Глава Четыре: Ниша

 

Мы занимались любовью. Уилбер был нежным и внимательным. Прижимал ладонь к моей пояснице, придерживая бедра, когда входил в меня, старался найти нужный угол, чтобы задевать простату. Когда ему это удалось, я вскрикнул и услышал, как он засмеялся куда-то в мои волосы, прежде чем сделать это еще раз. Проблема была лишь в том, что… да и, пожалуй, не то, чтобы проблема, но я не хотел, чтобы он был нежным и внимательным. Мне хотелось, чтобы его тяжесть впечатывала меня в матрас, заставляя вбирать в себя этот твердый, огромный член, независимо от того, хочу я этого или нет. Хотя я и хотел. Он снова задел эту точку внутри меня. Но мне нужно было еще. С ним я чувствовал себя в безопасности. Я выгнул спину, приподнявшись с кровати, втягивая его глубоко в себя. Еще глубже. Мои ноги обвили его талию. Я уперся пятками ему в ягодицы. Он поймал мой крик – раздвинул мои губы, исследуя рот, играя с языком. Его ладони скользнули с поясницы к плечам, он уперся в постель коленями и вдруг перекатился, усадив меня сверху и изменив угол проникновения. Я обнимал его, раскачиваясь в такт движениям его тела, пока он врывался в меня.

– Скажи, чего ты хочешь, Гот-бой.

Он снова задел простату. Я откинул голову, открывая шею, и застонал.

– Скажи мне.

Когда способность думать вернулась, я прошептал:

– Свяжи меня.

И все тут же закончилось.

Уилбер столкнул меня с себя и слез с кровати. Я упал на спину и пораженно застыл. К тому времени, как я пришел в себя, Уилбер уже надел фиолетовый шелковый халат и скрылся в ванной. Я, тяжело дыша, смотрел в потолок. Он спросил. Я ответил. Я сел и откинул волосы с лица. Похоже, он не это хотел услышать. Но это была правда. Я не лгал ему. Он научил меня не лгать давным-давно.

– Уилбер? – Мой голос был хриплым и растерянным.

– Тебе лучше уйти к себе. – Его ответ прозвучал приглушенно из-за крепкой деревянной двери, но все и так было ясно как божий день. Даже если бы он замахнулся и ударил меня, не было бы больнее. Я закусил губу и сполз с постели. Моя одежда была разбросана по комнате. Я неловко поднял джинсы и начал одеваться.

Что пошло не так? Он спросил, что мне нравится. Я сказал ему. Больше всего я любил, когда он привязывал меня к кровати и трахал до потери сознания. Мне нравилось, потому что такое происходило, только когда он был очень доволен мной после целой ночи с клиентами. Я не получал этой награды с тех пор, как выплатил долг. И мне чертовски этого не хватало. Хотя, по сути, мне просто хотелось, чтобы Уилбер мной гордился. А одно истекало из другого. С тех пор, как я стал эксклюзивной собственностью Уилбера Броудена, я ничего не мог сделать правильно.

Я уже собирался выйти из спальни, когда дверь ванной открылась.

– Почему ты сказал это, Брант?

Он назвал меня Брант. Последнее время он называл меня так, только когда злился. Я повернулся к нему – Уилбер медленно шел ко мне. Я собирался стоять на своем, но когда он оказался рядом, меня поразило то, каким здоровым он кажется рядом со мной – как регбист рядом с пловцом – и я попятился, забившись в угол.

– Не сутулься.

Я расправил плечи, но уставился в пол.

– Не опускай взгляд.

Я поднял голову и стал рассматривать мочку его левого уха. Я не мог смотреть ему в лицо. Мне еще не хватало смелости, только не глаза в глаза. Он протянул руку и сжал мой подбородок, заставив наклонить голову так, что мне ничего не оставалось, кроме как встретить холодный взгляд карих глаз. Морщинки в уголках стали глубже, он прищурился.

– Посмотри на меня и скажи, зачем ты попросил об этом?

Я попытался опустить голову, но он не позволил. Мой затылок с глухим стуком ударился о стену.

– Брант.

– Я больше ничего не знаю. Я не знаю. – Он ударил кулаком в стену рядом с моей головой. Я упал на колени и прикрыл голову руками. Уилбер схватил меня за запястье и рывком поставил на ноги. Казалось, от его хватки дробятся кости, по руке пробежала судорога. Меня охватила паника, и я со всей силы ударил Уилбера кулаком прямо в лицо. На секунду в спальне воцарилось пораженное молчание. Его пальцы дрогнули. Я вырвал руку и ринулся бежать.

О Господи. Я ударил Уилбера.

– БРАНТ!

Я понесся вниз по лестнице. Теперь он точно меня убьет. На мне были только джинсы и свитер. Никакой обуви. Я одолевал пролет за пролетом, слыша голос Уилбера за спиной. Из банкетного зала выглянул Майки, у него изо рта торчала десертная ложка. Я перепрыгнул через перила и приземлился в фойе. От рывка руку пронзила острая боль. Ложка с мороженым выпала на пол, и Майки попытался перехватить меня. Я увернулся и вбежал на кухню. В дверях вдруг появился Гай, размахивая руками, словно пытался загнать в корраль напуганного жеребенка. Я проскользнул справа от него к ближайшей открытой двери, пронесся через столовую, оказавшись за спиной Майки, распахнул входную дверь… и с разбегу налетел на Рика.

– ДЕРЖИ ЕГО!

Рик схватил меня за плечи. Я попытался пнуть его в голень. Он увернулся, и я оказался на полу, правая рука была вывернута под неестественным углом. О Боже, вот это уже по-настоящему больно. Я попробовал вырваться. Рик завел руку еще выше, и всем весом навалился сверху, сжав мой затылок и притиснув к полу.

Я слышал, как Уилбер осторожно и неторопливо спускается по лестнице. Я никогда не делал подобного. Даже когда был подростком. Я просто позволял ему творить с моим телом все, что ему захочется. И никогда не сопротивлялся.

– Поднимите его.

Рик и Майки подняли меня на ноги. Рик удерживал меня за ноющее предплечье, а Майки запустил руку в волосы. Когда Уилбер оказался в фойе, я еще раз попробовал высвободиться. Меня трясло, тело покрылось испариной.

– Открой глаза, малыш.

Я вперился в пол. Майки дернул меня за волосы, заставив вскинуть голову. Я ахнул и открыл глаза. Несколько раз моргнул, чтобы сфокусировать взгляд. Уилбер стоял прямо передо мной. Из носа его текла кровь. Я слышал, как с бешеной скоростью колотится сердце. Дыхание мое стало неглубоким и быстрым. Уилбер вытер кровь.

– Малыш… – Он посмотрел на красное пятно на своей руке.

Я потерял сознание.

 

Очнулся я у себя в комнате – было очень уютно и тепло. Я все еще был полностью одет, но меня завернули в мягкое пушистое покрывало. Все тело ныло. Рик не сдерживался, когда сбил меня с ног. Запястье пульсировало от боли – оно посинело и опухло, но в принципе, похоже, все было нормально. Я медленно приподнялся. Все части тела были целы… а значит, мне крупно повезло. Я видел, как Уилбер ломал людям руки за то, что они просто к нему прикоснулись. А я пустил ему кровь.

Я сел и посмотрел на свои ноги, свисавшие с края кровати. Кто-то надел на меня носки. Соскользнув с постели, я подошел к двери и открыл ее. В коридоре стоял Гай. Он обернулся и посмотрел на меня. Его по-французски жизнерадостное лицо было мрачным.

– Bonbon, прими душ и надень костюм. Уилбер в плохом настроении. Я должен привести тебя к завтраку. Давай, mon Petite Bonbon. Tout de suite. [6]

Гай захлопнул дверь, заставив меня убрать пальцы, и дверной замок щелкнул с необратимостью пистолетного выстрела.

Я все еще в дерьме. Не стоит усугублять положение, опаздывая. Я взглянул на часы. Уилбер уезжал на работу каждое утро в 8.30. У меня было двадцать минут, чтобы привести себя в порядок и спуститься в кухню. Побрившись и помыв голову, насколько это возможно одной рукой, я быстро осмотрел себя в зеркале. Синяки на груди и спереди, на левом плече. От горячего душа запястье совсем потемнело, распухло и пульсировало от боли. Я затянул руку и запястье эластичным бинтом, надел темно-серый костюм, светло-зеленую рубашку и галстук.

У меня было пять минут в запасе, чтобы спуститься. Я открыл дверь и пошел за Гаем туда, где ждал Уилбер. Внутри все сжималось от неприятного предчувствия.

Когда мы оказались у дверей кухни, Гай жестом пригласил меня войти. Было 8.28.

Я вошел в комнату, и Уилбер оторвал взгляд от утренней газеты. Его глаза прошлись по мне, и, по всей видимости, осмотром он остался доволен, потому что указал на мое обычное место с рядом ним.

– Садись и не сутулься.

Мои длинные волосы все еще были влажными и холодили шею, когда я сел за застеленный льняной скатертью кухонный стол. Я выпрямил спину и положил перевязанную руку на колени под столом.

– Прошлым вечером ты не ужинал. Так что ешь завтрак.

– Но уже 8.30.

– Начинать день со спора со мной не самый умный ход, малыш. Моя первая встреча сегодня в 9.30. – Он отложил газету и посмотрел на меня. – Брант.

– Да, Уилбер? – Мой голос прозвучал резко и сухо.

Он протянул руку, сжал мое предплечье и осмотрел стянутую бинтом руку.

– Сломал?

Я покачал головой.

– Просто болит.

– Неудивительно. То, как ты меня ударил… мог бы и большой палец сломать.

– Прости. Я испугался и…

– Тшш. Ешь блинчики.

Большая горка блинчиков и графин теплого сиропа стояли прямо передо мной рядом со стаканом клюквенного сока и чашкой кофе без кофеина. Хотелось есть, но я был уверен, что еда застрянет у меня в горле.

– Ты ведь не хочешь, чтобы я начал тебя кормить, Гот-бой? Ты же знаешь, как это весело. – Что означало, что мне будет совсем не до веселья.

Голос Уилбера казался недовольным, поэтому я внял предупреждению. Когда мне было девятнадцать, я как-то объявил голодовку – это было лишь однажды. Мне хотелось иметь хотя бы какую-то власть над своим жалким существованием. Я думал, что смогу сделать так, чтобы мой внешний вид зависел только от меня. Мне доказали, что я заблуждался. И мне больше не хотелось повторения.

Я утопил все в сиропе. По крайней мере, они не встанут в горле, если будут достаточно скользкими. Но даже есть правильно у меня не выходило.

– Сядь. Жуй медленно. Ты же не какой-нибудь дикарь, мальчик. Не открывай рта. Никто не хочет видеть, что ты жуешь. В тебе есть стиль и класс, твои манеры должны это отражать.

Когда я наконец добрался до дна тарелки, ожидание совсем меня измучило.

– Уилбер.

– Да.

– Может, ты просто накажешь меня, и покончим с этим? – Я потер живот. Горло словно горело.

– Наказать тебя? Я задал тебе вопрос. Ты дал честный ответ. Я должен извиниться, что слишком остро отреагировал на то, чего не хотел услышать. Я заслуживаю не только удара кулаком в нос.

Я заморгал.

– Я просил тебя быть честным, Гот-бой. Я не могу наказывать тебя за это. Ты и правда привык к таким отношениям, и это только моя вина. Так что постараемся приучить тебя к чему-нибудь другому. – Он наклонился, поднял с пола кейс и поставил его на стол. – Это тебе. А сейчас иди чисть зубы. Нам нужно ехать на работу.

Что?

– Уилбер?

– У тебя есть диплом колледжа. Ты закончил его с отличием. Теории у тебя было хоть отбавляй, Гот-бой. Теперь нужна практика. Начинаешь работать на меня с сегодняшнего дня. Никому не нужно знать о нашем соглашении. Будешь служащим среднего звена. Моя машина отъезжает через пять минут. Могу сказать тебе, твой босс не любит опозданий, но сегодня – исключение.

Ох… я встал, сходил почистить зубы и вышел к лимузину.

Я был почти у дверцы, когда понял, что забыл кейс на кухонном столе. Развернувшись, я налетел на Рика. Он вручил мне кейс и пакет со льдом.

– Двадцать минут у плеча. Двигаешься немного скованно. В переднем кармане кейса есть аспирин.

Рик развернулся и направился к дому. Меня передернуло. Прошлой ночью Рик с легкостью скрутил меня. Сейчас он просто дал мне болеутоляющее и ушел.

– Гот-бой!

Я забрался в лимузин и прижал кейс к груди.

– Ты сказал, работать на тебя?

– Я брал тебя с собой на совещания и спрашивал твое мнение. Хотя другие считали тебя просто украшением, я знаю, что ты не так прост. Твоя проницательность, особенно в том, что касается людских характеров, всегда меня впечатляла, мальчик. – Уилбер сунул руку в карман костюма, вытащил бумажник из телячьей кожи и протянул мне. Я открыл его. Теперь у меня было удостоверение личности, кредитные карточки и около двух тысяч долларов наличными. Ох… У меня никогда в жизни не было столько денег. – Ты ведь читал заявки, которые я давал тебе раньше? И опять же мне ничего не оставалось, кроме как согласиться со всеми твоими умозаключениями. Так что твоя стажировка окончена. Теперь ты наш консультант в небольшом офисе на 56-ой.

Я просто сидел и моргал.

– Консультант?

– У тебя в кейсе шесть заявок, которые пришли на прошлой неделе. Оказалось, что наш предыдущий сотрудник пополнял свое личное портфолио за счет Организации. У тебя есть день, чтобы доказать, что ты нам подходишь. Если нет, будешь просто украшением еще одиннадцать с половиной лет.

Эти слова заставили меня сесть прямо.

– На это место хотели другие?

– Да, мой мальчик. Мне пришлось потянуть за ниточки, чтобы у тебя был этот день. Я верю в тебя. Надеюсь, ты тоже в себя веришь. – Лимузин остановился. – И, ты ведь понимаешь, никаких любимчиков. Да тебе это и не нужно. Я всегда восхищался твоей силой воли и блестящим умом, мальчик. Пора найти им применение.

Уилбер повернулся ко мне и дотронулся до моей щеки. Я с трудом сдержался, чтобы не отшатнуться. Морщинки вокруг его глаз стали глубже, когда он это заметил. Уилбер притянул меня к себе. Я ощутил, что у меня начинается приступ паники, но заставил себя сидеть неподвижно. Каким-то образом он и это почувствовал.

– Я не хотел напугать тебя прошлой ночью, Гот-бой. Просто меня злит, когда ты снова переключаешься в этот «режим обслуживания». Я вижу в тебе гораздо больше. И мне хочется, чтобы ты стоял на собственных ногах и никогда больше не ронял достоинства. Знаю, мне не хватает терпения. Это всегда было моим недостатком. Ты полжизни пробыл рабом. Я не могу ожидать, что ты избавишься от привычек за каких-то шесть месяцев. Но мы все сможем вместе. Все наладится.

Уилбер поцеловал меня таким привычным собственническим поцелуем. Я наконец-то получил то, чего хотел. К концу поцелуя мои губы припухли и подрагивали.

– Хмм, кленовый сироп. Я хочу слизывать его с твоей бледной кожи. Со всего тебя. – Я вздрогнул. – Но ты опаздываешь. – Его палец погладил меня по нижней губе. – Сегодня все будут тебя оценивать, малыш. Все, о чем я прошу – просто попытайся. Гай будет твоей тенью. Твой секретарь Лоретта в приемной, она объяснит тебе, что нужно делать.

Гай открыл дверь, и я выглянул из темного салона лимузина в теплое светлое весеннее утро.

– Помни, Брант. Люди приходят к нам сами. Мы ни к чему их не принуждаем. Мы не последняя инстанция, но мы гораздо лучше тех, кто вселяет в них надежду, а затем лишает их всего, что им дорого. Помнишь, в каком отчаянии был твой отец, когда пришел ко мне? Если бы он смог выплатить сумму вовремя, или хотя бы потрудился объяснить ситуацию, мне никогда не пришлось бы посылать к нему людей. А тебе – работать, чтобы заплатить его долги. Это темная сторона нашего бизнеса.

– Я на ней побывал. – В голосе моем явственно слышалась горечь. Уилбер поймал мой подбородок и заставил повернуться к нему.

– Нет, Брант, ты всегда был МОИМ личным делом. У проституток нет кроватей, одежды или компьютеров. У обычных шлюх даже нет имен. У них нет такой защиты, какая была у тебя. Те несколько раз, что ты оказывался в больнице, были моими оплошностями. Твоему отцу предоставили эту ссуду только потому, что у него имелась гарантия… и я говорю не о доме, который ты купил для своих сестер.

– У него были дочери.

– Мы живем в жестоком мире, Брант. Выживают сильнейшие. Только сильнейший может стать защитником. Ты показал, что можешь им быть, когда занял место сестры. Ты взвалил на себя тяжелую ношу, когда тебе было всего четырнадцать. Немногие мужчины пошли бы на это. Просто помни о том, что я тебе сказал, организация всегда получит свои деньги обратно. Так или иначе.

Я побледнел.

– Не волнуйся, малыш. Я был полностью согласен со всеми твоими выводами, когда ты просматривал бумаги, что я тебе давал. – Уилбер снова сунул руку в карман и вытащил заколку для волос. – Носи волосы распущенными только для меня. – Он собрал ровно подстриженные пряди в хвост, защелкнул заколку и откинулся на спинку сидения, как бы говоря, что мне пора.

– В этом мире есть хищники и поопаснее меня.

Когда я выскользнул из прохлады машины, Гай взял мой кейс и захлопнул дверцу. Я смотрел, как лимузин отъезжает с обочины. Словно маленькая рука сжала мое сердце, когда габаритные огни скрылись из виду.

– Сейчас все не так, как в прошлый раз, Petite Bonbon. Уилбер вернется за тобой. – Гай снял солнечные очки и протянул их мне. – Нехорошо, когда сотрудники видят, как их новый босс плачет.

– Я не плачу. – Я шмыгнул.

– Ну, конечно, нет… Petite Bonbon, я ошибся. Это все мошкара, совсем достала, да?

– Мошкара?

– Та, что попала тебе в глаза, так что у тебя выступили слезы, и теперь кажется, что ты плачешь, хотя на самом деле это вовсе не так.

– Я босс?

– Так думает Уилбер. А он нечасто ошибается.

Я глубоко вздохнул.

– Я могу оставить их себе, пока мошкара не исчезнет?

– Они твои. Они тебе, конечно, не идут, но на обеденном перерыве мы можем купить получше.

– Спасибо.

– Сотрудники следят за тобой. Так что двигайся, Bonbon. Покажи Организации, что Уилбер не ошибся. Его репутация в твоих руках.

– Не дави на меня. – Я фыркнул, нацепил очки на нос, надел свою бесстрастную маску, развернулся и направился к новому месту работы. Если я не облажаюсь, то смогу доказать, что я не просто красивая мордашка. Пять из шести заявок оказались стандартными. Одну мне пришлось отклонить. У мужчины не было никаких гарантий: ни дорогой собственности, ни жены, ни детей. Его ресторан обанкротится. В четырех заявках страховкой выступали земля, дома и другое имущество. А вот в последней… из-за шестой и последней заявки я долго сидел в темном кабинете, уставившись на черную коробку из-под DVD.

С самого начала дня гудение флуоресцентных ламп сводило меня с ума. Лоретта, моя секретарша, выключила их, принесла обычную лампу и поставила на стол. Она была настоящей амазонкой. А еще она всегда носила с собой пистолет. Никто не мог попасть в мой кабинет, если я этого не хотел. Вместе с лампой она принесла каталог офисной мебели и сказала, чтобы я выбрал любые лампы, какие мне понравятся. Тогда они будут у нас уже завтра.

Если завтра я буду все еще здесь. У меня всего один день, чтобы проявить себя. Я снова посмотрел на черную коробку. Наверное, я просто пытался не думать о работе. Я открыл коробку и стал вертеть в руках диск. Это была запись с моим «вступлением» в мир, где платят долги. Мое первое изнасилование в цифровом качестве. Я включил DVD-плеер в комбинированном режиме, так что на экране оказалось несколько оранжевых зеркальных отражений. Зазвучала расслабляющая музыка. Я нажал «стоп» и выключил плеер. Мне не нужно было это видеть. Воспоминания были гораздо яснее, чем картинка на маленьком золотистом диске.

Я прижал ко лбу дрожащую руку. Запястье ныло. Думаю, либо оно все-таки сломано, либо я потянул какое-нибудь сухожилие. Я уже два раза прикладывал к нему лед и наглотался аспирина, но боль не проходила. Закрыв глаза, я откинулся на спинку кресла, невидящим взглядом уставившись в потолок, и на меня нахлынули воспоминания.

Я лежал на животе в кабинете Уилбера прямо у огня, греясь, пока он просматривал какие-то документы. Он глубоко вздохнул и закрыл папку. Затем вытащил красную ручку, перечеркнул обложку и бросил ее на пол.

– Гот-бой. – Я обернулся и поднял на него глаза. Восседая в кожаном кресле, он походил на старого уставшего короля. Тени от газового камина плясали на его лице. – Чтобы чего-нибудь добиться в этом мире, нужны не знания, а люди. Я был полон амбиций. Многое умел. Ты бывал на Сборе долгов, ты знаешь, на что я способен. А я способен и на много, много худшее, мой мальчик. Но все навыки и рвение никуда бы меня не привели без достойного покровителя. Стоило найти нужного человека, и из вышибалы я превратился в распорядителя. Я никогда не оглядывался. Жалость и сочувствие – это слабости, а при нашей работе просто помехи.

– Ты пожалел меня. – Я перевернулся на спину.

– Не путай жалость с собственническим инстинктом, малыш. Ты бросил мне вызов. Бросил вызов моему авторитету и потому привлек мое внимание. А когда ты привлек мое внимание, я просто должен был тебя заполучить. Тощему сопляку с большими серыми глазами хватило наглости бросить мне вызов из-за крохотного долга. Не спорь со мной. По сравнению с другими, то, что задолжал твой отец, просто ничто.

– С чего ты решил об этом вспомнить?

Уилбер показал на папку на полу.

– Видишь красную метку? Она означает, что человеку конец, вот только он пока об этом не знает. Я заберу все. Его дом, машину, банковские счета, его жену, дочь. Семье было бы легче, если бы он застраховался и умер. Но вместо этого он потянул с собой всех, кто был ему так дорог.

Я сел.

– Ты пошлешь их в бордель?

– Не думай, что то время, что ты провел со мной, хотя бы немного похоже на то, что происходит в борделе, Брант. Мало кто выходит оттуда. А те, кто выходит, остаются инвалидами на всю жизнь.

К горлу начинала подступать тошнота.

– Организация получит свои деньги с процентами, малыш. Даже если кто-то не сможет расплатиться, деньги ко мне вернутся. Считай, что я тоже подписываю контракт, когда одобряю заем. Я получу деньги от них, или Организация получит их от меня. У меня заберут место, ценные бумаги, любую собственность. А если этого окажется недостаточно, они заберут тебя. Если ты здоров, пересадка органов – очень прибыльный бизнес. – Он взял виски и сделал большой глоток. – Поэтому я курю и пью, Гот-бой. Однажды я могу совершить ошибку. Пусть лучше меня убьют, чем разберут на запчасти.

Я сидел и смотрел на него, пока он глядел в огонь.

– Что произошло с твоим покровителем?

– Он совершил ошибку. Одобрил не тот заем. Если бы он попросил помощи, я бы отдал ему все, что у меня было. Но он просто пропал. – Уилбер наклонился ко мне: – Если когда-нибудь я позвоню тебе и скажу бежать, я хочу, чтобы ты исчез как можно быстрее. Не оглядывайся. И никогда не возвращайся.

Уилбер был пьян. Я отошел от огня и сел на пол перед его креслом, положив голову ему на колени. Он стал гладить меня по волосам как котенка.

– Я не хочу смотреть, как тебя режут на части, Брант. И не хочу, чтобы ты видел подобное. Ты слишком невинный, чтобы участвовать в этом.

Наверное, это был третий раз, когда я видел Уилбера пьяным. Он тяжело опирался на меня, когда я помогал ему подняться по лестнице и укладывал в постель, и обнимал меня словно подушку, пока не заснул. Я отодвинулся. Да, он явно был в пьяном оцепенении, иначе проснулся бы и притянул меня обратно. Я собрал все бумаги и запихал их в его кейс – все, кроме файла, перечеркнутого красной чертой.

Он позволял мне читать свои бумаги раньше. Я пролистал папку. Виски Уилбера все еще стояло на журнальном столике. Я проглотил остаток, резко втянул воздух и закашлялся, казалось, виски выжгло мое горло до самого желудка. Он сказал «жена и дочь». Я знал, куда они попадут. Слезы потекли по лицу. Жалость была помехой в его бизнесе. Но Уилбер все еще испытывал ее, хоть и отрицал это. Зачем еще ему было спасать тощего, черноволосого мальчишку от смерти?

Зачем он сегодня напился?

Почему так нежно обнимает меня во сне, прижимая к себе, словно пытаясь защитить? Я сунул папку в кейс, выключил камин и поднялся в его комнату. Я забрался в постель позади него и прижался к его спине. Уилбер тяжело приник ко мне. Он работал на организацию, но все еще оставался хорошим человеком где-то глубоко. Иначе с какой стати ему так напиваться? Я всю ночь обнимал его, предлагая хоть какое-то утешение.

 

Из размышлений меня вырвал голос Лоретты.

– Мистер Уильямс, здесь Карл Дуллет.

Я шмыгнул носом и потер глаза.

– Спасибо, Лоретта, проводите его.

– Сэр, мистер Броуден сказал, что пришлет за вами машину в пять.

– Еще раз спасибо, Лоретта. – Я взглянул на часы. Без пятнадцати пять.

Дуллет оказался нервным мужчиной. Его кожа от природы была смуглой, но сейчас казалась почти бледной от напряжения и как будто истончившейся. Точная копия моей ситуации. У его жены был рак. Счета поступали и поступали. Дом был заложен дважды. Трое детей, дочь и двое сыновей – все с разницей в девять месяцев. Мистер Дуллет был в отчаянии.

Я встал и протянул ему руку. Он вошел в кабинет и нервозно улыбнулся.

– Мистер Дуллет, я хотел поблагодарить вас за то, что пришли сегодня.

– Я ждал звонка. Вы одобрили мою заявку?

Меня сейчас стошнит. Я залез в кейс и вытащил упаковку антацидов, которые купил во время похода по магазинам. Забросил две штуки в рот и разжевал таблетки. Если эта работа станет для меня постоянной, то они понадобятся мне тоннами.

– Ваша заявка была рассмотрена и, возможно, будет одобрена.

– Возможно? Я не понимаю.

– Имущество, которое вы предложили, не покрывает суммы займа. Одни только проценты придется выплачивать еженедельно.

– Вы не понимаете… Хэлен нужно лечение.

– Я понимаю больше, чем вы думаете, мистер Дуллет. Вот только боюсь, что вы не заглядываете в будущее. – Я пригласил его сесть и повернул к нему экран. – Организации понадобится страховка.

– Страховка?

– Гарантия того, что сумма будет выплачена, даже если вы не сможете выполнить свои обязательства.

– Какого рода гарантия? Я перечислил все, что у меня есть.

– Смотрите на экран, мистер Дуллет. – Я включил DVD и услышал мучительные стоны. Я весь покрылся потом, как же мне хотелось скинуть телевизор на пол и расколошматить экран к чертовой матери. Что угодно, лишь бы этот ребенок перестал плакать от боли. У меня задрожали руки. Захотелось забиться в угол и спрятаться.

– Зачем вы мне это показываете? Что это, черт возьми!

– Дверь кабинета с грохотом распахнулась, и внутрь влетели Гай и Лоретта с пистолетами. Взгляд Гая на мгновение задержался на телевизоре и он направился к нему, чтобы выключить, но я остановил его руку.

– Тебе не стоит на это смотреть. – В его глазах плескалась боль.

Я взял себя в руки и выключил DVD.

– Я еще работаю, пожалуйста, закройте дверь.

Дуллет вскочил на ноги, его лицо отражало смесь ужаса и гнева.

– Зачем вы показали мне эту… эту мерзость!?

Я повернулся к нему, и заставил себя расслабиться хотя бы внешне. Моя маска для клиентов была тут как тут. Глубоко внутри я спрятался в уголок и, как ребенок, раскачивался вперед-назад, впившись зубами в колено.

– У моей матери был рак, и отец пришел сюда. Все было отлично, но через полгода он не смог выплатить проценты. Они должны были придти за моими сестрами.

– Так это были вы? Они сделали это с вами? Но вы же были ребенком.

– Я предложил себя в качестве гарантии выплаты долга. Я бы не позволил сестрам взвалить это на себя. Я показал вам это, потому что знаю, что вы не сможете вернуть долг. Организация заберет ваш дом, ваше дело, а когда поймет, что этого не достаточно, придет за вашими сыновьями и дочерью, чтобы использовать их точно так же.

– Ей всего 12.

– Мне было 14.

– Ублюдки…

– Когда с тобой делают такое, ты меняешься. Ребенок, которым ты был, умирает. И ничего нельзя исправить. Чтобы выжить, ты должен стать кем-то другим.

– Если я не получу денег, лечение Хэлен прекратят. – Он поднял руки и сжал виски. – Что же мне делать?

Пришел мой черед стать адвокатом дьявола.

– Вы готовы пожертвовать своим будущим ради семьи?

Он повернулся и посмотрел на меня.

– Организация примет в качестве гарантии выплаты суммы займа страховой полис. Когда вы не сможете выплачивать сумму, вас убьют, чтобы получить страховку. Ваша семья будет свободна. Иначе ваши сыновья и дочь пожалеют, что не умерли раньше.

– Но тогда моя семья останется ни с чем.

– Можно застраховаться дважды.

– Вы заранее предполагаете, что я не смогу выплатить сумму.

Я махнул рукой на темный экран.

– Когда-то я был оптимистом.

– Я не могу позволить ей умереть. Она нужна детям гораздо больше меня. – Он кивнул. – Хорошо, пусть будет полис.

Я протянул ему ручку и показал, где ставить подпись. Вот я и стал Дьяволом для Дэниэла Вебстера. [7]

– Деньги будут переведены на ваш счет завтра, мистер Дуллет, пожалуйста, не заставляйте меня обналичивать этот полис.

– Зачем? Зачем вы сделали это, зная, что с вами будет?

Мои руки все еще дрожали.

– Я люблю своих младших сестер. Разве не так поступают братья? Защищают их, когда это нужно?

– Вы все еще выплачиваете долг?

Я покачал головой.

– Как я уже сказал, ты меняешься, когда попадаешь сюда. Я больше не принадлежу тому миру.

– А этот, значит, подходит вам больше? – в его голосе слышалось осуждение. Уилбер предупреждал меня, что они все время нас изучают. Изучают, чтобы подстраховаться. Стоило ли ждать от таких как Дуллет благодарности.

– Я только что спас ваших детей, мистер Дуллет. Вот сами себе и ответьте.

– Да, спасли. Спасибо, мистер Уильямс. – Дуллет протянул мне руку. Он молчал, его рука дрожала, когда я пожал ее. – А в вашей семье знают, что вы сделали ради них?

– Мой отец и две старшие сестры. Они все знают и понимают. Но я испачкан, мистер Дуллет. Они могут хотеть, чтобы я вернулся домой, но я не могу портить им жизнь. Иначе окажется, что все, что я сделал, было напрасно.

– Спасибо.

– Не поймите меня превратно, мистер Дуллет. Но я больше никогда не желаю вас видеть.

– Взаимно, мистер Уильямс. – Он развернулся и направился к двери. На пороге он вдруг остановился и обернулся. – Вы хороший брат. Немногие пошли бы на такое ради своих сестер в вашем возрасте в наше время. Эти мужчины могли забрать у вас что угодно, но ваше сердце уцелело.

Я нащупал новые очки. В кабинет вошел Гай, вытащил диск из плеера и сломал пополам. Я вздохнул и стал собирать бумаги.

– Bonbon?

– Кто бы мог подумать, что эта мошкара уже и тут?

– Тебя ждет Уилбер.

Я кивнул, закрыл кармашки кейса и вышел из кабинета.

Лоретта как раз выключала компьютер.

– Увидимся завтра, мистер Уильямс. Какой кофе вы предпочитаете? Любите пончики?

– Почему вы решили, что я все еще буду здесь завтра?

– Вы лучше, чем тот скользкий тип, что был до вас.

– Никакого кофе. Диетическая кола и эти маленькие пончики с сахарной пудрой.

– Будут к завтраку. Вы выбрали лампы?

– Нет.

– Значит, выберем завтра.

Я кивнул. Гай взял мой кейс и придержал дверь, затем вышел сам и открыл для меня дверцу лимузина. Я забрался в салон, и меня окружила темнота. Я сморгнул слезы.

– Ты еще работаешь?

– Нет. – Тихо отозвался Уилбер.

Я повернулся, взобрался на Уилбера, оперевшись коленями на сидение по бокам от его бедер, и прижался к его груди. На мгновение он удивленно замер, но потом его ладони скользнули под мой пиджак. Я положил голову ему на плечо.

– Лоретта тебя одобрила. Если бы я слушал ее с самого начала, в офисе проблем бы не возникло. Ты в порядке, малыш?

– Я справлюсь.

– Знаю, что справишься. Я всегда восхищался твоей силой воли. Были проблемы?

– Нет. Я отклонил заявку с рестораном. Остальным дал зеленый свет.

– Даже Дуллету?

– Я получил гарантию.

– И он согласился?

Я глубоко вздохнул.

– Я показал ему свой первый DVD. – Я почувствовал, как тело Уилбера напряженно застыло. – Показал, что будет с его детьми, если он не выполнит соглашения. Он подписал отказ, так что в случае неуплаты, страховка достанется Организации.

– Где ты взял диск?

– В порномагазинчике на 54-ой. Там было полно копий. Кассир так забавно на меня пялился.

– Их должны были изъять, когда срок твоей службы истек. Я за этим прослежу. Все, что продано после окончания срока, на 100% принадлежит тебе. Ты это заслужил, малыш. Этим миром правят деньги, и я хочу, чтобы у тебя их было столько, что тебе никогда не пришлось бы просить у кого-нибудь в долг.

Я закрыл глаза.

– Ты мной гордишься?

Он поцеловал меня в затылок.

– Да, Брант. Я очень тобой горжусь.

Я закрыл глаза и вжался в теплое тело подо мной.

– Когда я работал, и ты был мной доволен, ты связывал меня и трахал, пока удовольствие не становилось невыносимым, и я не терял сознание. Мне этого не хватает. Я хочу, чтобы ты сделал это со мной еще раз.

Уилбер застыл.

– О, Гот-бой, это была не гордость. Я хотел доказать себе, что ты принадлежишь мне. Хотел, чтобы мои прикосновения впечатались в твое тело и душу, несмотря на всех, кто был до меня.

Я повернулся к нему.

– Тогда сделай это еще раз, Уилбер. Я хочу этого. Я соскучился.

Его рука скользнула по моим волосам и сняла заколку. Длинные волосы рассыпались по плечам.

– Ты это имел в виду, когда попросил тебя связать? Ты хотел принадлежать мне.

– Я и так принадлежу тебе. Тебе просто нужно это понять.

Он засмеялся и обнял меня крепче.

– Иногда я чувствую себя рядом с тобой таким старым, Гот-бой. А иногда наоборот – все кажется мне новым и необъяснимым. Если снова захочешь, чтобы я тебя связал, буду знать, в чем дело.

Я запрокинул голову, и он нежно поцеловал меня. Я приглашающе открыл рот. Наши языки сплелись, и я почувствовал, как тянет в паху. Подняв руку, я погладил его по волосам, но случайно ударился рукой о спинку сиденья, зашипел и отпрянул.

– Брант.

– Нужно заехать к Доку. Мне кажется, что запястье сломано.

– Почему ты ничего не сказал раньше?

– Мне хотелось доказать, что ты сделал правильный выбор.

– Тебе никогда ничего не нужно мне доказывать, малыш. Майки, в больницу. Док сойдет, если нельзя привлекать внимание копов, а тебе нужен рентген.

Я положил голову ему на грудь и прижал запястье к животу. Он гладил меня по волосам, позволяя впитывать свое тепло. Может, сочувствие и жалость и плохи для бизнеса, но они были так нужны мне. Я прижался лбом к его шее. Думаю, Уилбер тоже был не против дозы сочувствия. Нам обоим оно пошло бы на пользу.

Глава Пять: Враг

Было позднее пятничное утро, и я добавлял последние штрихи в еженедельный отчет начальству. Мой офис не был ведущим по количеству выданных займов, и, соответственно, по сбору долгов среди Районов, но, к счастью, худшим он тоже не был. Халтуру не прощали. Ты не получал пометок в личное дело. Ты просто пропадал. Такие исчезновения случались нечасто, но все равно достаточно регулярно, чтобы сотрудники никогда не забывали, что за ними следят, а их ошибкам ведется учет. Поэтому я работал как вол. Кроме того, мне не хотелось, чтобы Уилберу было за меня стыдно. Он заработал много врагов, назначив меня на это место. Недоброжелателей в Организации было не избежать, но наша ситуация усугублялась тем, что они знали, кто я. Естественно, меня все еще считали просто украшением, потому что все помнили красивую игрушку, что стояла за спиной Уилбера на собраниях Округа. По сути, они были и моими врагами. Я слышал то, о чем должны были знать только высшие эшелоны здешней власти. Безделушки на одну ночь – это здорово, именно потому что они были… на одну ночь. Но я был для всех как бельмо на глазу, потому что смог заслужить уважение и даже в какой-то степени авторитет.

Тот факт, что я, похоже, еще и разбирался в том, что делаю, тоже говорил не в мою пользу.

За диетической колой и пончиками Лоретта рассказала мне очень много о происходящем в Организации. Больше всего меня интересовали слухи о Уилбере. Он никогда не говорил о себе, а я, по правде говоря, все еще боялся расспросить его сам. Последнее время он не выходил из себя, но я был не дурак, чтобы думать, что он изменился. Слишком часто я оказывался мишенью его гнева. У меня был спиральный перелом запястья, а он всего лишь схватил меня. Оно почти зажило, но ужасно ныло по ночам.

Гай слушал, как мы болтаем, и качал головой, но никогда ни о чем не говорил Уилберу, правда, поставил мне маленькое условие – есть поменьше сладкого. Видимо, он боялся, что я начну толстеть. Работал я сидя. Тренироваться по два часа в день перестал. Поэтому, чтобы Гай не рассказывал Уилберу о том, что я слушаю истории о нем, как в начале прошлого века ребенок слушал радио, мне пришлось перейти на совсем крохотные пончики с сахарной пудрой.

Гай открыл дверь и принес стопку последних заявок. Потом потер верхнюю губу.

– Ты выглядишь так, словно порошок нюхал, Petite Bonbon.

Я попытался стряхнуть пудру с носа. Он покачал головой, вытащил из нагрудного кармана платок и жестом попросил меня встать. Меня очень забавляло то, что он все еще называл меня petite[8]. Вытирая мне лицо, ему приходилось запрокидывать голову. И все же он работал на Уилбера, еще когда я был костлявым шестнадцатилетним мальчишкой.

– Ну вот. Сразу похорошел. Ты сегодня вечером чем-нибудь занят?

Сегодня был день рождения Уилбера. Я собирался приготовить ему торт. У него, конечно, имелся отличный повар, но когда-то мне нравилось готовить… когда-то… еще дома, до того, как все полетело в тартарары. Одно время я даже подумывал стать кондитером. Я хотел сам сделать Уилберу торт в качестве части подарка. Хобби, кроме меня, у него не было. А я ненавидел оперу и театр – две его другие страсти. Подари я ему билеты, пришлось бы идти с ним. Одного спектакля «Мадам Баттерфляй» мне вполне хватило. Поэтому я решил подарить ему то, что в списке лучших подарков шло под вторым номером, сразу за собственноручно приготовленным тортом. Я купил ему отличный шелковый галстук и носовой платок – с монограммами, конечно же. Я знал, что ему понравится – поэтому и пытался закончить дела поскорее и уйти с работы пораньше.

В кабинет ворвалась Лоретта. Мы оба уставились на нее, потому что обычно она была очень педантична в вопросах этикета и приличий.

– Брант, на линии мистер Константин.

Щеки ее побледнели. Гай замер. Я знал это имя. Босс Уилбера. В принципе, и мой тоже.

– С какой стати ему мне звонить?

– Не знаю, но лучше не заставлять его ждать.

Я поднял трубку и нажал на кнопку рядом с мигающим огоньком.

– Уильямс.

– Сейчас за вами приедет машина. Мы обедаем в «Золотом Листе». Я так понимаю, вы знаете, что от вас требуется. – Голос был вкрадчивым и очень мужским, почти шелковым, и от него стыла кровь в жилах.

Знаю, что от меня требуется? Что? Что он хотел этим сказать? От шока я не мог выговорить ни слова. Уилбер решил сбыть меня с рук, отдав Константину? Но он говорил, что я его личное дело. Что происходит?

– Вы еще там?

– Да, сэр.

– Телохранитель вам не понадобится. И оружие тоже. Звонить Броудену не надо.

– Брант, ко входу подъехал лимузин. – Прошептала Лоретта.

– Выходите, мистер Уильямс. – В трубке послышались гудки. Я посмотрел на Лоретту.

– Не знаю, что происходит, но лучше не испытывать его терпение. Вставай. Гай, принеси его пиджак. – Лоретта стала порхать вокруг меня – поправила галстук, откинула челку с лица, заткнула за пояс Магнум 38 калибра. Уилбер настоял на том, что мне нужно научиться стрелять – и раз в неделю мы отправлялись на полигон. Мне это не нравилось, но я научился. Теперь я всегда попадал в цель. И этого мне хватало. Бумажная мишень. И ничего больше… Я никогда не смог бы выстрелить в кого-то. Вытащив револьвер, я протянул его обратно секретарше.

– Я его не возьму.

– Не будь идиотом.

– Он сказал «никакого оружия».

Гай помог мне надеть пиджак и протянул солнечные очки.

– Будь осторожен, Bonbon. Куда вы едете?

Я покачал головой. Если Гай позвонит Уилберу – а он позвонит – тот примчится в «Золотой Лист». А мистер Константин не из тех, кому можно безнаказанно перебежать дорогу. Я нацепил очки, как раз когда один из телохранителей Константина открыл дверь кабинета. Лоретта и Гай смотрели мне вслед, словно видят в последний раз. Внутри все сжалось от неприятного предчувствия. Может, так и есть. Может, я сделал что-то не так.

– Садитесь в машину, мистер Уильямс. Все в порядке. – Сказал телохранитель, провожая меня к задней дверце длинного черного лимузина. Я оглянулся на окна своего кабинета и увидел в окне Гая, который судорожно жал на кнопки мобильника. Нацепив свою клиентскую маску и поправив очки, я забрался на заднее сидение.

Августус Константин Второй был первым человеком в Организации. Он взял все дела на себя после того, как убили его отца – тогда ему было двадцать шесть. Он оказался более жестоким, чем все его конкуренты, и завладел властью меньше, чем за две недели. Те, кто пытался сопротивляться… исчезли вместе с семьями и даже домашними любимцами.

Теперь, в тридцать два, он был в самом расцвете сил и на вершине славы, и ему это было прекрасно известно. Личная встреча с мистером Константином пугала, хотя и была привилегией. Обед… неслыханно. По крайней мере, я о таком точно не слышал.

– Исполнительный и послушный. Эти качества в людях всегда меня восхищали, мистер Уильямс. Джеймс, поехали. – Не по телефону этот голос казался еще более подавляющим. Когда он говорил, меня начинало трясти. Я положил ладони на бедра и уставился куда-то перед собой.

– Красота и грация. Это мне тоже нравится в моих спутниках.

Мне показалось, что я почувствовал легкое прикосновение к щеке. В кармане пиджака вдруг зазвонил сотовый. Я машинально достал его. Мне звонил только Уилбер.

– Не надо отвечать, Брант Уильямс. Это наверняка мистер Броуден. А если бы я хотел, чтобы Броуден присутствовал при нашем разговоре, я бы пригласил его.

Было просто физически тяжело сидеть и ждать, пока телефон продолжает звонить. На восьмом звонке он замолчал. Я закусил губу. С тех пор, как Уилбер впервые позволил мне ходить куда-либо без него, правило не изменилось. Если я не отвечал на звонок, моя «свита» увеличивалась. Телефон снова зазвонил.

Константин протянул руку. Я вытащил мобильник и отдал ему. Меня начинало откровенно мутить.

– Мистер Броуден, это Константин. Прошу вас воздержаться от дальнейших звонков мистеру Уильямсу. Мы собираемся поужинать, а потом поговорить. Я не желаю, чтобы вы и дальше нам мешали.

Внутри все сжалось. Мне конец.

– Как я уже сообщил мистеру Уильямсу, если бы мне хотелось, чтобы вы присутствовали при нашей беседе, вы были бы сейчас здесь. А теперь я выключаю телефон мистера Уильямса. И он будет выключен, пока наша встреча не закончится. Доброго вам дня, мистер Броуден. – Константин захлопнул крышку, отключил телефон и сунул его в карман.

Чтобы прервать мучительное молчание, я сказал:

– Сэр, у нас возникли проблемы?

– Да, мистер Уильямс, могу я называть вас Брант? А вы зовите меня Гас.

– Мне кажется, это неуместно, сэр.

– На Константина я тоже откликаюсь.

Я кивнул.

– Как я подтвердил, у нас действительно возникла проблема, Брант. Мистер Броуден поставил вас на место, предназначенное другому члену организации. Этот человек жалуется вот уже три месяца. Я просмотрел записи проделанной вами работы, и нахожу, что вы очень подходите на этот пост. Однако загвоздка в том, что вы не член семьи. Если бы вы оказались бесполезны, я бы легко избавился от вас и направил бы своего человека в этот офис. Но… – Константин сжал мой подбородок и заставил повернуться к нему, – уничтожить такую красоту было бы оскорблением самому Господу.

Так, что, черт возьми, происходит? Я поерзал и попытался отодвинуться, но он крепче – почти до боли – сжал пальцы.

– Успокой меня, Брант.

Должно быть, на моем лице отразилась растерянность. Он снял с меня очки.

– После всего, что ты пережил, ты все еще такой невинный. Просто удивительно. Поцелуй меня.

– Я больше этим не занимаюсь.

– Забыл, кто я, Брант?

– Я выплатил долг. – Он отпустил меня, но засунул мои очки в тот же карман, что и телефон.

– Твоя судьба в моих руках, Брант. Ты наверняка слышал, каким безжалостным я могу быть. Я получаю то, что хочу. Я хотел стать преемником своего отца. И я сделал все, чтобы этого достичь. Есть те, кто следует правилам, а есть те, кто эти правила устанавливает. Под какую категорию подпадаешь ты, Брант?

– Чего вы хотите от меня?

– Сейчас? Поцелуя. И страстного.

Константин был поразительно красив. Его черты были под стать голосу… он до смерти пугал меня. Примерно одного со мной роста, с угольно-черными, точь-в-точь как мои, волосами, но зелеными глазами, которые, как кошачьи, видели меня насквозь. Классическая красота. Мрачная и смертельно опасная. С Уилбером я чувствовал себя в безопасности. Сейчас же об этом не могло быть и речи.

Тускло освещенный салон наполнился смехом.

– Я все равно получу его, просто чуть позже, Брант. Сейчас мы едем в ресторан, чтобы поговорить. Ну а после десерта и кофе перейдем к сути нашей встречи.

Я не мог даже притвориться приятным собеседником.

Когда я работал, все было просто – случайные люди приходили и уходили. Мне не нужно было с ними общаться. Константин сделал заказ за меня. Я перекатывал еду по тарелке и стаканами пил лимонную воду со льдом. Я даже не пытался есть, потому что знал, что меня стошнит прямо на хрустящую красную скатерть. А еще я знал, что забавляю его. Он смотрел, как я пытаюсь взять себя в руки, но мне никак не удавалось снова нацепить на лицо свою маску. Константин совершенно лишал меня присутствия духа.

На десерт был мусс из манго со свежими фруктами. Я извинился и вышел в уборную. По-моему, за этот час я выпил стаканов четырнадцать. Когда я вернулся, мой десерт все еще стоял на столе рядом с еще одним стаканом воды. Константин перешел к кофе. Я чувствовал, что мы начинаем привлекать взгляды. Где еще можно было увидеть такие черные волосы? Его – были коротко подстрижены – на деловой манер. Мои были длинными, уложенными ступеньками, как у… кого? Игрушки на ночь. Я схватил стакан и залпом осушил его.

– Ешь.

– Я не голоден. – В животе заурчало.

– Пытаешься мне соврать?

– Меня стошнит, если я что-нибудь съем.

– Честность. В наши дни это так освежает. – Константин откинулся на спинку стула, засунул руку в нагрудный карман пиджака и вытащил конверт. – Мистер Броуден просил меня заняться одним делом. Видео с твоим участием оказалось выгодным предприятием. Можно сказать, что один только доход с продаж покрыл половину суммы долга. Оставшуюся часть ты отработал за одиннадцать лет, что было несколько дольше обычного. Но мистер Броуден следил за тем, чтобы ты не слишком переутомлялся.

Он замолчал. Что я должен был сказать? Он прав. С фактами не поспоришь.

– DVD, что ты нашел, это пиратские копии. Меня пытались обворовать. Никто никогда не берет то, что принадлежит мне. Мы прикрыли эту лавочку. На магазин устроили налет. Там был обнаружен главный офис и это. – Он подтолкнул конверт к моему краю стола. Я взял его и открыл. Внутри лежал чек.

– Мои консультанты по финансам подсчитали, что это – твоя доля, как минимум.

На чеке стояла пятерка с пятью нулями. Пятьсот тысяч долларов. На мое имя. У меня задрожала рука.

– Что это? Что это значит?

– Это значит, что ты свободен от каких-либо обязательств перед мистером Броуденом. Как я уже сказал, это минимум. Сейчас мои консультанты все тщательно пересматривают. Окончательная сумма может быть в два раза больше.

Наверное, я был в шоке. Я просто сидел, уставившись, на чек. Что все это значит?

– А теперь перейду к сути вопроса. Ты хороший консультант по займам, Брант. Лучше, чем мы ожидали. Поскольку до этого ты был со мной честен, я тоже буду откровенен. С самого первого дня я ждал, что ты потерпишь неудачу. Все знали, что Уилбер держит тебя на коротком поводке, даже когда ты был шлюхой. – Подошедший официант сделал вид, что не слышал последней фразы. – Я даже начал сомневаться во вменяемости Броудена, когда он назначил тебя на это место, но только пока не проверил твое прошлое. Ты закончил колледж. Он натренировал тебя. Превратил в это соблазнительное создание, которым ты стал.

Я заморгал. Наверное, все-таки сказывалось напряжение. На меня вдруг навалилась страшная усталость.

-… поэтому оказалось, что твои достоинства выступают против семьи, а, к несчастью, семья всегда побеждает. – Интересно, что я пропустил?

– Я вынужден тебя уволить, Брант.

– Уволить… меня? – Почему я запинаюсь?

– Но у меня для тебя есть новая работа. Начинаешь сегодня.

– Работа? – Я покачал головой. – Работа? – Да что со мной, я так устал. Мне едва удавалось держать глаза открытыми.

– Я женат, Брант. У меня двое детей, мальчик и девочка. Я не могу приносить работу на дом. В прошлом у меня были любовницы, которые это понимали. Я довольно щедр со своими партнерами. К несчастью, последняя решила шантажировать меня ребенком. Она расстроила мою жену. Поэтому мы с Камиллой пришли к соглашению, что моим следующим любовником будет мужчина. И никаких детей.

Мысли были вялыми и какими-то неповоротливыми. Подождите.

– Вы что-то мне подсыпали.

– Да, Брант. В воду.

Я с трудом встал на ноги и пошатнулся, словно пьяный.

– Уилбер…

– Я получаю то, что хочу, Брант. У меня даже есть благословение жены. Она увидела твою фотографию и решила, что ты очень красивый мальчик.

Нужно найти Уилбера. Я знал, что меня шатает, но все равно пытался идти прямо. Нужно отыскать Уилбера. Уилбер…

Константин схватил меня за руку.

– Не забудь чек. Ты заслужил эти деньги. – Он наклонился вперед и прошептал мне на ухо, – жду не дождусь, когда сам испробую твои навыки и технику, которую ты освоил, лежа на спине. Уверен, ты сможешь научить меня паре фокусов.

Я сделал шаг, еще один… а потом меня обступила тьма. Константин и наркотик победили.

 

В голове эхом разнесся громкий стон. Он прозвучал гулко, словно церковный колокол. Погодите-ка. Он слетел с моих губ. Я напрягся и попытался побороть действие наркотика, что бы ни подсыпал мне Константин. Горячее тело прижималось к спине и бедрам. Пальцы растирали соски, разжигая огонь в паху.

Я вскрикнул, потому что в тело вдруг ворвался твердый член. Когда меня пронзила боль, я попытался стиснуть зубы. Во рту был резиновый кляп. Константин перекатывал мой левый сосок между пальцев, потом ущипнул. Я вздрогнул, пытаясь отстраниться – уйти от острой боли – но кончилось тем, что его член проник еще глубже.

– Боже, ты такой тугой. – Он подался вперед, вбиваясь в меня. Я застонал. – Учитывая, сколько членов побывало в тебе за все это время, я думал, что ты будешь растянутым. Но ты такой… узкий… горячий… и сжимаешь… меня… так здорово.

За каждой его паузой следовал рывок, пока он не оказался полностью погруженным в меня. Мои руки были затянуты кожаными наручниками и пристегнуты к изголовью кровати. Ноги – широко расставлены, и когда я попытался их сдвинуть, то обнаружил, что лодыжки тоже пристегнуты, как и запястья. Я был абсолютно беспомощен.

Константин входил меня, гладил мой член, заставляя приподнимать бедра, прижимаясь к нему спиной. Слезы текли по лицу. Я пережил это раньше. Смогу и сейчас. Смогу.

Константин прекрасно знал, что делает. Я был не первым мужчиной в его постели. Щипки и рывки перемежались с поглаживаниями члена. Я пытался сопротивляться, но от действия наркотика не мог собраться с мыслями, погрузившись в водоворот ощущений. Я кончил. Пока мое тело содрогалось, Константин обхватил мои бедра и стал с силой вколачиваться в мое тело. Я уткнулся лицом в подушку. От силы его выпадов мои соски терлись о постельное белье, и это трение возбуждало, вознося на очередной уровень удовольствия. Наконец, он повалился сверху, вжимая меня в матрас. Я чувствовал под собой мокрую липкую простыню. Когда он погладил меня по волосам, открыв шею, я дернулся. Константин стал целовать мои плечи, слизывая пот с кожи. В конце концов, он все-таки ослабил застежку на кляпе, и я смог его выплюнуть. Болела челюсть. Вкус резины словно въелся в губы.

– Ты все, на что я надеялся, и даже больше.

– Мы закончили? – Мой голос был хриплым, в нем явственно слышалось отвращение. По телу еще пробегали судороги оргазма. Но мне хотелось, чтобы так было только с Уилбером. Я закрыл глаза.

– Я могу идти домой?

– Ты дома.

Я повернул голову и посмотрел на него через плечо.

– Что?

– Я не делюсь своими любовниками. Пока ты со мной, это твой пентхаус. К несчастью, у меня такое впечатление, что ты сбежишь, стоит мне отстегнуть ремни, поэтому они… – Константин передвинулся и приподнял мои запястья. Он прижался губами к кожаным наручникам. – … пока останутся. Тебе идет. Теперь я понимаю, почему твои DVD пользуются таким спросом.

Я закрыл глаза, его руки прошлись по моему обнаженному телу.

– Такая красота. – Он наклонился и поцеловал меня в ягодицу, потом встал.

– Чего вы от меня хотите?

– Я же сказал, у меня для тебя работа. Теперь ты мой личный помощник. Я хочу, чтобы ты постоянно был со мной. У меня здоровые потребности, и я хочу утолять их, как только возникнет необходимость. Думай об этом как о повышении, Брант. Броуден просто гангстер, у которого, правда, есть мозги, но он уже достиг своего предела. В прошлом он связался не с теми людьми.

– Я пришлю к тебе своего портного, тебя оденут согласно новому статусу. Мне очень нравится, когда на тебе черная кожа, так что не забывай надевать ее, если я тебя вызываю.

Я почувствовал, как заныло в груди. Мне не хотелось слышать это.

– Я не соглашался на эту работу.

Он запустил руку в мои волосы и дернул, заставив меня выгнуться, насколько позволяли скованные запястья.

– Твой отец, сестры, а еще Броуден и его люди в твоих руках, Брант. Очень глупо с твоей стороны делать из меня врага. Ты далеко пойдешь, если согласишься. Тебе больше не нужен Броуден, чтобы дать сестрам образование. У тебя есть полмиллиона, а когда мои консультанты закончат, будет целый миллион долларов. Броуден будет тебе только мешать.

Константин отпустил мои волосы.

– Ты отказываешься от такой возможности, Брант. Со мной ты попадешь туда, куда Броудену путь заказан. Ты умен. Старателен. Красив и хорош в постели. Я хочу трахать тебя при каждой возможности.

Меня сейчас вырвет.

Константин поднялся и оделся. Меня передергивало от отвращения. Я рванул ремни. Запястье и предплечье начали гореть, и я позволил себе окунуться в боль. По крайней мере, у меня осталось хоть что-то от Уилбера.

– Я получаю то, что хочу, Брант. И получаю это потому, что готов на все. Если, чтобы добиться твоего сотрудничества, мне придется убить твоих сестер, даже крошку Энис, я это сделаю. Броуден очень полезен для Организации, но и он может исчезнуть. Теперь ты моя игрушка. У тебя есть время подумать до завтра.

Я уставился на подушку. Рядом валялся черный резиновый кляп. Мои запястья покраснели и болели.

– Развяжи меня. Я могу дать ответ сейчас. – Слезы отступили. Когда я привстал и сдвинул ноги, в них щелкнули суставы. Я вытер рот здоровой рукой. Соскользнул с постели, опустился перед ним на колени и наклонил голову, так что кончики волос коснулись пола.

– Я принадлежу тебе. – Мой голос звучал напряженно, но глаза были сухими, пока я сидел, разглядывая его туфли.

Константин опустил руку и, сжав мой подбородок, заставил поднять голову.

– Почему?

– Не трогай девочек.

– Сегодня я просил тебя об одном. Дай мне это, и я создам трастовый фонд для твоих сестер. Когда он будет учрежден, никто, кроме них, не сможет снять с него деньги. Они будут только для Уильямсов, их детей и детей их детей.

Я встал. Живот был мокрым и липким. Смесь спермы Константина и моей крови потекла по ноге. Я лизнул его в губы, заставив их приоткрыться. Запустив язык ему в рот, я стал ласкать язык Константина, стараясь при этом держаться от него подальше. Он был мне отвратителен, я не хотел, чтобы он подходил ближе, чем это необходимо. Если я к нему прикоснусь, меня стошнит прямо на его костюм, ему придется снять одежду, чтобы переодеться… и он наверняка захочет трахнуть меня еще раз.

– Ну вот. Именно такого приветствия я и жду от тебя каждый день, Брант.

Я улыбнулся. Он провел большим пальцем по моей нижней губе.

– Рэндал и Майкл – твои телохранители. Теперь ты никуда без них не ходишь. А эту неделю ты не выходишь из пентхауса без моего разрешения.

– Ясно, Гас.

Он замолчал на мгновение и снова меня поцеловал.

– Отлично. Я знал, что ты умный мальчик. И хороший брат. А теперь иди в душ. Я пришлю Майкла, чтобы снял с тебя наручники. Портной будет здесь через пару часов.

Я стоял, обнаженный и весь в его и своей сперме. Он послал мне воздушный поцелуй и вышел из комнаты. Легкая улыбка, которую я удерживал на лице, исчезла. Я знал, что я чертовски хороший брат. Я доказал это и не раз. Я знал, что неплохой консультант по инвестициям. Займов, покрываемых страховкой, в моем офисе было больше, чем у кого бы то ни было. Уилбер говорил мне, что я прекрасный любовник. Он был нежен, пусть и грубоват, и мне нравилось, когда он шептал это в мои волосы. Я собирался доказать, что враг из меня ничуть не хуже. Как я собирался это сделать? Я собирался убить Гаса Константина.