Вдоль Херона.

 

Не знаю, что я ожидал увидеть на базе Цербер, но явно она не походила ни на что.

 

Я воображал какой-то огромный бронированный бастион с башнями и крепостными валами и так далее.

 

Но когда Фенн провел нас через прореху в четырех концентрических кругах колючей проволоки, окружающей заставу Империума, я увидел, что это просто огромный лагерь.

 

И в нем царил полный бардак.

 

Примерно по километру в каждом направлении джунгли были выжжены и выкорчеваны, а пространство усеивали воронки.

 

Среди оборонных минных полей и колючей проволоки стояла деревянная дозорная башня, между усиленных деревом капониров я заметил зарывшиеся в землю мортиры и артиллерию.

 

Тут и там замечаю крыши бункеров, спрятанные под дерном и листовой, из этих мрачных сооружений злобно щерятся жерла тяжелых стабберов и лазпушек.

 

Весь холм, поднимающийся над джунглями, изрыт пересекающимися окопами, но зато с него можно следить за километрами леса.

 

Пока мы пробираемся через ловушки, нам машут спрятавшиеся снайперы и офицеры орудийных постов, замечаю огромный костер примерно в километре слева, от него к желтым небесам поднимается огромный столб черного густого дыма.

 

Выйдя на открытое пространство на нас со всей силы обрушивается жар солнца, и пока оно продирается через постоянные низко висящие облака, то нагревает воздух как печка.

 

После нескольких метров я уже с ног до головы в поту, и уже чувствую, что мое лицо обгорело.

 

Фенн смотрит в сторону костра, на его лице озабоченность. Он поторапливает нас без всякой на то причины, но я хватаю Торна и спрашиваю его, зачем это пожарище.

 

- Орочьи тела нужно сжигать, - отвечает сержант взвода, глядя на костер, - стандартная практика.

 

- Ну да, а что не так-то? - спрашиваю я.

 

Я уже слышал этот совет много раз раньше, что-то по поводу того, что орки плодятся спорами, ну или еще какие-то дурацкие теории техножрецов.

 

- Костер такого размера означает, что была достаточно крупная атака, - говорит Торн, -

 

из патруля нас позвали обратно для обороны, но Фенн посчитал, что это что-то не серьезное. Ну теперь полагаю, что знаю, куда направлялись все эти вторые.

 

Как раз за вершиной длинного пологого холма в центре базы бронированные ворота, их стальные створки раскрыты.

 

Замечаю шеренги входящих и выходящих.

 

Как раз над ними из земли торчат антенны связи, словно металлический папоротник, тянущийся высоко в воздух и рассылающий сигналы всем патрулям в джунгли, а так же связывающий с высшим командованием застав на границе леса и с орбитой.

 

Еще один дополнительный контур связи проложен проводами вместе с колючей проволокой. Мы поднимаемся дальше на холм к командному бункеру.

 

Пока мы идем к нему, остальные отделения сворачивают налево, направляясь к собственным землянкам дальше по холму.

 

С нами остается только Фенн и его командной отделение.

 

С ОГРОМНЫМ облегчением проходим через открытые ворота в командный комплекс и предоставляемый им тенек.

 

Хотя все еще жарко и влажно будто в аду, все таки хорошо убраться с прямых обжигающих лучей, и с этими изменениями я внезапно ощущаю, что пот становится обжигающе холодным.

 

Подавив дрожь я на секунду останавливаюсь, позволяя глазами привыкнуть к мраку.

 

Внутренние помещения вырыты в самом холме и местами усилены металлическими пластинами и распорками.

 

Во все стороны расходятся коридоры и комнаты.

 

Натуральная крысиная нора, к тому же мой опытный взгляд подмечает маленькие детали, такие как - небольшие круглые бойницы в стенах у входа, чтобы можно было стрелять в атакующих.

 

Подняв взгляд, замечаю, что в самих воротах есть такие же, а еще вижу две противовзрывные двери, готовые упасть и закрыть проход.

 

Сложно представить, чтобы враг мог пройти так далеко.

 

Другие отделения охотников на орков выходят из здания, при этом кивая и приветствуя Фенна и его бойцов, и бросая заинтересованные взгляды в нашу сторону.

 

Мимо несется парочка техножрецов, Эразм пытается привлечь внимание одного из них, но адепт Бога-Машины в красной тунике игнорирует его и пробегает мимо.

 

Так же попадаются несколько офицеров, они болтают с друг другом, смотрят на ходу в карты или несут дымящиеся кружки.

 

Но на самом деле тут все достаточно цивилизованно, учитывая, что в джунглях вокруг бродят тысячи орков, каждый из которых жаждет стереть это место с лица земли.

 

- На юге и севере есть несколько вторичных лагерей, - говорит Фенн.

 

Это первое что он произнес, с тех пор как мы увидели Цербер.

 

- Их используют в качестве тренировочных баз, но вы получили все необходимые знания за несколько дней марша по джунглям!

 

К северо-востоку так же была еще одна главная база - застава Волка.

 

Орки почти захватили ее, пока командование не отдала приказ на подрыв.

 

На самом деле вы должны были заметить ее останки, там чертовский бардак километров на двадцать во все стороны.

 

Что ж, это многое объясняет.

 

Мы спускаемся по туннелям, поворачиваем то влево, то вправо, по-видимому пару раз поворачиваем в обратную сторону, все это время Фенн комментирует.

 

Слева от нас через открытые двери главной комнаты связи слышится гул оборудования, тихие переговоры и радио-статика.

 

Зал около главной оружейной тянется чуть дальше.

 

Ступеньки уводят к артиллерийским и наблюдательным постам, что через равные интервалы попадаются нам на пути, вместе с офицерскими столовыми, кухнями, комнатами, складами и со всем ассортиментом другого барахла, который можно найти на любой военной базе Империума.

 

Мы идем уже порядка десяти минут, когда до меня доходит, насколько глубоко мы спустились.

 

- Насколько раскинулось это месте? - спрашиваю я Фенна, в замкнутом пространстве мой голос звучит непривычно громко.

 

- Оно занимает все пространство под холмом, так же есть несколько отходящих коридоров в сами джунгли, - говорит он, -

 

но сейчас они запечатаны, так что единственный путь внутрь или наружу через главные ворота.

 

Слишком сложно защищать многие входы.

 

Мы поняли это за первые дни, когда началось второе вторжение.

 

Судя по выражению лица Фенна дальнейшее спрашивать мне не нужно.

 

Представляю какие свирепые сражения случались, когда орки прорывались внутрь, а уж в рукопашной они в своей стихии.

 

- Вот и прибыли, - говорит Фенн, ведя нас через открытую дверь справа.

 

Внутри командный центр: большая комната с огромным столом, украшенным имперским орлом по центру и огромной картой на стене.

 

По всей ее поверхности красные и синие каракули, а перед ней туда-сюда ходит парочка офицеров, обновляя пометки и нанося загадочные надписи, сверяясь при этом с планшетами в руках.

 

Через еще одни двери мы входим в настоящий нервный центр базы с панелями связи на всех стенах, которые по моим прикидкам соединяют различные заставы и посты с холмом.

 

Лексмеханики и контролирующие сервиторы потоком выплевывают данных из входящих передач, записывают разведанные длинными перфорированными пергаментами, которые сваливаются на пол.

 

Время от времени подходят офицеры-картографы, отрывают полоски и снова возвращаются к карте обновлять данные.

 

В дальнем конце комнаты, сидя в том, что можно описать как металлический трон, обвешанный мониторами, сидит огромный мужчина, склонившийся для разговора с кучкой техножрецов и солдатом, судя по нашивкам - майором лагеря.

 

При нашем приближении он окидывает нас взглядом, приглаживает свои густые усы перчаткой и затем ерошит свою короткую седую шевелюру.

 

- О, в конце концов ты решил вернуться, лейтенант Фенн, - говорит он, его голос - трещащий хрип.

 

Я замечаю шрамы от двух отверстий по бокам его горла.

 

Полагаю, что он достаточно много повоевал с орками, прежде чем его замуровали в этом командном центре.

 

Но затем я замечаю, что он не просто сидит на троне, на самом деле он с ним связан.

 

У него нет ног, культи покоятся в металлических колпаках.

 

Уголком глаза замечаю, что Полковник изо всех силы пытается почистить униформу и прикрыть худшие царапины и порезы, оставленные на одежде походом по джунглям.

 

- Маршал Вайн, - говорит Полковник, выходя вперед и четко салютуя, -

 

- полковник Шеффер, командующий 13-ым штрафным легионом, сэр.

 

- О, вы должно быть бойцы "Последнего Шанса"? - говорит Вайн. - Боюсь что вам придется подойти ко мне, чтобы пожать руку, так как мое чертово кресло до сих пор не работает!

 

С последними словами он переходит на громоподобный крик, направленный в сторону майора и техножрецов, те заметно вздрагивают.

 

Полковник делает пару шагов вперед и быстро пожимает протянутую руку, затем отходит назад.

 

- Да, я слышал вы немножко вляпались, - говорит Вайн, кладя руки на колени, -

 

извините за подобную встречу, но наги разведданные вечно, мать вашу, запаздывают.

 

На сей раз критика, облаченная в оглушающий рев, была направленна на снующих туда-сюда офицеров у карты.

 

Вижу, как Фенн подавляет усмешку, но ястребиный взор маршала все равно замечает это.

 

- Да, да, можешь стоять тут и ржать, Фенн, кусок ты дерьма древесной крысы! - орет Вайн, обвиняюще тыкая пальцем в лейтенанта.

 

Его хриплый голос становится пронзительным.

 

- Игнорируешь мои приказы? Да?! Да я сделаю из твоей мелкой непокорной задницы наживку для орков!

 

- Возвращение поставило бы под угрозу патруль, - говорит Фенн, спокойно воспринимая разъяренный взор командующего.

 

- Да мне все равно, даже если бы тебе пришлось пробираться через океан долбаных зеленокожих, - говорит Вайн, -

 

когда я приказываю тебя тащить сюда свою самодовольную задницу, ты обязан выполнять!

 

Как, мать, вашу я должен управлять этой гребаной войной, если меня окружают некомпетентные высокомерные всезнайки орколюбы, типа тебя?

 

Он прерывается на шипящий и хрипящий приступ кашля, и майор делает шаг вперед, протягивая носовой платок.

 

Вайн выхватывает его и прикладывает к текущей по подбородку слюне.

 

- Да, ты хороший боец, но мне этого недостаточно, совсем недостаточно, - снова собравшись говорит командующий.

 

Он швыряет промокший лоскут материи обратно в майора, тот спешно пытается его поймать, пока платок не угодил ему в лицо.

 

- Приказ есть приказ, и если ты не подчиняешься, то это нарушение субординации.

 

Я прав, полковник?

 

Шеффер через секунду осознает, что маршал теперь смотрит на него.

 

Он многозначительно прочищает горло.

 

Полагаю, что тем самым он выигрывает время, пытаясь понять, что ему нужно сказать.

 

- Неподчинение прямому приказу повод для обвинения в злостном неправомерном поведении, - в конечном счете заявляет Полковник, не глядя на Фенна, но приковав свое внимание к Вайну, -

 

он влечет за собой порку или другое физическое наказание, лишение свободы сроком от двадцати лет или карается смертной казнью.

 

- Да, ты слышал это, лейтенант Фенн? - спрашивает Вайн, наклоняясь вперед настолько, несколько позволяют сдерживающие ремни. -

 

Будешь отрицать, что не подчинился моему прямому приказу? Моему чертовому прямому приказу?

 

- Это что, военный трибунал, сэр? - спрашивает Фенн, вытянувшись по струнке. -

 

Если так, то мне кажется нужно соблюдать предписанные процедуры и все такое.

 

Полковник смотрит на Фенна и пристально изучает его блестящие глаза.

 

Я вижу, что в них что-то пробегает, что-то над чем он стремительно размышляет.

 

- В военном положении, юрисдикция и поддержание законов Империума ложится исключительно на командующего офицера, - говорит Шеффер.

 

- Ага, слышал это, Фенн? - хрипит Вайн. -

 

Так что я тебе долбаный судья и палач, вот на кого ты смотришь.

 

Итак, ты получал мой приказ или нет?

 

Я могу проверить записи о передаваемых тебе сообщениях, так что не вздумай мне лить в уши по поводу того, что ты в это время лез по колючей проволоке или прочую чушь.

 

- Я получал ваш приказ, сэр, - говорит Фенн, тяжело вздыхая.

 

Сощурив глаза, он смотрит на Полковника.

 

- Да, и разве ты притащил свою жалкую гузку, чтобы защитить Цербер от нападения, учитывая, что я приказал вернуться твоему взвода? - спрашивает Вайн, его темные глаза пронзают лейтенанта.

 

- Никак нет, сэр, - отвечает Фенн.

 

- Ага, и что прикажешь мне делать, больной говнюк? - рвет и мечет Вайн, его гнев снова на несколько секунд превращает его кашляющего калеку.

 

Когда он снова начинает говорить, его голос представляет собой тихое шипение.

 

- Все знают, что ты мог стать капитаном быстрее, чем моя моча стечет с этого холма, но у меня не могут быть любимчики, не так ли?

 

- Нет, сэр, не могут, - тихим голосом отвечает Фенн.

 

Вижу как он тяжело сглатывает.

 

Он действительно воспринимает происходящее со всей серьезностью, но я точно уверен, что это всего лишь нахлобучка.

 

- Ага, дисциплину нужно поддерживать, - продолжает маршал, почесывая ухо, -

 

итак, тебя выпороть и посадить на гаупвахту или расстрелять, непослушная ты крысо-макака.

 

- Я могу предложить альтернативное наказание, маршал Фенн, - успевает вставить Полковник до того, как Фенн отвечает, -

 

здесь есть вариант.

 

Смотрю на Фенна, он замечает мой взгляд.

 

Ах ты ж бедный ублюдок, думаю я.

 

Я только что осознал, что хочет предложить Полковник.

 

Своим взглядом и незаметным движение головы я пытаюсь сказать Фенну, чтобы он выбрал порку, но он уже смотрит на маршала Вайна, так как тот прочищает горло.

 

- Да, ну и что у вас на уме, полковник Шеффер? - спрашивает он, тяжело откидываясь на троне, тем самым заставляя кресло слегка пошатнуться.

 

Я смотрю на пол и вижу под креслом небольшие гусеницы, но одно из движущих колес торчит под странным углом.

 

Неудивительно, что он разозлен на техножрецов, что те не могут починить такую мелочь.

 

- Данной мне властью специальным распоряжением Имперского Комиссариата, как командующий штрафного легиона, я могу отменить любой приговор, сэр, - говорит Полковник.

 

- Ага, значит мне не нужно пороть этого никчемного идиота? - говорит Вайн.

 

- Сэр, все равно вы должны сначала приговорить его, чтобы я мог воспользоваться данной мне властью, - быстро отвечает Полковник.

 

- А, ну тогда ладно, - говорит маршал, наклоняясь вперед, - Голдер Фенн, лейтенант первого класса, командующий офицер третьего взвода первой роты, четвертого полка Джунглевых Бойцов Армагеддона.

 

Я тем самым признаю вас виновным в грубом правонарушении - неповиновении через отказ подчиняться прямому приказу.

 

Вайн и Фенн выжидательно смотрят на Полковника.

 

Тот пару раз моргает и прожигает обоих своим ледяным взором.

 

Затем смотрит снова только на Вайна.

 

- Вам нужно вынести приговор, сэр, - говорит он.

 

- Ах да, верно, я приговариваю тебя... - Вайн в нерешительности отмахивается рукой, -

 

к расстрелу. Да, я приговариваю тебя к высшей мере наказания по Имперским законам.

 

Ох, фраг.

 

Если бы он только выбрал порку.

 

Теперь Фенн по уши в дерьме и стремительно тонет.

 

Полковник ловко поворачивается к Фенну и осматривает его с ног до головы.

 

- Голдер Фенн, - говорит он, и я в точности знаю, что он скажет дальше, -

 

вас приговорили к смерти за неповиновение вызванное вашим проступком.

 

Приговор изменен на перевод в штрафной легион под надзор полковника Шеффера, командующего офицера 13-ого штрафного легиона.

 

Вы принимаете перевод?

 

- Что?! - спрашивает Фенн, его разум пытается переварить сказанное Полковником.

 

Слышу трескучий кашль Вайна, когда тот осознает, что только что произошло.

 

- В штрафной легион?

 

Ты какого хрена творишь, Шеффер? - выплевывает Вайн.

 

- Мне нужны хорошие бойцы, - отвечает Полковник, глядя при этом на Фенна.

 

- Вы его не получите, он один из моих, - говорит маршал, -

 

я не позволю такому случиться.

 

- По закону, к которому вы обратились, Фенн пойдет со мной или должен быть казнен, - говорит Полковник, - вы сами дали ему этот выбор.

 

Мой мандат от Комиссариата имеет высшую власть, и у меня есть власть отстранить вас от командования.

 

- Ты не посмеешь! - отвечает Вайн, трясясь от злости. - Мы на долбаной войне, или ты не заметил?

 

- Если я это сделаю, то это будет успешным завершением военных действий, - говорит Шеффер, -

 

так что он все равно будет моим, с вашего или без вашего одобрения.

 

А если посмеете отменить распоряжение офицера Комиссариата, то это разрушит вашу карьеру.

 

- Извини, - говорит Вайн, глядя на Фенна, а затем отворачиваясь, - извини.

 

Делаю пару шагов вперед, наклоняюсь к уху Фенна и шепчу:

- Попался!

 

ПЫХТЕНИЕ двигателей баржи накладывается на мерное биение волн, мы плывем по Херону.

 

Неудивительно, что маршал Вайн был не очень-то счастлив мелкой уверткой Шеффера, чтобы забрать Голдера Фенна, да и сам Фенн с тех пор еще ни сказал нам ни слова.

 

Меньше чем за шесть часов маршал выдал нам обмундирование и отправил, даже не дав нам время на сон, перед тем как спровадить на транспорт снабжения с измененным расписанием.

 

Два ухабистых часа болтанки по воздуху в восточном направлении, и мы вылетели из джунглей.

 

Затем мы приземлились к докам, где Херон спускается с гор Диабло, идет дальше на востоке и уходит в джунгли.

 

Пока мы ждали подготовки баржи, на причале я умудрился урвать пару часов на сон, а затем Полковник загрузил нас на борт, и мы отчалили.

 

Это было два дня тому назад. Два дня скучной, монотонной рутины.

 

Да тут даже крысе едва хватило бы месте, так что мы вынуждены проводить все время на палубе или на крыше, наслаждаясь наполненным выхлопами воздухом.

 

Баржа низкая и широкая, ее усиленный корпус ржавый и запачкан загрязненными водами.

 

Крыша покрыта защитной краской, слой за слоем, но ее все равно разъедает сама атмосфера.

 

К счастью Шеффер сподобился реквизировать на Цербере пару ребризеров, но они все равно не спасают от боли в глазах, или ощущения, что твою кожу постоянно колет.

 

Сам Херон это медлительный, булькающий и густой поток химических отходов, густо заштрихованный красным и зеленым.

 

Я считал что в этом токсичном супе никто не выживает, но говорящие сами за себя пузырики воздуха выдавали плавающих под поверхностью существ.

 

Тот тут, то там замечаю соскальзывающих с берега в муть злобных плавниковых ящериц, те плывут за нами пару километров, затем понимают, что видимо никто из нас не свалится за борт и трапезы не будет.

 

Капитан баржи - Хуан Ракир.

 

Высохший старый мужчина, его лицо сморщилось и будто бы покрыто шелухой в следствии действия невзгод, а кожа почти черна от въевшейся пыли и грязи.

 

Вместе с ним два сына, те копошатся с двигателем, закидывают в топку лопатами сырые, загустевшие сточные воды, дабы тот пыхтел, увозя нас дальше.

 

На реке почти никого нет, хотя я видел в нескольких местах вдоль берега брошенные Имперские укрепления и изъеденные ржавчиной корпуса танков, бронетранспортеров и даже нескольких орочьих машин.

 

Тот тут, то там в небесах виднеются инверсионные шлейфы самолетов, оставленные Имперскими истребителями или бомбардировщиками, или, может быть, орочьими леталами.

 

По сравнению с походом через джунгли, это почти прогулка, но нам все равно приходится экономить рационы еды и воды.

 

Вероятно тут повсюду это очень ценный товар.

 

Орки постоянно атакуют водо-насосные станции далеко на юге, и по словам Ракира, в ульях миллионы гибнут от обезвоживания, а целые полки удирают с позиций в поисках воды.

 

Уже середина дня, я уже привычно сижу на крыши баржи ближе к носу, играю в карты с Баруни, Кин-Драггому и старшим сыном капитана - Ядитом.

 

Закругленный нос судна прыгает перед нами по волнам, ветер сдувает выхлоп открытого двигателя к бортам, тем самым заволакивая нас гарью, но ребризеры отводят самые вредные вещества от легких.

 

На самом деле нам не на что играть, но мы используем гильзы, взятые из хранилища.

 

Ракир проводит свободное время рыская по пустыне в поисках всего, что можно было бы отнести в кузню и переплавить.

 

В этим дни ощущается острая нехватка именно металла.

 

Это напоминает мне о всех предосторожностях, предпринятых, чтобы защитить конвой, который привез нас сюда.

 

- Я уверен, ты жульничаешь, только доказать не могу, - говорит Ядит, с усмешкой отшвыривая карты.

 

Сгребаю выигрыш в кучку перед собой.

 

Беру одну гильзу пока Брауни тасует колоду.

 

- И сколько таких у вас на борту? - спрашиваю я.

 

- Около двух тысяч, - отвечает Ядит, -

 

пятьдесят за батончик рациона, за сотню можно получить полу заряженную энергоячейку.

 

- Пятьдесят за рацион? - спрашивает Кин-Драгг, глядя на мой куш. -

 

Да у тебя, Кейдж, тут мой завтрак и обед.

 

- Хотел бы я сохранить все то, что мы отстреляли в джунглях, - говорит Брауни, протягивая колоду Ядиту, чтобы тот срезал.

 

Ловким щелчком пальцев Данмор снова собирает две половины и начинает сдавать.

 

- А сколько гильз стоит ночь с хорошенькой бабой? - спрашивает он с усмешкой.

 

Ядит улыбается и прихлопывает себя по носу.

 

- Я знаю одно хорошее место, но чтоб заслужить любовь, понадобиться кое-что побольше, чем гильзы, - говорит он.

 

- В любом случае у Брауни кроме гильз ничего нет, - ржет Кин-Драгг, зарабатывая тем самым тычок, -

 

почему вы думаете ему нравятся большие пушки? Да он компенсирует кое-что.

 

Беру свои карты, держу выражение лица нейтральным при взгляде на плачевный расклад.

 

Брауни волнуется по поводу своей ставки, вертит гильзу в левой руке.

 

У него явно хорошие карты, потому что каждый раз когда он блефует, он держит ее в правой.

 

Ядит почесывает подбородок и затем фыркает в ребризер.

 

Собирается пасовать.

 

Кин-Драгга я еще не могу разобрать, но он настолько плохой игрок, что я никак не могу ухватить какой-нибудь его жест.

 

Да, я провел два года на дежурстве в гарнизоне Стигии и кое-чему научился за это время, к тому же карты были главным развлечением.

 

Подумайте только, как раз азартные игры и навлекли на меня неприятности.

 

А так же ставка в виде живой бабы и не умеющего проигрывать сержанта.

 

Забавно как все повторяется.

 

Я пасую.

 

- Как думаете, Фенн выйдет? - спрашивает Кин-Драгг, сбрасывая карты.

 

Он явно умнее Ядита, тот удваивает ставку.

 

- Увидим, - коротко отвечаю я.

 

- А он все это время просидел внизу? - спрашивает Брауни, принимая ставку Ядита и поднимая.

 

Моряк барды победоносно ухмыляется и затем немедленно поддерживает.

 

- Ага, такой вольный человек как он должен наслаждаться свежим воздухом, - фыркает Кин-Драгг.

 

- Он любит не столь открытые пространства, - тихо говорю я им, -

 

он никогда раньше не выходил из джунглей, так что его это несколько пугает. Он не привык видеть небо.

 

- Ох, великолепно, нате вам, Полковник, - говорит Кин-Драгг, вытаскивая крышку из своей бутылки с водой и делая большой глоток.

 

Брауни кладет карты, а Ядит начинает бормотать на каком-то местном диалекте, с которым мы не знакомы.

 

Но я чертовски уверен, он клянется отрезать голову.

 

- Не так давно я побывал в такой же ситуации, - говорю я, указывая Кин-Драггу тасовать и сдавать, -

 

я вырос в улье, так что никогда на самом деле не отходил от дома дальше чем на сотню метров.

 

Только представьте что я почувствовал, когда оказался в шаттле, собирающемся взлететь к орбите.

 

Я увидел как огроменный улей, в котором я знал только крохотную часть, превращался в маленькую точку.

 

Млять, да я чуть не обоссался.

 

И я на самом деле никогда раньше не видел небес, хотя мой дедуля обычно рассказывал нам о том, что снаружи улья.

 

- Что ж, Старлия была чем-то другим, - говорит Брауни, - так много островов, что почти все выросли на побережье.

 

Да я две недели не мог заснуть, не слыша прибоя и не ощущая соли.

 

- А Катор известен своими гравишютными полками, потому что мы практически живем в небесах, - говорит Кин-Драгг, -

 

по больше части собираем газ, несколько приорбитных городов.

 

Так что я тебе противоположность Кейдж.

 

Пока я не вступил в Гвардию, я никогда раньше не ходил по твердой земле.

 

- А я родился на лодке, которая бежит по этим говнам, - говорит Ядит, -

 

хватит болтать, играем.

 

Сдавайте.

 

В этот раз я выиграю.

 

ЧЕРЕЗ несколько дней мы прибыли к пересечению с каналом Криннан.

 

Серия огромных шлюзов, около пятидесяти за два километра, подняли корабль на несколько сотен метров от низин к югу.

 

Здесь мы оставили теплую компанию Ракира.

 

Нам нужна встретиться с каким-то идущим по каналу военным транспортом, который отвезет нас к причалу Инфернус.

 

Совершенно не известно что будет после этого, Полковник не обмолвился ни словом.

 

Хотя он точно знает куда мы направляемся, но по какой-то причине не желает рассказывать нам.

 

Это меня беспокоит, потому что последний раз он был таким неразговорчивым по поводу миссии потому, что никто бы ему не поверил.

 

Я считаю, что прибудет шлюпка на подобие баржи Ракира, может быть чуть комфортнее, но когда следующим рассвет явил нам заходящее в док судно, должен признаться, что я был впечатлен.

 

Примерно двести метров в длину, тяжело бронированный крейсер пробирается по темным водам, а его тупой нос взбивает перед собой пену.

 

Расходящиеся от него волны заставляют маленькие суденышки бешено подпрыгивать.

 

Дым валит из трех выхлопных труб, а лязг мощных двигателей слышим даже сквозь шум дока.

 

На носовой палубе виднеются две орудийные башенки, на каждой расположено по две пушки большого калибра, сзади башенок смонтирована третья, меньшего.

 

Когда корабль начинает замедляться и подтягивается к причалу, на феррокрит, шипя гидравликой, с лязгом опускается длинный металлический трап.

 

Полковник подходит к одному из офицеров у посадочного трапа, подписывает что-то и затем машет нам.

 

Мы хватаем свои вещмешки, полученные от охотников за орками перед выходом из Цербера, и запрыгиваем на борт.

 

В самом верху нас неприветливым взглядом одаривает капрал и направляет на нижнюю палубу.

 

Спустившись по лестнице, мы оказываемся в кубрике достаточно огромном, чтобы там могла разместиться сотня-другая бойцов, вдоль бортов по всему кораблю бегут шкафчики для личных вещей.

 

Хотя двигатели на холостом ходу, их вибрация передается на корпус, заставляя скрежетать заклепки в своих гнездах и отдавая дрожью в ноги.

 

- Тут мне нравится чуть больше, - говорит Кин-Драгг, забрасывая свой мешок на одну из верхних коек.

 

- Приятно иметь чуть больше месте, - говорит Брауни, бредя к дальнему концу.

 

Останавливаемся, когда слышим топанье множества ботинок на палубе выше.

 

- Твою мать, - ругается Брауни, когда сержант заводит свое отделение вниз и начинает раздавать приказы обустраиваться.

 

Мы отходим к дальнему концу, когда вваливаются полные два взвода.

 

Последние прибывшие в смущении, им не остается коек.

 

Когда широким шагом входим Полковник, Гвардейцы спрыгивает со своих коек, становятся шеренгой и козыряют. Он марширует прямо к нам.

 

- Я думаю вам не стоит занимать койки, необходимые для хороших солдат, - говорит он, кивая на дверь в следующей переборке.

 

Поникший духом, я веду штрафников "Последнего Шанса" дальше.

 

Я уверен, что помещение окажется пустым складом или скорее всего даже наполненное магазинами с боеприпасами.

 

Так и есть, у всех стен стеллажи. Ни единой койки, ни одного матраса или одеяла.

 

Загроможденную каюту освещает единственная желтая свето-сфера.

 

Каюта ниже ватерлинии, а пульсация двигателей тут ощущается еще сильнее.

 

От нее даже зубы стучат.

 

Так же постоянно раздаются отголоски бьющих в борта волн, пока баржа пробирается по речным бурунам.

 

- Вперед штрафники, располагайтесь по-удобнее, - бросаю я, злобно глядя в спину уходящему Полковнику.

 

Дверь за ним закрывается, и слышится звук вращающегося колеса замка.

 

Хотя снаружи я его не видел.

 

Да и зачем бы?

 

В конце концов это склад и вряд ли помещенным сюда грузам нужно выходить.

 

Это мы и есть - человеческий груз.