Парадоксальность учения Коломийцева о спасении

Коломийцев заявляет, что проблема, волнующая многих, состоит в том, что они «пытаются разобраться в том, что нам неясно представлено в Библии». Однако эти слова полны лукавства. Действительно, кто из нас пытается рассуждать о том, что нам неизвестно из Библии? Даже о Троице мы рассуждаем, опираясь на некоторые тексты Священного Писания, хотя этот вопрос касается действительно трансцендентной природы Бога. Все, что мы делаем, это систематизируем то, что нам как раз известно о Боге и Его способе спасения людей. Мы, конечно, можем добавлять сюда различные другие вопросы, однако только вдобавок к существующему Откровению. Коломийцев же, обращаясь к тексту Втор. 29:29, хитрым образом пытается адресовать «скрытое» арминианам, а «открытое» – себе родимому. Однако, нам ясно, что ни при каких условиях «сокрытое» Божье не может противоречить Им же «открытому» нам.

Главной проблемой арминианства Коломийцев называет то, что представители этого богословского направления осмеливаются задавать вопрос о том, каким может быть Бог, а каким нет. Однако, критерием, оправдывающим постановку этого вопроса, они считают вовсе не закона разума, хотя они и тесно связаны с Божественным Откровением, но, прежде всего, Его Самого. Иными словами, они берут на себя обязанность проверять правильность различных, не только кальвинистских, представлений о Боге, лишь согласно Слову Божьему. Тогда в чем же состоит их вина? Не то ли же самое делают кальвинисты, оспаривая арминианские доводы? Однако кальвинистам выгодно не применять к себе те же критерии оценки, которые они охотно применяют против других.

И, тем не менее, Коломийцев предлагает арминианам вначале стать кальвинистами, чтобы быть в состоянии согласиться с ними. Абсурд? Действительно так. И ему никак невдомек, что законы логики стоят как над арминианством, так и над кальвинизмом. Но если мы признаем их авторитетность и определенную автономность от религии, то кальвинисты их полностью отвергают, пытаясь изобрести какую-то собственную «священную» логику, оторванную от наличной реальности. Очевидно, что их богословие останется достоянием лишь далеких от серьезного образования людей. В данном вопросе кальвинизм работает против самого себя.

На вопрос ведущего: «Снимается ли напряжение (между кальвинистами и арминианами) тем, что данный вопрос является тайным и люди не готовы стать на колени перед Богом?» Коломийцев пускается в откровенную демагогию, приравняв арминиан к неверующим людям своим цитированием текстов из первой главы Послания к римлянам. Подобным образом он отвечает и на вопрос: «Действительно ли логически несовместимы между собой суверенность Бога и ответственность человека?» Правда, он ссылается на непознаваемость вопроса о Троице, хотя эта тема не связана напрямую с человеческим миром, тогда как тема спасения ясно подразумевает существование непосредственных контактов между Богом и человеком. Сам Пикирилли не делал из указанной цитаты тех выводов, которые приписал ему Коломийцев. Очевидно, что она имел свои ограничения, тем более когда речь идет не о какой-то «тайной» воле Бога, неизвестной никому, а об открытой, известной всем и изложенной в Писании.

Коломийцев задает арминианам следующий вопрос: «Почему Бог позволил человеку оказаться в аду? Мог ли такой Бог быть добрым?» Поскольку этот «аргумент» звучит из уст пастора Алексея довольно часто, нам бы хотелось ответить на него исчерпывающим образом. Бог уважает свободу воли человека, поскольку без нее Он не может получить Себе славу от свободного существа. Может ли данное положение позволять Богу оставаться добрым? Да, поскольку принудительное добро дискредитирует само себя, если речь идет о действительно свободном существе. Предоставление же человеку права свободного выбора является свидетельством оказания ему большого доверия со стороны Бога. Это не только огромная услуга человеку, но и высокая честь для него. Поэтому это служит ярким свидетельство в пользу доброты Бога к человечеству, а не злого намерения. Если уж и говорит о зле Бога по отношению к человеку, то именно таким изображает Его кальвинизм, поскольку абсолютный суверенитет воли Бога делает Его творцом любого проявления зла на земле.

Коломийцев утверждает, что «свобода человека выбирать между существующими вариантами обусловлена ценностями самого выбирающего», однако ничего не сказал о том, способна ли она выбирать сами эти ценности. Нет спора о том, что мы способны сознательным образом ограничивать свой выбор, но это ограничение принадлежит нам, а не кому-то другому. Это – наши собственные ценности, а не ценности других людей. Поэтому пастору Алексею не стоило бы тратить время на поиски таких доказательств его позиции, которые ими и не могут быть в какой-либо мере.

В правилах ведения цивилизованных дискуссий это называется «пусканием дыма в глаза». Пока оппонент сообразит, что это – вовсе и не аргумент, жонглер словами получит формальное преимущество, хотя оно лишь спекулирует на факте такой задержки с ответом. Однако, кальвинисты умышленно создают проблемы для ведения конструктивной беседы, провоцируя тем самым недовольство их оппонентов, чтобы потом их же в этом и обвинить. Кальвинисты знают, что если продолжать делать это достаточно долгое время, в целесообразности такой дискуссии их оппонент очень скоро откажется, ведь любому уважающему себя человеку неловко вести спор при отсутствии общих правил и тем более логических оснований.

Коломийцев убежден, что система ценностей неверующего человека не позволяет ему делать правильный выбор: «Человек, даже когда он признает существование Бога, он делает это не для того, чтобы утвердить Его владычество, но для того, чтобы каким-то образом заставить Бога служить ему самому». Однако в действительности познание или рациональное принятие ценностей не играет ведущей роли в деле проявления воли, поскольку воля способна действовать вопреки правильно понимаемой ценности. По этой причине даже неверующий человек имеет право указать Богу на то, что Он не выполняет Свои обещания, если это будет иметь место. Разве не делают нам подобных замечаний наши неверующие родственники, соседи или друзья? Одним словом, проблема неверующих людей состоит не в трудностях с пониманием воли Божьей, а в нежелании ей следовать. Текст Быт. 3 свидетельствует нам больше о недоверии Богу, чем о непонимании Его воли или же о непризнании Его существования.

Конечно, мышление человека поражено грехом, но не в той же мере и не столь безусловным образом, как и его способность ему следовать во внешней своей деятельности, о чем нам красноречиво свидетельствует единственный исчерпывающий по теме последствий грехопадения текст Библии – Рим. 7:8-19. Однако при наличии предварительной благодати, которая «просвещает каждого человека, приходящего в мир» (Ин. 1:9), действительный вопрос отвержения Христа связан не с недостатком познания воли Божьей, а с желанием ответить на нее послушанием. В Едемском саду врагу душ человеческих удалось не сбить человека с толку, а посеять сомнение. Стало быть, спасение этого человека из греховного состояния, в которое он таким образом попал, является вопросом возвращения его доверия Богу. Как отпадение от веры не совершалось путем принуждения воли человека, так и приобщение к ней должно быть совершено таким же образом. Только в таком случае Бога можно считать честно выигравшим битву с сатаной.

Коломийцев называет чудом перемену ценностей человека, забывая о том, что покаяние или обращение на самом деле представляет собой лишь вершину айсберга всей той колоссальной работы, которую до этого времени вел долгие годы в душе человека Дух Святой. Свидетельством в пользу мнения о существовании определенных предпосылок возрождению может быть выражение «трудно тебе идти против рожна». Очевидно, что оно подразумевает длительность существования борьбы в душе Павла (см. слово «всегда» в тексте Деян. 24:16), которая, наконец, привела его к зрелому решению повиноваться Божественному призыву. Желание кальвинистов сделать возрождение безусловным явлением невозможно признать библейски оправданным также и по той причине, что этому возрождению всегда предшествует проявление личной веры и покаяния (напр. Мк. 16:16; Лк. 19:9; 1 Пет. 1:5; Рим. 10:13).

Все это свидетельствует в пользу того, что к перемене системы ценностей имеет отношение не только Бог, но и сам человек, причем таким образом, что их функции разграничены следующим образом: Бог призывает и «влечет», а человек делает выбор и откликается на это «влечение» своим послушанием или непослушанием. Стало быть, человек меняет свое решение в пользу Бога не самостоятельно, а под влиянием предшествующей благодати. Поэтому нельзя сказать того, что Бог в этом процессе совершенно не участвует. Он как влечет человека к Себе, когда он еще не выбрал Его, так и принимает в Свою семью, когда он сделал это. Как справедливо отмечал в связи с этим Лерой Форлайнс, здесь играют роль отношения не «стимул-реакция», а «влияние-отклик», поэтому человек не способен спасти себя сам. Тем не менее, воля человека активна лишь в вопросе проявления своей нужды в Боге, что принимается во внимание лишь благодатью, но не в каком-либо заслуживании спасения, подразумевающем соблюдение добрых дел, что входит в исключительную компетенцию закона. Если же волю человека «способен поменять только Бог», тогда только Он и несет ответственность за то, что она оказалась непоменяной Им в жизни некоторых людей.