Засада.

 

Прежде чем наконец-то поезд остановился, мы провели еще два дня в грохочущем вагоне.

 

Усталые и утомленные мы спрыгнули с поезда и очутились в сортировочном узле составов на склоне горы.

 

Вдоль путей шли хрупкие на вид временные сараи и склады, над ними возвышалась высокая башня с устремленным к небесам шпилем.

 

За всем этим комплексом виднелись руины зданий, их остовы вырисовывались во мраке, склоны за ними были покрыты пылью и нефтяными отходами.

 

Недалеко впереди пути внезапно обрывались и исчезали в воронке в несколько сотен метров в поперечнике.

 

Скалы вокруг нее приобрели какие-то причудливые органические очертания под воздействием сильного жара.

 

Через несколько сотен метров выше лежал густой облачный покров, затмевающий горы.

 

Грязноватые красные облака цеплялись за горные склоны.

 

Про себя молю Императора, чтобы нам не нужно было лезть в этот смертельный на вид смог.

 

Вся станция наполовину заброшена, немногие люди, замотанные в туники и шарфы, суетливо проносятся мимо, спеша убраться с прохладного горного воздуха.

 

Ни говоря ни слова Полковник ведет нас меж зданий, направляясь в гору.

 

- Ну и в какой дыре мы очутились? - спрашивает Брауни, оглядывая пустые здания.

 

- Мне кажется, это кузня Диабло, - говорит Эразм, шатаясь под весом лент тяжелого стаббера в одной рук и серво-черепом в другой.

 

- Диабло? - спрашивает Кин-Драгг. - А по мне так самая задница мира.

 

- Я должен был добраться сюда по прилету, - тихо произносит Эразм, -

 

это застава Департаменто Муниторум, возведенная во время второй войны за Армагеддон.

 

И как вы видите, теперь она уже не так важна.

 

Со времен последнего вторжения шахту забросили, так что тут теперь особо защищать нечего.

 

- Ты знал, что мы направляемся сюда и ничего не сказал? - спрашиваю я, поворачиваясь к Спужу. - Почему?

 

- А я должен был говорить? - отвечает он, съеживаясь. -

 

Почему тогда меня никто не спрашивал?

 

И откуда мне было знать, что вы тоже сюда направляетесь?

 

- Да забей ты, - говорит Брауни и кладет руку на плечо Эразму, на фоне бледной шеи писчего его кожа кажется еще более темной.

 

- А с каких пор вы стали друзьями? - спрашиваю я, ошеломленный такой демонстрацией поддержки.

 

Спуж на самом деле не один из нас, он просто прицепился к нам, потому что ему некуда было идти.

 

- Стебашка лучший подающий, который у меня был когда-либо, - говорит Брауни, похлопывая писчего по макушке, -

 

у нас еще ни одна лента не застряла, да, дружище?

 

- Стебашка? - спрашиваю я, пытаясь не заржать.

 

- Ну, Эразм сложно произносить, не так ли? - говорит Брауни. - Спуж тоже, а Стебашка мне нравится.

 

- Что ж, тогда тебе пришла пора прощаться со своим любимчиком, - отвечаю я с усмешкой, -

 

для Стебашки тут дорожка заканчивается, и ставлю на то, что тут мы долго отвисать не будем.

 

Убыстряю шаг и вырываюсь вперед.

 

У Брауни должно быть совсем мозги размякли, раз он так волнуется о гребаном писчем.

 

И явно будет рад избавиться от него, когда начнется настоящая заварушка.

 

В прошлом у меня была достаточно отчаянная компания, но это сборище начинает меня по-настоящему выводить из себя.

 

Кейт, застрявший навигатор, который как только начинается стрельба, желает тут же заползти в какую-нибудь нору.

 

Один Император знает, что происходит у Лори с головой, и у меня есть нехорошее предчувствие, что до конца задания ее прорвет.

 

Не могу стоять ближе пяти метров рядом с Охебсом, от него меня физически тошнит.

 

Фенн напуган до усрачки, а Кин-Драгг трепло с горячим нравом.

 

Я бы с радостью поменял на команду, что была у меня на Тифон Прим, да даже с Крониным, который совершенно свихнулся и мог говорить только литаниями из писаний Экклезиархии.

 

ПОЛКОВНИК ведет нас к огромному низкому зданию точно за железнодорожным полотном, и мы входим за ним в маленькую пустую комнату.

 

Тут нет окон, и кроме входной двери тут есть только потертая стальная дверь на другом конце.

 

- Располагайтесь удобнее, - говорит он, и мы садимся у стены, -

 

Мы недавно унесли отсюда лавки, - говорит Полковник, медленно вышагивая туда-сюда перед нами, -

 

однако нам не привыкать, и теперь миссия начнется как и планировалось.

 

Было ожидаемо, что будут потери, но теперь успех или провал задания зависит исключительно от ваших способностей и целеустремленности.

 

Вы хорошо сражались, но в ваших навыках боя никто никогда и не сомневался.

 

Лежащая перед вами задача проверит вашу решимость и дисциплину, и многие из вас могут не выдержать.

 

Награда за выполнение задания такая же как всегда - шанс получить прощение при этом удачно завершив миссию или погибнув. Других альтернатив нет.

 

Он останавливается и по очереди смотрит на каждого из нас, оценивая.

 

Может быть мне только чудится, но кажется, что его взгляд на мне задерживается дольше чем на остальных.

 

- Вы все интересовались, а что мы такого можем сделать на войне, где погибают миллионы, - говорит он, снова вышагивая и сжав руки за спиной.

 

- Война на Армагеддоне пришла в равновесие.

 

И любой сдвиг в силе может решить судьбу всей планеты.

 

Победа на Армагеддоне гораздо важнее, чем стратегическая необходимость, это так же духовное и моральное испытание.

 

Если армии Императора не смогу выстоять здесь, когда мы собрали такую мощь, тогда на что надеяться мирам вдалеке от Терры, Восточной окраине и другим широко раскинувшимся планетам?

 

Сейчас Империум как никогда нуждается в надежде, потому что враг окружил нас со всех сторон.

 

Так что это испытание нашей силы духа, подобного которому уже не было сотни лет.

 

Если Армагеддон выстоит, то и царствие Бессмертного Императора так же устоит.

 

Пока он говорит, его глаза горят.

 

Он смотрит куда-то поверх наших голов, его взор устремлен куда-то через стену и в галактику за ней.

 

В его голосе трубит вера, уверенность и властность.

 

И я снова поражен, насколько сильна его вера. Его вера в Императора, Империум и в самого себя обеспечивает ему неуязвимость, словно физический щит.

 

Несмотря на то, что он сделал с нами, и со мной в частности, я восхищаюсь его убежденность.

 

Он никогда не проигрывал. Никогда.

 

И причина этому проста - он никогда даже не рассматривал такую возможность.

 

И чтобы ему не предстояло выполнить, он всегда делал это без сомнений.

 

- Наша миссия проста, и все же последствия наших деяний выйдет за пределы этого мира, за пределы этой системы и достигнет отдаленных уголков великого Империума, - он делает на секунду паузу, склоняет голову, а затем продолжает, -

 

Армагеддон и наша победа здесь будут сиять как маяк, напоминая сомневающимся, что Империум все еще сражается за человечество и не отбросил свои притязания на господство в галактике.

 

Такая победа может зависеть от одного единственного человека. Человека, у которого в руках окажется ключ к победе в третьей войне за Армагеддон.

 

Он подходит ближе, до шеренги можно рукой достать, он снова нас оценивает.

 

- И этот человек - Имперский командующий Герман фон Страб, - говорит он, - и нам нужно или спасти его или убить.

 

МГНОВЕНИЕ мы перевариваем эти новости молча, затем Брауни поднимает руку.

 

- Да, Данмор? - говорит Полковник и становится напротив него.

 

- Спасти или убить? - говорит Брауни. - Это же вроде бы как противоположные действия. Так что сделать-то?

 

Полковник кашляет, прочищает горло, и затем уходит к другому концу комнаты.

 

Из кармана он достает карту и раскрывает ее, раскладывает на голом полу.

 

Жестом подзывает нас собраться вокруг.

- Мы здесь, в горах Диабло, - говорит он, рисуя пальцем на карте круг.

 

Его палец уходит чуть дальше.

 

- Фон Страб здесь, в улье Херон.

 

- Но я думал, что Херон приговорен к зачищению? - спрашивает Лори, становясь на колени рядом с Полковником. - Разве орки его не захватили?

 

- Это первая часть нашего задания, - говорит Шеффер, -

 

мы должны определить, потерян ли Херон безвозвратно.

 

Мы должны опередить преданность фон Страба.

 

- Он предатель и изменник, - с рычанием произносит Фенн, -

 

он исчез после последней войны и через три года привел Гхазгхкула обратно.

 

И по слухам, Херон теперь в его власти.

 

Даже орки дерутся за него.

 

- В реальности все может быть не так просто, - говорит Полковник, усаживаясь, -

 

есть подозрения, что эти орки скорее всего навязывают волю Гхазгхкула фон Страбу, чем что-либо другое.

 

Улей Херон занят врагом, и это заставляет фон Страба подчиняться.

 

Есть доказательства, что бывший владыка на самом деле предоставил разведданые Гхазгхкулу и его вождям.

 

Однако последние новости от наших агентов в Херона говорят, что фон Страб начал собирать армию, которую называю "Армия для Освобождения Армагеддона".

 

И есть некоторая неуверенность в том, что он собирается делать с этими силами.

 

Может быть он намеревается использовать ее, чтобы освободить Херон от власти орков, в таком случае, мы должны будем помочь ему в любых начинаниях, прежде чем эвакуировать его.

 

- А если не для этого? - спрашиваю я.

 

- А если "Армия для Освобождения Армагеддона" это ополчение против Империума, то мы должны убить фон Страба, - говорит Полковник, -

 

военная значимость такой армии предателей, и подрыв морального духа нашего сопротивления против орков, может сдвинуть чашу весов на Армагеддоне.

 

Фон Страб все еще пользуется огромным уважением и преданностью местной знати, а некоторые управляющие ульем даже стали его младшими военными офицерами.

 

Если мы выясним, что он действует не по принуждению, тогда будем вынуждены устранить его любыми средствами.

 

Мы не должны позволить встать такой значимой фигуре во главе анти-Имперских сил.

 

- Ну и каков план? - спрашиваю я. - Вы явно не желали, чтобы мы разбились в джунглях.

 

Как нам добраться до Херона?

 

- Мы пойдем туда пешком, - говорит Полковник, -

 

от здешней шахты к подулью Херона ведет заброшенная магистраль.

 

В пустошах мы не должны проявлять какую-либо активность, и любой транспорт будет замечен и о нем будет доложено.

 

В частности потому что предполагается, что кочевники работают на фон Страба.

 

Но в таком случае небольшой отряд может переодеться в жителей пустошей и пройти в улей.

 

- Да это же сотни километров по бесплодным землям, - говорит Фенн, - ни один пеший не выживет.

 

У нас нет ни еды, ни воды, ни необходимого снаряжения для выживания, ни лагерного снаряжения.

 

Мы не переживем первую же ночь.

 

- Это уже решено, - говорит Полковник и разворачивается к Эразму, - я полагаю, вам кое-что дали, прежде чем отправить сюда.

 

Встав, Эразм засовывает руку в свой жилет и достает оттуда толстую цепочку, с которой свисают три огромных медных ключа.

 

Он делает шаг вперед и вручает их Полковнику, но Шеффер отступает и протягивает руку в сторону двери, ведущей из комнаты.

 

- Я полагаю, это теперь ваш новый офис, - говорит Полковник.

 

Эразм подходит к двери.

 

Взглянув на замок, он выбирает ключ и вставляет его.

 

Раздается тяжелый щелчок, и, толкнув, Эразм открывает дверь.

 

За ней темная неизвестность.

 

Когда он заходит внутрь, высоко в потолке над ним загорается свет. Мы толпой входим через дверь за ним.

 

Светополосы освещают зал, в нем ряды и ряды высоких полок, тянущихся по всему огромному складу.

 

Помещение битком набито запасами.

 

От двери я вижу коробки с боеприпасами, кучи одеял, зарядники энергоячеек, и тысячи коробок с рационами.

 

- Что это такое? - спрашиваю я Полковника, заходящего в склад, и с удивлением оглядываю уходящие влево и вправо на пятьдесят метров забитые стеллажи.

 

- Когда Департаменто Муниторум ушел из гор Диабло, возникла некоторая оплошность в складских записях, - говорит Полковник, заставляя тем самым Эразма задохнуться от негодования.

 

- Оплошность?! - спрашивает Эразм. - Но... это же невозможно!

 

- Нет ничего невозможного, - говорит Шеффер, - и особенно, если определенные документы были изъяты и засекречены Инквизицией.

 

- Инквизицией? - спрашиваю я, мгновенно становясь подозрительным.

 

Я знал, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

 

Если в деле Инквизиция, то ничего и никогда не будет простым.

 

- На Армагеддоне много представителей Инквизиции, - говорит Полковник, пока мы идем меж стеллажей склада, -

 

учитывая природу их деятельности, и их стороны было благоразумным реквизировать для себя средства и ресурсы забытые остальными учреждениями.

 

- Как нам повезло, - бормочу я, хватаю пустой магазин автогана и типа рассматриваю его.

 

Эразм мелкими шагами ходит туда-сюда и таращится на все широко открытыми глазами.

 

- Инквизиция? - спрашивает он, его голос тих от благоговейного почтения. -

 

Это все принадлежит Инквизиции?

 

Я замечаю что большинство остальных ходят вокруг с таким же выражением лиц.

 

Вечно забываю, что для многих Инквизиция не более чем миф.

 

Иногда ее представляют как завуалированную угрозу, заставляющую повиноваться детей и юнцов, иногда ее представляют как тайных героев, что держат мощь Империума в своих руках.

 

Однако мой опыт несколько иной.

 

Мои дела с ними на последних двух заданиях оставили во мне веру, что они чрезмерно параноидальны, политизированны и весьма вероятно рвутся во власть.

 

Их открытыми мандатами, защищать Императора и Империум от любых угроз всеми доступными способами, столь легко злоупотребить, и остается только гадать, кто присматривает за этими защитниками человечества.

 

И затем я осознаю, что Лори внимательно смотрит на Полковника, а Охебс так вообще пожирает его взглядом.

 

И тут вспоминаю, что они работали вместе с инквизитором Ориелем,прежде чем попасть к Полковнику, и что они слегка нервничают, когда речь заходит об Инквизиции.

 

Подозреваю, что они видели такое и делали такое, о чем большинство людей ни за что не захотят знать.

 

- Оно никому не принадлежит, - говорит Полковник, - официально это место не существует.

 

В том-то и смысл.

 

- Но разве это не значит, что если мы возьмем что-то, то станем мародерами? - говорит Спуж, забирая из моих рук магазин и осторожно кладя его на полку.

 

Разве я могу стать грабителем?

 

И вот о чем говорю, если каждый решит, что может самостоятельно что-то брать, куда мы скатимся?

 

Я иду вдоль следующего ряда полок, которые завалены выше моей головы ящиками с боеприпасами.

 

По виду - для болтера.

 

- Интерес Инквизиции здесь я понимаю, - говорю я, -

 

потенциальный Имперский командующий предатель поставил все на вторгшихся чужаков.

 

Да, для них это большая проблема.

 

Но что я не могу понять, так это вас, я имею ввиду, зачем мы здесь.

 

Полковник озадачено смотрит на меня, и я продолжаю.

 

- Почему именно "Последний шанс"? - спрашиваю я. - Похоже, чтобы доставить нас сюда с Восточной окраины потребовались огромные ресурсы и влияние.

 

Теперь-то я знаю, что у вас много успешных заданий, но я не верю, что вы единственный, кто может провернуть все.

 

Полковник на секунду кажется задумывается, возможно пытается понять, что он должен ответить, и сколько он может нам рассказать, да и хочет ли он что-либо рассказывать.

 

- Уже было предпринято несколько попыток проверять лояльность фон Страба, - медленно произносит он, -

 

все неудачные.

 

Другие агенты и организации уже покушались на жизнь Имперского командующего, но кроме новостей о провале, они не получили больше никаких точных сведений.

 

- Но почему именно мы? - настойчиво спрашиваю я. - Если в деле Инквизиция, то мне хотелось бы знать, во что мы вляпываемся.

 

- Это просто задание, - говорит Полковник, его лицо искажается от гнева, -

 

- новости о нашем успехе с Пресветлым Мечом были признаны определенными лицами в иерархии Инквизиции, и те решили дать мне возможность попытаться.

 

- Кейдж был прав, - говорит Кин-Драгг, выходя из группы.

 

Он останавливается и разворачивается, его руки скрещены на груди.

 

- Полномасштабный штурм Херона не сработает, это я понимаю, но на Армагеддоне полно других отделений специального назначения.

 

К примеру, что насчет космодесантников?

 

Или штурмовиков?

 

Мне кажется, они достаточно успешно могут провести рейд против этого фон Страба.

 

- Не может быть и речи о любых регулярных вооруженных силах, - говорит Полковник, категорично глядя на Кин-Драгга, -

 

инквизиция и так делает все, что в ее силах, чтобы подавить известия о персональной армии фон Страба.

 

Если информация станет общедоступной, то в лучшем случае это приведет к неуверенности, а в худшем, мы можем столкнуться с массовым дезертирством, или даже со сражениями в собственных рядах.

 

Так что мы всеми силами не должны допустить возникновения такой ситуации.

 

Даже само появление таких специальных сил вызовет вопросы.

 

Их присутствие на поле бое в любое время будет замечено и задокументировано, как в свою очередь, и их провал.

 

- Теперь понял, - говорит Брауни, - никто не знает, что мы здесь, так что никто нас не хватится, если мы умрем, так?

 

- Ну если смотреть с этой стороны, то да, - говорит Полковник, продолжая свою прогулку, -

 

с другой стороны, никто из нас не испытывает каких-либо сепаратистских настроений.

 

Мы не подвержены пропаганде, распространяемой фон Страбом.

 

- А что если нас постигнет неудача? - спрашивает Лори, бросая на меня взгляд.

 

Мне не понятно, она меня обвиняет в чем-то или ищет поддержку. Сохраняю нейтральное выражение лица.

 

- Я уже говорил о потенциальной военной катастрофе, если фон Страб на самом деле окажется предателем и ему будет позволено продолжать свою деятельность, - говорит Полковник, отворачиваясь.

 

Кажется, ему не особо нравятся вопросы, но у него нет выбора.

 

Сейчас та самая часть миссии, когда все зависит от него.

 

До сих пор у нас не было выбора, кроме как подчиняться приказам.

 

У них была полная поддержка всех сил Империума, начиная от комиссарских охранников на корабле, заканчивая Имперской Гвардией, среди которой мы оказались с тех пор как пришли на станцию Цербер.

 

Ну а теперь у него ничего нет кроме дисциплины и собственных слов, чтобы остановить нас если мы просто пожелаем свалить.

 

Мы тут тайно, так что никто не знает где мы и никто не придет ему на помощь.

 

Он не может больше нам угрожать, так что теперь ему нужно донести до нас все важность задания, и почему у нас нет другого выбора, кроме как подчиниться.

 

- Ты знаешь, что я имею ввиду, - говорит Лори, -

 

всегда есть крайняя мера, запасной план.

 

Что произойдет, если мы не уничтожим фон Страба?

 

Полковник не отвечает прямо, вместо этого он смотрит на каждого из нас по очереди. Ему нужно наше полное внимание.

 

- Учитывая, что поставлено на карту, Инквизиция предпримет чрезвычайные действия, чтобы наверняка фон Страб не смог изменить ход войны не в нашу пользу, - говорит он с безразличным видом, -

 

если мы не преуспеем, у них не останется выбора, кроме как полностью уничтожить улей Херон.

 

- Но наверняка это будет такой же смертельный удар? - говорит Фенн. -

 

Но уже только по моральному духу, который в этой войне важен в данный момент.

 

- Значит мы должны преуспеть, - быстро отвечает Полковник, восстанавливая свой прежний деловой вид.

 

Он поворачивается ко мне:

- Ты будешь работать с писчим оружейной Спужем, чтобы подобрать необходимое снаряжение для нашего задания.

 

Я хочу учесть любые возможности.

 

- Хорошо, сэр, - отвечаю я.

 

Я смотрю на остальных, затем широко развожу руки, жест охватывает весь склад:

- Ну а теперь давайте разберемся с нашими игрушками.