Страх инклюзии?

Кроме сложившихся традиций обучения, поддерживающих специальное образование, которое стало фактором сегрегации, среди специалистов существуют сомнения и страхи относительно практики инклюзии. Наиболее распространенные страхи и обсуждены ниже [прим. переводчика – В.Шмидт ].

«У нас нет достаточных ресурсов»

Это одно из наиболее распространенных оправданий для того, чтобы не интегрировать детей с особыми нуждами в образовательную среду. «У нас нет необходимых ресурсов, чтобы учить детей с обширным опытом учебных трудностей». Если этот довод будет применен ко всей государственной системе школьного образования, в школах останется совсем немного детей. Мы знаем, что не так много школ имеет достаточно ресурсов для того, чтобы обеспечить учащимся выполнение Общенационального учебного плана (National Curriculum) и тем самым реализовать свои обязательства, но этот довод не становится обоснованием для отказа в приеме ребенка в школу.

Специальное образование, основанное на изоляции детей, располагает значительными фондами. Мы обязаны поставить вопрос о том, насколько соответствует морали использование таких больших средств для того, чтобы отчуждать детей от их окружения и отказывать им в праве учиться в обычной школе. Аргумент «недостатка ресурсов» скорее основывается на страхах, чем серьезных исследованиях проблемы. Гораздо легче измерить цену инклюзии ребенка, которого принято называть как имеющего учебные трудности, чем, оценить то, во что обходится отчуждение такого ребенка от его окружения.

 

«Дети, которых принято называть «имеющие учебные трудности», будут предметом издевательства в массовых школах»

Ни один ребенок не должен подвергаться риску быть осмеянным или запуганным, любой подобный случай должен быть остановлен и предупрежден. Нет оснований полагать, что дети защищены от запугивания и насмешек в специальных закрытых школах. Есть немало примеров случаев насилия и издевательств, имеющих место в закрытых учреждениях для детей с особыми потребностями.

В ходе опроса (Whittaker J. и др., 1999) более четверти всех опрошенных детей, на вопрос «Что делает их в школе несчастными?» ответили, что это страх стать жертвой преследований со стороны сверстников и взрослых или быть свидетелем таких отношений. Два ребенка ответили, что стали жертвами издевательств, и сделало их несчастными, потому что никто не предотвратил и не остановил это. Необходимо еще раз обратить внимание на те особенности микроклимата учебного заведения, которые делают возможным издевательства и подначивания в отношениях детей. Часто это происходит там, где присутствует страх различий; ожидается, что школы и обучающиеся будут одинаковыми, в том числе, ориентированными на достижение ограниченного числа целей обучения. Этот опрос обнаружил примеры пренебрежительного и грубого отношения: наделение прозвищами, физическая расправа со стороны группы более сильных ребят, насмешки со стороны учителей, несправедливое наказание, невнимание вплоть до игнорирования и т.д. Когда детей попросили определить, кто, по их мнению, плохой учитель, они указали на те же поступки со стороны педагогов. Учителя и взрослое окружение, которые работают в школе, в дополнение к установленным обязанностям, должны останавливать издевательства в отношениях между детьми и предупреждать возникновение таких форм поведения, при которых возрастает риск грубого отношения во взаимодействии учеников. Ключевым в профилактике издевательств становится вовлечение самих учеников в процесс искоренения грубости и запугивания в школе.

«Нам нужны эксперты, которые покажут, как учить тех, кого называют «имеющие учебные трудности»

Проблема обучения людей с особыми нуждами содействовала появлению огромного числа специалистов, которых часто называют экспертами. Мы не должны полностью полагаться на их мнение, и еще больше держаться в стороне от тех, кто полагается на их мнение.

Одна из родительниц вспоминает рождение своего ребенка; она была стремительно окружена группой экспертов, спустя много лет она комментировала это так: «Они приклеили моему ребенку ярлык до того, как у меня появился шанс дать ему имя».

Наклеивание ярлыков на детей в момент рождения экспертами-медиками - повод для больших раздумий. Диагностика и контакт с ребенком на ранних стадиях развития могут быть направлены на то, чтобы определить ограничения ребенка и дать начало процессу сегрегации и ограничения всей последующей жизни ребенка (NWTDT [1], 1995).

«Развитие других детей может задерживаться присутствием тех, кто требуют значительной поддержки»

Возможно, одним из наиболее оскорбительных и обидных доводов за закрытие доступа детей, называемых как «имеющие учебные трудности», в массовые школы становится предположение, что они могут негативно повлиять на обучение «других». Все дети могут оказывать влияние на обучение других, поскольку они взаимодействуют. И это тот контакт, который дает начало значимому обучению. Обязанностью школы становится создать позитивное и безопасное учебное пространство для всех обучающихся. Дети, скорее всего, будут хорошо учиться в пространстве, которое предоставляет им разнообразие возможностей, видов деятельности и стимулов, но гораздо важнее, чтобы такое пространство было безопасным и доброжелательным.

«Но что, если родители захотят выбрать специализированную школу»

В основе этого вопроса, который задается сторонниками идеи инклюзии, лежит идея о возможности совместимости инклюзии и специального образования. Мы повторяем аргументы против поддержки сегрегированного образования. Они отсылают к правам человека, а именно к праву детей учиться вместе со сверстниками; к тому факту, что инклюзия нужна массовым школам для обеспечения качественного социального и академического образования; наконец, к тому, что инклюзия настраивает людей сопротивляться предрассудкам, стереотипам и страху перед отличиями. И родительский выбор не меняет ни одни из этих аргументов. Если сегрегирующее образование дискриминирует, то оно делает это вне зависимости от того, чей это выбор, государства или родителей. Последовательное воплощение идеи инклюзии не совместимо с мнением, что родители могут выбирать сегрегацию своих детей.

Предполагать, что родители так или иначе могут поддерживать дискриминацию, - нонсенс. Родительский интерес относительно их детей состоит в том, чтобы давать ребенку нужную меру поддержки для получения доступа к образованию, защите от издевательств, в школьной среде и т.д. И этот интерес может быть реализован посредством соответствующего обеспечения и организации массового обучения, что не требует поддержки специальных школ. Перед родителем всегда есть выбор: или отдавать своего ребенка в специальную школу, или принимать особенности своего ребенка и бороться за право учиться в интегрированной школе.

Родители будут часто «выбирать» специальное образование, потому что верят, что у них нет выбора. Родители, как и многие другие, сбиты с толку мифом о том, что сегрегация составляет элемент специального образования, где работают эксперты, и где есть все ресурсы для того, чтобы обеспечить нужды ребенка. Все больше родителей осознают, что они могут требовать для своих детей обучения в массовой школе, и они разрушают миф о закрытых специальных школах [Partenrs in Policy Making 2001].

«Массовое обучение еще не готово распространять инклюзивное обучение»

Для многих детей массовые школы не эффективны. Слишком часто школы – скорее место для взрослых, где дети – всего лишь визитеры, и где к мнению детей не прислушиваются (Whittaker J. и др., 1999). Массовые школы никогда не станут креативным, динамичным, безопасным и эффективным обучающим пространством, пока они продолжают дискриминировать детей, которые учатся иначе и требуют альтернативных форм поддержки. Дети, которые в настоящем исключены из массовых школ, не проблема, а важнейший путь развития массового образования.

«Как мы узнаем, что ребенок с учебными трудностями будет понимать то, что изучают другие дети?»

Николасу 16 лет. Считается, что он имеет достаточно проявлений учебных трудностей. Он не использует устную речь; он пользуется креслом-каляской; имеет недостатки зрения и слуха. Школа не может оценить, как много Николас чувствует и усваивает из того, чему его учат. Должен ли Николас быть полностью интегрирован в местную массовую школу?