К.В.КАРПИНСКИЙ ПСИХОЛОГИЯ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ ЛИЧНОСТИ
Учебное пособие по разделу «Психология личности»
Гродно 2002
УДК 159.9(075.8) ББК 88 К21
Рецензенты: заведующий кафедрой психологии начальной школы ГрГУ им. Я.Купалы, кандидат психологических наук, доцент П.Р.Галузо; доцент кафедры общей и социальной психологии Гродненского государственного медицинского университета А.В.Прудило.
Рекомендовано советом факультета психологии ГрГУ им. Я.Купалы.
Карпинский К.В.
Психология жизненного пути личности: Учеб. пособие / К21 К.В.Карпинский. – Гродно: ГрГУ, 2002. – 167 с. ISBN 985-417-345-3.
В учебном пособии изложены основы психологии жизненного пути личности, которая в настоящее время рассматривается как самостоятельная отрасль психологической науки. Анализируются отечественные и зарубежные концепции жизненного пути личности. Адресовано студентам специальности «Психология», изучающим курс психологии личности и психологии жизненного пути; может быть рекомендовано всем интересующимся психологическими проблемами человеческой жизни.
УДК 159.9(075.8) ББК 88
ISBN 985-417-345-3. © Карпинский К.В., 2002
ВВЕДЕНИЕ
Учебный план специальности «Психология» предусматривает глубокое изучение студентами разделов курса общей психологии, посвященных проблеме личности. Настоящее учебное пособие посвящено психологическим аспектам жизненного пути личности и может быть рекомендовано в качестве дополнительного источника учебной информации, расширяющего и углубляющего лекционный материал. Главная задача пособия состоит в освещении методологических, теоретических и методических основ психологии жизненного пути личности. Данная отрасль является одним из наиболее динамично развивающихся направлений современной психологии. Самостоятельный статус психологии жизненного пути среди отраслей и разделов современной науки конституируется собственным предметом и оригинальным методом его познания. Предмет психологии жизненного пути составляют психологические феномены, механизмы и закономерности осуществления личностью собственной жизни. Среди многочисленных феноменов, входящих в круг изучения психологии жизненного пути, наибольший теоретический и практический интерес представляют особые психические структуры личности, которые называют психобиографическими образованиями. Психобиографические образования личности – это психические феномены, в которых отражается и посредством которых регулируется реальный жизненный путь. Это жизненная перспектива, жизненные планы и программы, жизненные цели и задачи, психологическое время и психологический возраст личности, субъективная картина жизненного пути, жизненная мудрость и, наконец, смысл жизни. Закономерности возникновения, развития и преобразования, а также механизмы функционирования психобиографических образований личности – все это сфера компетенции психологии жизненного пути. С этой точки зрения психология жизненного пути – это психология личности как субъекта жизни, то есть творца собственной судьбы. Неверно было бы думать, что сам по себе жизненный путь личности является предметом психологического исследования. Жизненный путь личности скорее выступает в качестве объекта междисциплинарного познания, в структуре которого свой предмет находит психология жизненного пути. Взаимодействие личности с собственной жизнью, психические структуры и процессы, опосредствующие это взаимодействие – вот исконно психологический аспект многосторонней проблемы жизненного пути.
Основным методом – способом познания предмета – в психологии жизненного пути служит биографический метод. В широком понимании это есть метод собирания, систематизации, анализа, интерпретации и использования в практических целях психологической информации о жизненном пути личности. Биографический метод в контексте психологии жизненного пути обладает триединым статусом. Во-первых, биографический метод – это главный исследовательский принцип, требующий познания личности и жизненного пути в их диалектическом единстве. Во-вторых, биографический метод – это способ организации и техника сбора и обработки эмпирического материала о жизненном пути личности. В-третьих, биографический метод – это система конкретных методик психологической диагностики, коррекции, развития личности как субъекта жизни. На современном этапе развития перед психологией жизненного пути личности стоит ряд научных и практических задач. Научные задачи – это описание и объяснение психологических закономерностей, механизмов, феноменов, обеспечивающих построение личностью индивидуального жизненного пути, а также прогнозирование развития личности в качестве субъекта жизни. Практические задачи включают психологическую диагностику, развитие и коррекцию психобиографических образований личности как субъекта жизни, профилактику и предупреждение психобиографических кризисов, а также просвещение в области психологических проблем человеческой жизни. Основоположниками психологии жизненного пути можно считать известных российских психологов – С. Л. Рубинштейна, Б. Г. Ананьева, А. Н. Леонтьева, К. А. Абульханову-Славскую, Л. И. Анцыферову, Н. А. Логинову, В. И. Ковалева, А. А. Кроника и многих других. В их исследованиях намечено поле проблем, которые долгое время оставались невостребованными и неразрешенными в других отраслях психологической науки. Кроме того, психологическим проблемам человеческой жизни посвятили свои научные исследования многие зарубежные психологи – А. Адлер, К. Юнг, Ш. Бюлер, А. Маслоу, В. Франкл, Р. Мэй, С. Мадди и другие. Их научное наследие подлежит изучению, осмыслению и дальнейшему развитию в новых исследованиях по психологии жизненного пути личности.
ГЛАВА 1. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ ЛИЧНОСТИ
Экзистенциальная психология – это направление современной психологии, в котором синтезированы различные учения и теории, посвященные психологическим проблемам человеческого существования. В состав современной экзистенциальной психологии чаще всего включают экзистенциальный психоанализ Ж.-П. Сартра и Л. Бинсвангера, логотеорию и логотерапию В. Франкла, аналитическую экзистенц-психологию М. Босса, экзистенциальную антипсихиатрию Р. Лэнга, экзистенциальную персонологию С. Мадди, экзистенциально-аналитическую теорию Дж. Бьюдженталя и, в первую очередь, психотеологию Р. Мэйя. Идейными источниками экзистенциальной психологии явились «философия жизни», экзистенциализм и феноменология. Дадим общую и в то же время лаконичную характеристику экзистенциальной психологии как одного из направлений современной психологической науки. Начнем эту характеристику с указания на предмет, потому что именно предметом специфицируется та или иная научная отрасль. Сразу отметим, что среди экзистенциальных психологов единодушия по вопросу о предмете нет до настоящего времени. В истории развития экзистенциальной психологии прослеживаются единичные попытки очертить ее собственный предмет. Один из родоначальников экзистенциальной психологии Р. Мэй полагает, что ее основным предметом является жизненный выбор человека. М. Босс и Л. Бинсвангер дают предмету экзистенциальной психологии более широкое толкование: это психические феномены, возникающие при столкновении человека с «экзистенциалами» – специфическими проблемами человеческого бытия (свободой, ответственностью, потребностью в смысле жизни, любовью, верой). Достаточно большая группа психологов экзистенциального толка привержены точке зрения, что предмет экзистенциальной психологии – это психологические предпосылки и условия осмысленной жизни (В. Франкл, К. Фабри, К. Попельский). Те специалисты, которые в большей мере ориентированы на клинические проблемы, склоняются к мнению, что предмет экзистенциальной психологии – экзистенциальные неврозы и другие формы психопатологии, порожденные экзистенциальными факторами (одиночеством, нигилизмом, крушением веры, бессмысленностью жизни). Основатель экзистенциальной персонологии С. Мадди высказывает мысль, что предмет экзистенци-
альной психологии – психологические закономерности формирования личности экзистенциального типа – свободной, ответственной, полагающейся на свои силы. На современном этапе развития экзистенциальной психологии ее предмет все чаще получает синтетическую, комплексную характеристику. Известный экзистенциальный психолог Ирвин Ялом весьма точно очертил проблемное поле данного направления: 1) психологические проблемы отношения человека ко време- ни, к жизни и смерти; 2) психологические проблемы свободы, ответственности и вы- бора судьбы; 3) психологические проблемы общения, любви, веры и одино- чества; 4) психологические проблемы смысла жизни и абсурда суще- ствования, осмысленного и бессмысленного бытия [79]. Уже простое перечисление этих «вечных» проблем указывает на мощные философские корни экзистенциальной психологии. Однако в философских проблемах экзистенциальная психология вычленяет свои собственные аспекты анализа. Так, к примеру, в проблеме смысла жизни философов привлекает прежде всего содержательный аспект, в то время как экзистенциальная психология абстрагируется от содержания смысла жизни. Психологический анализ направлен на психологические механизмы обретения и психологические последствия утраты личностью смысла жизни безотносительно к его содержанию. Предмет экзистенциальной психологии, таким образом, вбирает психологические аспекты проблем экзистенциальной философии. Во многом схожую характеристику предмета экзистенциального анализа предлагает Эрих Фромм в книге «Человек для себя». Он полагает, что человеческое существование проблематизируют так называемые «экзистенциальные дихотомии» – проблемы, коренящиеся в особенностях бытия человека. Первая и самая значительная дихотомия – это проблема жизни и смерти, которую осознает и которой панически боится человек. В этой связи он сопротивляется смерти, пытается увековечить и обессмертить себя в разных творениях и поступках. Вторая экзистенциальная дихотомия заключается в том, что человек абсолютно одинок, но при этом не может обходиться без других людей. Поэтому он вынужден искать с ними союза и кооперации. Третья экзистенциальная дихотомия заключается в том, что человеку от рождения не дан смысл жизни, а он является существом, обретающим смысл. По этой при-
чине он должен вырабатывать собственное мировоззрение и смысл жизни [70]. Способы решения человеком этих проблем и составляют предмет экзистенциальной психологии. Томас Грининг – экзистенциальный психолог «новой волны» – солидарен с такой формулировкой предмета. Вышеупомянутые области человеческой жизни он называет «проблемными» в связи с тем, что они бросают человеку «экзистенциальный вызов». Ответ человека на «экзистенциальный вызов» – это всегда выбор им определенного варианта жизненного пути. Поэтому в самом широком толковании предмет экзистенциальной психологии – это жизненный выбор личности [93]. Итак, первый экзистенциальный вызов – проблема жизни и смерти. Это специфически человеческая проблема, поскольку из всех живых существ только человек осознает свою конечность, смертность. На этот вызов, как и на все остальные, возможны два типа реакции – конструктивная и деструктивная. Конструктивная реакция приводит к повышению качества человеческой жизни, деструктивный выход из экзистенциальных проблем неизбежно заканчивается развитием экзистенциальной психопатологии и жизненным кризисом. Конструктивный выход в адаптации человека к проблеме смерти – это утверждение жизни во всех ее формах: в творчестве, в генеративности, в оптимизме и альтруизме. Ролло Мэй писал по этому поводу: «Чтобы охватить значение своего существования, человеку нужно охватить сперва тот факт, что он может не существовать, что каждую секунду он находится на грани возможного исчезновения и не может игнорировать неизбежность смерти, наступление которой невозможно запрограммировать на будущее» [102, с. 47–48]. Перед лицом смерти жизнь становится более важной и осмысленной, человек буквально «влюбляется» в жизнь. Факт неизбежной смерти может также психически надломить человека, что проявится в деструктивном поведении. Сюда входит злоупотребление алкоголем и психотропными веществами, суицидальные проявления, беспорядочные сексуальные связи. Ролло Мэй утверждает: «Мы боимся небытия и оттого комкаем наше бытие» [102, с. 47–48]. Чаще всего деструктивный способ решения проблемы выражается в пессимистическом восприятии жизни, фатализме, нигилизме, апатии. Конструктивные и деструктивные реакции на проблему смерти Э. Фромм в свое время соответственно описал как экзистенциальные типы биофилии (стремления к жизни) и некрофилии (влечения к смерти) [66].
Рассмотрим психологические признаки некрофилии как одной из наиболее злокачественных форм экзистенциальной аномалии личности. Сразу подчеркнем, что в экзистенциальной перспективе некрофилия трактуется не как половая перверсия, а как глобальная экзистенциальная установка или смысловая ориентация личности. В таком понимании некрофилия является одной из составляющих «синдрома распада», «который побуждает человека разрушать ради разрушения и ненавидеть ради ненависти» [66, с. 20]. Синдром распада противоположен «синдрому роста», «который состоит из любви к живому, любви к человеку и независимости» [66, с. 20]. Некрофильной личности Фромм атрибутирует некоторые психологические особенности. Во-первых, некрофилы наслаждаются при виде тотального разрушения и сами часто являются агрессорами и уничтожителями разнообразных форм и проявлений жизни. Ничто так не услаждает их, как ощущение полной власти над кем-либо или над чем-либо. Во-вторых, некрофилы живут прошлым и никогда не ориентируются на будущее. В-третьих, они лишены эмпатии, эмоционально холодны, в общении с окружающими держатся на большой коммуникативной дистанции. Более того, они стремятся в максимальной степени упорядочить и регламентировать межличностные отношения, сделать их механическими. Они склонны деперсонализировать и дегуманизировать межличностные отношения, обращаясь с другими людьми как с вещами. Если партнер по общению перешагнет через установленные некрофилом нормы и порядки общения, то будет покаран. Для некрофила характерна установка на силовое разрешение противоречий, поэтому, заполучив в свои руки власть, он не скупится на репрессии и санкции, угнетающие других людей. Фромм отмечает, «применение силы не является навязанным ему обстоятельствами преходящим действием – оно является образом его жизни» [66, с. 32]. В-четвертых, у некрофила гипертрофирована потребность в безопасности и самосохранении. Он плохо переносит угрозы своему существованию и старается обезопасить себя превентивными мерами нападения. Он презирает слабых людей, от которых не чувствует исходящей угрозы, и почитает сильных. В отношениях с ними он одержим любовью к педантично-принудительному порядку, который помогает ему редуцировать тревогу. По мнению Фромма, типичными представителями некрофильной экзистенциальной ориентации являются вожди тоталитарных милитаризованных обществ, например: Гитлер, Сталин и др. Второй экзистенциальный вызов – проблема смысла и абсур- да существования. Психологический парадокс человеческой ситуа-
ции заключается в том, что инстинкты не подсказывают человеку, как животному, биологический смысл существования. Мир культуры содержит широкий набор ценностей, которые человек может превратить в смысл индивидуальной жизни, но также не навязывает человеку ни одну из них. Поэтому в каждый момент своей жизни человек оказывается перед выбором смысла и цели существования. Деструктивный способ решения проблемы смысла жизни приводит к жизненному кризису бессмысленности, который подтачивает психологическое здоровье личности. Личность поражается специфической экзистенциальной патологией –«ноогенным неврозом» (В. Франкл, К. Попельский), «экзистенциальным неврозом» (К. Обуховский, С. Мадди), «экзистенциальной фрустрацией» (И. Ялом), «экзистенциальной тревогой потери смысла» (П. Тиллих). По мнению исследователей, все эти формы экзистенциальной патологии проистекают из духовных проблем человека, связанных с крушением смысла жизни. Ядерным симптомом для данной формы экзистенциальной патологии является ощущение бессмысленности существования, состояние «смыслового вакуума». Причиной формирования смыслового вакуума является блокирование потребности человека в смысле жизни, что обозначается термином «экзистенциальная фрустрация». Если к субъективному ощущению бессмысленности присоединяется клиническая симптоматика, то следует уже говорить об экзистенциальном неврозе. Вот как характеризует это состояние один из ведущих экзистенциальных психотерапевтов В. Франкл: «У каждого времени свои неврозы – и каждому времени требуется своя психотерапия. Сегодня мы, по сути, имеем дело уже с фрустрацией не сексуальных потребностей, как во времена Фрейда, а с фрустрацией потребностей экзистенциальных. Сегодняшний пациент уже не столько страдает от чувства неполноценности, как во времена Адлера, сколько от глубинного чувства утраты смысла, которое соединено с ощущением пустоты, – поэтому я говорю об экзистенциальном вакууме... В отличие от неврозов в узком смысле слова, являющихся, по определению, психогенными заболеваниями, ноогенные неврозы проистекают не из комплексов и конфликтов в традиционном смысле слова, а из угрызений совести, из ценностных конфликтов и – не в последнюю очередь – из экзистенциальной фрустрации, проявлением и воплощением которой может в том или ином случае выступать невротическая симптоматика» [64, с. 24, 26]. В более поздних работах, посвященных логотерапии – специ- альной технике исцеления от невроза бессмысленности, В. Франкл
существенно дополняет картину симптомов. Помимо снедающего личность чувства бесцельности и бесперспективности собственной жизни, экзистенциальный невроз диагностируется по следующим признакам. Во-первых, это бесплановость, установка жить день за днем, прожигая жизнь в безделье. Во-вторых, фаталистическая установка к жизни, при которой человек видит себя беспомощным объектом воздействия жизненных обстоятельств. Третий симптом – коллективное мышление, стремление мыслить шаблонами и маскировать свое мнение под мнение группы, растворяться в толпе. Коллективное мышление избавляет экзистенциального невротика от необходимости принимать собственные решения и нести ответственность за них. Четвертый симптом – фанатизм, то есть слепое верование в идеологические догмы, поклонение лозунгам, которые хоть как-то заполняют внутреннюю смысловую пустоту жизни [63, с. 17]. По клиническим данным Франкла, около 30 процентов случаев из его практики составляют пациенты с признаками экзистенциального невроза, а не какой-либо иной психогении. Эпидемия экзистенциального невроза бессмысленности расширяется: если раньше неврозом бессмысленности в основном страдало население высокоразвитых капиталистических стран, то в настоящее время эта форма психогенного расстройства охватывает молодежь стран СНГ. Относительную психологическую защищенность населения социалистических стран В. Франкл объяснял тоталитарным насаждением, внушением, индоктринацией идеологических догм, которые принимались людьми в качестве смысла жизни. Разрушение тоталитарной идеологии расчистило путь для эпидемии невроза бессмысленности среди населения бывших стран социалистического лагеря. Значительную роль в быстром и широком распространении неврозов бессмысленности играет девальвация у молодежи ценностей и традиций старшего поколения. Разрыв ценностной связи поколений обусловливает высокую уязвимость и податливость современной молодежи неврозу бессмысленности. Наиболее деструктивные варианты решения человеком проблемы смысла и бессмысленности жизни подробно изложены в экзистенциальной персонологии Сальваторе Мадди [97; 98]. Он утверждает, что «экзистенциальная болезнь» случается с человеком из-за провала поисков смысла жизни. Мадди предлагает более дифференцированное описание психопатологии бессмысленности, чем кто-либо из клиницистов экзистенциального направления. С его точки зрения экзистенциальный невроз имеет когнитивные, аффективные и поведенческие компоненты. Когнитивный компонент экзистенци-
ального невроза проявляется в дефиците функций целеполагания, планирования и программирования личностью своего жизненного пути. Как результат – жизненная программа либо отсутствует, либо является аморфной и нереалистической. Жизненная перспектива личности резко сокращается. Эмоциональное состояние человека, подверженного экзистенциальному неврозу, характеризуется как скука или апатия, переходящая в депрессию. Наконец, поведенческий компонент экзистенциального невроза преимущественно представлен резким угнетением жизненной активности человека. Экзистенциальный невротик тяготится уже самой мыслью о необходимости что-либо сделать со своей жизнью. Возможно и другое проявление невроза бессмысленности в поведенческой сфере. Негативное реагирование на проблему смысла жизни выражается в попытках человека спрятаться от этой проблемы в суете повседневных и малозначительных дел, в хаотической и неизбирательной активности. Невротик загружает себя работой для того, чтобы смягчить остроту переживания бессмысленности жизни. Паузы в сумбурной активности обычно доставляют ему массу отрицательных переживаний. Некоторые остановки доводят его до истинно невротических срывов, которые клиницисты называют «неврозами выходного дня». Таким образом, экзистенциальный невроз отличается триадой психических нарушений – в когнитивной, эмоциональной и поведенческой сфере. В зависимости от выраженности в картине экзистенциального заболевания одного из этих трех компонентов выделяются три формы: нигилизм, крусадерство и вегетативность. Нигилизм – это форма экзистенциального невроза, при которой гипертрофирован когнитивный компонент бессмысленности. Нигилизм характеризуется всепроникающей склонностью человека ставить под сомнение и дискредитировать те смыслы, которыми живут другие люди. Стремление нигилиста обесценить возможные смыслы жизни побуждается отчаянием найти что-либо достойное для себя. Процитируем Мадди: «Он проворно докажет, что любовь не альтруистична, а эгоистична, что филантропия является способом искупить вину, что дети скорее порочны, чем невинны, что лидеры скорее тщеславны и одержимы желанием власти, чем вдохновлены великим видением, что труд не продуктивен, а скорее являет собой тонкий покров цивилизации, скрывающий монстра в каждом из нас» [97]. Вегетативность – это форма экзистенциального невроза, в картине которой утрирован эмоциональный компонент бессмыслен-
ности. При вегетативности человек с головой окунается в переживания бесцельности существования. Аффективный настрой представлен чувством умиротворенности, апатией и скукой, которые перемежаются систематическими депрессиями. Это состояние прогрессирует, и человек все чаще переживает приступы депрессии и дисфории. Крусадерство – это форма экзистенциального невроза, в картине которого превалирует поведенческий компонент бессмысленности. Крусадерство распознается по тяге человека к авантюрам и приключениям, немотивированному риску, злоупотреблению разного рода психотропными веществами, беспорядочной активности. Избыточная, бестолковая и непрекращающаяся активность выполняет функцию защитного механизма, отвлечения от накатывающегося чувства бессмысленности и бесполезности. Конструктивные способы решения проблемы смысла жизни резюмирует известный экзистенциальный психотерапевт И. Ялом [79]. С его точки зрения в человеческой культуре бытует множество смысловых систем, к которым индивид может подключиться и обрести смысл жизни. Более того, каждая субкультура предлагает свою кальку ценностей, свою смысловую перспективу. Человечество выработало огромное количество альтернативных способов придания смысла индивидуальному существованию. Среди этих способов есть локальные смыслы жизни, присущие какой-либо одной культуре или социальной общности. Например, аскеза, созерцательность, непротивление судьбе – это типичный способ придания жизни смысла в восточных культурах, а достижение жизненных целей, активное преобразование условий жизни – это типично западный способ смыслообразования жизни. Есть общечеловеческие способы, пригодные для всех представителей человеческого рода независимо от культурной, социальной, половой, демографической принадлежности, вероисповедания и прочих вторичных различий. Именно эти способы подразумевает В. Франкл, когда говорит о способности каждого человека найти более или менее удовлетворительный смысл для жизни [64]. Более того, интериоризация общечеловеческих ценностей представляется предпочтительной для развития личности, нежели усвоение групповых ценностей или ценностей «региональной» субкультуры. Считается, что общечеловеческие ценности аккумулируют те смыслы жизни, которые были выработаны и опробованы опытом всего человечества, и в этой связи они в максимальной степени способствуют формированию человеческого в человеке.
Ценности малого культурного масштаба депонируют смысловой опыт малых социальных групп и поэтому не прививают человеку всего богатства родовой человеческой сущности. Так, например, немецкий психолог Х. Томэ называет людей, исповедующих общечеловеческие ценности в качестве смысла личной жизни, «атлантическими людьми» [11]. Тем самым акцентируется их важная психологическая особенность: они персонифицируют общечеловеческий духовный опыт. В свою очередь российский психолог Б. С. Братусь настаивает на том, что приобщение человека именно к общечеловеческим, широким культурным ценностям является фактором гармонического развития личности. Напротив, замыкание человека на узких корпоративных или эгоистических ценностях приводит к разрыву связи с окружающими и искажает личностное развитие [18]. Основная психологическая проблема в поиске смысла жизни – это отсутствие первоначальных ориентиров для человека, ищущего смысл. Огромная роль в программировании смысла жизни принадлежит родителям и кругу ближайшего окружения личности. В некоторых теоретических направлениях распространена так называемая «генетическая предпосылка» – важный теоретический тезис, суть которого выражается емкой формулой «все мы родом из детства». Очень часто это общее положение проецируется на закономерности формирования смысла жизни. Так, например, Альфред Адлер и Карл Юнг полагали, что смысл жизни складывается у ребенка уже к пятилетнему возрасту, хотя рационализируется он намного позднее [4; 72]. Эрик Берн также отводит существенное место в становлении смысла жизни механизму «родительского программирования» – внедрению в сознание ребенка смысложизненных ориентаций родителей и других близких родственников [14]. Позднее активная роль в формировании смысла жизни и мировоззрения переходит к самой личности, но этому предшествует долгий путь формирования определенных психологических предпосылок. В экзистенциальной психологии на способность личности к критическому осмыслению и переосмыслению жизненного пути смотрят с большим оптимизмом. В. Франкл, например, считает, что в смысле жизни нет фатальной предопределенности и что личность сама в силах пересмотреть свои жизненные ценности. Более того, каждый новый день и час несет свой неповторимый смысл, который нужно разглядеть и принять к реализации [64]. Однако самостоятельно волевым решением отказаться от сложившегося смысла жизни человек может не всегда. Перестройка смысла жизни – это
всегда критическая ситуация, для успешного переживания которой нередко требуется вмешательство экзистенциального психотерапевта. В терапевтических целях И. Ялом раскрывает перед своими пациентами следующие общечеловеческие источники смысла жизни. Одним из самых важных и незаменимых из них является альтруизм, сущность которого заключается в служении другим людям и улучшении условий их жизни. «Убежденность в том, что отдавать, быть полезным другим, делать мир лучше для других – хорошо, обеспечивает мощный источник смысла» [79, с. 485]. Практически все психологи экзистенциального направления полагают, что альтруизм способствует повышению психологического качества человеческой жизни и внутреннему облагораживанию личности. Более того, забота о других людях, переросшая в смысл жизни, помогает человеку совладать с критическими жизненными ситуациями, в том числе с летальными ситуациями, в которых человеку угрожает смерть. Уникальным опытом выживания в условиях фашистского концлагеря делится В. Франкл, на себе испытавший ужасы лагерного режима. Основным психологическим фактором адаптации и выживания была забота узников друг о друге или о других людях, оставшихся за стенами концлагерей. Особенно мощным адаптационным фактором эта забота становилась тогда, когда поднималась до уровня смысла жизни [63]. Другим не менее значимым источником смысла жизни является преданность какому-либо делу. Примечательно то, что человек может найти смысл как в деятельности с антисоциальной направленностью, так и в просоциальном занятии. Главное то, чтобы эта деятельность возвышала человека над самим собой, помогала дистанцироваться от собственной персоны и узко личных проблем. К такой точке зрения присоединяются практически все экзистенциальные психологи, которые считают, что главной психологической характеристикой человеческого существования является феномен «трансценденции». Суть данного феномена проста: для того, чтобы человек обрел себя и смысл жизни, необходимо посвятить жизнь чему-либо, выходящему за ее пределы – детям, общественно полезному труду, любимому занятию и т. д. Концепция самотрансценденции принадлежит, пожалуй, не только экзистенциальной психологии. В других теоретических направлениях она также образует концептуальный стержень. Так, например, российский психолог Л. И. Анцыферова пишет: «Можно ска-
зать, что основным способом бытия личности является развитие, которое выражает основную потребность человека как универсального родового существа – постоянно выходить за свои пределы, достигать возможной полноты воплощения в индивидуальной форме своей родовой сущности. Личность постоянно экстраполирует себя в свое будущее, а свое отдаленное будущее проецирует на свое настоящее. Желание своего будущего и есть желание своего развития. Будущее существует в личности как направленность ее развития и переживается человеком в виде страстного стремления к своим целям и идеалам, как желание выразить себя в определенной деятельности, как тяга к обогащению ценностно-смыслового пространства собственной жизни оценочными позициями и уникальными взглядами на мир других людей. Сфера истинного бытия человека как личности – это сфера его выхода за пределы себя» [11, с. 4–5]. Идея трансценденции в экзистенциальной психологии перекликается также с пафосом деятельностного подхода А. Н. Леонтьева и соображениями С. Л. Рубинштейна о личности как субъекте жизни. В контексте деятельностного подхода интенциональная, предметная направленность активности человека всегда подчеркивалась как основная движущая сила личностного развития. Эта закономерность нашла теоретическое закрепление в своеобразном методологическом принципе отечественной психологии – принципе деятельностного опосредования развития сознания и личности. Этот принцип гласит: психическое строение и содержание сознания и свойств личности детерминируются предметным содержанием деятельности, в которой сознание и личность зарождаются и формируются. Как пишет А. Н. Леонтьев, внутреннее – личность – объективируется в деятельности и, тем самым, само себя изменяет [40]. Похожие идеи в свое время отстаивал С. Л. Рубинштейн. «Чтобы понять путь своего развития в его подлинно человеческой сущности, – пишет он, – человек должен его рассматривать в определенном аспекте: чем я был? – что я сделал? – чем я стал? Было бы неправильно думать, что в своих делах, в продуктах своей деятельности, своего труда личность лишь выявляется, будучи до и помимо них уже готовой и, оставаясь после них тем же, чем была. Человек, сделавший что-нибудь значительное, становится в известном смысле другим человеком» [57, с. 246]. Жизненный путь, таким образом, необходимо рассматривать в преемственной связи поступков и дел личности: линия, ведущая от того, чем человек был на одном этапе, к тому, чем он будет на последующем, проходит через то, что он сделал. Этим положениям вторит В. Франкл:
«Я не только поступаю в соответствии с тем, что я есть, но и ста- новлюсь в соответствии с тем, как я поступаю» [64, с. 114]. Таким образом, преданность определенному делу – это источник не только конкретных смыслов жизни, но условие всего личностного развития. Однако нельзя забывать, что судьба личности во многом предопределяется содержанием избранного смысла жизни. Такая позиция также соответствует традициям экзистенциальной психологии. Вспомнить хотя бы изречение первого экзистенциального психотерапевта Карла Ясперса: «Человек становится тем, кто он есть, благодаря делу, которое он сделал своим» [80]. В этой связи для развития и формирования личности небезразлично содержание дела, которое является объектом самоотдачи человека. Действительно, многочисленные отечественные и зарубежные психологи предостерегают от нетрансцендентной жизненной цели. Такая жизненная цель обычно сфокусирована на собственных интересах личности, на личном благе. Трансцендентный смысл, напротив, выводит человека из поглощенности самим собой и благоприятствует личностному росту. Следующий универсальный источник смысла жизни, который открывает И. Ялом перед своими пациентами, это творчество. Творчество – это не обязательно создание новых произведений, творений или шедевров искусства. Творчество как источник смысла жизни понимается широко: как жизнетворчество, то есть активность человека, направленная на созидание новых – лучших – форм жизни. Здесь речь прежде всего идет о творческом, новаторском, экспериментаторском подходе человека к построению индивидуального жизненного пути. «Как большинство из нас согласится с тем, что служение другим и преданность мотиву дают ощущение смысла, так мы согласимся и с тем, что творческая жизнь осмыслена. Создание чего-то нового, чего-то, отмеченного новизной или красотой и гармонией, – мощное противоядие ощущению бессмысленности. Творчество оправдывает само себя, оно игнорирует вопрос «зачем?», оно само есть «оправдание собственного существования». Это правильно – творить и посвящать себя этому творению» [79, с. 486]. Хотя в некоторых случаях источником смысла жизни творческих людей оказывается именно художественная, музыкальная, сочинительская, эстетическая деятельность. В качестве примера из жизни приведем случай гениального музыканта и композитора Людвига Ван Бетховена. В возрасте тридцати двух лет, в порыве отчаяния из-за постигшей его глухоты, он написал: «Мало что удерживает меня от того, чтобы положить конец моей
жизни. Только искусство держит меня. Увы, кажется, мне невозможно покинуть мир р
|
курса «Общая психология» для студентов специальности Г.07.01.00 – Психология
1
