Житель Вриндавана

 

Я сидел один во Вриндаване и писал. Мой духовный брат настойчиво убеждал меня: «Бхактиведанта Прабху, ты должен это сделать. Не приняв отречения, невозможно стать проповедником». Он на этом настаивал. По сути, настаивал не он — настаивал мой духовный учитель. Он хотел, чтобы я стал проповедником, поэтому подталкивал меня к этому через моего духовного брата: «Соглашайся». Я нехотя согласился.

— Шрила Прабхупада

 

Пассажирские вагоны почти неслышно покатились за локомотивом. Отбивая на рельсах медленный ритм, поезд отошел от станции, оставляя позади погрузочные площадки, ветхие дома, старый делийский форт, мусорную кучу в Низамуддине, над которой летали сотни ворон и стервятников, и мечеть из красного песчаника с мраморным куполом. Расположившись в купе третьего класса и разместив багаж под сиденьем, Абхай наблюдал из окна, как вдоль полотна идут заводские рабочие, неся в металических тиффинах свой обед; он видел заводы, окруженные глинобитными хижинами, тростниковые крыши, крытые соломой, брезентовые палатки, костры из сухого навоза, наполнявшие дымом утренний воздух. Длинные трубы электростанции Индрапрастхи тоже извергали клубы дыма, но уже другого, разноцветного, а за локомотивом летел шлейф черной копоти. Абхай смотрел на красные и фиолетовые цветы дикой ежевики, что росла вдоль насыпи, и на обсаженную бесплодными деревьями кикар дорогу, ведущую в Матхуру.

Это был ранний утренний поезд до Агры, поэтому пассажиров было немного. Абхай собирался выйти в Матхуре и на танге доехать до Вриндавана. Он исколесил все индийские железные дороги, особенно в двадцатых, тридцатых и сороковых годах, когда ездил по долгу службы в Бенгалию, Пенджаб, Уттар Прадеш, Махараштру и Андхра Прадеш.

Во Вриндаване он был несколько раз. В детстве, изучая расписание поездов, он первым делом мечтал поехать во Вриндаван. Свое первое короткое паломничество туда он совершил в 1925 году, когда был по делам в Агре. Потом - в 1932, когда Шрила Бхактисиддханта Сарасвати отправился в свою парикраму по Вриндавану. Этот визит ему запомнился - тогда Абхай слушал духовного учителя в Коши, и Шрила Бхактисиддханта заметил Абхая — «Ему нравится слушать». Три года спустя, на Радха-кунде, Абхай вновь встретился с духовным учителем.

Но никогда не приезжал он во Вриндаван как сейчас - чтобы остаться там насовсем. В простом белом дхоти, перебирая четки в мешочке, он смотрел в окно и тихо повторял Святое Имя.

Поезд пробрался сквозь густые заросли Фаридабада и выехал в поля. Лоскутное одеяло из разноцветных участков дала, пшеницы и сахарного тростника тянулось на километры от железной дороги заканчиваясь сухой, необработанной землей, простиравшейся до самого горизонта. Поезд набирал скорость. За окном проплывали небольшие селения. В часе езды от Дели начиналась равнина, с разбросанными там и сям деревушками. Временами взгляд цеплялся за какой-нибудь необыкновенно древний храм, но в основном глазам представала одна лишь земля, лежащая под небом и палимая солнцем — то заброшенная и бесплодная, с редкими пальмовыми деревьями, то возделанная и орошенная.

Абхай давно хотел найти приют во Вриндаване, и сейчас этому ничто не могло помешать. Его цель оставалась прежней: он собирался работать над журналом «Назад к Богу» и каждые две недели отвозить его в типографию в Дели. А потом, покуда позволяют средства, возвращаться туда, чтобы распространять журнал.

Но жить он будет под сенью Вриндавана. Он хотел снять комнату на крыше храма Вамши-гопаладжи, что рядом с Кеши-гхатом, с которой открывался вид почти на весь Вриндаван. Абхай с 1953 года (тогда он приезжал сюда из Джханси) поддерживал связь с управляющим этого храма.

Переселяясь во Вриндаван, Абхай следовал по стопам духовных учителей прошлого. Дом на Радха-кунде был и у Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати, и у Бхактивиноды Тхакура… Во Вриндаване они проповедовали.

Гауракишора даса Бабаджи, Джаганнатха даса Бабаджи, Вишванатха Чакраварти и Нароттама даса Тхакура временами жили то во Вриндаване, то в Навадвипе, рядом с местом рождения Господа Чайтаньи. Вриндаван был очень дорог Махапрабху и Его ближайшим последователям. Шри Чайтанья послал сюда Рупу и Санатану Госвами, чтобы они отыскали места игр Кришны, забытые со временем. Рупа и Санатана оставили свои высокие правительственные посты и переселились во Вриндаван. Они носили простые набедренные повязки и, не имея постоянного жилища, ночевали каждый день под новым деревом. Рупа и Санатана, а также Джива Госвами, Рагхунатха даса Госвами, Рагхунатха Бхатта Госвами и Гопала Бхатта Госвами, известные как шесть Госвами Вриндавана, оставили после себя обширную литературу о кришна-бхакти. Они вдохновляли состоятельных вайшнавов возводить во Вриндаване величественные храмы: храм Говиндаджи, Мадана-мохана, Радха-Дамодара, Радха-Рамана. А вскоре после ухода Господа Чайтаньи из этого мира, Рагхунатха даса Госвами поселился на Радха-кунде, где ежедневно повторял по сто тысяч имен Кришны и по нескольку часов в день рассказывал об играх Шри Чайтаньи. Здесь же написал «Чайтанья-чаритамриту» Кришнадас Кавираджа, поведав о жизни и учении Махапрабху.

Даже гаудия-ваишнавы, которые никогда не жили во Вриндаване, всегда хранили его в своих сердцах и воспевали его славу. «Чайтанья-чаритамрита» описывает тот непередаваемый экстаз, который испытывал Господь Чайтанья во время Своего путешествия из Пури во Вриндаван: «В Джаганнатха Пури Шри Чайтанья Махапрабху был погружен в экстатическую любовь, но сейчас, когда Он пошел по дороге, ведущей во Вриндаван, эта любовь увеличилась в сотню раз. Когда Господь посетил Матхуру, Его любовь усилилась в тысячу раз, но еще в сто тысяч раз она возросла, когда Он бродил по лесам Вриндавана. Где бы ни находился Шри Чайтанья Махапрабху, одного только упоминания Вриндавана было достаточно, чтобы усилить его восторженную любовь. Теперь, когда Господь наяву шел по вриндаванскому лесу, Его ум день и ночь был захвачен огромной любовью. Он мылся и ел просто в силу привычки».

Вриндаван — это земное проявление вечной духовной обители Господа Кришны, которую Сам Господь описывает в «Бхагавад-гите»: «Есть иная природа, вечная и трансцендентная к проявленной и непроявленной материи. Она неуничтожима. Она — высшая цель. Достигнув ее, никто не возвращается обратно. Это — моя высшая обитель».

Вечные деяния Кришны и Его обитель, где царит знание и блаженство, описываются в многочисленных ведических текстах: «Я поклоняюсь Говинде, предвечному Господу, изначальному прародителю, который пасет коров, исполняющих все желания, в обителях, сотворенных из «философского камня», где повсюду растут деревья желаний и где Ему с величайшим почтением и любовью вечно служат сотни и тысячи Лакшми, или гопи».

Обитель Господа Кришны, Голока Вриндавана, находится далеко за пределами материального мира, однако, когда Кришна приходит на землю, Он проявляет Свою вечную обитель во Вриндаване, в Индии. Это место на севере страны, площадью двести семнадцать квадратных километров, неотлично от вечного духовного мира.

Если преданный живет и умирает во Вриндаване, он обязательно попадет в вечный духовный мир. Все обитатели Вриндавана, даже животные — возвышенные души, и после смерти они переносятся на Голоку Вриндавану. Поэтому Господь Брахма молился, чтобы родиться пучком травы на окраине Вриндавана, чтобы эти чистые преданные очистили его пылью своих стоп. Писания вайшнавов утверждают, что человек, хоть раз посетивший Вриндаван, пусть даже ненадолго, может в осознать своем сердце Верховного Господа.

В «Чайтанья-чаритамрите» говорится: «Гокула, как и духовное тело Господа Кришны, вездесуща, безгранична и превосходит все. Она простирается беспредельно, и вверх, и вниз. Эта обитель, по воле Господа Кришны, проявлена в материальном мире. Она тождественна изначальной Гокуле; это одно и то же место. Хотя материальному взору оно кажется обычным, земля здесь - философский камень чинтамани, а в лесах растут деревья желаний. Враджабхуми или Вриндаван — идеальное место для развития сознания Кришны. Местные жители по своей природе любят Кришну, а Кришна любит их».

Поезд прибыл в Матхуру. Абхай взял багаж, сошел на перрон и, осмотревшись, заметил недавно построенное задание вокзала. Пройдя через него, он нашел свободную тангу, договорился с извозчиком об оплате и отправился на Кеши-гхат. Запряженная лошадью повозка, слегка покачиваясь, проехала по дороге между железнодорожным полотном и депо. Выехав на главную дорогу, она повернула налево, прошла под железнодорожным мостом и въехала на открытую базарную площадь. Горы фруктов, овощей и злаков были разложены прямо на земле. Рядом, в толпе, среди покупателей, сидели торговцы, которые обменивали и взвешивали товар. По рынку деловито сновали женщины Матхуры в ярких сари — желтых, зеленых, розовых и фиолетовых. Транспорт состоял в основном из повозок, запряженных волами, причем зачастую погонщики сидели прямо на деревянном ярме между плечами животных, на корточках, попеременно подстегивая то одного, то другого вола кнутом, сделанным из длинной веревки. Хотя на всем пути во Вриндаван это место было самым оживленным, по сравнению с Дели оно оставляло впечатление деревенской простоты.

Солнце стояло уже высоко, но навес экипажа давал небольшую тень, да и летняя жара уже прошла. За базаром дорога повернула направо, и Абхай увидел белые купола массивной мечети из песчаника, стоявшей прямо на Кришна-джанма-стхане, месте рождения Господа Кришны. Несколько столетий назад мусульмане разрушили здесь огромный храм Кришны и возвели на его месте мечеть. Но сейчас прямо перед мечетью стоял новый храм Кришны, хотя и не такой большой.

Абхай подъехал к перекрестку трех дорог: на Нью-Дели, в центр Матхуры и на Вриндаван. Возчик стегнул лошадь кнутом, и танга покатилась в сторону Вриндавана, пробираясь через стадо белых коров, которых погонял палкой пастух. Дорога была запружена множеством танг и медленных, скрипучих воловьих упряжек, нагруженных товарами и запряженных тучными, черными буйволами. Караван маленьких, тонконогих осликов, навьюченных непомерно огромными вязанками дров и мешками с песком, степенно двигался вдоль дороги.

С тех пор, как Абхай был здесь несколько лет назад, во время парикрамы, в его жизни очень многое изменилось. Но Вриндаван оставался тем же. Абхай подумал, что, приехав сюда и оставив позади жаркий Дели, переполненный машинами, выхлопными газами и человеческими страстями, поступил как нельзя лучше. Для него это было облегчением. Но даже переживая трансцендентные чувства к Вриндавану, он не мог забыть впечатления от многомесячной проповеди в Дели. Он вспоминал, как ходил со своим журналом по городским улицам, от дома к дому. Жизнь в Дели была наполнена постоянной, энергичной проповедью. Ему было уже за шестьдесят, но он приехал во Вриндаван отнюдь не отдыхать. Он отошел от домашних обязанностей, но не собирался бросать издание «Назад, к Богу», мечтая сделать его таким же популярным, как «Иллюстрэйтед Уикли». Он будет жить во Вриндаване и выезжать в Дели, но никогда не прекратит проповедь.

Тощая лошадь трусила мимо полицейского участка, мимо поилки для скота, а деревья становились все выше, указывая, что Вриндаван уже близко. По обе стороны появились сады частных имений и ашрамов. Яркий солнечный свет лился на нежные белые цветы малати, золотистые бархатцы, кусты красного жасмина, гибискусы, «деревья печали» и другие цветы и деревья, многие из которых растут только во Вриндаване. Слева вырисовывались неясные очертания похожего на крепость храма Радхи-Говинды, а напротив, в некотором отдалении, возвышалась башня храма Ранганатхи. Повозка проехала по узким улицам, где среди рынков и городских строений кипела жизнь, и снова стало безлюдно и тихо. В конце узкой улочки, у реки Ямуны, рядом с Кеши-гхатом, находился маленький, изящно украшенный парадный вход в храм Вамши-гопаладжи, — узкое трехэтажное здание с тремя куполами и множеством декоративных арок.

Перешагнув через бордюр водостока и поднявшись по трем мраморным ступеням, Абхай, в сопровождении возчика, несущего багаж, вошел в переднюю дверь. Оказавшись внутри, Абхай снял обувь и вступил на открытый двор. На высоте второго этажа над двором была натянута металлическая сетка, на которой сидело несколько птиц. Та сторона двора, где на невысокой колонне в горшке стояла туласи, была залита солнечным светом. В храме было прохладно и спокойно. Комната Божеств, двери которой были заперты, смотрела во двор. Наверху виднелись двери комнат мезонина; на импровизированных бельевых веревках сушились несколько сари и кусков ткани.

Махант Гопал, пуджари храма, с которым Абхай был знаком с 1954 года, встретил его приветливо. Он был почти его ровесником, с длинными седыми волосами и жесткой бородой. Рядом с Гопалом, на котором было лишь грубое дхоти, скромно одетый Абхай выглядел почти щеголем.

Выйдя на крышу, Абхай улыбнулся, увидев прекрасный вид, открывавшийся оттуда. Примерно в ста метрах от храма текла Ямуна, и с высоты взору открывалась широкая излучина, блестевшая под полуденным солнцем. До самого горизонта простирались плоские травянистые берега и окруженные лесами равнины со стадами пасущихся коров и буйволов. Повернувшись в другую сторону, можно было увидеть сам город, с десятками храмовых шпилей и куполов.

В маленькую комнату Абхая, с зарешеченными окнами, единственную на крыше, вела узкая двухстворчатая дверь. На крыше, безмятежно поглядывая по сторонам, сидели обезьяны со своими детенышами. Полуметровая цементная пирамида прямо перед дверью указывала на то, что прямо под этим местом находятся храмовые Божества.

Абхай вошел в комнату. Через решетчатые окна открывался вид на дворец на Кеши-гхате и величественную башню храма Гопинатхи, а дальше — лишь гладь реки, зеленые берега и небо.

Ознакомив Абхая с особенностями проживания в комнате, а именно, показав ему маленькую керосиновую горелку и ведро на веревке, в котором можно было поднимать на крышу воду из колодца, Гопал педантично составил договор аренды, с гербовой печатью. Абхай написал короткую заметку, в которой представлялся учеником покойного Шри Шримад Бхактисиддханты Сарасвати Прабхупады и подтверждал, что арендует комнату за пять рупий в месяц. Обе стороны поставили под договором свои подписи.

После омовения Абхай принял прасадам и прилег отдохнуть. Услышав звон колоколов в храме, он спустился, чтобы увидеть Божества. Гопал, много лет служивший в храме в качестве пуджари и бывший свидетелем его реконструкции в 1923 году, рассказал Абхаю, что Божество храма, Вамши-гопаладжи, было установлено триста пятьдесят лет назад Махантом Прахладой дасом из вайшнавской сампрадайи Нимбарки. А Божество Радхарани установил сам Гопал. Черный мраморный Вамши-гопаладжи, метровой высоты, изящно изогнувшийся в трех местах, и держащий флейту, был очень красив. Радхарани, ростом немного ниже его, была из латуни. На Них были простые одежды из белого хлопка, а освещал алтарь слабый свет керосиновой лампы. Абхай заметил, что о Божествах заботятся, но поскольку храм беден, у Них нет дорогих одежд и украшений.

Он вернулся на крышу, когда солнце уже садилось. Абхай был там в полном одиночестве и мог спокойно ходить туда-сюда, повторяя джапу и наслаждаясь прохладным вечерним ветерком с Ямуны. Изредка по тихим водам реки проплывала лодка, а иногда было слышно, как где-то на Кеши-гхате какой-то преданный повторяет вечерние молитвы. Абхай был рад, что оказался здесь, в сердце обители Господа Кришны. Он не чувствовал себя приезжим, попавшим в незнакомый город; все здесь было знакомо и дорого ему. Вриндаван —обитель Кришны, а Абхай — Его слуга, слуга шести Госвами и своего духовного учителя. Он был дома.

Когда день сменился сумерками, по всему городу зазвонили колокола. Абхай перешел на западную часть крыши и окинул взглядом город тысячи храмов. В храме Говиндаджи, в храме Ранганатхи и в многочисленных храмах, что поменьше, шли сандхья-арати и киртан — прославление Господа Кришны.

Абхай реагировал на эти звуки и виды Вриндавана так, как мог реагировать только чистый преданный; его переполняла любовь и признательность: Кришне, Его преданным и Его земле. Конечно же, он снова думал о проповеди и о том, как помочь другим узнать этот сокровенный покой и блаженство Вриндавана. Кришна, Верховная Личность Бога, приглашал все души соединиться с Ним в Его вечной обители; но даже в Индии очень немногие понимали это. А за ее пределами люди и вовсе ничего не знали ни о Вриндаване, ни о Ямуне, ни о том, что значит освободиться от материальных желаний. Почему же все в этом мире должны оставаться в неведении? Вриндаван — это обитель мира, а о ней никто не знает, никто не проявляет к ней интереса. Но ведь это действительно нужно людям!

Абхай подумал о журнале «Назад к Богу» и о том, как по милости Кришны он смог бы расширить масштабы проповеди за пределы Индии, на весь мир. Его духовные братья… Многие из них хотя бы заповеди соблюдают - и слава Богу, хотя, конечно, было бы лучше, если бы все они действовали сообща. Казалось, что их основные занятия - поддержание храма (или ашрама), поклонение Божествам, еда и сон. А для распространения славы Вриндавана нужно было нечто большее. Абхай повторял джапу и думал о Кришне. Постепенно мысли его переключались на октябрьский выпуск «Назад к Богу», который он должен был вскоре отвезти в Дели. Нужно было успеть к сроку.

На следующее утро солнце еще не взошло, а аскетичные обитатели Вриндавана были уже на ногах. Они омывались в Ямуне, проводили пуджу своим Божествам, повторяли мантры. Абхай, однако же, поднялся еще раньше; на крыше, в тишине своей комнаты, при свете керосиновой лампы, он работал. Он прилежно писал статьи на английском языке, где цитаты из Священных писаний вплетались в строгий рисунок убедительных аргументов. Он писал в своей тетради несколько часов, пока, наконец, щебет проснувшихся птиц не подсказал ему, что тихая ночь закончилась - вскоре взойдет солнце.

Следуя обычному распорядку, он отложил работу и приступил к чтению джапы. Он занимался этим прямо в комнате, произнося Харе Кришна мантру мягким, глубоким голосом. Небо было совершенно темным, и Ямуна была еще не видна, а несколько бабаджи, повторяя свои молитвы, уже прошли по улицам, направляясь к реке. В четыре часа утра гонги и храмовые колокола по всему городу возвестили о начале мангала-арати*. Еще час Абхай в одиночестве повторял мантру. Затем он приготовился к омовению, с помощью длинной веревки втащив на крышу ведро воды из колодца.

Когда совсем рассвело, он вышел из дома, с мешочком для четок на шее и с несколькими номерами «Назад к Богу» в руке. Выйдя из ворот храма и повернув направо, он миновал узкий, изогнутый проулок, и пошел по узким дорожкам и закоулкам, сплетающимся в запутанную сеть. Магазинов в округе не было, — лишь тихие дома (многие из которых были построены сотни лет назад). На улице стояла тишина.

За закрытыми ставнями кто-то приглушенным голосом пел Харе Кришна, подыгрывая на деревянной трещотке. На перекрестке, где смуглые женщины наполняли колодезной водой латунные кувшины, Абхай повернул налево - там стояли рядком дома с небольшими открытыми крылечками. По обе стороны Абхай увидел прекрасную храмовую архитектуру: один парадный вход был украшен двумя каменными львами, другой — резным слоном с клыками, как у тигра. Кирпичная, когда-то оштукатуренная стена с годами облупилась.

Вскоре Абхай подошел к храму Радха-раманы, основанному почти пятьсот лет назад Гопала Бхаттой Госвами, одним из главных последователей Господа Чайтаньи. Жители Вриндавана, давшие обет ежедневно посещать разные храмы, входили и выходили, следуя строгому расписанию, не допускающему ни малейшей задержки. Абхай вошел и встал среди верующих, созерцая Божество Кришны, Радха-раманы. Божество — очаровательная черная фигурка Радха-рамана — облаченное в яркие шелка и драгоценные камни и украшенное свежей гирляндой из цветов, выглядело очень роскошно.

Зная, что некоторые из священников храма - уважаемые ученые-санскритологи - которые знают еще и английский, Абхай принес с собой несколько экземпляров «Назад к Богу». Он познакомился с Вишвамбхарой Госвами, молодым, лет тридцати с небольшим, священником, который после смерти отца оставил работу юриста и взял на себя обязанности по управлению храмом. Храм управлялся «кастовыми Госвами», поэтому предки Вишвамбхары вот уже пять столетий передавали своим потомкам ответственность за него. Вишвамбхара встречал множество садху, но благородство и смирение Абхая сразу же его поразили. Он взял журналы «Назад, к Богу» и немного побеседовал с ним.

После этого Абхай продолжил свой путь по запутанным улицам Вриндавана, чтобы посетить другой храм, храм Радха-Дамодары. Он прошел мимо пожилых бабаджи и женщин, несших воду, мимо коммерческого магазина, мимо открытой террасы, на которой поклонялись Шива-линге. Обезьяны, сидевшие на высокой бетонной стене и перебегавшие с крыши на крышу, с карниза на карниз, принялись болтать и жестикулировать, когда Абхай проходил под ними. Постепенно, по мере того, как поднималось солнце, на улицах появлялись босоногие дети, играющие перед открытыми дверями домов.

Абхай шел, повторяя джапу, правой рукой перебирая четки в мешочке и едва заметно шевеля губами. Едва ли кто-нибудь во Вриндаване знал его. Но он, культурный пожилой бенгалец, очень гармонично вписывался в окружающую обстановку; он был религиозным бабу* в городе, где все было посвящено религии.

* * *

Абхай регулярно посещал главные храмы Вриндавана, после чего шел на базар и возвращался в свою комнату около одиннадцати часов, с овощами для приготовления обеда.

В своей пароварке, состоящей из трех секций, он варил на керосиновом примусе рис и картофель, а иногда готовил сабджи и пёк чапати. Обычно он ел раз в день, в обед, а вечером выпивал чашку молока. Когда не было времени готовить, он принимал прасад от Божества. После обеда он дремал минут пятнадцать, а затем приступал к литературной работе. Он редко принимал посетителей, и писал, в основном, в одиночестве.

Перед закатом Абхай снова шел посетить храмы. На Кеши-гхате он проходил мимо сидящих тут и там садху, созерцавших Ямуну. Река почти не двигалась: лишь время от времени медленно проплывающие лодки нарушали царивший покой. На поверхность воды иногда выпрыгивала рыба, иногда какая-то птица пролетала вдоль реки в поисках добычи. Кеши-гхат был тих и красив, особенно вечером, когда спадала жара. Завидев Абхая, садху приветствовали его, как это принято во Вриндаване: «Джайа Радхе!», — на что Абхай отвечал по-своему: «Харе Кришна!»

Когда вечером Абхай проходил по городу, он погружался в киртан. Киртан звучал повсюду: в храмах Кришны, Рамы, Чайтаньи, Нрисимхи, Шивы, в залах ашрамов, в домах; даже люди, идущие по улице, пели: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Он часто видел бенгальских вдов собиравшихся вместе. В ашрамах Вриндавана жили тысячи таких женщин. Имея только самое необходимое для жизни, в выцветших белых сари, с короткими волосами, они никогда не покидали пределы Вриндавана, и не выезжали даже в Матхуру, желая оставаться только во Вриндаване, чтобы здесь и умереть, повторяя Харе Кришна. Вел такой киртан обычно мужчина, аккомпанируя себе на мриданге, а вдовы, неровно хлопая в ладоши, подпевали ему своими детскими голосами. Барабан, хлопанье, пение — хоть и нескладное, но полое искреннего чувства — наполняли вечер сладкими звуками. Пока Абхай шел, звуки одного киртана стихали, и тут же плавно нарастали звуки другого, чтобы затем тоже стихнуть. И вот уже третий киртан встречал его, и мощный гул храмового колокола смешивался со звуками барабанов, цимбал и хором поющих или голосом одинокого пешехода, напевающего на свой лад «Радхе, Радхе».

Даже приветствовали друг друга киртаном: «Джайа Радхе!» «Харибол!» Мимо проходили люди, с грохотом проезжали телеги, мужчины обменивались шутками или заключали последние в этот день сделки на рынке, отбившиеся от стада коровы шли домой, бренча колокольчиками — все это было связано с Кришной. А возвращаясь в уединенный храм Вамши-гопаладжи, Абхай снова слышал киртаны - только более тихие; может быть, их пели в своей комнате двое: муж да жена — мужчина играл на мриданге и пел по одной строке из бхаджана, а жена повторяла. Вриндаван — не обычное место. Любое пение было сладостным, каждый был по-своему опытным мелодистом, и каждый пел о Кришне. Кришна присутствовал везде, в каждом событии, в каждом действе.

Шрила Прабхупада: Никто не может понять славу Кришны. И славу Вриндавана тоже. Эта земля — Вриндаван — тоже обладает безграничным могуществом. Даже в наши дни, если вы приедете во Вриндаван, вы ощутите безграничную энергию духовного мира. Если вы отправитесь туда, вы увидите множество святых и мудрецов, — они по-прежнему поклоняются Вриндавана-дхаме. Так же, как поклоняются Кришне, поклоняются и Его обители, Вриндавану, который неотличен он Него Самого.

* * *

Стало трудно постоянно ездить в Дели. Утром Абхай садился в поезд, а вечером того же дня возвращался во Вриндаван - в Дели негде было остановиться. Это не позволяло оставаться там надолго. Да и денег на дорогу уходило немало. Первое время он останавливался у господина Гупты, благородного и благочестивого человека, который серьезно изучал «Гиту» и предоставлял в своем доме жилье садху. Абхай рассказал господину Гупте о журнале «Назад, к Богу» и о своей мечте проповедовать на Западе. И какое-то время, благодаря любезности г-на Гупты, Абхай мог спокойно писать. Но вскоре комнату занял другой.

Несмотря на то, что расходы Абхая на личные нужды были ничтожны, трудно было собрать столько пожертвований, чтобы хватило на поездки, печать и почтовые расходы. Распространять журналы «Назад, к Богу», было не сложно, и во Вриндаване он это делал, но работать в одиночку — самому писать, редактировать, продавать и собирать пожертвования — это было непосильной задачей. Господин Джайн, печатник, удивлялся, зачем человек идет на такие трудности, как издание журнала, если ему это совершенно не по силам.

Шрила Прабхупада: Я работал над журналом «Назад, к Богу» днями и ночами. В начале, когда я был домохозяином, меня не заботило, заплатили мне за журнал или нет. Я распространял его и не думал об этом. Но когда я оставил жизнь домохозяина и стал жить один, то во Вриндаване, то в Дели, то путешествуя ради издания журнала — для меня наступили очень тяжелые дни.

После того, как двадцатого ноября 1956 года вышел очередной, двенадцатый, номер журнала (выходившего раз в две недели), деньги закончились. И г-н Джайн вынужден был сдаться, сказав, что больше не может печатать просто по старой дружбе. Абхай вернулся во Вриндаван и… продолжил писать, не представляя, как это все будет опубликовано.

Журнал «Назад, к Богу» потерпел экономический крах - люди не хотели становиться сознающими Кришну. У них «не было времени». Были в Индии садху очень влиятельные и знаменитые, но Абхай к ним не относился. Еще бы! Бескомпромиссная проповедь, которой он научился у духовного учителя, техника «рубки сплеча», которую он использовал, подвергая открытой критике почтенных политиков и святош, едва ли могли принести ему признание и покровителей. «Не льстите, — говорил Бхактисиддханта Сарасвати — говорите правду. И если Кришна будет доволен, то вас ждет успех. Деньги придут». И Абхай твердо в это верил.

Вера в духовного учителя - это было особое, выдающееся достоинство Абхая. Он не сомневался, что, просто следуя Шриле Бхактисиддханте Сарасвати, стяжает благословения - его самого и Господа Чайтаньи. Хотя за последние два года он всеми силами пытался использовать любую представившуюся возможность, цель его не менялась — он должен был исполнить приказ Бхактисиддханты Сарасвати. Он был убежден — рано или поздно он получит необходимую поддержку и найдет понимающую аудиторию, и тогда искренние люди присоединятся к нему.

Во Вриндаване Абхай получил письмо от своего ученика, Ачарья Прабхакара Мишры, и ему пришла в голову одна идея. Ачарья Прабхакар, который был секретарем санскритского факультета «Бхаратия Видья Бхавана» в Бомбее, приглашал Шрилу Бхактиведанту Прабху к себе, чтобы, как в старые времена, вместе проповедовать. Основателем и управляющим «Бхаратия Видья Бхавана» был губернатор К.М. Мунши (тот самый, чья жена заставила Абхая покинуть Мемориал Радхи в Джханси). Но Ачарья Прабхакар, недавно подружившийся с губернатором, написал Абхаю, что тот может помочь. И поэтому, в январе 1957 года Абхай выехал в Бомбей, заверив Маханта Гопала в том, что вернется, и пообещав ему высылать пять рупий в месяц за комнату.

Поселив Абхая в общежитии факультета, Ачарья Прабхакар начал знакомить его с учеными и религиозными деятелями. Вместе они отправились на лекцию губернатора Мунши «Что случилось с миром?» После лекции Абхай подошел к губернатору и поблагодарил его за выступление, подчеркнув при этом, что для предотвращения глобальных катастроф требуется духовное движение. А без сознания Бога даже работа господина Мунши в «Бхаратия Видья Бхаване» будет напрасной тратой времени. Абхай поведал ему о своей мечте возродить «Лигу преданных» и о том, что свою роль в «Бхаратия Видья Бхаване» он видит в оживлении культурных программ губернатора «сознанием Бога». Губернатору Мунши понравилась идея, и он предложил Абхаю стать почетным профессором «Бхагавад-Гиты». Абхай принял предложение и подарил губернатору несколько номеров «Назад к Богу», чтобы тот прочитал их в свободное время.

Став почетным профессором «Бхагавад-гиты», Абхай каждую лекцию начинал с киртана Харе Кришна, после чего говорил о «Гите», говоря о Кришне как о Верховной Личности, Боге. Но вскоре он почувствовал, что пост профессора очень ограничивает. Он не увидел почти никакой возможности восстановить «Лигу преданных» в «Бхаратия Видья Бхаване».

Через некоторое время Абхай вместе с остальными представителями «Бхаратия Видья Бхавана» посетил пятый ежегодный съезд Всемирной Академии санскрита на Курукшетре (там, где пять тысяч лет назад Господь Кришна поведал «Бхагавад-гиту»). В обсуждении приняли участие президент Индии, доктор Раджендра Прасад, губернатор Мунши, а также многие ученые и пандиты со всех концов Индии. Но каждый на этом собрании, помимо заключений Господа Кришны, имел собственное мнение, и Абхай посчитал этот съезд пустой тратой времени. Его не было в числе выступающих, а дискуссии непреданных о «Гите» только беспокоили, да и вообще - он видел, что это собрание теоретиков не принесет никакой реальной пользы, поэтому он уехал с Курукшетры и вернулся во Вриндаван.

За ним последовал и Ачарья Прабхакар. Беседуя с ним в своей комнате, в храме Вамши-гопаладжи, Абхай снова поделился с ним желанием восстановить «Лигу преданных». Побывав на этих культурных программах в Бомбее и на Курукшетре, где лилось столько «воды», он еще острее почувствовал необходимость общества чистых преданных. Вокруг было полным-полно культурных и религиозных организаций; если бы он захотел, он мог бы присоединиться к любой из них. Но кому он мог отдаться всем сердцем? Одна только «Лига преданных» была верна делу Господа Чайтаньи и Бхактисиддханты Сарасвати: энергичной и решительной проповеди преданного служения Господу Кришне по всему миру.

От имени «Лиги преданных» Абхай написал черновик «Обращения к великодушным читателям, современным философам, руководителям и религиозным деятелям». В этом обращении Абхай перечислил задачи «Лиги»: издавать журнал «Назад, к Богу» на английском языке (с переводом на многие другие языки), обучать юношей и девушек проповеди по всему миру и основать издательство, которое будет публиковать исключительно духовную литературу. Затраты на эти программы составят около трех тысяч рупий в месяц, поэтому он обращается за помощью. В заключении Абхай сказал: «Вриндаван — это главнейшее из Святых мест, поэтому штаб-квартира «Лиги» располагается здесь». Пытаясь произвести впечатление такими своими титулами как «почетный профессор Гиты «Бхаратия Видья Бхавана»», а также «почетный секретарь Хари Бхавана», Абхай с помощью Ачарьи Прабхакара еще раз попытался объединиться с кем-то, чтобы печатать «Назад к Богу» и воскресить «Лигу преданных».

Через несколько дней Ачарья Прабхакар вернулся в Бомбей, а Абхай снова остался во Вриндаване один. Он любил Вриндаван, но, не имея средств для издания журнала и проповеди, не чувствовал никакого удовлетворения. Если бы он путешествовал, то смог бы найти членов для «Лиги». Он подумал о Канпуре, соседнем городе, в котором было свыше сотни больших предприятий и множество богатых предпринимателей, которых он встречал во время деловых поездок. Он решил туда съездить. Напечатав несколько анкет для желающих вступить в «Лигу преданных», он сказал Маханту Гопалу, что уедет на пару месяцев.

Махант был удивлен. Большинство пожилых садху, приезжающих во Вриндаван, даже и не думали куда-то уезжать, а некоторые даже давали обет - никогда не покидать это место, а этот тихий бабу постоянно приезжал и уезжал.

* * *

В Канпуре Абхай активно проповедовал, останавливаясь в разных домах и пропагандируя идею «Лиги преданных». Как гость «Анандешвар Сатсанг Мандала», он регулярно читал лекции на широко известном Пармат-гхате, на Ганге. Прежде всего, он знакомился с промышленниками и преподавателями, с которыми беседовал, иногда по многу часов. Его преданность делу и мягкость речи производили на большинство из них большое впечатление. Но собрать много пожертвований не удавалось. Когда он показывал богатым магнатам условия членства, они, как правило, соглашались только на «подписчика», что предусматривало ежегодный взнос в размере двух рупий. Он собрал несколько благодарственных писем, но через два месяца уехал.

Но, проведя несколько месяцев во Вриндаване, Абхай решил снова вернуться в Бомбей, чтобы проповедовать. В Бомбее он быстро порвал связи с закосневшим «Бхаратия Видья Бхаваном» и съехал из факультетского общежития. По неделе живя в домах разных попечителей, он пытался пробудить в них интерес к своей миссионерской деятельности. Друг Ачарьи Прабхакара организовал выступление Абхая перед многочисленной аудиторией на Бомбейском пляже, воскресным вечером. Абхай согласился. Следуя давно сложившейся традиции, он сидел на диванной подушке, и собравшиеся люди — от пятисот до тысячи человек - слушали, как он говорит о философии «Бхагавад-гиты». Абхай читал там лекции несколько вечеров подряд. Выступать приходилось и в других местах. В одну из недель он несколько раз проводил лекцию в бомбейском храме Вишну.

Но Абхай не хотел просто читать случайные лекции неорганизованным слушателям - он ждал большего. В нем постоянно росла убежденность, что он должен проповедовать за пределами Индии. Конечно, идея эта зрела уже давно. Он излагал ее и в проекте «Лиги преданных», и на собраниях в Мемориале Радхи в Джханси, и во время встреч в делийском Бирла-мандире, и во многих-многих других случаях. Сотни раз он говорил об этом в частных беседах со знакомыми. Мечта эта красной нитью проходила по его литературным трудам.

Ради выполнения наказа Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати, проповеди на английском языке, он был готов отправиться куда угодно. В Индии англо-говорящих людей было совсем немного, поэтому Абхай мечтал о поездке на Запад. Если он может ездить в Бомбей, Дели и Канпур, то почему бы не поехать в Лондон или Нью-Йорк, где миллионы людей говорят на английском, и при этом никогда не слышали о послании Господа Чайтаньи? В своем письме господину Вед Пракашу, владельцу предприятия в Канпуре, Абхай рассказал о своей идее.

Господь Чайтанья говорил: «пранинам упакарайа» — «ради блага всех живых существ». Хотя члены Красного Креста одинаково относились ко всем раненным солдатам, оказывая первую помощь на полях сражения, они отдавали предпочтение тем, у кого было больше шансов выжить. Безнадежных иногда бросают.

В Индии, даже после обретения Свараджа, преобладают взгляды под маркой «сделано в Лондоне». Это долгая история. Но если говорить кратко, правительство Индии, прикрываясь «светкостью», предается всему иностранному. Наши вожди заботливо отодвинулись от сокровищницы духовных достижений Индии и пытаются подражать материалистическому западному образу жизни, который неразрывно связан с ложными суждениями, опасениями, несовершенством и лицемерием.

Ведическое знание Индии выше всех этих недостатков обусловленной души. Но мы, индийцы, сейчас пренебрегаем этим удивительным знанием. Происходит это из-за его неправильного использования.

В Индии «Веданта-сутру» представляют разные неавторитетные личности, которые только сбивают людей с толку. Новоявленный националистический энтузиазм индийских руководителей, промышленников и стратегов не оставляет ни времени, ни желания понять «Веданта-сутру» или даже «Бхагавад-Гиту». Невозможно служить человечеству, не имея надлежащего руководства…

Итак, моя идея проповеди за границей основана на том, что эти люди уже сыты по горло материальным прогрессом. Они ищут наставлений «Веданта-сутры» или «Бхагавад-гиты» в достоверной, неподдельной форме. Я уверен, что, когда европейцы, американцы и т.д. примут эти принципы, Индия вновь вернется к ведической духовной жизни, ибо сейчас индийцы больше напоминают нищих, которые забыли о своем богатстве. Такова моя точка зрения. Но, как бы то ни было, мы должны интересоваться лишь возможностью служить.

Одним из способов расширения проповеди была рассылка номеров журнала «Назад, к Богу» за пределы Индии. Чтобы привлечь спонсоров, Абхай обещал печатать их имена в каждом номере. Он хотел собрать много пожертвований, чтобы основать большое издательство, которое позволит рассылать «Назад, к Богу» более чем в пятьдесят стран. Он распределил квоты: Америка будет получать десять тысяч экземпляров, Аргентина - пять тысяч, Бельгия - пять тысяч, Бразилия - пять тысяч, Бирма - одну тысячу, Канада - пять тысяч, Чили - пять тысяч, Китай - десять тысяч и так далее, включая десять тысяч экземпляров для России и столько же для Англии. Но ни пожертвований, ни спонсоров так и не нашлось…

Абхай замечал, что тогда как образованные, «культурные» индийцы отвергают свое духовное богатство, религиозно настроенный народ подвергается массовой атаке всевозможных противоречивых, ложных доктрин, которые выдаются за индуизм. Вот лишь один пример — тревожный случай, свидетелем которого Абхай стал во время своей проповеди в Бомбее, летом 1958 года. Одна группа, чья философия противоречила чистому учению, передаваемому парампарой, объявила «Неделю Бхагваты». «Бхагавата», или «Шримад-Бхагаватам» — «литературное воплощение Кришны», непревзойденное Священное писание о преданном служении. Однако при этом организаторами «Недели Бхагваты» он использовался для того, чтобы проповедовать имперсонализм, принижая при этом положение Господа Кришны. От друзей Абхай узнал об этих возмутительных собраниях и 28 июля 1958 года написал Шри Ратанши, вдохновителю «Недели Бхагваты», умоляя его не прикасаться к «Шримад-Бхагаватам».

Я хочу сообщить Вам, что получил Ваше приглашение посетить «Неделю Бхагваты» от секретаря бомбейского духовного центра. Но зная, чтo за «Неделю Бхагваты» могут провести майявади, чтобы ввести в заблуждение наивную публику, я не только воздержался от посещения этого мероприятия, но и посоветовал многим другим не ходить туда, по одной простой причине: священный «Бхагват» будут читать люди, лишенные доступа к этому великому Писанию, обсуждать которое могут только освобожденные души, не оскверненные притворной религиозностью. Мои друзья, которые побывали на вашей «Неделе Бхагваты», рассказали мне, как под предлогом защиты Кришны от упреков в аморальности, ваша организация неверно истолковывала Его игры. Чтобы спасти будущих неразумных слушателей, Махараджа Парикшит еще в далеком прошлом попросил Шрипада Шукадеву Госвами разъяснить игры Раса-лилы Господа Шри Кришны. Трансцендентная природа Раса-лилы не нуждается в защите майявади или мирских моралистов. Лила есть лила.

В тридцатой шлоке материалисту запрещается слушать о Раса-Лиле, и точно так же запрещается слушать о Раса-лиле от материалиста. В Вашей организации и слушатели, и лектор — материалисты, и для них касаться Раса-лилы — такая же беспросветная глупость, как пытаться подражать Рудре, который проглотил океан яда.

 

Абхай предупредил, что за подобное религиозное жульничество можно подать на организацию в суд. Но «Неделя Бхагвата» продолжалась, и сотни людей были введены в заблуждение.

Открытые приверженцы Ведической культуры постепенно теряли в нее веру, а современные европеизированные индийцы и вовсе ее отвергали, считая пережитком прошлого. Премьер-министр Неру, совершенно не склонный к духовности, ратовал за модернизацию и за то, что Абхай называл «идеями под маркой «сделано в Лондоне»». Махатма Ганди, никогда не отвечавший Абхаю на письма, был, по крайне мере, духовным человеком. Пандит Неру был совсем другим. Но, озабоченный тем, что вожди Индии отвергают духовное наследие своей страны, Абхай решил написать письмо Пандиту Неру.

Хотя в Бомбее Абхай был практически бездомным, в августе 1958 года он написал премьер-министру смелое письмо, выражавшее его убежденность в том, что духовную культуру Индии нужно не только восстановить, но и распространить на Западе. Он напомнил Пандиту Неру, что, со времен древней Греции и до атомного века, мир видел только материализм и потому никогда не знал настоящего мира. И если Неру будет продолжать идти по пути материализма, единственное, что ждет Индию — это раздоры и война.

Поэтому Индия не должна тратить время, подражая западному образу жизни. Вы согласны с тем, что индийская культура стоит очень высоко, но в то же время хотите добиться материального процветания путем научного прогресса. Но что это за научное знание? Духовность — это тоже прогрессивное научное знание. Материальная наука не может принести даже материального процветания общей массе людей. Неужели Вы думаете, что безлошадная карета, телефонная или радиосвязь или любое другое эфемерное удобство может принести материальное процветание? Нет, это невозможно. Материальное процветание означает, что у людей должно быть достаточно пищи и того, что нужно для нормального существования тела. Вы думаете, ваши планы принесли материальное процветание, или современная западная цивилизация может привести к этому процветанию? Даже если людям предоставят все эти удобства, беспокойства будут продолжаться до тех пор, пока они не получат духовного удовлетворения. Таков секрет мира.

Несмотря на то, что Абхай никогда не был на Западе, он выражал свою убежденность в том, что американцы и даже русские стремятся к духовной жизни; они не могли удовлетвориться простым материальным прогрессом. И поэтому Пандит Неру должен помочь своим западным друзьям, предложив им духовное знание из Индии.

Бедность — это нехватка знания. Премьер-министр Чанакья жил в соломенной хижине, но именно он руководил Индией во времена Чандра Гупты. Махатма Ганди добровольно принял образ жизни так называемого бедняка, но судьба Индии была в его руках. Но был ли он бедняком? Он гордился своим духовным знанием. По-настоящему богатым человека делает духовное знание, а не радиоприемник, не автомобиль и т.п.

В тридцатых годах семья Неру покупала у Абхая лекарства в «Праяг Фармаси». Теперь Абхай обращался к Пандит Неру как к старому другу из Аллахабада, с той же просьбой, с которой в свое время обращался к Махатме Ганди — он просил Неру оставить свою политическую карьеру «…и как подобает известному, уважающему себя человеку, посвятить остаток своей жизни деятельности в этом организованном духовном движении, чтобы осуществить подлинное объединение западной материальной науки с индийским путем духовного осознания». Так же, как и Ганди, Неру оставил его письмо без ответа.

В Бомбее жил один землевладелец, г-н Харбанслал, старый знакомый Абхая. Когда-то он пообещал Абхаю, что если тому понадобится жилье, он ему поможет. Летом 1958 года Абхай решил навестить господина Харбанслала, но узнал, что тот уехал на Запад. А когда Абхай услышал, что, помимо коммерческих, г-н Харбанслал преследовал и культурно-миссионерские цели, его воображение ухватилось за образ индуса, выполняющего культурную миссию на Западе. В письме господину Харбанслалу Абхай попросил его предоставить ему жилье, а также представил свою культурную миссию. Абхай знал, что на Западе многие уважают индийскую культуру. Он слышал от одного своего духовного брата, немца по происхождению, что, хотя индийцы, приезжавшие на Запад (особенно в Германию), всегда встречали хороший прием, люди иногда проверяли, насколько хорошо они знают свою культуру. И поэтому Абхай советовал господину Харбанслалу учить людей во время путешествий истинным постулатам индийской культуры.

Я думаю, что в наше беспокойное время, когда атомная бомба нависла над головой всего человечества, людям необходимо это послание Индии.

…Поэтому, поскольку Вы уехали за рубеж, пожалуйста, начните деятельность на благо всех людей.

Несомненно, Абхай хотел бы поехать сам. Он не забыл напомнить г-ну Харбанслалу о его обещании предоставить квартиру: «Я влачу свои дни в Бомбее, испытывая страшные неудобства, в плане подходящего жилья».

Однако письмо так и не дошло до путешествующего г-на Харбанслала.

Желая как можно скорее отправиться на Запад, Абхай навестил в Бомбее одного из духовных братьев, Крипасиндху, и попросил его о помощи.

Крипасиндху: Он пришел ко мне и попросил помочь ему отправиться в Америку. Он вручил мне несколько номеров «Назад к Богу», которые, как он сказал, я мог показывать людям с просьбой помочь ему. Я попытался кое-что сделать. Я представил Абхая Бабу одному человеку, крупному предпринимателю, Хемраджу Кхандельвале. Сам я тоже пошел туда. Мы сели втроем, и я рассказал этому человеку о том, что Абхай хочет отправиться на Запад и что он хороший преданный, что он писатель и очень много делает. Но тот почему-то так и не помог.

Крипасиндху рассказал Абхаю, что в Бомбее Гаудия Матху иногда помогает богатая и благочестивая госпожа Сумати Морарджи, директор пароходной судоходной компании «Синдия». Абхай попытался с ней встретиться, но у него ничего не получилось. Однако ему удалось переговорить с одним из представителей г-жи Морарджи, менеджером компании «Синдия», который когда-то слышал о нем. Тот, к удивлению Абхая, проявил великодушие.

Считая Абхая настоящим садху, агент «Синдии» предложил ему пятидесятипроцентную скидку на рейс из Индии в Соединенные Штаты. Он даже зафиксировал свое предложение в письменном виде. Абхай сразу же начал оформлять паспорт и визу. Но даже половины суммы стоимости проезда найти не удалось.

Начиная с 1956 года, когда он жил в Дели, его положение всегда было очень тяжелым, и жилья у него не было. И сейчас, учитывая, что за последние два года странствий за пределами Вриндавана, его положение не улучшилось, он пришел к выводу, что, возможно, Кришна не хочет, чтобы он шел этим путем. Но получил он и нечто позитивное: решимость отправиться на Запад и проповедовать. Там его, несомненно, ждет успех.

* * *

Один, без денег, Абхай вернулся во Вриндаван. Ему было уже шестьдесят два, но он и не думал удаляться от дел. Он был как никогда отрешен и погружен в себя. Его почти никто не знал, а сам он хотел только писать, и сейчас был предоставлен сам себе.

Живя во Вриндаване, он наслаждался глубоким покоем. Из окна своей комнаты он мог беспрепятственно созерцать в одиночестве спокойное течение священной Ямуны. Окрестности Кеши-гхата были тихим местом - только перед рассветом до него доносились голоса немногочисленных преданных, совершающих омовение и повторяющих мантры. В полнолуние река казалась мягко сияющим драгоценным камнем. Поутру неясным красным пятном поднималось солнце, как тлеющий костер, прожигающий мутную стену тумана, и в конце концов взрывающийся, своим светом расчищая небо. А в знойный полдень, когда в комнате царила прохлада, Абхай любовался из окна ярким полуденным солнцем и его трепещущим отражением на серебряной глади спокойной реки. Прямо с порога комнаты он видел на много километров сотни тесно прижавшихся друг к другу храмов приветливого Вриндавана. Постоянные храмовые киртаны, под звон колоколов, простые песни, посвященные Господу Кришне, звучавшие во многих домах и на улицах, наполняли воздух преданностью.

На веранде Абхай мог повторять джапу, и ему никто не мешал. Он наслаждался простой, почти беззаботной жизнью с минимальными потребностями — несколько часов сна ночью, немного прасада в полдень, и простая одежда. Не нужно было никому льстить, никого поддерживать, ни за кого отвечать. Его мысли были свободны и сосредоточены на служении духовному учителю. Он воспринимал теперешнее положение как подготовку к более важному делу, ожидающему его впереди. Несмотря на преклонный возраст, Абхай чувствовал, что еще даже не начинал главное дело своей жизни. Но он твердо верил - у него было собственное видение сообщества преданных. И это была не просто мечта, хотя он пока не представлял, как это все произойдет. Сознавая свои обязанности, Абхай просто работал над книгами и статьями, в которых излагал свое видение, видение духовных учителей, своих предшественников. И при первой возможности он собирался отправиться на Запад. Он пришел к выводу, что люди Запада не удовлетворены жизнью, комфортной в материальном отношении, но лишенной духовного знания, и они будут более восприимчивы к посланию Абсолютной Истины, чем индийцы, его сограждане. Он знал, что должен туда ехать. И поедет — если на то будет воля Кришны.

Во Вриндаване Абхай жил очень экономно, всегда записывая свои расходы и доходы. Он аккуратно вел бухгалтерскую книгу, как если бы руководил важным коммерческим проектом, несмотря на то, что расходы состояли лишь в том, чтобы купить немного молока, овощей, угля для приготовления пищи, оплатить проезд на автобусе и — главное — почтовые расходы.

 

* * *

Во Вриндаване Абхай написал стихотворение на бенгали, «Вриндавана-бхаджана». Вступительные его строфы особенно глубоки и сокровенны.

Я один во Вриндавана-дхаме.

И в таком состоянии я начинаю многое понимать.

У меня есть жена, сыновья, дочери, внуки — все,

Но нет денег, поэтому нечем гордиться.

Господь показал мне лицо настоящее материальной природы;

Все это сегодня по милости Кришны утратило всякий вкус.

Ясьяхам анугрихнами харишье тад-дхана шанаих:

«Я все забираю у тех, к кому Я особенно добр».

Где мне было понять эту милость Всемилостивого?

Видя, что я остался без денег, меня все покинули —

жена, родственники, друзья, братья, — все.

Это несчастье, но я только смеюсь. Я сижу в одиночестве и смеюсь.

Кого я по-настоящему люблю в этой майя-самсаре?

Куда ушли мои любящие отец и мать?

Где все мои старики, где родные?

Кто скажет мне, что сейчас с ними, скажите, кто?

Что осталось от этой семьи? Просто список имен.

Что пена морская, что теряется в море,

То и игры майя-самсары.

Нет ни отцов, ни родственников, ни матерей -

Словно пена морская, они эфемерны.

И как пена морская сливается с морем,

Так и созданное из пяти элементов тело разрушится.

Сколько ж тел таких душа получает, рождаясь?

Все родные ее — родны только этому телу.

Но духовно, брат, каждый - родственник твой.

И в этой любви нет и намека на Майю.

А Верховный Господь — душа всех. Для Него

Все равны в этом мире.

Все твои родственники, брат! Все миллиарды джив*.

Взгляни - все они связаны Кришной,

Все пребывают в согласии.

Забыв о Кришне, джива желает мирских удовольствий,

И Майя крепко хватает ее.

* * *

Посетив в октябре Дели, Абхай получил от Кавираджа Баидья Натх Сиркара пожертвование на издание тысячи номеров «Назад, к Богу». Быстро, к двадцатому октября, Абхай выпустил очередной номер журнала, на первой полосе которого было напечатано имя спонсора. Это был первый номер за два года. Еще один спонсор, господин Субодх Кумар Капур из компании «Рамалал Капур и сыновья», последовав примеру господина Сиркара, оплатил печать тысячи экземпляров для номера от двадцатого ноября.

Передовая статья ноябрьского номера называлась «Истина и красота». Автор передовицы в «Times of India» размышлял на тему, совместимы ли истина и красота. Он предполагал, что истина не всегда красива, а зачастую уродлива и неприятна. Абхай не соглашался: «Истина настолько прекрасна, что многие мудрецы, святые и преданные оставляли ради Нее все. Но мы с незапамятных времен привыкли любить вместо истины ложь». Однако, с тем, что мирская истина и красота несовместимы, Абхай был согласен. Мирская истина не только не красива - это вообще не истина, а мирская красота не является подлинной красотой. По этому поводу Абхай рассказал притчу.

Некий мужчина влюбился в красивую девушку. Девушка попыталась отказать ухажеру, но тот был настойчив. Тогда она попросила его подождать неделю, после чего обещала принять его предложение. В течение следующих семи дней девушка пила сильные слабительные и рвотные средства, ее постоянно рвало. Все, что из нее выходило, она сохраняла в больших горшках. Через неделю «так называемая красавица стала худой, как скелет, ее кожа почернела, а красивые глаза ввалились в глазницы».

В назначенный час, красиво принарядившись, мужчина появился перед ее домом и спросил у какой-то девушки, больной на вид, о том, где красавица, которая его пригласила. Он не узнал той, о ком спрашивал. Вид девушки вызывал жалость, и хотя она несколько раз называла свое имя, глупец упорно не узнавал ее. А ведь ее внешний вид был лишь следствием действия лекарств.

В конце концов, девушка поведала господину свою историю и рассказала, что отделила свою красоту и поместила ее в горшки. Она также сказала, что при желании он сможет насладиться «соками красоты», которые хранятся в этих горшках. Безумец и поэт, он согласился посмотреть на них и был препровожден к хранилищу жидкого стула и рвотных масс, которые источали невыносимое зловоние. Так перед ним раскрылась тайна «жидкой красоты».

Далее Абхай доказывал, что литература, которая не описывает высшую Истину и красоту Верховной Личности, даже если это поэзия и философия, ничем не лучше испражнений и блевотины.

В статье «Мерило нравственности» Абхай объяснял: «Нравственность — это качество деятельности, которая удовлетворяет Верховного Владыку». В Писаниях даются нравственные принципы, запрещающие порочные половые связи, убийство животных, прием одурманивающих средств и азартные игры. Абхай связывал успех Махатмы Ганди как вождя нации с тем, что тот следовал моральным принципам. Абхай превозносил ведическую систему брака: «по достижении половой зрелости у девушки появляется потребность в мужчине, и если к этому времени ее не выдать замуж, позволив свободно общаться с юношами, то нет ничего удивительного в том, что и девушка, и юноша окажутся на грани падения».

Несмотря на изменение социальных условий в обществе, Абхай настаивал: «Вы не должны позволять себе порочные связи с противоположным полом, оправдывая это тем, что изменились социальные условия, поскольку незаконная связь с женщиной — это исток всех пороков».

В статье «Обманутые ученые» Абхай представил критический разбор издания «Бхагавад-гиты» с комментариями д-ра Радхакришнана, цитируя, в частности, тридцать четвертый стих из Девятой Главы, где Господь Кришна утверждает, что нужно всегда думать о Нем и стать Его преданным. Доктор Радхакришнан прокомментировал этот стих так: «Мы должны отдать себя не Кришне как личности, но нерожденному, безначальному, вечному, которое говорит через Кришну». Хотя «Бхагавад-гита» недвусмысленно говорит о том, что человек должен предаться Кришне, Верховной Личности, имперсоналисты, вроде д-ра Радхакришнана, искажают и затемняют ее прямой смысл, жонглируя словами.

* * *

В день ухода Шрилы Бхактисиддханы Сарасвати Абхай остро почувствовал разлуку с духовным учителем. Он прекрасно знал, что наставления Шрилы Бхактисиддханты важнее, чем его физическое присутствие, и что духовный учитель живет в своих наставлениях - и в этом смысле Абхай никогда не разлучался с ним. Но каждый год в этот день он чувствовал великую утрату. Абхай вспоминал 1932 год - тогда он был грихастхой и только-только стал учеником. Тогда он не мог, как сейчас, уделять служению столько времени, сколько хотелось. Но тогда он мог видеть своего духовного учителя, кланяться ему, принимать остатки его прасада, гулять с ним, слышать его голос, обмениваться взглядами. Абхай вспоминал о встречах с ним.

Как могущественна была миссия Шрилы Бхактисиддханты! Его типографии работали день и ночь, печатая книги, журналы, газету «Надия Пракаш». А какое поле для проповеди открывалось в Европе! Гаудия Матх, со Шрилой Бхактисиддхантой у руля, вступил в бой с силами майи, и Бхактисиддханта вселял в своих учеников бесстрашие. Абхай всегда горячо желал служить духовному учителю, служить в Гаудия Матхе, штаб-квартира которого находилась в Калькутте. Но четкого представления о своем служении он не имел, пока не получил последнее письмо от Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати.

Абхай оглядывался на двадцать лет, прошедшие с тех пор, как его духовный учитель оставил этот мир. Гаудия Матх был разрушен своими вождями, а остальные разлетелись, словно листья в бурю. Это была неописуемая утрата. Старая история — «великие санньяси» не выполнили наказ своего духовного учителя и ударились в интриги, споры и судебные процессы. Жестокие распри, самозванные лидеры, претендующие на место мирового ачарьи — на чьей стороне была правда? Ни на чьей. Ошибались и те и другие, напрочь ошибались, и Гаудия Матх раскололся. Остались десятки маленьких матхов, а проповедь прекратилась - та, настоящая проповедь, которая велась прежде, когда он, Симха-гуру, наводил страх на майявади и руководил победным маршем армии молодых, могущественных проповедников по всей Индии и за ее пределами. Но больше всего от раскола Гаудия Матха пострадали простые люди, непреданные, которым больше неоткуда было ждать спасения от сокрушительных ударов майи. Шрила Бхактисиддханта Сарасвати начал духовную революцию, но его революционное движение было подавленно майей. Гаудия Матх разметало на отдельные, самодовольные, но почти ни на что не способные клочки. А люди продолжали страдать.

Нащупывая свой путь, Абхай жил лишь воспоминаниями о духовном учителе. Он был уверен в том, что его связь со Шрилой Бхактисиддхантой Сарасвати не оборвалась, а их взаимоотношения продолжались, но все же чувствовал себя беспомощным. Он прилежно исполнял наказ духовного учителя - проповедовал на английском языке. Но, лишенный его физического присутствия, Абхай ощущал себя ни на что не годным и очень, очень одиноким. В такие минуты он сомневался, разумно ли было бросать семью и бизнес. Оплакивая уход Шрилы Бхактисиддханты и падение Гаудиа Матха, он сочинил стихотворение на бенгали под названием «Вираха-аштака».

Шрила Прабхупада, всегда сострадательный к душам, что терпят мучения.

Разлука с вами гнетет меня.

Нитьянанда, безграничный океан милости, смывающий иллюзию, заливал всех неиссякаемыми потоками любви к Богу.

Джати-госаи* остановили это наводнение,

Но, ты, о, Господин, сойдя в этот мир, рассеял их чары.

И снова все утонули в потоке любви,

И даже я, такой падший, низкий и грешный.

Повинуясь Господу Чайтанье,

Вы сделали слуг своих гуру, и велели им ходить от двери к двери.

И они проповедовали повсюду, от океана до Гималаев.

Теперь, когда вас нет, все погрузилось во мрак.

О Шрила Прабхупада, вы всегда сострадательны к душам, что терпят мучения.

Разлука с вами гнетет меня

В разлуке я чувствую упадок сил.

 

Адвайта Прабху призвал Господа Гауру, и Бхактивинода молился так же.

Своим вдохновением, он призвал вас; уступив его горячему желанию, вы пришли,

И дали каждому понять, что Индия — это святая земля.

Тот, кто родился на земле Бхараты

Должен сделать свою жизнь совершенной и проповедовать другим.

Вы несли послание маха-мантры* повсюду.

Теперь, в ваше отсутствие, о Господин, все погрузилось во тьму.

Поток вашего сострадания снова был остановлен.

Копье этой великой беды пронзило мне сердце.

Без послания Господа Чайтаньи мир ожидает только смятение.

Видя это, вайшнавы* испытывают муки разлуки.

Обусловленные души снова ввергнуты во тьму.

Они ищут мира, но гибнут в океане тревоги.

О Шрила Прабхупада, вы всегда сострадательны к несчастным душам, что терпят мученья.

Меня гнетет разлука с вами.

 

Абхай видел настоящее в мрачном свете. Золотая эра проповеди, процветавшей во времена Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати, закончилась. «Под влиянием майи, — писал Абхай, — теперь все погрузилось во тьму. Все наставления преданности нарушены. Все повернулось вспять». Вспоминая великую личность, своего духовного учителя, обладавшего божественной энергией, способной спасти весь мир, Абхай признавался в собственном бессилии и беспомощности: «Из-за тех, кто не был тверд в преданном служении, одна организация разделилась на множество разрозненных ветвей… Ваше ясное послание не было услышано. Откуда мне взять силы для движения санкиртаны?» Как мог он, маленькое духовное дитя, выжить без своего духовного отца? Кто сейчас может спасти этот угнетенный как никогда мир?

Шрила Бхактисиддханта сказал, что мертвец не может проповедовать; проповедовать может только тот, в ком есть жизнь. До тех пор, пока Абхай и другие способны глубоко сожалеть о крушении Гаудия Матха, жизнь теплится и надежда жива: «Если бы каждый воспользовался этим правом, вышел и стал принимать учеников, тогда страждущие души можно было бы спасти». Бесполезно лить слезы по поводу того, что натворили духовные братья, хотя одна только мысль об открывавшихся возможностях причиняла Абхаю боль. Обдумывая и оценивая происшедшее, он заметил тлеющую искру того, что по-прежнему можно было сделать.

Абхай послал свое стихотворение и «Вриндавана-бхаджану» Кешаве Махарадже, который опубликовал их в «Гаудия Патрике».

* * *

Однажды ночью Абхаю приснился удивительный сон, тот самый, который он уже несколько раз видел, когда еще жил с семьей. Ему явился Шрила Бхактисиддханта Сарасвати. Абхай сразу же узнал его - высокого, ученого санньяси, который пришел прямо из духовного мира, из личного окружения Кришны. Он окликнул Абхая и жестом приказал следовать за ним. Затем снова назвал Абхая по имени и повторил свой жест. Он попросил Абхая принять санньясу*. «Иди, — настаивал он — стань санньяси».

Абхай проснулся в изумлении. В этом приказе он увидел, как еще раз подтверждается наставление, которое Шрила Бхактисиддханта Сарасвати дал ему при первой их встрече в Калькутте; то наставление, которое он впоследствии подтвердил в письме: проповедуй на английском языке и распространи сознание Кришны по всему западному миру. Санньяса нужна была только для этого; иначе, зачем духовный учитель стал бы о ней просить? Абхай пришел к выводу, что духовный учитель говорит: «Время пришло, стань санньяси, и ты сможешь выполнить эту миссию. Раньше было не время».

Абхай тщательно все взвесил. Принимая санньясу, вайшнав посвящает свое тело, ум и речь лишь только служению Верховной Личности, Богу, отрешившись от всех прочих занятий. Это он уже и так сделал. Шрила Бхактисиддханта Сарасвати давал своим лучшим ученикам санньясу именно для того, чтобы они могли продолжать его миссию. Они с этим не справились. Проповедь на Западе, даже среди самых уважаемых санньяси Гаудия Матха, считалась делом рискованным. Как он, простой домохозяин, мог надеяться на успех там, где все остальные потерпели неудачу? Он колебался. Он чувствовал себя беспомощным и бесполезным, о чем и написал в своей «Вираха-аштаке». Но теперь духовный учитель сам поощрял его подняться над всеми этими соображениями и даже над присущим ему смирением. Его желание проповедовать, подобно духовному учителю, не изменилось, несмотря на одиночество и преклонный возраст. Он обладал огромной решимостью, хотя, возможно, внешне это было не так заметно.

Чтобы руководить проповедническим движением, человек должен стать санньяси - об этом говорила и Ведическая традиция, и пример предшествующих ачарий. Ради миссионерской деятельности принял санньясу Шрила Бхактисиддханта. Сам Господь Чайтанья, чтобы распространить движение санкиртаны, тоже стал санньяси. Конечно, Он был Верховной Личностью Бога, но его юные ученики проявили к Нему неуважение, посчитав обычным человеком. И тогда Он принял санньясу - ведь этот статус почитается в обществе. Господь все рассчитал точно. И стоило Ему начать странствовать по Индии, уже как санньяси, к движению санкиртаны сразу же примк