Георгий Васильевич Чичерин 11 страница

одного семейства одни вступают в касту жрецов, другие в касту воинов. Царь

мог быть из той или другой; но как скоро он становился царем, его немедленно

посвящали в жрецы. Царь в Египте был средоточием государства; он считался

воплощением Божества и пользовался неограниченною властью, которая однако

со всех сторон стеснена была религиозным законом. После его смерти жрецы держали

над ним суд. Правление было наследственное; но по пресечении династии, новый

царь выбирался из высших сословий.

В Индии различие каст является уже гораздо более резким. Здесь переход

из одной в другую невозможен, Главных каст четыре: жрецы, воины, промышленники

и, наконец, служители, принадлежащие к низшему, покоренному племени. Кроме

того, множество новых каст образовались из запрещенных браков между различными

кастами. По индейскому учению, касты произошли из различных частей верховного

божества - Брамы: браманы из головы, кшатрии, или воины, из рук, вайсии, или

промышленники, из бедер, наконец, судра, служители, из ног. Здесь царь принадлежит

к касте воинов, и хотя он считается представителем Божества, однако он стоит

ниже браманов. Поэтому он не является здесь верховным политическим центром.

Индия, до покорения ее сперва мусульманами, затем Англичанами, не составляла

единого государства, как Египет. Она распадалась на множество отдельных держав,

которые все имели одинакое общественное устройство и один религиозный закон,

но не находилась под общим управлением.

Слияние военной касты с жреческою, при племенном различии с остальным

населением, может образовать одну владычествующую касту, безмерно возвышенную

над подчиненными. Таково было общественное устройство в Перу, до завоевания

этой страны Испанцами. Перуанская монархия была основана племенем Инков, которые

считались высшими существами, детьми солнца. Военною силой они покорили туземцев

и укрепили свое владычество высшим образованием. Во главе государства стоял

наследственный император, сын солнца, почитавшийся сам за божество и стоявший

бесконечно выше даже своих ближайших сродников. Опорою его власти было родственное

ему племя Инков, образовавшее особую касту детей солнца. Из них выбирались

жрецы, верховные самим императором, остальные верховным жрецом. Они же стояли

во главе войска; из них назначались правители областей. Однако, рядом с ними

сохранялись и подручные князья, прежние наследственные владетели покоренных

областей, которых Инки оставляли на своих местах, принимая только разные меры

для содержания их в повиновении. Вообще же, покоренные народы находились в

полном подчинении. И тут было деление на касты, ибо занятия были наследственны.

Земля разделялась на три части: одна принадлежала солнцу, то есть назначалась

на религиозные потребности, другая присваивалась.Инкам и обрабатывалась общею

повинностью, а третья оставлялась для народа. Ежегодно каждое семейство, по

количеству душ, наделялось известным участком для своего пропитания. Стада

принадлежали государству; по стрижке овец, шерсть собиралась в общественные

магазины и затем распределялась между жителями, смотря по потребностям. Надзиратели

строго смотрели за тем, чтобы все работы были исполнены, как следует. Вся

жизнь регламентировалась до мельчайших подробностей. Вообще, Перу представляет

наибольшее приближение к социалистическому государству, какое встречается

во всемирной истории. Но подобное устройство могло держаться только верою

в божественность правителей и полным бесправием массы. Это было управление

не людьми, а стадами. Устройство каст до такой степени противоречит высшим

требованиям человеческой природы, что в среде самой сословной теократии возникает

против нее протест. Религиозное призвание лица и его нравственная жизнь, дающая

ему высшее духовное значение, независимы от рождения и от наследственного

положения в обществе. Во имя этих начал, против устройства каст выступил буддизм.

Изгнанный из своего отечества, Индии, он сделался религиею, наиболее распространенною

в Восточной Азии. Из него возникла и особенная теократическая форма, теократия

духовная, основанная на личном религиозном призвании. Буддистское духовенство,

ламы, образует владычествующее сословие, но оно набирается из всех людей,

посвящающих себя монашеской жизни. Различные его степени зависят исключительно

от нравственной жизни и религиозного преуспеяния. Можно сказать, что эта форма

представляет владычество монахов, устройство, наименее подходящее к требованиям

государства, а потому всего труднее осуществимое в действительности. Наиболее

полное применение она нашла в Тибете; однако и здесь она не достигла державного

положения, ибо Тибет подвластен Китаю. Во главе управления стоит Далай-Лама,

который считается воплощенным Буддой, то есть, верховным божеством. По смерти

каждого временного представителя, душа его, по мнению буддистов, переселяется

в новорожденного ребенка, который отыскивается духовенством и возводится в

верховный сан. Настоящим же управлением заведывает Номе - хан, назначаемый

китайским императором из числа трех настоятелей главных монастырей. Большая

часть гражданского управления также находится в руках лам; но рядом с этим

в Тибете поставлены два китайских военачальника с войском; они охраняют Далай-Ламу,

надзирают за управлением и имеют значительное влияние на все дела.

Многими чертами духовная теократия буддистов подходит к тем теократическим

формам, которые встречаются в христианском мире. Здесь теократическое начало

имеет двоякий корень: отношение церкви к государству и соединение с духовною

властью известной поземельной собственности.

На первом начале основаны стремления к теократическому владычеству, которые

проявились в средние века в католической церкви. Папы заявляли притязания

на верховное господство в светской области, 1) во имя прав, принадлежащих

им как наместникам Христа; 2) во имя нравственно - религиозного закона, который

делает их судьями всякого греха; 3) во имя небесной цели, которой должны подчиняться

все цели земные. Но эти притязания всегда находили самый сильный отпор в светской

власти. По существу своему, они не выдерживают критики. Христос сам заявил,

что царство его не от мира сего, а потому и не передал никакой мирской власти

своим наместникам. Церкви действительно принадлежит суд о грехе, а также и

руководство к небесной цели; но ни то, ни другое не связано с принуждением,

а потому никакой юридической власти не дает. Государство, с своей стороны,

принуждать совесть не в праве. Об это противоречие разбиваются все теократические

притязания. Поэтому и наполняющая средневековую историю борьба между папами

и светскими государями неизбежно должна была кончиться победою последних.

Долее удержалось теократическое правление, основанное на поземельной

собственности. Первоначально оно возникло не из государственных начал, и даже

не из церковных, а из частного права.

Церковь, как и все светские владельцы, имела свои имущества и земли,

а так как в средние века все гражданское устройство основывалось на поземельной

собственности, то церковные власти имели такие же вотчины, с более или менее

державным характером, как и светские князья. В те времена, и князья и частные

люди считали нравственным долгом дарить земли церкви. Из таких подарков образовалась

Папская область. Когда папа сделался державным владельцем, многие государи

считали даже для себя честью быть его вассалами. Известно, что Иоанн Безземельный,

король английский, признал себя вассалом папы, к великому негодованию своих

подданных. С своей стороны, архиепископы и епископы считались вассалами императора.

Когда, с переходом к новому времени, вотчины преобразовались в государства,

то и эти ленные владения составили самостоятельные княжества с духовными лицами

во главе. В Германии они удержались до самого падения Немецкой Империи в начале

нынешнего века и исчезли вместе с нею. Осталось одно духовное государство,

которое просуществовало до наших дней, именно, Папская область, которая признавалась

и доселе признается ревностными католиками вотчиною св. Петра(1е patrimoine

de St. Pierre), чем самым выражается частный характер владения. Сохранение

этого теократического государства среди новых понятий и новых условий объясняется

потребностью обеспечить за главою католической церкви, имеющей общенародный

характер, положение независимое от государственных властей. Духовный пастырь

являлся здесь вместе и светским владыкою, и хотя обе власти оставались раздельными,

однако значение первосвященника не могло не воздействовать на положение государя.

Очевидно, здесь невозможно иное правление, кроме неограниченной монархии,

ибо глава церкви не может подлежать. стеснениям. Поэтому всякое расширение

свободы опасно; о свободе мысли и совести не может быть речи. Высшими советниками

являются духовные лица; они же большею частью и высшие правители. Светские

лица допускаются лишь в подчиненной сфере. Но такая власть может держаться

только силою нравственною, а не политическою. Она существует, пока подданные

нераздельно веруют в ее святость. Как же скоро это сознание поколебалось,

так является необходимость внешней опоры. В последние годы своего существования

папская власть держалась только иноземными войсками. Окончательное ее падение

и последовавшие затем события доказали, что для духовной независимости вовсе

не требуется обладание политическою властью. Однако нельзя не признать, что

положение папы исключительное. Как глава церкви, имеющей значение вселенское,

он не может быть подданным того государства, в котором он живет. Поэтому он

должен пользоваться экстерриториальностью, охраняемою международными отношениями.

Но этого вполне достаточно для ограждения его от внешних влияний. Для этого

требуется не теократическая власть, а церковная независимость.

 

Глава VI. Чистая монархия

 

Чистая монархия есть образ правления, в котором верховная власть принадлежит

одному монарху.

Из всех политических форм, это та, которая представляет во всей полноте

единство государственной воли, а с тем вместе единство самого союза. Если

государство составляет нравственное лицо, имеющее единую волю, то представителем

этой воли естественнее всего является воля одного физического лица, облеченного

властью, то есть, монарха. Во всяком другом образе правления верховная власть

распределяется между разными лицами, которых воли должны быть сведены к единству

искусственным путем. В монархии же это единство дано самою природою. Вследствие

этого, монархия, вообще есть самый распространенный образ правления.

Чистая монархия представляет и высший нравственный порядок. Здесь верховная

власть независима от воли народной; поэтому здесь господствует начало обязанности,

или подчинение высшему порядку. Но такое значение принадлежит собственно монархии

законной, имеющей правомерное происхождение и действующей законным путем,

ибо, как мы видели, владычество закона представляет в государстве высший нравственный

порядок. Незаконная монархия есть тирания; монархия, действующая путем произвола,

есть деспота. В обеих выражается единство власти, но не высший нравственный

порядок. Что касается до начала свободы, то оно в этой государственной форме

проявляется только в подчиненных сферах.

Устройство монархии состоит именно в том, что здесь верховная власть

сосредоточивается в одном лице. Существование нескольких монархов противоречит

идее этого образа правления, Однако в истории встречаются тому примеры. В

России царствовали вместе Иван и Петр Алексеевичи. Подобные примеры встречаются

и в истории Франции, а также в германских государствах ХIV-го и ХV-го столетий.

Даже в новое время мы видим в Англии совместное царствование мужа и жены,

именно, Вильгельма III-го и Марии.

Иногда царствующий государь приобщает себе наследника в виде товарища.

Так Иван III-й венчал на царство внука своего Димитрия. В последние времена

Римской Империи, от Диоклетиана до Константина Великого, императоры постоянно

выбирали себе товарищей на царство. Но все это не более как случайные уклонения

от истинного монархического начала. Совместное царствование братьев указывает

на господство частных, а не государственных отношений. Приобщение наследника

к царскому сану имеет целью упрочить порядок престолонаследия, там где он

еще не утвердился. Наконец, могут быть и другие временные политические соображения.

По самому существу этого правления, монарх держит власть независимо от

кого бы то ни было, не как уполномоченный, а по собственному праву. Поэтому

он называется самодержием. Этот титул присваивается обыкновенно монархии неограниченной,

хотя, по смыслу выражения, оно может относиться и к монархии ограниченной,

где престол приобретается в силу наследственного права.

Имея верховную власть независимую от какой-либо человеческой воли, монарх

тем самым считается получившим ее свыше, по божественному изволению. Это дает

власти религиозное освящение, что выражается в титуле, словами: "Божиею милостью".

Этот титул носят английские короли, также как неограниченные монархи.

Однако это божественное установление, связывая совесть верующих, нисколько

не изменяет чисто светского значения власти. Монархия через это не становится

теократией. Как власть государственная, опирающаяся на положительный законный

титул, монархия сама по себе имеет безусловное право на повиновение, независимо

от каких-либо религиозных начал. Это ясно обнаруживается в тех внешних действиях,

которыми выражается религиозное освящение власти, в присяге и коронации. Ни

то, ни другое.не служит основанием власти. Как скоро монарх, в силу законного

права, вступил на престол, так он, независимо от присяги и коронации, вступает

во все права, принадлежащие государственной власти, и подданные, прежде присяги

и коронации, обязаны точно таким же повиновением, как и после. Присяга скрепляет

только нравственную связь между царем и подданными, указывая последним на

высшее нравственное значение власти; но не присягавшие являются совершенно

такими же подданными, с теми же обязанностями, как и присягавшие. Точно также

и коронация возвышает нравственное значение царя в глазах народа, исповедующего

известную религию; но от этого не прибавляется ничего к полноте царской власти.

Если учение о божественном происхождении царской власти согласуется с

существом этого образа правления, то ему противоречит зависимость от воли

народной. Первоначально монархическая власть может быть приобретена волею

народа. Народ, облеченный верховною властью, может избрать монарха и перенести

на него принадлежащие ему права. Тоже бывает и при пресечении законной династии.

Так именно было у нас, при избрании на престол Михаила Федоровича. Но как

скоро верховная власть перенесена на монарха, так она перестает быть зависимою

от воли народа, и если эта зависимость сохраняется в виде фикции, то она вносит

в государственный строй противоречащие начала, которые препятствуют установлению

прочного порядка. Это мы и видим в Римской Империи. Власть императора считалась

перенесенною от народа особым законодательным актом, который возобновлялся

при каждом новом восшествии на престол. В действительности, этот акт Сената

оставался чистою формальностью, но она мешала установлению прочного престолонаследия.

Тоже противоречие мы находим и в новой Французской Империи. Наполеон III принял

титул: "Божиею милостью и волею народа". Здесь предполагалось, что император

продолжает держать свою власть волею народа, вследствие чего он является ответственным

перед последним. Между тем, выражение: "Божиею милостью" означает власть,

зависящую только от Бога; воля народная оказывается здесь излишнею, а потому

и ответственность оставалась чистою фикцией.

И так, в чистой монархии государь держит власть по собственному праву,

не в смысле частной собственности, а в смысле государственного начала, независимого

от воли подданных. Каким же путем передается верховная власть?

Физическое лицо, облеченное верховною властью, подвержено смерти. Между

тем, по идее государства, власть сохраняется непрерывно; следовательно, надо

определить, каким образом она переходит на другое лицо. Так как здесь власть

независима от чужой воли, то и переход ее должен иметь основание в законе,

определяющем преемственность поколений, то есть, в законе наследственности.

Начало наследственности лежит в существе всякой верховной власти, не только

монархической, но также аристократической и демократической. При всяком образе

правления, лица, облеченные властью, вымирают и заменяются другими, которые

заступают их место. Государство, как вечный союз, основано на преемственности

поколений, определяемой физическим происхождением одного лица от другого.

Поэтому, в монархии законная преемственность престола может быть основана

только на порядке наследования в семействе царствующего государя. Избирательная

же монархия совершенно несовместна с идеей самодержавия, ибо избиратели в

этом акте являются участниками верховной власти. Она возможна только при монархии

ограниченной; но и здесь это начало превращает монархию в призрак, как доказывают

примеры Польши и Германской Империи. Совершенное исключение составляет избирательная

форма, существовавшая в Папской области; здесь передача власти определялась

теократическим началом. Кардиналы, избирающие папу, будучи связаны религиозным

законом, не могут ни постановлять условий, ни делать ограничений. Они не являются

и участниками власти, но, по учению католической церкви, становятся орудиями

Духа Святого в избрании наместника Св. Петра.

Закон, определяющий порядок престолонаследия, должен быть сообразен с

государственными началами, то ест, в нем должно сохраняться единство государства

и верховной власти. Поэтому, в истинном государстве не может быть допускаем

порядок, основанный на частном праве, в силу которого власть дробится между

наследниками. Престол должен переходить к одному. При определении наследника

принимаются в соображение два начала: 1) твердость законного порядка; 2) способность

лица. На первом начале основано наследование по закону, на втором наследование

по завещанию, или назначение наследника царствующим монархом. Можно сказать,

что первый способ один приличен законной монархии; второй же более уместен

в деспотии, где господствует не закон, а произвол, то есть, случайная воля

лица. Иногда назначение наследника бывает выражением частного взгляда на престолонаследие.

Так Иван III отвечал Псковичам, которые просили его назначить им того же князя,

который будет в Москве: "разве не волен я, князь великий, в своих детях и

в своем княжении? кому хочу, тому и дам княжество". Самая государственная

цель не всегда достигается этим путем, ибо усмотрение монарха не обеспечивает

способности наследника; личное расположение слишком часто берет верх над беспристрастием

в выборе. Только особенные обстоятельства могут оправдать такой порядок. Он

был установлен у нас Петром Великим, который хотел спасти свое дело от случайностей

неразлучных с переходом власти по праву рождения; но из этого вышли только

нескончаемые замешательства.

Впрочем, и в законном определении преемственности престола берется в

расчет, как твердость порядка, так и способность лица; но последняя играет

второстепенную роль, ибо первое начало важнейшее. Прежде всего необходимо,

чтобы верховная власть сохранялась непрерывно, без малейшего сомнения и колебания.

Поэтому, общее правило то, что престолонаследие следует естественному порядку

старшинства. Старшинство может быть двоякое: по степени и по линии. В силу

первого начала дядя предпочитается племяннику, по второму наоборот. Основанием

первого служит то воззрение, что престол принадлежит роду, а потому наследником,

заступающим место отца, должен быть старший в роде. Основанием второго служит

то, что наследник есть лицо ближайшее к монарху. Первое начало есть частное

или патриархальное; второе одно сообразно с государственным порядком. В линии

старшинство определяется правом первородства, с которым связано и начало представительства

(jus representationis). Оно состоит в том, что сын умершего наследника представляет

отца и наследует предпочтительно перед дядями.

Что касается до способности, то это начало принимается во внимание в

предпочтении мужского пола женскому, как менее способному. Иногда женский

пол совершенно устраняется от престолонаследия. Этот порядок существовал во

Франции и в Испании, где он носил название салического закона. Обыкновенно

же мужскому полу дается только предпочтение, ибо пресечение или перемена династии

составляет гораздо большее зло, нежели правление женщины, которое, как показывает

история, может быть благодетельным и славным. Вследствие этого женщины, хотя

они лишены политических прав, допускаются к царствованию. Необходимость твердого

порядка престолонаследия берет перевес над началом способности. Предпочтение,

оказанное мужскому полу, может впрочем быть больше или меньше. Иногда мужской

пол устраняет женский только в ближайших степенях родства, например братья

наследуют предпочтительно перед сестрами; иногда же женский пол допускается

только за недостатком мужских наследников и в более отдаленных степенях родства.

Эти различия в законах о престолонаследии ведут иногда к разделению соединенных

государств. Так разделились Англия и Ганновер, а в недавнее время Голландия

и Люксембург.

Неспособность может быть временная, именно, при малолетстве наследника.

На этот случай установляются правительство и опека. Правительство, или регентство,

есть управление государством во время малолетства государя; опека есть забота

о самом лице малолетнего. Правительство и опека могут соединяться в одном

лице или быть разделены. Они вверяются обыкновенно матери или ближайшему родственнику,

а за недостатком их постороннему. В самодержавии назначение зависит от воли

царствующего монарха; в ограниченных монархиях правительство установляется

обыкновенно с согласия палат. В некоторых немецких государствах правитель

ограничивается в своих распоряжениях; например, он не может отчуждать казенных

земель. Это-остаток частного взгляда на опеку. Идея государства требует, чтобы

верховная власть имела полноту прав, так чтобы она могла делать все, что требуется

для общего блага.

Правительство и опека установляются и в случае сумасшествия царствующего

государя. Сумасшествие может быть и временное; поэтому государь не устраняется

от престола, а заменяется только регентом. Однако, если безумие наступило

прежде вступления на престол, то это имеет иногда последствием совершенное

устранение от престолонаследия.

Порядок престолонаследия объявляется иногда неизменным законом государства,

на соблюдение которого присягает каждый государь, вступающий на престол. Это

имеет целью утвердить еще более прочность порядка. Но такое ограничение, как

уже замечено выше, противоречить существу верховной власти, которая всегда

имеет право изменять положительные законы. Так как в чистой монархии государь

не ограничен чужою волею, то верховная власть принадлежит ему во всей ее полноте,

следовательно ему принадлежит и право изменять закон о престолонаследии. Еще

менее может монарх быть связан в этом отношении согласием родственников и

наследников, хотя это и признается в Германии. Основной закон государства

может быть изменен только верховною властью, а наследники и родственники не

суть участники верховной власти. Требование их согласия является остатком

частного взгляда на престолонаследие.

Таковы способы приобретения верховной власти в чистой монархии. Власть

приобретается, не как собственность, а как должность; поэтому с нею связываются

и обязанности, но эти обязанности остаются чисто нравственными. Соединяя в

себе всю полноту верховной власти, монарх тем самым является неограниченным

и безответственным; он никому не обязан давать отчет в своих действиях. Потому

говорят, что монархи ответственны только перед Богом. Это вытекает из самого

существа верховной власти: если бы монарх был ответствен перед кем бы то ни

было, то верховная власть принадлежала бы не ему, а другому. Поэтому и границы

его власти могут быть только фактические и нравственные, а не юридические.

Как представитель государства, монарх приобретает высшее достоинство

и честь. Это выражается в титуле. Оттого монархи именуются Величеством. Впрочем,

титулы державных носителей власти могут быть разные: князь, герцог, король,

император. Княжеский титул считается низшим, императорский высшим. Однако

последний в существе своем не отличается от королевского, хотя некоторые писатели

думают видеть в королевской власти племенное или национальное начало, а в

императорской начало всемирное. Официальные титулы распространяются иногда

через меру, включая исчисление всех земель, которыми владеет, и даже таких,

которыми не владеет государь. В прежнее время титулы были источником нескончаемых

дипломатических споров.

Достоинство сана выражается и во внешних знаках,-в регалиях, составляющих

принадлежность царской власти. Таковы престол, корона, порфира, скипетр, держава.

Достоинство выражается также в блеске двора и в обрядах, окружающих монарха.

Все это имеет целью дать внешнее выражение внутреннему величию власти. Монарх

является представителем идеи, и эта идея выражается во внешних формах, действующих

на воображение подданных и напоминающих им высшее значение государя.

Но монарх есть, вместе с тем, отдельное лицо. Как таковое, он владеет

имуществом, вступает в брак, имеет семейство. Эти частные отношения находятся

в тесной связи С государственным значением князя.

Для содержания себя и своего двора монарх должен иметь весьма значительное

имущество. В этих видах назначается известная сумма из государственных доходов

или же выделяются земли и другие имущества, как постоянная принадлежность

короны. То и другое может существовать совместно. В конституционных государствах,

обыкновенно в начале каждого царствования палаты определяют ежегодную сумму

на содержания короля за все время правления. Это называется liste civile.

Но кроме этих имуществ, назначаемых для государственных целей, монарх

может иметь и свою личную собственность, также как частное лицо. Последнею

он распоряжается, как частный человек; он может отчуждать и завещать ее по

усмотрению, тогда как первые, составляя постоянную принадлежность короны,

переходят по закону на наследника престола.

Брак монарха имеет значение не только частное, но и государственное.

Супруга государя приобщается к царскому сану; она получает высшее достоинство

и царский титул. Однако она не облекается верховною властью, которая сосредоточивается

в одном монархе. Супруг королевы не получает даже королевского титула. В Англии

он называется князем супругом (Prince Consort).

При женитьбе важное значение имеет вопрос о равных браках. Вообще, признается

правилом, что государь может вступить в брак только с лицами себе равными,

то есть, с особами владетельных домов. Неравные же браки, хотя не воспрещаются

безусловно, но имеют значение частное. Жена не приобщается достоинству сана

и дети не имеют права на наследование престола. Такие браки называются морганатическими,

от немецкого слова Morgengabe, утренний подарок, которым в старину знаменовали

неравные браки; они носят также название браков с левой руки. Основание этих

ограничений заключается, с одной стороны, в стремлении сохранить высшее достоинство

монарха недопущением родственных отношений его к подданным, с другой стороны