5 марта 1946 года, выступая в Вестминстерском колледже в Фултоне (штат Миссури, США), У. Черчилль произнес ставшими историческими слова «От Щецина на Балтике до Триеста на Адриатике над Европой опустился железный занавес, разделивший Европу…» Эта речь стала точкой отсчета для начала «холодной войны». Примечательно, что сам английский политик до конца своих дней считал именно это выступление самым важным в своей карьере. А по сути, получилось, что он первым объявил войну СССР, стараясь стать «своим» в глазах американской общественности. Но Черчилль, употребляя этот «сочный» слоган – «железный занавес», скорее всего, не догадывался, кто был литературным отцом этого выражения. Он просто использовал любимую фразу не кого-нибудь, а Йозефа Геббельса, который частенько употреблял это выражение в период второй мировой войны. Но с Геббельсом-то все ясно – в его словах это была аллегория, своеобразный намек на огромный стальной щит из танковых клиньев, которыми нужно разрезать Советский Союз, отделив его от остальной Европы. Но и Геббельс позаимствовал это выражение из более ранних источников.
Впервые оно было озвучено в далеком 1920 году, когда страны Антанты предприняли массированное наступление на Советскую Россию. Кому оно принадлежит – теперь уже установить невозможно. Однако упорно приписывается Черчиллю. Между тем, настоящий железный занавес существовал. В средневековых театрах Европы с его помощью спасали зрителей во время пожара. Во времена, когда электричества не существовало, а сцена освещалась с помощью обычных свечей, нередки были случаи, когда вспыхивало пламя. И если артисты не могли сбить его в течение нескольких минут, на сцене опускался железный занавес, который отделял источник пожара от зрителей. Так что судя по всему, первым это устойчиво выражение начал применять человек, достаточно хорошо знавший историю! Но вернемся к фултоновской речи и к началу «холодной войны». Дело в том, что несколько последних месяцев зимы 1945 года и начало весны 1946 года заболевший лидер оппозиции Черчилль проводил в США, где было существенно комфортнее, чем в туманном Альбионе. И своего времени ведущий политик не терял. В первую очередь он решил заручиться поддержкой тогдашнего американского президента Гарри Трумэна. Расчет был очевиден: кого из английских политиков поддержит президент набирающей мощь страны, тому, как говорится, и карты в руки. Исходя из этого, Черчилль старался как можно чаще встречаться с Трумэном и даже пригласил его поприсутствовать на «исторической» речи в Фултоне. Вдвоем они сели в специальный поезд, отправившись к месту выступления. Мало кто знает, что первым свидетелем речи, непосредственно в вагоне, стал американский президент. Он внимательно изучил этот 50-страничный доклад о положении дел в мире, и назвал речь «превосходной», хотя и не совсем однозначной. Речь была встречена на ура, что неудивительно, ибо ни американцы, ни англичане, ни другие жители капиталистических стран не хотели, чтобы коммунистический режим в СССР, набирал свою мощь, прирастал новыми странами. Черчилль прямо призвал не повторять ошибки Гитлера, который в 30-е годы относился к Советскому Союзу очень благодушно! И хотя в самом начале своей речи старая лиса Черчилль выдал несколько комплиментов «отцу всех народов», но эта лесть никого не могла обмануть – объявлена самая настоящая война. Реакция Советского Союза последовала далеко не сразу. Лишь через неделю Сталин дал интервью газете «Правда», из которого весь мир узнал, что Черчилль ничем не отличается от Гитлера и что у Советского Союза всегда найдется достойный ответ зарвавшимся политикам. Как бы там ни было, но Черчилль добился своей главной цели. Спустя пять лет он вернулся в кресло премьер-министра на Даунинг стрит, 10. Где «процарствовал» до 1955 года. А спустя некоторое время организационный комитет по присуждению Нобелевской премии, желая «умаслить» этого матерого политика, в год смерти Сталина, в 1953 г. присудили ему Нобелевскую премию. Как вы думаете, в области чего? В области литературы!
Причем, формулировка основания для присуждения столь почетной награды звучала так: «За высокое мастерство произведений исторического и биографического характера, а также за блестящее ораторское искусство, с помощью которого отстаивались высшие человеческие ценности». Высшие человеческие ценности и фактически призыв к войне. Более несовместимых понятий трудно придумать! Наверное, члены организационного комитета просто не знали, что Уинстон Черчилль долгие годы занимается коллекционированием стойких оловянных солдатиков. Согласитесь, что формулировка Нобелевского комитета «За создание многотысячной армии, которая не сделала ни одного выстрела», звучала бы куда уместнее! А официальное окончание «холодной войны» наступило 9 ноября 1989 года, когда в Берлинской стене для свободного прохода открылись контрольно-пропускные пункты. В это самое время Советскому Союзу оставалось существовать чуть больше, чем два года…
Фултонская речь — речь, произнесённая 5 марта 1946 года Уинстоном Черчиллем в Вестминстерском колледже в Фултоне, штат Миссури, США; в СССР считалась сигналом для начала холодной войны. В момент произнесения речи Черчилль не был, вопреки распространённому заблуждению[1] [2] [3], премьер-министром Великобритании; после поражения консервативной партии на выборах 5 июля 1945 года он являлся лидером оппозиции; в США находился не с официальным визитом, а как частное лицо, на правах отдыхающего.
