СОЛЯРИК

 

Коридоры, коридоры, перегородки между отсеками, лестницы, двери с непонятными словами и буквами, змеящиеся трубы и пузатые вентили… все в обрамлении сложнейших приборов и устройств непонятного назначения. Пробираясь по этому рукотворному лабиринту накануне побега, Лера благоговейно глазела по сторонам. Прав был Юрик — лодка казалась плавучим городом. Сколько же она могла вместить людей? И как капитан с командой не потеряются здесь? Ха! А она-то думала, что будет трудно найти, где спрятаться. Теперь осталось присмотреть уголок поукромней. В поисках убежища девушка инстинктивно продолжала спускаться вниз, с каждым пролетом глубже проникая в недра лодки.

Наконец она нашла его за очередной массивной дверью с загадочной надписью «АСА». Застыв в дверном проеме и забыв про карту в опустившейся руке, Лера водила лучом фонарика по необъятному боку застывшего в чреве лодки механизма. Это был большой спасательный бот, изготовленный специально для субмарины такого класса, в экстренной ситуации способный вместить всю команду — без малого сто человек. Забравшись внутрь спасательного аппарата и оглядев каюту, Лера подумала, что здесь запросто могла бы поместиться их столовая в убежище.

Внутри бота было тепло. Стоячий воздух уютно пах резиной. Бросив рюкзак у круглой двери, Лера пошла по каюте, оглядывая ряды сидений вдоль стен. Может быть, так выглядели вагоны метро, о котором рассказывал дед? Присев на одно из посадочных мест, девушка стянула ботинки с шапкой и легла на бочок, подложив под щеку ладони. Тут ее точно не найдут! Кому в начале путешествия может потребоваться спасательный бот?

Несмотря на нервоз, вызванный дерзкой выходкой, уснуть удалось почти сразу — все-таки Лера еще была дома…

 

Ее разбудил громкий хруст. Спросонья привстав на сиденье, девушка включила фонарик и огляделась. На первый взгляд каюта по-прежнему была пуста…

— Эй, — шепотом позвала Лера. — Тут есть кто-нибудь?

Глупый вопрос. Понятно, что есть, — кто-то же издает эти звуки. Неужели нашли?! Дед все-таки заподозрил неладное или Юрик заложил, приревновав Леру к опасному приключению? Или, что еще хуже…

— Юрик, это ты?

Тишина. Сбросив куртку, которой она укрывалась вместо одеяла, девушка быстро зашнуровала ботинки. Даже через толстые подошвы чувствовалось, как едва ощутимо вибрирует пол.

Перестав суетиться, Лера облегченно выдохнула.

Значит, она проспала отплытие и лодка уже в море. Вот и славно. Берег наверняка далеко, а это значит, что теперь уже поздно препираться с собственной совестью. Возвращаться из-за нее все равно никто не станет. И к тому же, никто не знал, что она пробралась на борт.

Шевеление и хруст доносились от двери в каюту. Там, где был оставлен рюкзак. Лера подняла фонарь, и в луче света показался торчащий из раскрытого рюкзака белый пушистый зад. Толстый, похожий на вытащенного из земли червяка, лысый хвост энергично елозил по полу. Больше всего это напоминало…

Лера чуть не заорала от ужаса. На оставшейся позади суше содержимое многочисленных складов привлекало в убежище полчища крыс, и девушка неоднократно с содроганием наблюдала, как Азат выжигает пищащую массу из огнемета.

— А ну пошла, — неуверенно пробормотала девушка.

Грызун не шелохнулся. Невидимые челюсти продолжали невозмутимо харчить Лерины запасы.

— Кому говорю! — перехватив фонарь, Лера непослушными пальцами расшнуровала ботинок и, стащив его с ноги, запустила им в рюкзак.

Послышался глухой удар, и высунувшееся из сумки существо издало громкий, угрожающий писк. От неожиданно резкого звука Лера дернулась и выронила фонарь.

Убранный перед сном спасительный пистолет и рогатка, подаренная Юриком, остались все в том же рюкзаке. Отбиваться было нечем.

— Мамочки…

В сумраке сверкнули два глаза, красные, словно ягоды смородины. Подобрав фонарь, Лера попятилась, тщетно пытаясь найти выход из положения. Серый мародер находился как раз перед входной дверью бота, отрезая напуганной девушке путь к спасению. От обычной крысы он несколько отличался: уши и голова покруглее, морда не такая вытянутая. Хотя кто их знает, может, корабельные крысы (про них Лера неоднократно слышала) именно так и выглядят? Зверь пока не проявлял агрессии, но кто знает, чего от него ждать?

— Брысь! — чувствуя, как губы начинают предательски дрожать, Лера топнула, от испуга сделав это ногой без ботинка, поэтому толстый шерстяной носок заглушил звук удара. — Ну, пожалуйста.

В этот момент снова сунувшаяся в рюкзак крыса стала пятиться задом, и Лера увидела в ее зубах изрядно пожеванный план лодки. Беглянку словно водой окатили — без спасительной схемы она мгновенно заблудится в бесчисленных коридорах и, что еще хуже, обнаружит себя раньше времени. Хоть Лера и была уверена, что ее не ссадят, но все-таки решила подождать, пока судно достаточно углубится в море.

И вот теперь какая-то хвостатая гадина все портит в самом начале пути! У Леры даже сбилось дыхание, настолько гнев пересилил страх. Подскочив к рюкзаку, девушка пнула взвизгнувшую крысу ботинком. Та отлетела к стене, выпустив недожеванную добычу. Девушка же опустилась на колени и, отложив фонарь, подняла план лодки, превращенный в бесформенные бумажные лохмотья. Ей стало так обидно, что к глазам подступили слезы. Лера подняла голову и посмотрела в ту сторону, куда отфутболила крысу. Та уселась на задние лапы и, привалившись к стене, положила передние на живот. За девушкой внимательно следили умные глазенки, под которыми словно антенны шевелились большущие усы.

— Тебе грибов было мало? — всхлипнула девушка, позабыв про недавний страх. — Вот и перчатки испортила, чучело! Чего смотришь?

Вспомнив о подарке Птаха, Лера судорожно выпотрошила рюкзак — Библия оказалась цела. Крыса продолжала сидеть молча, словно обдумывая, что ей ответить.

— Как я без карты? — причитала Лера. — Дорогу сюда не запоминала, торопилась. А теперь и до туалета не дойду.

— Пи! — невозмутимо донеслось от стены.

— Конечно, — увидев, что крыса не собирается нападать, Лера немного успокоилась. — Сама, небось, каждый закоулок давно обнюхала.

— Пи-пи!

— Ну да, у тебя-то с этим проблем нет. А мне туалет нужен, понимаешь? Ту-а-лет!

— Пи! — на мгновение Лере показалось, что зверек… кивнул.

Прищурившись, девушка всмотрелась в сливающийся со стеной силуэт. Обитательница лодки была неподвижна, словно изучала незнакомое, невесть откуда взявшееся существо.

— Ничего ты не понимаешь. Что, грибы понравились? — Лера вздохнула и просунула пальцы сквозь прогрызенные в мешке дырки. — Я их запасла, чтобы первые дни отсидеть. Теперь, похоже, придется кухню искать.

Ссыпав остатки грибов на ладонь, Лера сунула один в рот, а другим поманила зверька.

— Иди сюда, не бойся.

Крыса по-прежнему была неподвижна, но девушка заметила, что усы-антенны зашевелились энергичнее.

— Иди же. Ц-ц-ц! — протягивая руку, Лера поцокала языком. — Ты крыса или кто?

Опустившись на все четыре лапы, грызун сделал несколько шагов к девушке, забавно виляя увесистым задом.

— Давай, не трону я тебя, — стараясь придать голосу дружелюбности, пообещала девушка. — Извини, что поддала.

Зверек, предварительно обнюхав ее руку, все-таки взял корешок и, усевшись на задние лапы, с удовольствием захрустел.

— Но ведь нельзя же ломиться без стука, — продолжала Лера, а сама подумала, что ситуация как раз выглядит наоборот, и это она бесцеремонно вторглась на чужую территорию.

— А есть тут еще такие, как ты? — стряхнув с ладоней крошки, спросила она.

Расправившийся с грибом зверек неожиданно выдал длинную тираду, состоящую из писков различного тембра и длины. Прислушавшись, жующая Лера с удивлением отметила, что крыса меняет интонации, словно выражая какие-то свои вовсе не односложные мысли.

— Есть хочется, — вздохнула девушка и оглядела каюту. — Не знаешь, где кухня? Может, удастся, чего-нибудь, стянуть.

— Пи? — подала голос крыса и почесала острую мордочку.

Еще раз, посмотрев на изжеванный план лодки, девушка стала натягивать ботинок.

— Вот и я не знаю.

 

«Ионы во чреве китовом», — вспомнилась Лере таинственная присказка Птаха.

Чем выше она поднималась, тем явственнее ощущалось присутствие других людей. Вот где-то по лестнице прогремели шаги, за очередной приоткрытой дверью кто-то щипал гитарные струны. Здесь разместилась калининградская группа, догадалась прошмыгнувшая мимо девушка. Крыса семенила следом.

Неожиданно впереди послышался смех, и Лера сбавила шаг.

— Хотите самый короткий? — поинтересовался невидимый за приоткрытой дверью кают-компании Азат. — Девушка спрашивает моряка: «Скажите, а море красивое?» «Извините, — отвечает тот, — никогда не видел. Я — подводник!»

Прозвучало несколько смешков.

— А вот еще один, — притаившаяся Лера узнала веселый голос Савельева. — Аварийная ситуация. Подлодка лежит на дне, балласт продуть не удается. Командир берет «каштан» и объявляет: «Ребята в отсеках, у меня для вас две новости, первая — плохая, вторая — хорошая. Начну с плохой: воздуха у нас на два часа. А хорошая: зато продовольствия — на семьдесят дней».

Из-за двери снова донесся одобрительный хохот, и Лера призрачной тенью мелькнула в узкой полоске света, льющегося изнутри.

— Какая огромная кухня! — не сдержалась она.

В этот час пустые владения Бориса Игнатьевича произвели на девушку впечатление. Начищенные кастрюли и сковородки, развешанные над мойками и разделочными столами, рифленые трубы вытяжек и полки с тарелками… И все эти годы, что лодка стояла в убежище, никто не удосужился принести хоть чуточку этой красоты в столовую?

И сразу заметила вместительную кастрюлю на огне, в которой что-то аппетитно шкворчало. Схватившись за крышку, тут же с шипением отдернула руку, закусив губу. Нашла тряпку, обернула ею ручку… В кастрюле пузырилось бурое варево непонятной консистенции, источающее такой восхитительный аромат, что Лера даже зажмурилась от удовольствия. Поиски ложки заняли чуть больше времени. Наконец, зачерпнув из кастрюли, девушка легонько подула на дымящуюся пищу. Только вот донести ложку до рта не получилось.

— Было же ясно сказано, обед через два часа!

Лера дернулась от неожиданности и, уронив ложку в кастрюлю, резко обернулась, встретившись взглядами с Паштетом и Треской.

Отправляясь в поход, Борис Игнатьевич не мог не взять двух своих главных помощников. Низенький и полный Треска, прозванный так за недюжинную искусность в рыболовном деле, и долговязый Паштет, вытянутое лицо с орлиным носом которого было похоже на настороженную мордочку грызуна, были признанными мастерами поварского дела.

— Едрить-мадрить… — вытаращил глаза Треска, чью небритую физию, увенчанную блестящей лысиной, обрамляли сальные нитки волос. — Лерка, ты, что ли?!

— Женщина на корабле не к добру, чувак! — прогундосил славящийся суеверием Паштет, но напарник шикнул на него.

— Тайком, что ли, пролезла? — прищурившись, догадался Треска.

— Да, — испуганная девушка так вжалась в стол, что лежавшая в заднем кармане джинсов пудреница, с тревожным хрустом больно впилась в ягодицу. — Не сдавайте меня пока, хорошо?

Парочка заговорщически переглянулась и скорчила садистские рожи.

 

* * *

 

— Смотрите, какого зайца на камбузе поймали! Борис Игнатьевич, я ее первый заметил! — Паштет подтолкнул сопротивляющуюся Леру в кают-компанию.

— Отпустите, дураки! — брыкалась в руках парочки пленница. — Больно же!

— Иди-иди.

— Здравствуйте, — ни кому не обращаясь, пробормотала Лера, не в силах поднять на сидящего во главе стола Лобачева испуганные глаза.

— Чудо-юдо, мосальская губа! — удивленно выдохнул сидящий рядом с капитаном Тарас.

— Ты?!

— Я же говорил, не надо было пацанье у лодки в дозоры ставить, — хмыкнул Азат и отпил из жестяной чашки.

— Простите, Юрий Борисович… — вконец растерявшись под многочисленными взорами, пролепетала Лера. — Понимаете, просто…

— Понимаю, — сурово откликнулся Лобачев. — Не понимаю только, что мне теперь делать? Ссадить тебя на первой попавшейся суше? Или посадить в резинку и отправить на веслах назад? Ты хоть представляешь, как далеко мы уже ушли?

Слушая перспективы своего возможно недалекого будущего, Лера почувствовала, как у нее задрожали колени.

— Это тебе не прогулочный катер, а военный корабль, — продолжал сурово выговаривать капитан. — Ну, чего молчишь?

— Не знаю, — Лера опустила голову и почувствовала, как по щекам мягким шелком скользнули волосы. «Сейчас лицо наверняка такого же цвета, как они», — отчего-то подумалось девушке.

— А кто знает? Я? — устало спросил Лобачев. — Ладно, шут с тобой. Разворачиваться, ясное дело, нельзя, время потеряем. Володя, поколдуй со связью, может, удастся в убежище передать, чтобы Ерофеев не волновался. Боря, а ты не обессудь, — капитан посмотрел на сидящего тут же кока. — Раз уж такое дело, бери в помощники. Пристроить ее больше некуда, а на камбузе девчонке всяко спокойнее будет.

— И чем мне ее занять? — развел руками Борис Игнатьевич.

— Я готовить умею! — выпалила обрадовавшаяся Лера.

— Это тебе не приманки из объедков для чудищ варганить, — авторитетно заявил Треска. — Тут, подруга, высокая кулинария! Искусство!

— Котлеты поджарить? — огрызнулась Лера.

— Ага, а сама трескаешь за обе щеки, — обиделся Паштет.

— Ша, Федя! К плите я ее всяко не пущу, — Борис Игнатьевич оглядел собравшихся в кают-компании и, не увидев поддержки на прятавших улыбки лицах коллег, махнул рукой. — Ладно, шагай за мной.

Пока Леру распекали в кают-компании, крыса дежурила снаружи у двери. Когда ботинки кока и девушки, которую отпустила расторопная парочка, вновь застучали по коридору, она тут же увязалась следом.

— Это еще что?! — нахмурился Борис Игнатьевич.

— Антисанитария, чуваки! — испуганно ахнул Паштет.

— Она моя, — сразу соврала Лера, обрадовавшись, что забавный зверек вернулся. — Из убежища.

— Ручная, что ли? — Треска подозрительно оглядел семенящего рядом зверька. — Что-то я там таких больших не видал.

— Ага. Она просто много ест, — беззаботно пропела девушка.

Борис Игнатьевич пробурчал что-то невразумительное — Лере удалось разобрать только про «лишний рот».

— Классная кухня, — желая смягчить кока, сказала девушка, когда они вернулись в плавучее царство поварешек и кастрюль.

— Не кухня, а камбуз, — возмущенно поправил Борис Игнатьевич. — Будто не с моряками всю жизнь прожила! Кухня! Еще гальюн «туалетом» назови… Значит, так. Готовить у меня уже есть кому, посуду лучше тоже не трогай… брысь! Там не доварилось еще. А вот по части уборки народу не хватает.

— Ну вот, — разочарованно застонала Лера, увидев довольные ухмылки Паштета и Трески.

— Цыц! На флоте до любого чина дослужиться надо, а ты, стало быть, с юнги начинаешь. Так что — есть к чему стремиться. Сейчас же и приступай. Держи ключ от шкафчика, в нем швабра с ведром лежат. Да смотри: потеряешь — новый заставлю сделать. Сдавать будешь каждый вечер после ужина.

Борис Игнатьевич скептически оглядел джинсы девушки и высокую, обтянутую тельняшкой грудь, над которой из выреза выглядывали острые ключицы.

— Что касается одежды, носи что-нибудь посвободней. Дырки на штанах зашей. А лучше поищи себе комбез в кладовке. В личном составе одни мужики, а у них по этой части нервы не железные.

— Ну, буду я раздутая, как пузырь, что они там себе, остальное не додумают? — подначила начальника Лера.

— Додумают или не додумают, то не твое дело. Делай, как сказал. Одежду и исподнее всегда сама стирай, в прачечной оставлять не советую. Пряталась-то где?

— В спасательном боте.

— Можешь в любую свободную каюту перебираться, какая понравится. А что до нее, — Борис Игнатьевич безжалостно ткнул пальцем в испуганно съежившуюся крысу, — чтобы духу этой твари на камбузе не было, ясно? Это в первый и последний раз. У меня весь паек по суточным расписан — талмуд потолще «Войны и мира». Каждая крупинка на счету! И это еще не говоря про чуму…

— Какую чуму? — испугалась Лера.

— Которую она разносит! — кок прицелился пальцем в лоснящегося и совершенно очевидно здорового зверька.

— Она не будет чуму разносить. Она себя будет хорошо вести, обещаю, — вздернув подбородок, захлопала глазками Лера.

— Ну, счастье ее, если так. Иначе — пришибу, — веско подытожил кок. — А теперь брысь! У меня еще обед не готов.

Благодаря указаниям Бориса Игнатьевича, Лера быстро нашла палубу, на которой находился склад. Точнее, даже не склад, а гигантский ангар, плотно заставленный всевозможными контейнерами, ящиками, да и бог весть чем еще. Плотно пригнанные друг к другу емкости в некоторых местах расступались, образуя что-то вроде узких коридоров. Пахло деревом, машинным маслом и перегаром. Перегаром?..

— Бывала уже тут? — наклонив голову, она посмотрела на спутницу.

— Пи!

Сжав выданный коком ключ в кулаке, Лера последовала за уверенно семенящим зверьком. Разыскать вытянутый металлический шкафчик с несколькими горизонтальными вентиляционными отверстиями не составило труда, и девушка уже вставила ключ в замок, чтобы открыть дверь, как неожиданно крыса, воинственно пискнув, исчезла среди ящиков.

— Ты куда? — позабыв про свое задание, девушка побежала вслед за сорвавшимся зверьком.

Вскоре впереди из-за ящиков послышались возня и знакомый переливчатый матерок.

— Э, ушастая! Это мой носок! Вот я тебе сейчас… А ну, назад! Стой, кому говорю! Ишь, чертяка!

Свернув на очередном повороте, Лера так и замерла на месте. А в следующий миг выдохнула:

— Дядя Миша?!

— Лерка?! — Батон даже забыл про крысу, которая вместе с носком спряталась в ногах у девушки.

— Но вы же отказались плыть? — Лера все еще не верила своим глазам.

— Передумал, — лениво бросил охотник. — А вот ты чего здесь делаешь?

— Борис Игнатьевич за шваброй послал, — Лера пожала плечами. — Убираться заставили.

— От охотника на мутантов до уборщицы за сутки! Шустро двигаешься по карьерной лестнице, — дядя Миша отсалютовал початой бутылкой сивухи и сделал большой глоток.

— Опять пьете? — нахмурилась Лера.

— Не грузи, — рыкнул Батон, но по всему было видно — он искренне обрадовался девушке.

Охотник расположился с комфортом. Подойдя ближе, Лера с любопытством оглядела убежище своего наставника. Среди огромных ящиков была втиснута небольшая брезентовая палатка, над входом в которую тускло светил фонарь «летучая мышь». Из-под края полога торчал вытянутый сверток, и девушка сразу узнала зачехленный приклад СВД. Набитый всевозможными ловушками и манками рюкзак тоже был здесь. Застигнутый любопытной крысой, Батон с невозмутимостью домохозяйки развешивал дырявые носки на веревке, протянутой между ящиками в двух метрах над полом.

— Вы для этого всем про свою вылазку говорили, чтобы незаметно исчезнуть? — догадалась Лера, внутренне ликуя от того, что встретила родное лицо.

— Ясен пень, — дядя Миша снова принялся за носки. — А тебя-то Ерофеич как отпустил?

— Я ему записку написала, что с вами ушла.

— Вот это я понимаю, срослось! — раскатисто захохотал Батон. — Сбежавшая невеста, блин! Гляжу, подругу себе уже нашла. Носок верни, Чучундра! И учти, будешь бузить — вздрючу! Я на твое семейство столько живности переловил — у буренки шерсти на заднице меньше!

— Чучундра — это разновидность? Вы знаете, что это за зверек? — отобрав у разочарованно пискнувшей товарки добычу, Лера вернула носок дяде Мише. — Белая крыса, да?

— Крыса?! — фыркнул тот. — Мышь это, самая обыкновенная. Только отожравшаяся. А Чучундра — просто кликуха, и все.

— Никогда не видела мышей.

— Надо же когда-то начинать, — подметил Батон и приложился к бутылке.

— Откуда она здесь?

Охотник пожал плечами:

— Шут его знает. В старину на атомных подлодках всегда белых мышей держали. Чья-нибудь пра-пра-правнучка, наверное.

— Они добрые? — Лера с любопытством разглядывала жавшегося к ботинку зверька.

— Это смотря как себя вести будешь, — ответил дядя Миша и нахмурился. — Только дверь на ночь запирай, а то ненароком пальцы обгрызет… Да шучу, шучу! — засмеялся он.

— А почему вы не со всеми?

— Гонцы залетные мне не нравятся. Хоть ты тресни, нечисто что-то тут, — прекратив возиться с бельем, нахмурился Батон. — А от рож этих калининградских вообще кулаки чешутся. Последить за ними решил. Так что я как-нибудь сам здесь, привычней это для меня. Чем меньше буду перед глазами мельтешить, тем лучше.

— Зачем им в Антарктику? — к своему стыду, Лера только сейчас поняла, что совершенно не знает цели экспедиции.

— Вирус, говорят, там какой-то есть, — ответил Батон и вкратце пересказал суть собрания в Пионерском убежище.

— Думаете, у нас получится? — спросила девушка, когда он замолчал и снова приложился к бутылке. — Вот было бы здорово!

— Черт его знает, — охотник зашуршал ладонью по небритой щеке, — что там у калининградских этих на уме. Ты с ними, это, ухо востро держи и не болтай особо. Я этот вопрос по-своему провентилирую.

— Как?

— Буду шпионить, ясен пень!

— Вы им не верите?

— Я давно никому не верю, — ответил Батон, задумчиво смотря перед собой. — Кроме тебя, разве что.

— А скоро мы доплываем?

— Ну, мать, ты даешь! — захохотал Батон, и Лера в очередной раз за день почувствовала, как у нее запылали уши. — Как же ты операцию-то готовила, а? Несколько месяцев плыть, лисенок. Всю лодку вдоль и поперек отдраить успеешь, да еще и по винтикам перебрать.

— Несколько месяцев… — прошептала поежившаяся девушка. Только сейчас она по-настоящему начинала осознавать, во что ввязалась.

 

* * *

 

Когда-то, чуть менее века назад, где-то на Балтике затопили тысячи тонн химического оружия Вермахта. Таким незатейливым способом страны-победительницы решили покончить с опасным наследием Третьего Рейха. Ни сил, ни желания решать проблему у них не было — и они просто отписали ее своим потомкам.

Соленая морская вода разъела металл.

Смертоносная отрава стала насыщать воду. Особенности течений не давали отравленной воде идти дальше мыса Таран и города Янтарного, поэтому тем, кто выжил в Пионерске, ядовитые туманы с моря были не страшны. Но лодка неумолимо приближалась к границам зараженной акватории, которая начиналась за мысом, к юго-западу от нынешнего курса.

На фоне кроваво-алого неба, подкрашенного фиолетовыми мазками облаков, вздымался громадный черный силуэт.

— Это еще что такое? — пробормотал приникший к окулярам бинокля Лобачев.

Напитанный солью ветерок щекотал лица собравшихся на палубе людей.

— Не знаю, — Азат, прищурившись, всматривался в горизонт. — Хрень какая-то.

— «Д-6» это, — поднявшийся на палубу Савельев натянул шапку на уши. — Мне еще отец про нее рассказывал.

— Кравцовское месторождение? — Лобачев снова приник к биноклю. — Оно же на востоке. Ты точно курс проверил?

Стоящий рядом Тарас кивнул.

— Значит, снесло. Разрешите? — Савельев взял у капитана бинокль. — Можно высадиться, поскрести по сусекам. Насчет топлива, например.

— Топлива, — усмехнулся Лобачев. — Атомную лодку сырой нефтью заправлять собрался?

— Для бота! Или там для генераторов переносных, — нашелся Савельев.

— Все равно по пути, — капитан отобрал у помощника бинокль. — Может, живой там кто? Скорость?

— Пять узлов.

— Увеличить до семи, — Лобачев оглядел небо. — Глядишь, до захода солнца успеем.

 

Вечерело. Надувные лодки одна за другой плюхались в воду.

— Заброшенная она, — разочарованно протянул Савельев, оглядывая массивный остов платформы, изъеденный бурой ржавчиной и оплетенный вьющимися побегами мясистых водорослей. — Зря народ гоношили.

— Не хоронись раньше времени, — посоветовал Тарас и первым спустился в неустойчивую лодку.

Гребли осторожно, плавно погружая короткие весла в окружающую станцию вонючую нефтяную пленку.

— Эй, на платформе! — подняв мегафон, сказал Лобачев. — Есть кто-нибудь?

Тишина. Эхо усиленного мегафоном голоса, несколько раз отскочило от стен внутри станции и, наконец, где-то спряталось.

— Нужно лестницу найти, — в своей манере прищурился, оглядывая строение ритмично гребущий Азат.

— Что бы мы без тебя делали, — беззлобно поддел сидящий позади Савельев.

Вереница лодок стала огибать остов платформы.

— Твою ж!.. — не сдержался первым повернувший за угол Тарас.

С другой стороны к основанию платформы тросами была прикреплена оскалившаяся в немом рыке туша тюленя, настолько огромного, что находящиеся в лодках поначалу приняли ее за останки кита.

И только невыносимая нефтяная вонь забивала трупный смрад, который источала гигантская туша.

— Это ж какая силища нужна, чтобы такую башку свернуть! — пробормотал сидящий в одной из лодок Батон, оглядев тюленя взглядом матерого охотника.

Незаметно отсиживаться в трюме у старого охотника получилось всего несколько дней. В очередной раз сцепившись с зеленым змием, он обнаружил, что окончательно истощил свой запас сивухи. Отправившись за догоном на пьяную голову, Батон, естественно, заблудился в коридорах лодки и наткнулся на Тараса.

— Едрить-мадрить! Ты же плыть не хотел, — обалдел от встречи старпом, а потом усмехнулся: — Сначала Лерка, потом ты. Если еще зайцы прячутся, так пусть уж сразу выходят.

— Больше никого, — икнул Батон, наваливаясь спиной на стену. — Не шибко я пришлым верю.

— Опять двадцать пять! Нам тут только игры в шпионов не хватало.

— Не вяжется у меня с ними, и все тут, — упрямо качнул головой Батон. — Жопой чую…

— А почему бы тебе просто не поверить, что мы реально можем помочь? Или ты уже окончательно доверять разучился?

— Ладно, просто не обращайте на меня внимания, и все, — вяло отмахнулся Батон.

— Как знаешь. А здесь-то чего забыл?

— Да вот, насчет самогончика интересуюсь, — охотник с ухмылкой почесал небритую щеку.

И вот теперь он сидел в одной из лодок, с удовольствием подставляя лицо соленому ветру. А вот Леру, как та ни просилась с остальными, оставили на подлодке.

— Эй! По днищу что-то стукнуло, — неожиданно привстал со своего места Савельев.

— Еще чего придумаешь? — отозвался гребущий Азат.

— Говорю тебе…

Внезапно по левому борту поверхность пленки вздыбилась, и над головами плывущих поднялось нечто бесформенное, в центре которого с низким клокочущим звуком раскрылось широкое отверстие, похожее на пасть. Лодка покачнулась, чуть не вытряхнув орущих людей за борт. Не расстающийся с винтовкой Батон, мгновенно среагировав, вскинул ее к плечу. Грохнул выстрел. Пуля прошла навылет, не причинив ожившей массе вреда.

— Охренел?! — закричали из-за спины чудовища. — Ты Михалычу чуть башку не снес!

Вокруг лодок пленка волновалась, вспучивалась, клокотала. Поднялась суета. Загрохотали автоматы. Кто-то вывалился за борт, но его тут же потащили обратно за шкирятник.

— Тяните! Тяните меня!!! — орал отчаянно барахтающийся в топливе мужик. — Меня что-то за ноги схватило!!!

Весла лихорадочно пенили нефть.

— Выгребай! Выгребай!

— Э! Мужики, харэ буянить! Хто тут дисциплину хулиганит?! — над водой разнесся хриплый, искаженный динамиком голос. Бахнул дуплетный выстрел. — Ну-ка пугачи убрали, живенько!

С подветренной стороны к станции приближалась дрейфующая моторная лодка, в которой, побросав весла, стоял высокий бородатый мужик в камуфляжном ватнике и ушанке с красной звездой. В одной руке он держал двустволку, другой прижимал ко рту мундштук жестяного рупора.

— Ты кто такой? — проорал Тарас.

— Тутошний я, — отозвался стоявший в лодке мужик. — Еще раз, для тех, хто у бронепоезде, — оружие не применять!

— Тут в воде хрень какая-то! — Батон указал стволом винтовки за борт.

— Та не хрень це, а Солярик, — откликнулся приближающийся мужик, по-прежнему не опуская ружья. — А то шо он на вас полез сначала, так вы, хлопцы, не серчайте: не любит он чужих, не любит. Ну, здорово, здорово!

Мужик кинул в бугрящуюся пленку несколько рыбин, которые достал со дна моторки. Нефть благодарно забулькала. Потом лодочник, отложив громкоговоритель, начал усиленно грести, в то время как все недоуменно переглядывались.

— Какой такой Солярик? — громко спросил Савельев и тихо добавил, так, чтобы было слышно только соседям по лодке: — Съехал от одиночества мужик, уже топливо по имени называет.

Азат хохотнул.

— Та живэ тут такой товарищ, рокив через пять появился после Гаплыка, — продолжал приближающийся одиночка. — Несколько наших завалил, но потом успокоился. Буровики со временем кто от чего передохли, я туточки водин остался.

Сидящие в лодках люди с опаской косились на изредка взбрыкивающую пленку.

— Кравцовское месторождение ведь на востоке было? — спросил Лобачев.

— А то ж, — кивнул мужик. — Рокив семь назад сносить стало. Потихоньку так, я сперва и не заметил.

— Как звать-то тебя? — поинтересовался Тарас.

— Палычем, — отозвался мужик и опустил ружье, указывая на атомоход. — А вы с такой махиной откель будете?

— Мы из Пионерска, — ответил Лобачев. — Уходим в автономное плавание.

— Тудыть вас растудыть! — Палыч бросил рупор на дно лодки. — А я думал, там и нет-то ужо никого.

— Да вот, с грехом пополам пересидели двадцать годков.

— У нас научная экспедиция, — вклинился Савельев. — В Антарктику.

— Дело ваше. Хотя чего еще в мире научного остаться могло — в ум не возьму. А тута чого хотели? — мужик кивнул на опутанную водорослями станцию.

— Думали просто посмотреть — вдруг кто живой остался? А еще вопрос по топливу провентилировать.

— Остался-остался. Из топлива же тут зараз только Солярик, — Палыч шмыгнул носом и багром подтянул свою лодку к спускающейся к воде лесенке. — Ладно, залезайте! Со жрачкой точно допомогу. Видите, какой у меня тута гэкспонат? Солярик притащил. Я ж того мяса вовек не осилю, та и тошно вже. Вот, плавал сети ставить — рыбки захотелось.

— А водоросли? — лодка с членами калининградской группы подгребла к станции, и Марк с любопытством размял пальцами свисающую с верхнего яруса мясистую плеть. — Съедобны?

— На бинты добре годятся. Да иногда горилку закусить, — Палыч привязал лодку к ржавым перилам. — С горшка потом, правда, не слезть…

 

— И почему же тебя Солярик этот с остальными не порешил? — поинтересовался Ежи, когда часть команды перебралась на станцию и принялась сгружать мешки с вяленым мясом на лодки, которые переправляли их на «Грозного». А там за провизию уже принимались Паштет с Треской под бдительным надзором Бориса Игнатьевича. В довесок Палыч с легкостью расстался с дюжиной огнеупорных костюмов, обязательных на каждой буровой. — Кстати, и почему именно «Солярик»?

— Да потому шо вин как есть соляра! Думал я ж на эту тему, крепко думал. Не-е, я вже его не боялся, як поначалу, — Палыч запустил пальцы в бороду. — Понимаешь, времени ж дуже много прошло.

— И?

— Шо «и»? Вот, я так разумию. Дети то ж хулюганить по глупости любят, но таки ж не со зла, а по глупости малолетней. А як подрастут, так и думать начинают о том, шо робят. Може Солярик постарел? Ничего нам с ним от жизни вже не трэба. Он один, я один. Так и уживаемся. Привязался я к нему, та и он ко мни, видать, тоже.

— Разумные горюче-смазочные материалы? — усмехнулся Савельев. — Это же невозможно!

— Усе относительно, як говорил старина Енштейн. Чому ты решив, шо всяка жизнь возможна только на основе белковых соединений? Колы хочешь знать, возникновение жизни на нашей планете — це ваще парадокс. Теоретически, у такых вот условиях, у которых существуе универсальный растворитель — вода, та ще агрессивная атмосфера, — жизнь зародиться не могёт. Но ведь зародилась!

— Да ты батя, философ! — присвистнул Тарас.

— А то ж, — гордо кивнул Палыч.

— Слушай, а чего тебе тут прозябать? Айда с нами! — предложил Савельев.

— Ни-и, хлопцы, — обитатель станции с мягкой улыбкой покачал головой. — Нечего мне там за горизонтом смотреть, да и Солярика не оставлю. Плывите же с богом.

— Как знаешь, — пожал плечами метеоролог.

— Хлопцы, не серчайте, — спохватился Палыч, — но мени вам окромя тюленины да горилки предложить нема чого.

— Не волнуйся, мы погрузимся и в путь. Время поджимает, — сказал Лобачев. — А тебе продуктов и чая оставим.

— Чаек — це добре! — мечтательно протянул Палыч. — Рокив сто не пивав!

— Дед, а как ты вообще в такой вонище-то живешь? — прокашлялся Савельев.

— Дык кому вонища, а кому и благоухание райских кущей! — усмехнулся Палыч. — Не дуркуйте, хлопцы, я усю жизню на буровых!

 

* * *

 

— Дядя Миша, а вы чего не ужинаете? — Лера вышла на палубу и, поежившись, потуже запахнула ватник. — Остынет же.

— Не хочется пока. Оставь мне там чего-нибудь, потом пожую.

— Хорошо, — девушка кивнула, хотя сидящий к ней спиной охотник не мог этого видеть, и заправила за ухо мятущуюся на ветру прядку волос. — А что вы делаете?

— Рождаюсь я, Лерка. Заново, — помолчав, загадочно отозвался тот, вдыхая щекочущий легкие соленый морской воздух. — Ты там внизу скажи, чтобы пока нырять не вздумали. Я еще подышу, пока в отравленную зону не вошли.

— Не простыньте, — Лера исчезла за дверью рубки.

— Не боись.

Батон сидел на спине идущей лодки, скрестив ноги по-турецки, и задумчиво смотрел на алую полоску между небом и водой. Изредка он оборачивался, вглядываясь в чернильные сумерки за кормой, в которых уже совсем растворился остов платформы «Д-6».

В рубке снова открылась дверь, и по палубе дробно застучали ботинки.

— Я же тебе сказал… — начал, не оборачиваясь, охотник.

— Батон, спускайся скорее вниз! — на ходу заорал Азат. — У капитана приступ!