Мая 1969 года. (В отдельном месте отдельная запись)

Вчера прибыли в Иркутск, по-здешнему поздно вечером. Тут же на станции пообедали, затем разгрузили технику.

Колонна “передатчиков” прибыла раньше, раньше начали они и свой марш.

Покуда занимались делом, вечер подкрался, решили и отужинать здесь.

Эшелон остановился как раз напротив сборного пункта призывной молодёжи. Глухой забор, вокруг мечутся взволнованные женщины. Некоторые, правда, недолго страдали, проводив своих самцов. Как только стемнело, они уже прогуливались с солдатами из ЦПРК-а (думаю, это центральная призывная комиссия), которые стояли несколько поодаль от основной массы. Там, конечно, не терялись, и небольшими коллективами особо страждущих стремились получить как можно больше удовольствий.

Наша колонна тронулась в половине восьмого по московскому времени, здесь была глухая ночь (5 ч. разницы). Провели инструктаж. В колонне “передатчиков”, уехавшей раньше, перевернулись две машины, одна загорелась при этом! Люди не пострадали. Повезло.

Въехали в Иркутск, сначала пробирались старым городом. Крепкие сибирские срубы, по-купечески добротно обшитые досками. В массе все как бы подогнаны друг другу. Один к одному глухие заборы. Всё прямо. Ничуть не заметно какого-то влияния времени. В асфальте улочек они (дома) даже крепче выглядят. Почти все окна закрыты ставнями. Наглухо. И так на протяжении всего города.

Город раскинулся на холмах, и очень часто его огни открываются чудесными картинами. Два раза пересекали Ангару. На воде разноцветные блики огней. Все улочки, переулочки и проулочки кажутся прямыми. Проскочили какое-то здание, что-то готическое в его архитектуре. Реставрируется, но в темноте ничего не разберёшь.

Людей мало – очень поздно.

Выезжаем на Александровский Централ. Вот она дорога колодников. Большие перепады высоты, по бокам дороги редкие берёзы и сосны.

Здесь перевернулись машины. Но надо сказать, что дорога вполне нормальна, только пыль. Она обволакивает как непроглядный туман, свет фар не очень помогает. Большие спуски и подъёмы.

Машины перевернулись из-за неопытности водителей. Шли встречные, зажгли дальний свет, ослепили. Боясь столкнуться, наши взяли слишком вправо и полетели в обрыв.

Мой “молодой” везёт ничего. Вскоре начинаю дремать. Перед остановкой для отдыха долго подтягиваем колонну, часто останавливаемся. Кое-как устраиваемся на ночлег в аппаратной. Спал крепко, но всё равно лучше было лечь прямо на улице. Об этом додумался утром, когда разлилось благодатное тепло.

Поднялись где-то между четырьмя и пятью. Хочешь не хочешь, а приходится перестраиваться на местное время. Поляна, где остановились, раскинулась на склоне холма, вокруг берёзы. Здесь они начали распушаться. Вся поляна в цветах. Говорят, что это сибирские подснежники. Не знаю. Плохо разбираюсь в цветах, но очень люблю, когда они есть. День занимается жаркий.

Начальник центра уехал “получать” задачу. Зачем ехали (приехали сюда), ещё никто не знает. Ждём его возвращения, приводим себя в порядок. Возможно, опять двинемся в путь. Я вошёл во вкус движения. Сегодня разворачиваться не хотелось бы.

Уже несколько часов л/с (личный состав) загорает, а начальника всё нет и нет. На жарком солнце разморило. Прибыли на место в километрах пяти от того, где ночевали. Красота здесь невообразимая. Даже попытка всё это описать невозможна, не в моих силах.

Остановились над Ангарой. Глядишь и не знаешь, что со всем этим делать. Жаль, я не умею рисовать, жаль, я не фотограф и т. д., но что-то нужно делать, иначе задыхаешься от избытка красоты. Валюшу бы сюда. Что толку в том, что перевожу бумагу! Единственно, что я как-то успокаиваюсь – вроде бы унёс с собой частичку увиденного.

Прежде, чем что-то делать, следует привыкнуть к окружающей обстановке, а то я выскочил из

машины, глаза разбежались, и сам не знаю, куда бежать.

Машины не развёртываем. По-прежнему не знаем задачу и радиоданные.

Здесь заканчивается записная книжка. Далее мои заметки в ежедневнике, подаренном Валей. “Самому дорогому, хорошему и любимому человеку. 23.2.69 г. Валя”.