Один день, как тысяча лет

 

29 марта 1915 г.

 

Раз уж я пишу о войне, то не могу не обратиться к тем, кто потерял своих близких во время этой войны. Вы, скорбящие о безвременно ушедших, разве вы не читали, что один день будет, как тысяча лет, а тысяча лет, как один день.

Начнём с перевоплощения, которое ещё называют ритмом, и течение которого есть бессмертие. Бессмертие предполагает отсутствие начала и невозможность конца. Дух всегда был и всегда будет. В жизни духа один день может длиться, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день.

Рождение есть утро нового дня, смерть — его вечер. А время между жизнями есть период сна, когда к нам приходят сновидения. Вы вполне можете сказать и обратное: что жизнь — это сон, а смерть — пробуждение к реальности. Но наличие ритма не вызывает сомнений.

Погружение в сон есть прохождение через Астральный Мир, аналогичное пути души после смерти. Вы, пишущая для меня эти строки, и ещё некоторые люди способны проходить по этому пути, будучи в полном сознании. В один прекрасный день все люди научатся осознанно проходить по нему и смогут тогда восстановить свою прошлую память.

Вы, скорбящие об усопших, помните, что наша жизнь — это всего лишь один день для бессмертного духа. Ведь вам часто приходилось расставаться с теми, кого вы любите, на один день, и вас это совсем не огорчало. Ваши близкие просто уходят из дома, поскольку их ждут другие дела, но вы не сомневаетесь в том, что на следующий день встретитесь с ними снова. Так почему же вы не чувствуете, что в следующем дне души, или в следующей жизни (для Вечности это безразлично), вы вновь сможете поприветствовать тех, кого любите?

Друзья не обязательно будут встречаться в каждой жизни, тем более, если они не очень близки. Как в обычной жизни вы встречаетесь с каждым из своих друзей, как правило, не чаще одного раза в неделю, так и в более продолжительной жизни души вам не обязательно встречаться со всеми своими друзьями каждый день. Вы можете расстаться в понедельник, но договориться при этом, что обязательно встретитесь в пятницу. Четыре дня или четыре жизни — для Вечности это всё равно.

Но с некоторыми людьми вы расстаётесь всего лишь на несколько часов — с утра и до заката, а вечером снова встречаетесь в интимной домашней обстановке. Так что те, кто покинул вас в самый разгар дня жизни, возможно, ещё вернутся к вам на закате; точно так же можно сказать, что вы ещё встретитесь с ними в конце этого дня вашей души, в конце нынешней жизни, они будут с вами в сумерках астральной жизни и в прекрасном сне на Небесах, который ждёт вас вслед за нею. Не печальтесь. Любовь терпелива и, в конце концов, берёт своё.

С некоторыми своими друзьями вы, может быть, встретитесь спустя две, четыре или даже семь жизней; но с теми, с кем вы действительно близки, с теми, кого вы любите, кто вам действительно дорог, вы снова встретитесь на закате, или, в крайнем случае, завтра — в следующим дне вашей души, который вновь начнётся на Земле.

Как же вам готовиться к этой встрече? Разве не следует прожить весь этот день в радостном ожидании того, что с наступлением вечерних сумерек к вам опять вернётся ваша Любовь? А с приближением заката разве не облачитесь вы в белые одежды веры, в ваши вечерние одежды, и разве не сядете у окна в ожидании своей Любви? Любовь придёт. Неужели вы не слышите, предвкушая встречу с Ней, звука Её шагов на дорожке возле дома? Неужели вы не слышите звука открывающейся двери? Идите же с улыбкой вперёд — навстречу своей Любви! Истинно: один день будет, как тысяча лет, а тысяча лет, как один день.

Я беседовал с душой одного английского офицера, который погиб, увлекая за собой в атаку своих солдат. Его смерть была быстрой и безболезненной. Выстрел в сердце, и вот он очнулся — после непродолжительной потери сознания, — как ему казалось, всё ещё во главе атаки. Но перед ним уже не было врага, не было ничего, кроме безмятежных равнин, возвышавшихся над полем боя, ибо его душевный подъём был настолько силён — а умер он, лелея в своём сердце мысль о своей Любви, — что он сразу же начал подниматься всё выше и выше, в те сферы, до которых может возвысить человека только Любовь.

Не увидев никого перед собой, он остановился, поглядел по сторонам и заметил меня.

— Брат мой, — сказал я ему, — твоя война осталась позади.

Он сразу всё понял. Те, кто уже прожил несколько недель в шатрах Смерти, сразу же узнают её, когда она поднимает свой занавес.

— А что с атакой? — тут же спросил он. — Мы победили?

— Да, — ответил я, — сила твоего духа помогла вам победить.

— Тогда всё хорошо, — последовал ответ.

— Отдохни немного, — сказал я, — отдохни и поговори со мной.

— Мы когда-нибудь встречались раньше? — спросил он. — Твоё лицо кажется мне знакомым.

— Моё лицо знакомо многим из тех, кто сейчас сражается там, — сказал я.

— Когда ты ушёл — оттуда?

— Три года назад.

— Тогда ты можешь многому меня научить.

— Да, пожалуй. А что ты хотел бы узнать?

— Я хочу знать, смогу ли я как-нибудь успокоить ту, для которой моя смерть станет огромным горем?

— Где она сейчас? — спросил я.

Он назвал мне место, где она жила.

— Идём туда, — сказал я. — Я пойду с тобой.

В Англии, в крохотной комнатке с такой же крохотной кроваткой мы увидели красивую женщину. В кроватке лежал малыш лет четырёх или пяти. Мы даже могли различать их голоса: мать и ребёнок говорили друг с другом.

— А когда вернётся папа? — спросил малыш.

— Я не знаю, — ответила мать.

— Папа обязательно приедет, правда же, мама? Ты же знаешь, что он приедет?

— Я молюсь, чтобы он скорее вернулся.

Вот и всё, что ответила мать сыну. Глаза детей в момент перехода в сумеречный мир, в мир, отделяющий бодрствование от сна, порою становятся на удивление проницательными.

— Папа, папа вернулся! — вдруг радостно закричал малыш и протянул руки навстречу своему отцу.

Мать всё поняла, и лицо её побледнело. Но ей помогла справиться с горем мысль о том, что её любимый пришёл домой и что их сын видит его. Я полагаю, он останется вместе с ней до тех пор, пока она не сможет с ним воссоединиться. Эта задержка отнюдь не замедлит прогрессивный рост его души. Любовь есть исполнение Закона. В вечности есть место и для любви, и для разлуки. В любви тысяча лет проходит как один день.