Такое положение вполне закономерно. Оно объясняется внутренней логикой самой науки, объективной предопределенностью ее динамики.

В самом деле, понятие советского гражданского права и определение его состава - это тот рабочий инструментарий, не овладев которым, обращаться к оценке отдельных частностей вообще невозможно. Поэтому каких бы обширных исследований их надлежащая разработка ни требовала, соответствующие попытки неизбежно приходилось предпринимать уже при закладывании фундамента советской цивилистической теории. Другое дело, насколько эти попытки были успешными в каждом отдельном случае. Но непрерывность научного прогресса в том как раз и состоит, чтобы отделять рациональное от ложного, а каждый правильно сделанный шаг включать в общее поступательное движение на пути познания истины.

Напротив, изучение других общецивилистических проблем не вызывалось объективными потребностями изначального формирования советской цивилистической мысли. И потому вместо непосредственного обращения к общему здесь можно было идти обычным для науки путем: к общему через изученное частное с последующим объяснением частного через познанное общее.

Весьма показателен в этом смысле процесс формирования общего учения о гражданском правоотношении. Такое учение нельзя было создать раньше, чем подверглись разностороннему анализу конкретные гражданско-правовые институты. Но как только накопление конкретного материала достигло необходимого объема, доступ для создания этого учения был открыт. Последнее же в свою очередь оказало влияние не только на характер, но даже на структуру монографий, посвященных специальной тематике. Если раньше такие исследования ограничивались изолированным освещением отдельного института или в лучшем случае сопоставлением его со смежными институтами, то начиная с 50-х годов они либо открываются общими суждениями о гражданском правоотношении, либо органически вплетают их в конкретную ткань специального научного анализа. Вполне естественно также, что включение этой одной из наиболее общих проблем в орбиту непосредственного изучения само явилось толчком к расширению фронта научной дискуссии, распространившегося теперь и на такие вопросы, как, например, вопрос о понятии гражданского правоотношения, его элементах, содержании отдельных элементов и др.

Сходная картина наблюдалась и в разработке общих категорий, относящихся уже не к гражданскому праву в целом, а к его внутренним структурным подразделениями - праву собственности, обязательственному праву и др.

На начальных стадиях развития советской цивилистической мысли понятия такого рода особого внимания к себе не привлекали, а если соответствующие определения иногда в литературных источниках приводились, то как разумеющиеся сами собой, в их, так сказать, традиционном виде. Так обстояло дело, например, с определением права собственности как простой совокупности трех правомочий собственника или договора как соглашения о гражданских правах и обязанностях и т. п. Встречались также случаи некритического перенесения на советскую почву буржуазных юридических конструкций, например, проприетарной конструкции применительно к авторским правам или теории промышленной собственности применительно к правам изобретателей. Как вполне объяснимый, хотя и совершенно неприемлемый, противовес подобным тенденциям им противопоставлялось стремление либо вовсе отказать советскому обществу в правовых феноменах, одноименных буржуазным (в области, например, наследования), либо начисто выхолостить из них какое бы то ни было юридическое содержание (в области, например, договорных отношений между социалистическими организациями).

Не в этом, однако, состояла магистральная линия развития советской цивилистической мысли, которая, находясь у самых своих истоков, сосредоточивалась не столько на пригодных для любой формации общих дефинициях, сколько на выяснении сущности порожденных советским общественным строем новых явлений, требовавших создания адекватных им новых научных понятий. В поисках сущности этих явлений советская гражданско-правовая теория обращается также к пересмотру общих, привычных для гражданского права определений и, в противоположность понятиям буржуазной цивилистики, создает новую, научно обоснованную систему общецивилистических категорий.

Понятно, что центральное место среди таких явлений с самого начала принадлежало государственной социалистической собственности, а главный вопрос, который в связи с ней возникал перед гражданско-правовой наукой, был вопрос о природе складывающихся внутри этой собственности отношений между госорганами, если принадлежит она единому субъекту - Советскому государству.

Уже сама постановка этого вопроса в 20-х годах была огромным научным достижением. Но дело не ограничилось его постановкой. В те же годы, наряду с другими, выдвигаются два противоположных подхода к его разрешению, противопоставляемые друг другу и в современной правовой литературе: признание права собственности как за государством, так и за госорганами, с одной стороны, и объявление государства исключительным собственником государственного имущества, с другой.

Последующее продвижение научной мысли в этом направлении коренным образом изменило соотношение между двумя названными теориями: первая со временем уступает свое господствующее положение второй, получившей затем и прямое законодательное признание. Такой успех был подготовлен теоретическими изысканиями больших масштабов, позволившими освободиться от пробелов, вследствие которых эта теория оставалась почти незамеченной в предшествующие годы.

Самое уязвимое место этой теории в ее первоначальном варианте состояло в том, что она разрабатывалась вне всякой связи с критикой традиционного определения права собственности. А поскольку в отношении выделенного им имущества госорганы обладают теми же по наименованию правомочиями, что и собственники, признание за ними какого-то другого права, отличного от права собственности, не могло найти сколько-нибудь существенной поддержки. Нужно было пересмотреть традиционное определение права собственности, чтобы доказать возможность несовпадения этого права с обладанием правомочиями по владению, пользованию и распоряжению имуществом.

Так изучение специальной проблемы - права государственной собственности - подводит исследование к необходимости образования нового общенаучного понятия - понятия права собственности. И как только такая необходимость назрела, вопрос об общем понятии права собственности превращается в предмет самостоятельного научного анализа либо привлекается в качестве обязательной предпосылки рассмотрения отдельных видов и форм собственности, существующих в СССР.