­бели казанцев. И когда был подожжен порох во рвах,... тотчас же загрохотала земля, подобно сильному грому, и затряслось все то место, где стоял город, и заколебались городские стены. И едва весь город не разрушился до основания.И вырвался огонь из пещер, вырытых под горо­дом... И прорвало крепкие городские стены, и по­несло на высоту, словно ветром сено или пыль, боль­шие бревна с находящимися на них людьми... Пога­ные же, что находились на стенах, все безвестно по­гибли: одних бревна и дым умертвили, других огонь поглотил...

Приготовления к бою и победа московских вое­вод над казанцами... Воеводы же с пехотинцами начали штурм, и, в один час без труда проломив де­вять городских ворот, вошли в город... Казанцы же падали с городских стен на землю и, смерть свою видя перед глазами, радовались и почитали смерть лучше жизни, ибо честно пострадали за обычаи свои, и за отечество, и за город свой...

И вбежали казанцы в Вышгород¹ и не успели В нем запереться; прибежали они и на царский двор и в царские палаты и бились с русскими камнями, и дубинками, и обшивочными досками, шатаясь, слов но в темноте, сами себя убивая и не давая живыми схватить себя...

И можно было видеть подобные высоким го­рам громадные кучи убитых казанцев, лежавших внутри города, вровень с городскими стенами, и В городских воротах, и в проломах; и за городом — во рвах, ручьях и колодцах, вдоль реки Казани и за Булаком, по лугам — лежало бесчисленное количе­ство мертвых...

Русские же воины... захватили бесчисленное множество золота, и серебра, и жемчуга, и драгоцен­ных камней, и нарядных золотых одежд, и серебря­ных и золотых сосудов, которым нет числа; и каж­дый брал по своему желанию все, что ему требова лось и что он мог взять; сильные воины, дерясь друг с другом, отнимали добычу у несильных, нанося друг другу раны из-за того богатства... Вход в Казань царя и великого князя. И пове­лел царь великий князь пехотинцам вычистить го­род, и царский двор, и все улицы, и площади и вы­тащить вон из города трупы всех убитых казанцев... И когда очистили город, тогда сам благоверный царь великий князь во вторник въехал в стольный город Казань...

Казанская история, Новое сказание, вкратце повест­вующее о начале Казанского царства, и о войнах с казан­скими царями великих московских князей, и о победах их, и о взятии Казанского царства // Памятники лите­ратуры Древней Руси. Середина XVI в.

16. Записки Андрея Курбского о взятии Ка­зани

Курбский Андрей Михайлович (1528-1583)

 

— князь, воевода, один из из приближенных царя Ивана Грозного, участник казанских походов в 1545-1552 гг. По личным наблюдениям написал «Сказание» о взятии Казани.

...А когда приблизились мы к новопостроенной крепости¹, действительно превосходной, тогда вые­хали навстречу царю гетманы — и те, что прибыли с пушками, и крепостные — с немалым войском, ведя полки, построенные как следует, в порядке. С ними и тысяч пятнадцать конницы вышло навстречу, и великое множество пехоты, а сверх того несколько батальонов варваров, только что признавших власть царя (волей или неволей, а признали), числом до четырех тысяч: их селения и деревни были вблизи атой крепости. И было там великое торжество по случаю прихода царя с большим войском... Приплы­ло также множество купцов с разной живностью и другими товарами, так что всего там было в достат­ке, чего душа желала. И войска, отдохнув три дня, начали переправляться через великую Волгу-реку, и дня за два переправились все войска.

...На четвертый день мы вышли к крепости Ка­зани на большие, просторные, гладкие и очень кра­сивые луга и расположились там войском вдоль реки Волги. И тянутся те луга до города на милю¹ с лиш­ним, но стоят крепость и город не на Волге: река под ними названием Казань, по ней и город назван. Расположен он на большой горе, особенно если смот­реть со стороны Волги, а с ногайской стороны, от реки Камы и так называемого Арского поля, к нему идешь по равнине... На другой день... пошли пол­ками к вражеской крепости. И казалось нам, что стоит крепость пустая, где нет людей, и даже ни один человеческий голос не раздался из нее, так что мно­гие из неопытных радовались этому и говорили, что царь [хан] со своим воинством в страхе сбежал в леса от великого войска.

И вот подошли мы к городу Казани, который расположен на неприступном месте: восточнее его течет река Казань, а западнее - речка Булак, сильно заболоченная и непроходимая. Течет она у самого города и впадает у угловой вышки [башни] в реку Казань. А вытекает она из довольно большого озера по названию Кабан, это озеро с полверсты не дохо­дит до города. А если перебраться через эту речку, неудобную для переправы, то между озером и горо­дом со стороны Арского поля будет расположена гора, очень крутая и труднодоступная. И вокруг го­рода от той реки и до озерка, по названию Поганое, что расположено у самой реки Казани, выкопан очень глубокий ров. А со стороны реки Казани гора так высока, что трудно охватить ее взгядом. На ней-то и

Миля - мера длины. Старая русская миля = 7, 468 км.

находится крепость и царский дворец и высокие каменные мечети, где положены их умершие цари. Помнится мне, что числом их пять.

И вот начали мы окружать этот... город, и войс­ку... приказано было двигаться тремя группами че­рез названную речку Булак. И вот наведя мосты че­рез нее, переправился вначале передовой полк... Пришлось им с трудом взбираться прямо на эту гору, па Арское поле между городом и упомянутым озе­ром Кабаном, примерно в двух полетах стрелы от крепостных ворот. А когда начал другой полк — большой — переходить по мостам через реку, царь казанский выпустил из города на первый упомяну­тый полк конницы около пяти тысяч, а пеших бо­лее десяти тысяч, конные татары с копьями, а пе­шие с луками. И тотчас ударили татары в середину полка христиан на половине горы и рассекли его, прежде чем перестроились полководцы, которые с двумя с лишними тысячами взошли уже было на гору. И наши крепко сразились с ними, и бой был немалый... В то же время при этом бое начали тата­ры пушечный обстрел из крепости, как с высоких башен, так и с городских стен ведя огонь по войску христиан.

И как раз в тот день обступили мы... город и крепость и перекрыли со всех сторон пути и подхо­ды к крепости: казанцы никак не могли передви­гаться ни из крепости, ни в крепость...

А мне тогда с одним товарищем поручено было руководить правым флангом... Нам было приказа­но перейти реку Казань. Воинство нашего полка рас­тянулось вплоть до реки Казани, выше крепости по течению, а другой край был у моста на Галицкой дороге, у той же реки, ниже крепости по течению. Так что перекрыли мы дороги, ведущие в крепость со стороны луговых черемисов...

А Казанский царь закрылся в крепости с трид-цатью тысячами отборного войска, со всеми духов-ными и светскими боярами и со своим двором. Дру-гую же половину войска он оставил вне крепости в лесах вместе с теми, кого прислал ему на помощь ногайский улуг-бек, а их было две тысячи и несколь-ко сот человек...

Когда мы начали бить со всех сторон по крепо-стным стенам, тотчас сбили тяжелый бой в крепос-ти, то есть воспрепятствовали им вести огонь из тя-желых орудий...

А в то же время из крепости через все ворота делались вылазки на наши полки, при этом так креп-ко они и храбро сражались, что трудно поверить...

А тем временем недели за две или за три до взятия с помощью подкопа лишили их воды: подко-пали под большую башню и под тайники, откуда они брали воду на всю крепость, поставили около двад-цати больших бочек пороха и взорвали. Кроме того, за две недели тайно в полумиле от крепости сделали мы необыкновенно большую и высокую башню, по­ставили ее за одну ночь у городского рва и втащили на нее артиллерии десять пушек и пятьдесят муш­кетов. Очень большой урон и городу и крепости на­носили мы с нее каждый день: с этой башни до взя­тия крепости убито вооруженных басурман около десяти тысяч...

И вот, когда кончилось семь недель осады кре­пости, еще днем наказано было нам дожидаться утренней зари прежде восхода солнца и приказано было готовиться к штурму со всех сторон и дан та­кой знак: когда взорвут стену порохом, который в подкопе...

И перед самым восходом солнца, чуть только оно стало появляться, подкоп был взорван, тотчас со всех сторон устремилось... войско на город... Когда же с большими трудами и потерями пробились мы кстенам, начали тогда лить на нас кипящий вар и бросать целые бревна... И действительно, с сердеч­ным рвением и радостью бились мы... и уже через полчаса стрелами и ружьями отбили их от амбра­зур...

А наше войско, бывшее там, вне крепости, как увидело, что мы уже в крепости, а татары все со стен побежали, ринулись в крепость, так что лежавшие под именем раненых вскочили, а притоворявшиеся мертвыми воскресли. И не только они со всех сто­рон, но кашевары со станов, и те, кто был у коней оставлен, и те, кто с товарами приехал, — все сбежа­лись в крепость не для бранного подвига, а за обиль­ной добычей. И действительно, город был полон са­мой дорогой добычи — золота, серебра, драгоцен­ных камней, кипел соболями и иным великим бо­гатством.

С нашей стороны татары, сколько могло их убе­жать, укрылись в царском дворе, а нижнюю часть города оставили. А с другой стороны, то есть с Ар-ского поля, где был взорван подкоп, казанский царь со своим двором уступил примерно половину горо­да и закрепился на Тезицком (по-нашему, Купечес­ком) рве, упорно сражаясь... Ведь две части этого города расположены на горе, как на равнине, а тре­тья часть очень низменная, как в пропасти. А попе­рек, примерно на половину города от стены — Бу-лак и до самой нижней части города — довольно большой ров. Вообще же, город немалый...

И когда внезапно появилось в городе так много свежего войска, облаченного в сияющие доспехи, сразу начал отступать назад царь казанский со всем своим воинством, хотя оборонялись они упорно. А наши, наступая упорно и неотвратимо, рубились с ними. И когда загнали их к мечетям, которые стоят у царского двора, вышли тут навстречу их абазы и сеиды и муллы с главным их епископом... по имени Кулшериф муллой, и бились с нашими так упорно, что погибли все до одного. А царь со всеми уцелев­шими заперся на своем дворе и стал упорно оборо­няться, сопротивляться еще часа полтора... И устре­мились они от царского двора в нижнюю часть горо­да к самым нижним воротам, где я у царского дво­ра стоял против них... И когда вели они своего царя на башню, стали кричать. И вот что они тут сказа­ли: «Пока, дескать, стоял юрт [царство] и главный город, где был царский престол, до тех пор стояли мы насмерть за царя и отечество. Но теперь отдаем вам царя живым, ведите его к своему царю, а остат­ком выйдем мы в широкое поле испить с вами смерт­ную чашу». И отдали они нам своего царя с одним карачаем [советником]....Имя царю было Идигер, а тому князю Зениеш...

 

17. Н.М. Карамзин о настроениях казанце» во время осады Казани

.

..Защитники ее [Казани] показали мужество удивительное, редкое, отчаяние истинно великодуш­ное... В душах вспыхнула благородная любовь к го­сударственной независимости, к обычаям, к зако­нам отцов: усиленная воспоминаниями древности -раздраженная ненавистию к христианам, прежним данникам, тогдашним угнетателям Батыева потом­ства — она преодолела естественную склонность лю­дей к мирным наслаждениям жизни; произвели восторг, жажду мести и крови, рвение к опасностям и к великим делам. В движении, в пылу геройства казанцы не чувствовали своей слабости; а как в са-

 

мой отчаянной решительности надежда еще таится и сердце, то они исчисляли все безуспешные присту­пы наши к их столице и говорили друг другу: «не в первый раз увидим москвитян под стенами; не в первый раз побегут назад восвояси, и будем смеять­ся над ними!» Таково было расположение царя и народа в Казани...

Карамзин Н.М. История государства Российского. Кни­га вторая. Т.VIII — М., 1989. — С. 96.

 

 

Часть II.