Из Южного океана по направлению к дому

После Южной Африки меня ожидали просторы Южного океана. Чтобы вернуться в австралийские воды, мне придется преодолеть более 4000 морских миль в открытых и часто безжалостных к путешественникам водах. Я прочла бесчисленное количество историй о путешествиях по Южному океану и с нетерпением ждала возможности принять его вызов. Воды здесь изменчивые и ненадежные, постоянно грозящие или яростными штормами, или многодневными штилями без малейшего ветерка, так что я постаралась не строить догадок заранее. Мне просто придется справляться с погодой, какой бы она ни была. Я знала, что здесь потребуется проявлять особое внимание и не расслабляться: хоть до дома отсюда недалеко, путь все равно предстоит долгий. Нужно пересечь Большой Австралийский залив и пойти вниз, вокруг Юго-Западного мыса (Тасмания). Далее я должна направиться на север, к материку, и затем вдоль восточного побережья Австралии назад, в Сиднейскую бухту.

Следуя этим маршрутом, я шла в кильватере многих великих путешественников. От этого я чувствовала себя немного странно – как будто вписывала свое имя в один ряд с их именами.

Я отправлялась в кругосветное плавание не ради славы, не для того, чтобы стать звездой – меня это вообще не интересует. И я не считала это путешествие способом разбогатеть. Мне такое даже в голову не приходило. Я только надеялась, что, когда я вернусь домой, за мной и моей семьей не будет тянуться длинный хвост долгов.

Я собиралась пройти этот грандиозный маршрут, чтобы бросить вызов самой себе и показать другим, что воплотить мечту в реальность возможно.

И я, и мои родные осознавали все риски. Мы знали, что мне предстоят труднейшие испытания – и физические, и психологические. Но я верила в свою яхту, в свои способности и навыки, в поддержку близких. Меня царапало только одно сомнение – неуверенность в своей психологической устойчивости. Бросить себе вызов было единственным способом ее проверить, но пока все это еще ждало меня впереди. Я могла только двигаться вперед.

Скоро я смогу узнать, на что я способна…

 

* * *

Неделя после возвращения из Сиднея была очень суматошной: мы заканчивали готовить «Розовую леди» к старту. Из-за поездки на Сиднейскую выставку мы не успели завершить некоторые работы. Предстояло установить еще много деталей оснащения. На этот раз транспортировка яхты прошла без сучка, без задоринки. По пути мачту завезли в Брисбен, в мастерскую Дэвида Ламбурна, где над ней еще поработали, и вот, наконец, «Розовую леди» снова спустили на воду и поставили на якорь в марине Мулулаба.

Стояла чудесная погода, и под этими чистыми синими небесами и теплым квинслендским солнцем было очень приятно заканчивать работы по подготовке яхты к плаванию. Все трудились в поте лица. Род Крэн вставлял пенопластовые изолирующие прокладки в стены и крышу, а Нил Котхорн, электрик, часто работал над электрическими системами до поздней ночи, когда все остальные уже уходили домой. Электроэнергия на судне очень важна: от нее зависит работа спутниковых телефонов, высокочастотных радиопередатчиков, компьютеров, навигационного оборудования и – что для меня особенно важно – стереосистемы! Хотя для того чтобы двигаться вперед, нам с «Розовой леди» по-настоящему нужен был только ветер, лучше всего попутный, скоростью в 15 узлов. А еще – солнце. На крайний случай у меня на борту имелся секстант, хотя я надеялась, что настолько крайних случаев не будет.

Яхта была оснащена четырьмя гелевыми аккумуляторами на 80 ампер-часов и еще одним для того, чтобы заводить мотор. А для подзарядки аккумуляторов на борту установили две 80-ваттные солнечные панели, 60-ваттную панель и ветрогенератор «Rutland». Солнечные панели должны были генерировать электроэнергию при освещении солнцем, а ветрогенератор – работать постоянно, давая энергию понемногу, но без перебоев. А в те дни, когда солнце спрячется за облаками, ветер стихнет, а я буду слушать стереосистему на слишком большой громкости, я смогла бы запускать двигатель Yanmar (не включая передачи), и аккумуляторы получали бы небольшой заряд от него. Все это должно было полностью обеспечить меня энергией на протяжении всего времени в пути.

Я собиралась поддерживать связь с миром благодаря потрясающим средствам коммуникации, которые мне посчастливилось заполучить на свою яхту. Все спутниковое оборудование мне предоставила спутниковая компания SatCom Global. У меня должно было быть два переносных спутниковых телефона – один для повседневного использования, а второй для чрезвычайных ситуаций, устроенный так, чтобы можно было взять его с собой, если мне вдруг придется покинуть судно. Кроме того, мне должны были обеспечить выход в Интернет при помощи маленького спутникового терминала модели «Sailor 250», установленного на корме. Это давало мне возможность отправлять видеоклипы, картинки, записи в блог и электронные письма. Также яхта была оснащена высокочастотным радиопередатчиком, при помощи которого я должна была устанавливать плановые радиосигналы и слушать сигналы других кораблей, оказавшихся в округе. Еще у меня был специальный маячок слежения компании TracPlus, который должен был подавать определенным людям постоянный сигнал, что я на плаву и двигаюсь вперед. И последним – но не менее ценным – моим приобретением были различные EPIRB – радиобуи-указатели местоположения, которые должны были превратить мою «Розовую леди» в одну из самых надежных и хорошо оснащенных яхт, когда-либо плававших вокруг света.

Папа установил обогревательную систему и сделал еще миллион разных работ, а мы с Брюсом тем временем прилаживали лебедку и загружали прочее необходимое оборудование на палубу. Джейсон Минефф из Linenaster Marine Electronics установил и подключил все штурманские приборы, AIS, высокочастотный радиопередатчик и остальную электронику, Ричард Тейлор соорудил штормовые панели. И еще многие люди приходили и брали на себя выполнение бесчисленных мелких работх, и я им всем очень благодарна!

Мы с Брюсом и папой часто работали допоздна, а днем в рубке иногда было не протолкнуться, так много людей одновременно занималось разными проектами. Список дел, казалось, никогда не кончится. Так много еще предстояло сделать, от установки ветрогенератора до натягивания тента над койкой.

Тем временем ребята из американской компании Ullman Sails приступили к оснащению «Розовой леди» новым комплектом парусов, сшитых из ткани американской же фирмы Bainbridge, прочность которых была вдвое больше, чем обычно. Когда Дэвид со своими парнями закончил работу над мачтой, ее привезли обратно и поздно вечером установили на прежнее место, а Фил Джордж снова прилетел из Мельбурна, чтобы поставить новую таргу, которую доставили на грузовике. Приехал из Сиднея Иэн, представитель Panasonic, чтобы установить программное обеспечение на четыре ударопрочных ноутбука линии Toughbook, которые я брала с собой, а Род из SatCom Global прочитал мне краткий курс по использованию моего спутникового терминала «Sailor 250». Поначалу все эти мигающие лампочки и кнопки меня напугали, но оказалось, что пользоваться «Sailor 250» не сложнее, чем обычным телефоном, а уж с ним-то я обращаться умею!

Что меня по-настоящему радовало, так это моя новая бортовая стереосистема. Папа всегда говорил: «Вот появится у тебя собственная яхта, тогда будешь слушать то радио, которое нравится тебе». Подозреваю, Нил сознательно оставил эту работу на последний момент, чтобы и ему не пришлось слушать мою музыку. Но судьба сыграла со мной грустную шутку: я знала, что, очутившись наконец в море, я, скорее всего, смогу поймать только один канал – папин любимый BBC. Думаю, именно на такой случай и изобрели iPod!

У меня не было ни минуты свободного времени. Если я не работала на яхте, то старалась довести до совершенства свои навыки обращения с бортовым оборудованием. Мы с механиком Джимом Уильямсом рассматривали возможные проблемы с двигателем, а с Нилом обсуждали работу электроприборов. Я начинала чувствовать, что знаю свою яхту вдоль и поперек.

Мама постоянно готовила для меня всевозможные блюда из продуктов длительного хранения, чтобы выяснить, какие мне нравятся и, что более важно, какие не нравятся. Мне не хотелось показаться нервной или неблагодарной, но некоторые из маминых изобретений были слишком креативными. Брат все время повторял, что мне пора поскорее отправляться в путь, а то ему не терпится вернуться к нормальной пище.

И вот, наконец, в четверг 20 августа мы были готовы к отплытию. Стоял чудесный зимний день, такой, какие бывают только в Квинсленде – с синей водой, чистым небом и ветром в 15 узлов. Идеальная погода для аккуратного пробного плавания в открытом море. Все шло отлично, но я все равно нервничала. Мне хотелось поскорее отправиться в серьезное одиночное плавание, которое постоянно откладывалось.

В самый разгар наших первых испытаний яхты на море к нам присоединилась съемочная группа американского спортивного канала ESPN. Они снимали меня на воде, а потом на суше, зафиксировали для истории даже мой профилактический визит к зубному врачу, а потом сходили с нами по магазинам и засняли всю ту гору продуктов, которые мы закупили для путешествия. Учитывая советы других моряков и пользуясь рекомендациями доктора Гэри Слейтера, профессора диетологии из Университета Саншайн-Коуст, я составила для себя рацион питания, который, по моему мнению, был удивительно близок к самому обычному, «сухопутному».

Основу моего питания должны были составлять порядка десяти блюд марки Easyfood, способных храниться не меньше восемнадцати месяцев. С завтраками было все просто: можно было приготовить овсянку или другую кашу. Я собиралась сама печь хлеб и нечто вроде лепешек. Мама с помощью Ника Дуггана, управляющего нашего местного супермаркета IGA, изучила все разновидности консервов и продуктов длительного хранения.

Хоть я и составляла список необходимых продуктов вместе с мамой, но все равно была ошеломлена, когда увидела получившуюся в результате груду коробок и пакетов. Я позаботилась о том, чтобы мы не прошли мимо кондитерского отдела, и вместе с Томом мы нагрузили тележку еще горой упаковок.

Чтобы вы примерно представляли, что мы в результате приобрели, перечислю список: 24 банки консервов Spam, 200 литров сухого молока, 64 банки консервированной картошки, 32 банки ананасов, 36 банок тунца и 250 картонных упаковок с соком. Компания, поставляющая яйца, специально для меня выпустила особую партию яичного порошка, а еще от компании Easyfood я получила целую гору продуктов быстрого приготовления в герметичной упаковке. Ну и, конечно, я запаслась пятью большими коробками леденцов!

Засняв все это за пару дней, Дэвид, продюсер с канала ESPN, попросил меня разрешить его группе снять, как я просто валяюсь в спальне или тусуюсь с друзьями. Мне пришлось объяснить ему, что вообще-то я ничего такого не делаю, все мое время и силы уходят на подготовку яхты и самой себя к путешествию. За исключением того случая, когда я позволила себе передохнуть и «побыть овощем», я постоянно работала над подготовкой «Розовой леди» к старту. Я по-прежнему ходила в спортзал, бегала трусцой и даже иногда ездила на велосипеде на берег гавани, пытаясь нарастить мускульную массу, а вечерами была занята перепиской по Интернету, ведением блога и сборами. Да, это явно не вписывалось в представления работников ESPN о типичном досуге девочки-подростка!

После закупки провианта мы с Брюсом решили выйти в открытое море на три дня. Это путешествие оказалось куда сложнее, чем я рассчитывала, потому что меня крепко скрутила морская болезнь. Но, хотя мне самой и было плохо, «Розовая леди» вела себя на воде идеально, и с каждым выходом в море нам удавалось уладить еще несколько остававшихся мелких проблем.

Пока я плавала, мама полностью оккупировала гостиную на первом этаже. Там она решала грандиозную задачу: рассортировала и упаковала все продовольствие, которое я должна была взять с собой. Мама ухитрялась заниматься этим, одновременно работая на полставки и заботясь об остальных своих детях. Родители отдавали мне свои силы, делая все возможное, чтобы обеспечить мою полную безопасность, самое лучшее оснащение и хорошее питание в пути.

И хотя подготовительная работа была мне в радость, но чем ближе мы были к ее завершению, тем больше меня охватывало нетерпение и раздражение. Этот выматывающий режим начинал сводить меня с ума. Мне уже отчаянно хотелось выйти в море. Конечно, нужно было торопиться и по объективным причинам: чтобы не упустить период самой благоприятной погоды, – но больше всего не терпелось стартовать именно мне самой. Мне очень хотелось испытать свои силы в одиночном плавании. Я даже потеряла способность трезво мыслить и оттого была готова, наплевав на разные мелочи, сломя голову нестись в океан. На мое счастье рядом был мой всегда педантичный папа, а также Брюс и Нил, твердо намеренные уберечь меня от любого глупого поступка, убедиться, что ничего не упущено и не сделано в спешке. Тогда я была не способна оценить то, что они делают для меня, поэтому в последнюю неделю наши с папой отношения слегка испортились.

Меня грызли некоторые сомнения. В это путешествие уже вложили столько времени и денег, а я еще ни разу не выходила в море одна – это меня сильно тревожило.

Несмотря на раздражительность, я все-таки прислушалась к голосу рассудка и взяла себя в руки, поэтому, когда я вышла на «Розовой леди» в первое серьезное одиночное плавание, мы обе были готовы к этой проверке.

Я вышла из дока субботним днем. Скорость ветра достигала 25–30 узлов, и поэтому местный яхт-клуб отменил очередную регату. Конечно, из-за этого в море было безлюдно, но зато все яхтсмены, которые в другое время были бы на воде, теперь собрались в гавани, жарили барбекю, выпивали и смотрели, как мы загружаем яхту. Им явно казалось странным, что я в гордом одиночестве собираюсь выйти в море, когда все остальные предпочли сегодня не покидать гавань.

Я на моторе вышла из протоки и начала поднимать паруса посреди бурных вод прямо за выходом из гавани. Мама, вместе со всеми наблюдавшая за мной с волнореза, потом рассказывала мне, какое захватывающее это было зрелище – моя «Розовая леди», взмывающая ввысь на гребнях самых высоких волн. К тому моменту, когда я справилась с парусами и привела в рабочее состояние флюгарку^[22], солнце уже начало клониться к закату, и я за солеными брызгами почти перестала видеть землю. Я знала, что мне предстоит долгая бессонная ночь – нужно было старательно маневрировать, чтобы не столкнуться с судами местной рыболовецкой артели, – но моя уверенность в собственных силах росла с каждой минутой. Несмотря на бурное море и порывистый ветер, «Розовой леди» было совсем несложно управлять.

Время и тщательное обдумывание всего, что необходимо для обустройства кокпита, с лихвой окупились: находясь там, я чувствовала, что все под рукой и полностью под моим контролем. Замечательное ощущение! Когда стемнело, а суша окончательно пропала из виду, мои сомнения также постепенно оставили меня. Я знала, что могу управлять этой яхтой.

Ночка выдалась непростая – чего стоил один поворот фордевинд^[23] при ветре в 30 узлов, который пришлось сделать, чтобы избежать столкновений с нескончаемым потоком других судов, – но дела, тем не менее, шли хорошо, и в предрассветные часы мы с «Розовой леди» уже далеко продвинулись на юг.

Когда небо на востоке начало светлеть, ветер полностью стих, так что мне удалось урывками поспать. Этого хватило, чтобы продолжать спокойно идти дальше. Когда рассвело, я приготовила на плите завтрак, греясь под солнечными лучами, выпила чашку кофе и провела остаток утра, отрабатывая различные комбинации парусов. Дул надежный, спокойный бриз, и я отлично провела время, идя вдоль побережья, а в середине дня вернулась в Мулулаба.

Домой можно было не спешить, и я некоторое время полавировала по заливу, назад и вперед, и каждый раз это получалось чуть быстрее, а я все лучше справлялась с яхтой. Спустив, в конце концов, паруса, я вернулась в протоку вымотанная, но счастливая: мы с «Розовой леди» полностью подходили друг другу. Прежде чем сойти на берег, я причесалась вилкой (расческу я забыла!). Этот прием я почерпнула из книги Джесси Мартина. Все складывалось удачно. Я доверяла своей яхте и собственным силам. Все было хорошо!

И наконец, в завершение этой великолепной недели, мы получили прекрасные новости от Эндрю Фрезера. Ella Baché («Элла Баше»), старейшая в мире семейная компания по производству средств по уходу за волосами, предложила стать моим главным спонсором и дать свое имя моему путешествию. В Австралии филиал компании был открыт в 1963 году уроженкой Венгрии косметологом Эдит Халлас. Ее муж Джордж приходился мадам Элле Баше кузеном. Компания всегда оставалась в руках одной семьи. Сейчас ею управлял сын Эдит Джон Халлас вместе со своей дочерью Пиппой. Компания уже много раз оказывала спонсорскую поддержку мореплавателям, а в девяностые вовсю финансировала гонки на 18-футовых скифах^[24]. Я, конечно, тогда еще не родилась, но знаю, что соревнования были грандиозные. Миссия Ella Baché – вдохновлять людей на то, чтобы они показали себя во всей красе, а я очень верю в эту идею, поэтому я поняла, что партнер у меня появился замечательный. И «Розовую леди» снова торжественно переименовали. Теперь она носила название «Розовая леди Эллы» (Ella’s Pink Lady).

Нам не хватало именно такой поддержки, и когда мы ее получили, папа заметно успокоился. Он уже начинал переживать о том, где мы сможем достать средства для осуществления путешествия в запланированных грандиозных масштабах. Без нашей менеджерской команды, Эндрю и Скотта, мы вряд ли смогли бы добиться таких успехов. Для нас решение коммерческих вопросов было задачей совершенно новой и пугающей, поэтому я была безумно рада, когда ребята за это взялись. Благодаря им возникло наше партнерство с каналом One HD, который планировал следить за путешествием и делать о нем постоянные репортажи; компания SatCom Global обеспечила меня всем необходимым оборудованием, к которому я уже начинала привыкать, а самое главное, – телефонной связью, позволяющей мне всегда быть в контакте с семьей и друзьями; с помощью компании Panasonic я могла в любой момент войти в сеть. Я и представить не могла, что столько людей окружит меня такой заботой. Я была глубоко тронута и благодарна им всем за поддержку и веру в меня. Правда в том, что без них я бы ничего не смогла.

 

* * *

Несмотря на то, что все свое внимание я уделяла предстоящему путешествию, об остальном мире я тоже старалась не забывать. Я внимательно следила за плаванием Майка Перхема. С того момента, как он вышел из Хобарта, мы постоянно поддерживали связь. Я очень радовалась, когда услышала, что 27 августа 2009 года он пересек финишную черту в Портсмуте и стал самым молодым (17 лет) мореплавателем, в одиночку обошедшим вокруг света за 164 дня! Потрясающее достижение!

Путешествие Майка не было легкой увеселительной прогулкой. Не все шло гладко, его постигали неудачи и разочарования, но он продолжал двигаться вперед. Должна сказать, управлять в одиночку его яхтой модели «Open 50» – совсем не то, о чем я бы сама мечтала. Нет, я останусь верна своей чудесной S&S 34, даже если нам с ней не удастся развить такую же большую скорость.

Я была очень рада, что познакомилась с Майком и получила замечательную возможность обсудить с ним всевозможные детали кругосветного плавания. Слушать о том, что он пережил, о приобретенном им опыте и делать заметки – это было действительно здорово. В четырнадцать лет Майк стал самым молодым мореплавателем, в одиночку переплывшим Атлантический океан. И хотя нас в некотором роде можно было считать соперниками, он удивительно щедро делился со мной своими знаниями. Одна из любимых цитат Майка – «Ты ростом со свою мечту». Мне очень нравится это высказывание, и я обязательно воспользуюсь им, когда мне в следующий раз кто-нибудь скажет, что я слишком маленькая для кругосветки.

Успех Майка придал мне еще больше решительности. Мне уже не терпелось выйти на старт. К счастью, дата отъезда неминуемо приближалась, и в четверг, 3 сентября, «Розовая леди» должна была получить благословение от священника Церкви Богородицы, покровительницы мореплавателей, отца Джеффа Бэрона. Это устроил мой дедушка Билли Уотсон, живущий в Новой Зеландии. Видите – я принимала любую помощь, какую могла получить!

Следующие пару дней мы занимались тем, что загружали на яхту гору закупленного продовольствия и все остальное, что могло мне понадобиться в пути. Все предметы нужно было тщательно разложить по местам, а то, что могло разбиться или промокнуть, – обернуть или засунуть в непромокаемые пакеты. Места было немного, поэтому я ограничилась только самыми необходимыми личными вещами. Но все подаренные на счастье талисманы и открытки с добрыми пожеланиями я все же взяла с собой.

Наконец, все было готово, и во вторник, 8 сентября 2009 года, я отправилась в путь. Я планировала доплыть до Сиднея за десять дней. Это дало бы мне возможность вдоволь побыть на воде, протестировать все бортовые системы, устранить различные неполадки и как следует обкатать «Розовую леди». А потом мне предстояло отправиться в Тасманово море, в начальную точку моего кругосветного путешествия.

Как приятно было осознавать, что «Розовая леди» полностью готова и все вещи аккуратно упакованы! А какие мне устроили замечательные проводы! Я никак не ожидала увидеть множество людей, выстроившихся вдоль протоки, чтобы помахать мне на прощание, и небольшую флотилию, проводившую меня до выхода из порта, не говоря уж о двух вертолетах, жужжавших над головой. Поддержка жителей моего города наполнила меня невероятной гордостью, и, несмотря на усталость, я выходила в океан с замечательным чувством, хоть ветер и не позволял двигаться быстро.

Даже когда последние лодки остались позади, повернув обратно в протоку, я все еще шла довольно медленно. Но, в конце концов, ветер набрал силу, а я постаралась получить удовольствие от яркого солнца и справиться с морской болезнью. Я открыла первую банку с картошкой, чтобы к дневному чаю пожарить себе чипсы.

В конце дня я шла со скоростью шесть узлов, удаляясь от мыса Мортон. Мне приходилось внимательно следить за оказавшимися вблизи рыбацкими лодками, и я заметила неподалеку несколько китов. Качка была не сильная, но все равно пришлось прилагать некоторые усилия, чтобы удерживать в желудке съеденную пищу: я еще не встала «на морские ноги».

Около половины второго ночи мы с «Розовой леди» находились примерно в 15 морских милях к востоку от острова Норт Страдброк. Мне бы хотелось оказаться уже подальше от берега, вдали от местных рыболовецких артелей и случайных судов, однако легкие дуновения ветра и сейчас, и ранее говорили о том, что с момента отплытия я отошла не слишком далеко. Внимательно изучив горизонт, проверив радар и AIS и поставив будильник, я вскарабкалась на свою койку, не снимая спасательного жилета и страховочной обвязки.

Разбудил меня душераздирающий грохот: «Розовая леди» внезапно затормозила и яростно крутанулась вокруг своей оси. Я подскочила с койки, а отвратительный скребущий звук не прекращался. Бросив быстрый взгляд сквозь сходной люк, я поняла, что мы столкнулись с чем-то огромным – с каким-то кораблем. Вместо неба сверху стеной высилась, застилая звезды, громада из черной стали. Мои уши и весь мой мир заполнил рев моторов.

Перегнувшись в кокпит, я схватила румпель, щелчком вырубила автопилот и попыталась сдвинуть нас с места. Безнадежно. Двигаться было некуда, и я ничего не могла сделать. С тряской и скрежетом нас несло вдоль корпуса корабля. Еще один взгляд – и мне стало ясно, что к нам стремительно приближается корма корабля с возвышающимся над ней мостиком. Шум все нарастал и, понимая, что мачта и снасти готовы рухнуть, я ринулась вниз в попытке хоть как-то защититься.

Когда я сидела на койке, закрыв голову руками, послышались новые, еще более ужасные звуки. Прошло всего несколько секунд, но мне они показались часами. Шкафчик для посуды рядом со мной развалился, когда крепление разлетелось на миллион кусков. Лодка накренилась на один бок, а затем внезапно подпрыгнула и встала вертикально, это сопровождалось оглушительным грохотом рухнувшего на палубу такелажа.

Когда яхта выровнялась, а рев моторов начал стихать, я вернулась на палубу. Там была настоящая свалка. Везде вперемежку валялись такелаж и ржавые ошметки от корпуса корабля. За бортом «Розовой леди» виднелись темные очертания огромного судна, скользящего вдаль, которому не было нанесено ни малейшего ущерба; мы же неподвижно стояли в оставленном им белом пенном следе.

Я была ошеломлена, не верила в то, что произошло, у меня кружилась голова. Я отчаянно пыталась осознать, что случилось, одновременно проверяя, нет ли воды в трюме и не поврежден ли корпус. В голове была лишь одна мысль: «Бедная моя лодочка!» И пока я щелкала переключателями, чтобы установить, какое оборудование уцелело, эта мысль приобрела форму напева – «бедная моя лодочка, бедная моя лодочка».

Снова и снова делая глубокие вдохи, чтобы остановить дрожь в руках, я взяла радиоприемник – послать сигнал кораблю, а затем схватила телефон и позвонила папе рассказать о произошедшем. «Со мной все в порядке. Все абсолютно нормально, но мы налетели на другой корабль, лишились мачты», – на одном дыхании проговорила я.

Вернувшись на палубу, я медленно очистила ее и закрепила на прежние места порванные снасти – совсем одна, в милях и милях от земли. На все это мне потребовалось больше двух часов. Приходилось часто прерываться, чтобы перегнуться через борт: меня рвало, прежняя легкая тошнота перешла в настоящую морскую болезнь. В конце концов, я завела двигатель, чтобы пройти на моторе шесть часов, оставшиеся до Золотого берега.

 

* * *

Что я могу сказать? У меня возникло много вопросов, касающихся событий той ночи. Понятия не имею, почему я не заметила тот корабль. Когда я сошла на землю, в крови все еще бурлил адреналин, и мне понадобилось время, чтобы полностью осознать, насколько страшное столкновение я пережила и какой подвергалась опасности.

Позвонив папе и сообщив всем, что со мной все в порядке и я в состоянии самостоятельно добраться до порта, я несколько часов медленно шла на моторе. Все это время я обдумывала произошедшее. Я очень старалась найти в случившемся и положительные стороны, и немного поплакала, чтобы не держать переживания в себе. Разочарование было огромным, но одновременно я испытывала гордость за то, как справилась с ситуацией моя наземная команда. Австралийский координационно-спасательный центр (расположенный в Канберре) проявил себя замечательно: с самого первого моего звонка на базу все было под контролем. Мы несколько лет подряд планировали действия на случай чрезвычайной ситуации, и потому никто не паниковал. Каждый знал, что ему делать и куда звонить.

Многим, возможно, это покажется странным, но в ту самую секунду, как я начала обрезать такелаж и привязывать мачту, я вдруг поняла, что справлюсь с любыми неожиданностями, которые может принести кругосветное путешествие. Я ни разу не запаниковала, инстинктивно зная, что нужно делать в такой ситуации, и делала это. Не поймите меня неправильно, я не преуменьшаю ужас случившегося. Это было по-настоящему страшно. Но, когда все закончилось, у меня не осталось ни малейшего сомнения в том, что я действительно хочу отправиться в это путешествие.

Я понимала, что этот единственный жуткий инцидент даст множеству людей повод еще более зло критиковать меня и моих родителей. Если расценивать произошедшее с их точки зрения, я только что продемонстрировала, почему меня ни в коем случае нельзя было отпускать одну. И в то же самое время это событие доказало мне самой, что я действительно способна воплотить свою мечту. Вплоть до этого момента в редкие моменты затишья меня все-таки терзало сомнение в том, выдержу ли я все это психологически. Я знала, что у меня есть силы, есть яхта и есть поддержка других людей, достаточная для того, чтобы совершить это путешествие. Единственное, что мне до тех пор не удавалось проверить, так это психологическую устойчивость. Но после столкновения с кораблем я уже знала, что мне хватит моральных сил справиться с любыми ситуациями.

Нет, я ничуть не преуменьшала воздействие изоляции, переутомления, страха. Я просто знала, что смогу все это вынести. Но чего я не знала, так это того, как буду разбираться с последствиями столкновения и на какие средства делать ремонт. Не было ни малейшей уверенности в том, что мама и папа, особенно папа, будут по-прежнему так же поддерживать меня в осуществлении моей мечты. Я знала, что мой звонок в два часа ночи полностью выбил их из колеи.

Перед моим отправлением из Мулулаба негативных комментариев по поводу и моей поездки, и моего возраста становилось все больше и больше, но я даже представить не могла, какая будет шумиха. В Саутпорте меня встречала флотилия яхт и сразу несколько вертолетов, кружащих над портом. Вдоль волнореза выстроилась толпа из сотен людей. Я могла только надеяться, что большинство из них пришли поддержать меня, а не лично засвидетельствовать то, что многие сочли концом очень короткого путешествия.

Я чувствовала себя отвратительно. Происходящее и так казалось весьма неправдоподобным, и маниакальное внимание прессы с нависающими надо мной вертолетами не улучшало ситуацию. Около 7.30 меня встретили служащие Квинслендской водной полиции, которые и проводили нас с «Розовой леди» на базу Водной полиции Золотого берега, напротив океанариума «Морской мир». Там меня уже встречали мама и папа.

Из Сиднея прилетел Эндрю Фрейзер, и я так этому обрадовалась! Журналисты и камеры, казалось, поджидали нас на каждом шагу, и я совершенно растерялась. Нас засыпали просьбами дать интервью, а мне хотелось только одного – спрятаться в каком-нибудь тихом месте, где можно было бы все обсудить с родителями и Брюсом и разработать дальнейший план. После нескольких бесед с полицейскими Эндрю организовал короткую пресс-конференцию в половине второго, надеясь, что, получив ко мне доступ, журналисты затем оставят меня в покое. Но мы ошибались. Я не могла особенно откровенничать, поскольку и Квинслендское управление безопасности на воде, и Австралийское федеральное бюро транспортной безопасности (ATSB) собирались провести серьезное расследование происшествия, но я старалась отвечать на те вопросы, на какие могла. Когда с этим было покончено, мы отогнали яхту на моторе к месту рядом с домом моей лучшей подруги Памелы в Ранвей-Бэй. Какое это было счастье добраться туда, принять ванну, поспать! Никто из нас не был готов к тому, что началось потом.

Новостные выпуски, съемочные группы, журналисты за каждым углом… Задний двор Фредриксов выходил на канал с пристанью, так что мы могли держать «Розовую леди» прямо под боком и разгруженной. Всякий раз, как кто-нибудь выходил из задней двери, на другом берегу канала в нескольких ярдах от дома в одну секунду моментально собиралась дюжина человек. Позже я узнала, что журналисты даже стучались к соседям и предлагали деньги за доступ в любой двор или на любую пристань, откуда открывался вид на дом, где жили мы с моими родными. Том и Ангус (младший брат Памелы) вовсю развлекались, как можно чаще выходя наружу и предоставляя корреспондентам возможность размяться, но через некоторое время им это наскучило и стало попросту раздражать. Я чувствовала себя ужасно еще и оттого, что снова стала причиной такой шумихи, которая к тому же причиняла неудобства моим близким. Я не могла понять, что нужно всем этим журналистам. Уверена, никому не захотелось бы смотреть на мои фото в пижаме, с кислым лицом и растрепанными волосами.

На следующий день лучше не стало. Наоборот, градус безумия только повысился. Все больше людей требовало от меня отказаться от поездки, а нападки на маму и папу стали совершенно невыносимы. Премьер-министр Квинсленда Анна Блай сначала сказала, что мне следует продолжать путешествие, но потом изменила мнение и заявила, что мне нужно еще раз все обдумать. Появилось даже сообщение, будто бы правительство Квинсленда намерено найти способ остановить меня. Позже я очень обрадовалась, когда прочла, что это неправда. Уверена, у правительства и служб опеки есть куда более серьезные проблемы, их внимания требуют многочисленные случаи насилия и невыполнения родительских обязанностей.

Я знаю, что мои друзья и родные старались, чтобы самые неприятные статьи и комментарии не попадались мне на глаза, но им это не особенно удавалось. Все это меня сильно огорчало, но не менее многочисленные и яркие слова поддержки, которые мы получали, позволяли пережить эту атаку. Так много людей присылало мне письма с наилучшими пожеланиями и просьбами не останавливаться. За меня не побоялись вступиться такие люди, как Джон Бертран, легендарный победитель «Кубка Америки»^[25], и пятикратный чемпион MotoGP^[26] Мик Духан, выступив с заявлениями в прессе. Это было чудесно. Конечно, поинтересовались и мнением Джесси Мартина – его попросили высказаться на эту тему в одной из программ на радио ABC. Как же меня тронули его слова:

«Каждый о чем-то мечтает. А она мечтает о том же, о чем мечтал и я. Думаю, это здорово. Я уверен, она снова выйдет в море… и я по-прежнему считаю, что ей нужно это сделать».

Особо стоит отметить блоггеров и читателей электронных газет со всего мира, оставлявших свои комментарии в Сети и на моем личном веб-сайте. Я получала послания из Тасмании, Швеции, Великобритании, Америки – буквально отовсюду. Казалось, на каждый критический отзыв находится два положительных. А жители Золотого берега оказались просто потрясающими. Каждый, кого мы встречали, выходя из дома, подбадривал нас кивком или приветственно махал рукой.

Я едва поверила своим ушам, когда Дин Ли Смит, один из топ-менеджеров судостроительной верфи Gold Coast Marina, Грэхем Итон и Джо Акашич, управляющий директор судостроительной компании Australian Marine Enterprises (AME) предложили бесплатно починить яхту, чтобы мы с моей «Розовой леди» как можно скорее могли вернуться на воду. Ремонт оплатили семьдесят разных компаний, базирующихся в марине. Дин сказал, что они ни перед чем не остановятся, чтобы выполнить ремонт в рекордные сроки, даже если работать придется по ночам. От такого предложения было невозможно отказаться. На моторе дойдя из Ранвей-Бэй до Кумеры, мы вытащили яхту из воды, и к четвергу она уже оказалась в ангаре. Мне было тяжело смотреть на увечья, нанесенные моей лодке, но металлическая стружка и хлопья ржавчины на палубе, которые она соскоблила своим бортом с корпуса Silver Yang во время столкновения, продемонстрировали нам, насколько «Розовая леди» оказалась крепкой и как хорошо смогла она противостоять такому сильному удару. Моя стойкая маленькая яхточка!

Я была очень благодарна тем многим бескорыстным энтузиастам, которые окружали меня. Без них я легко могла погрязнуть в депрессии, из которой нескоро бы выбралась. Но с такими ребятами, как Брюс, Крис, Блек Джо, Скутер и Райен, я моментально воспрянула духом и вернулась к работе. Нам предстояло снять порванный такелаж, бортовое ограждение и искореженную обшивку, а затем наложить первый слой стекловолоконного покрытия на поврежденные участки. Работа нас ждала большая, а мы еще постоянно обнаруживали все новые и новые мелкие поломки, вроде небольших дырочек в том месте, где крепится мачта. Удивительно, как много деталей благополучно пережили аварию. Навигационные огни фирмы Hella по-прежнему идеально работали, несмотря на то, что по ним пришелся прямой удар, а двигатель фирмы Yanmar сразу же завелся и доставил меня домой.

Итак, мы полностью оценили размер ущерба: на то, чтобы привести «Розовую леди» в прежнее прекрасное состояние, требовалось дней десять, да и починка такелажа не должна была занять много времени. Нам повезло – у нас еще осталась розовая краска!

Люди в марине не только отдавали все силы работе над яхтой, они еще и каждый день кормили нас и тщательно проверяли любого незнакомого им человека, прежде чем позволить ему приблизиться к яхте или ко мне. Журналисты все еще пытались до нас добраться, но теперь это меня не так беспокоило. Главное, что они перестали надоедать семье и соседям Памелы. В ангаре я чувствовала себя более защищенной и старалась не обращать внимания на продолжающуюся вокруг путешествия неприятную шумиху. В одной газете писали, будто они располагают копией письма, которое Квинслендский департамент транспорта и путей сообщения направил в федеральное правительство. Там утверждалось, что на своей судовой инструкции по технике безопасности я «нарисовала цветочки и детские каракули». До этого момента я считала подобные статьи журналистским расследованием. Как я была наивна: я думала, расследование будет конфиденциальным! У меня действительно был блокнот, в котором я записывала основные мысли и делала отдельные зарисовки. У меня всегда с собой такой блокнот, для списков и напоминалок. Но это же не судовой журнал.

В газете написали, что на своей судовой инструкции по технике безопасности я «нарисовала цветочки и детские каракули».

Если бы дело касалось только меня, мне было бы наплевать на всю эту дезинформацию и неточности. Но я боялась, что люди, болеющие за меня, могут поверить в подобную ерунду и разочароваться во мне. С того дня, как произошло столкновение с кораблем, я опасалась, что кто-то из спонсоров изменит свое мнение обо мне и выйдет из игры. Но ни один из них не сделал этого. А потом к нам присоединились и местные моряки, и представители компаний, занимающихся морскими торговыми перевозками – это было замечательно! И как только мне хотелось себя пожалеть, одна только мысль об этой поддержке помогала мне немедленно отбросить хандру и приступать к решению очередной задачи.

Было здорово наблюдать за тем, как «Розовая леди» постепенно приобретает прежний вид, и после многодневного тяжелого труда меня убедили поехать на выходные домой. Я отлично провела время, наконец-то пообщавшись с друзьями и отдохнув в кругу семьи, но мне не терпелось вернуться на Золотой берег, взойти на «Розовую леди» и снова оказаться в море.

Перед моим отъездом из Мулулаба мы устроили торжественный обед в знак благодарности всем людям, которые мне помогли. Проявленная ими доброта и щедрость меня просто потрясли, и мне очень хотелось выразить им свою признательность.

К четвергу 23 сентября работа над корпусом была завершена, а такелаж должны были привезти со дня на день. Мне очень хотелось помыть яхту, чтобы она снова засверкала, но в этом не было смысла. Мощный юго-западный ветер принес на побережье жуткую песчаную бурю, в которой уже задохнулся Новый Южный Уэльс. Все покрылось мелкой красной пылью, а солнце выглядело как сгусток оранжевого тумана. Окружающий мир приобрел очень странный вид. Пыли становилось все больше. Я узнала, что строительные площадки закрыты, маршруты самолетов были изменены, дорожные работы остановлены, а рабочих отправили по домам. Солнца уже даже не было видно. Я была совсем не против все время проводить в ангаре, доделывая всякие мелкие работы и не пытаясь высунуть нос на улицу.

Пыль не мешала всем, кто трудился в ангаре, пребывать в отличном расположении духа и постоянно что-нибудь улучшать, чтобы сделать предстоящее мне пребывание в открытом море более комфортным. За несколько дней папа соорудил небольшую лестницу, по которой было бы удобнее переходить из салона в кабину, а Крис из компании AME выполнил, пожалуй, самую черную работу: он приладил односторонние вентили к трубопроводу в кокпите, лежа вниз головой в узкой щели. Поскольку у нас было время, мы смогли смонтировать систему насосов, перекачивающих топливо и воду из канистр в баки. Как обычно, я продолжала составлять инструкции (и рисовать на них цветочки), а как только выдавался свободный момент, изучала морские карты и погодные условия в Тихом океане.

Наконец, в понедельник 28 сентября, «Розовая леди Эллы» была готова к спуску на воду. Мы успели полностью отремонтировать ее в рекордный срок – всего за девятнадцать дней. Наступил великий момент для всех нас, но для меня самым важным было видеть гордость на лицах тех людей, которые помогли снова привести в порядок мою яхту. Мы с Брюсом провели целый день на воде, тщательно тестируя оснащение. Все работало именно так, как должно. Мы вернулись назад, а затем на моторе отправились в Ранвей-Бэй, чтобы в доме родителей Памелы провести последний вечер с моими родными. Мама и папа Памелы, Гэвин и Надин, – близкие друзья моих родителей, и их дом всегда был и нашим вторым домом. Но то, как они нам помогли и как терпеливо мирились с нашествием журналистов, было просто поразительно. Мне очень повезло, что на пути к осуществлению своей мечты я получила такую помощь и поддержку.

Погода была благоприятной, некоторое время должен был стабильно дуть северный ветер, поэтому я планировала отплыть на следующий день, чтобы оказаться в Сиднее в начале предстоящей недели. На всякий случай Брюс, Сюзанна и Том собирались одновременно со мной выйти в море на Big Wave Rider и некоторое время плыть следом, чтобы составить мне компанию и помочь благополучно пересечь пути активного судоходства. Да, после выхода из Сиднея я уже должна была делать это самостоятельно, но мне не стыдно признаться, что я немного волновалась при мысли, что придется со всем справляться в одиночку. С 1990 года зафиксировано тридцать восемь ситуаций, когда малые суда сталкивались с большими кораблями или были близки к столкновению, и в пятидесяти процентах случаев корабли не остановились, чтобы оказать помощь. После того, как я пополнила эту статистику, мне требовалось время, чтобы снова обрести уверенность.

Я провела ту ночь, собираясь и доделывая мелкие работы, а утром проснулась, готовая тронуться в путь. Мне хотелось выйти рано и по возможности ускользнуть до того, как представители прессы снова устроят свою чехарду. Но нам не повезло: весть о моем отъезде каким-то образом распространилась, и во время отплытия три вертолета снова жужжали над нашими головами. Уверена, соседи Памелы очень радовались, что я наконец уезжаю! Ветер был сильный, и мы быстро отошли от побережья, а затем повернули на юг.

Как же хорошо было снова оказаться в океане! Яхта была в моем полном распоряжении, и я не торопясь снова обустраивалась на ней. Ветер скоростью в 15 узлов и голубые небеса изгнали остатки тревоги, но, к сожалению, и они не могли ничего сделать с моим зеленым лицом. Первые несколько дней в море меня всегда укачивает.

В моей голове теснилось множество мыслей, но одна из них занимала меня постоянно: накануне произошло нечто абсолютно удивительное. Британский миллиардер, исключительно успешный человек и знаменитый путешественник сэр Ричард Брэнсон прислал мне пожелания хорошего пути и удачи. Ему было, что сказать и всем тем, кто считал, что меня не следует отпускать:

«Ей шестнадцать лет, и она уже не ребенок. Я в пятнадцать ушел из школы и начал собственное дело. В шестнадцать лет человек уже вполне взрослый. Да, ей нужно плыть. Это рискованно, но не менее рискованно просто идти по дороге, ехать на машине или велосипеде. Ей предстоит главное приключение в жизни… мы живем один раз, и жизнь нужно прожить на полную катушку».

В такие моменты мне приходилось щипать себя, чтобы убедиться, что я не сплю. Я и подумать не могла, что когда-нибудь ко мне будет приковано такое внимание прессы или такой известный человек, как Ричард Брэнсон, будет обо мне говорить. Я знаю, та авария дала еще один повод критиковать мою идею, но я по-прежнему получала поддержку с разных сторон.

Я не уникальна. Я просто обычный человек, обычный подросток, которому посчастливилось не отступиться от своей мечты (хотя кое-кто назвал бы это упрямством). В тот день, когда я вышла из гавани на Золотом берегу, я чувствовала, что за меня гораздо больше людей, чем против меня. С таким чувством отплывать было приятно.

 

* * *

Плавание до Сиднея заняло пять дней, и за это время я должна была испытать «Розовую леди» в открытом море и выявить все потенциальные неполадки. Очень скоро выяснилось, что проблемы действительно есть, и связаны они с водостоками в кокпите. Внутрь яхты попадало слишком много воды, и в какой-то момент мне пришлось откачивать воду из трюма примерно каждые двадцать минут. Приятный, надежный северный ветер сменился южным, дувшим со скоростью в 23 узла, так что пришлось сражаться с трехметровыми волнами. Яхта плыла очень быстро. Меня мучила морская болезнь, я перенервничала, думая о том, как пройти области достаточно активного судоходства, еще не привыкла спать урывками, и больше всего мне хотелось… настоящих великих приключений.

В последний день плавания поверхность океана разгладилась, ветер почти стих, моросил мелкий дождь, и мне стоило больших усилий заставить «Розовую леди» хоть как-то двигаться вперед. В предыдущие несколько дней Брюс, Сюзанна и Том держались на расстоянии, но теперь мы снова встретились, чтобы вместе проплыть через Сидней-Хедс. За нами последовало несколько судов и пара журналистских вертолетов, и Том перепрыгнул со своей яхты на «Розовую леди», чтобы помочь мне войти в док на косе Спит. Я все еще привыкала к румпелю (и отвыкала от штурвала), и мне не хотелось по примеру Тони Баллимора^[27] опрокинуться прямо перед объективами камер. Это выглядело бы ужасно, особенно после того драматического происшествия с Silver Yang. Зато потом несколько журналистов спросили меня, кто тот симпатичный молодой человек, который был со мной на борту – ха-ха-ха!

Стоило мне сойти на берег, как у меня закружилась голова, и я еще некоторое время шла, постоянно спотыкаясь. Одному Богу известно, что со мной будет после шести-семи месяцев в океане! У Кэй Котти все было абсолютно нормально, когда она сошла со своей яхты, но я видела, на кого были похожи Джеймс и Джастин после шестидесяти двух дней, проведенных на каяках в Тасмановом море: они едва могли идти. Я знаю, что они почти постоянно плыли и у них было меньше места, чтобы размять ноги, так что моя ситуация несколько отличалась, но все равно у меня было предчувствие, что я буду больше похожа на них, чем на Кей.

Мне очень повезло: когда мы решали, где поставить яхту в Сиднее, кто-то предложил поговорить с Эндрю Шортом. Ветеран регат Сидней-Хобарт, Эндрю Шорт начал свой бизнес с авторемонтной мастерской на юге Сиднея, в Карингбах. Теперь же его фирма с многомиллионным оборотом торговала различными судами, а филиалы ее располагались в Тарент-пойнт, Йови-Бэй^[28] и на косе Спит. Когда мы спросили, может ли он предоставить нам якорное место в марине Спит, он сделал широкий жест. Эндрю не только дал место «Розовой леди», он еще и устроил на стоянку Big Wave Rider и предоставил нам доступ ко всем имевшимся в его марине средствам обслуживания. Это была наша первая встреча, но Эндрю смог понять меня, понять, что именно я хочу сделать. Он сам, его жена Кайли и их дети Ник, Райен, Сэм, Митч и Мэддисон сделали все, чтобы мы чувствовали себя как дома. Его чудесные старшие сыновья Ник и Райен на семейной яхте привезли маму, папу и Ханну встретить меня, когда я проходила через Хедс. Бедную Ханну укачало!

В первый день после прибытия я немного отоспалась, а потом пришло время заняться выполнением тех новых необходимых дел, список которых я составила во время пути. Проверить водостоки в кокпите, кое-где добавить стекловолокна, объехать местные магазины, торгующие товарами для оснащения судна, и закупить еще гору мелочей, которые пришли на ум в последний момент, а еще дать несколько интервью… За всем этим время летело незаметно. 9 октября приехали офицеры из Федерального бюро транспортной безопасности, чтобы вместе составить черновой вариант отчета о моем столкновении с кораблем. И общение это оказалось очень приятным. Они вели себя профессионально и дружелюбно, стремились выяснить, что конкретно и почему произошло в ту ночь неподалеку от острова Стредброук только для того, чтобы такое больше не повторилось, а я получила возможность извлечь для себя урок и разобраться, что пошло не так. Конечно, меньше всего мне хотелось снова переживать тот ужас, но это было важно. Поэтому мы собрались за столом на Big Wave Rider и еще раз восстановили все детали. Когда мы закончили, офицеры отвели меня и Брюса на злополучный танкер – они заранее договорились о нашем визите, чтобы я смогла увидеть корабль собственными глазами и получить представление о том, как выглядела ситуация с точки зрения команды Silver Yang.

По рекомендации Федерального бюро «Розовую леди» снабдили пассивным радар-рефлектором в дополнение к активному, который уже на ней был, а мы вместе с моей тетей Вивьен разработали более эффективный план борьбы с переутомлением. После того, как я внимательно прочитала отчет, и мы обсудили выяснившиеся в процессе расследования факты, я поняла, что в ту ночь к столкновению привел ряд определенных факторов, и ответственность за происшествие лежала и на мне, и на команде Silver Yang. Выяснить, что конкретно произошло, было чрезвычайно важно для меня. Только после этого я могла быть уверена, что ничего подобного больше не случится.

Я все еще была полностью сосредоточена на предстоящем путешествии, но и от возможности немного передохнуть тоже не хотела отказываться. Мы остановились в очаровательном, красиво декорированном отеле, расположенном прямо на береговой линии в Мэнли, пляжном районе на севере Сиднея (обычно мы выбирали что-нибудь подешевле, но нам предоставили скидки, так что мы решили позволить себе немного роскоши). Каждое утро я заказывала двойную или тройную порцию фруктов, блины и свежие сливки, зная, что, скорее всего, немного потеряю в весе в первые дни в море. В марине меня каждый день встречал нескончаемый поток людей, приходивших взглянуть на «Розовую леди» и пожелать мне удачи. Фил, Эд, Пэт, Джуди, тетя Кэти и дядя Кэмпбелл – все съехались сюда, чтобы помочь и быть рядом, когда наступит великий день.

Однажды вечером мы всей семьей вместе с Брюсом и Сюзанной встретились с Джеймсом, Джастином и их семьями и устроили большой праздничный ужин. Получилась прекрасная вечеринка! Было так здорово смеяться и болтать – для разнообразия – о чужих путешествиях, а не о своем.

 

* * *

Когда я впервые задумалась о том, чтобы стать самым молодым мореплавателем, обогнувшим земной шар, я никогда, даже в самых безрассудных мыслях и представить не могла, что это станет поводом для знакомства с таким количеством удивительных людей. Один из них – семикратный чемпион мира по серфингу Лейн Бичли. Лейн исполнял роль ведущего церемонии на торжественном спуске яхты на воду, который мы осуществили в присутствии прессы и представителей фирмы Ella Baché напротив Сиднейского оперного театра. Я очень нервничала перед началом, но все прошло просто замечательно. Лейн задавал мне вопросы о путешествии, а рядом, чтобы я не особенно загордилась, стоял Джесси Мартин. Все было немного сумбурно: бесчисленные вспышки фотокамер, множество вопросов, – но настоящее веселье началось, когда мы с Джесси запрыгнули на борт «Розовой леди» вместе со съемочной группой программы «Проект “Семь вечера”»^[29], чтобы плыть обратно в Спит.

Должна признаться, мне доставило огромное удовольствие присутствие Джесси на борту вместе со мной. Ведь этот парень был моим героем столько лет – и вот он управляется с веревками и подчиняется моим командам! В довершение всего мы с ним устроили показательное состязание по армрестлингу прямо на камеру, и Джесси еле-еле удалось меня победить. В своей книге Джесси описывает, как он рассылал письма в надежде отыскать спонсоров для своего путешествия и каждый день ждал ответа у почтового ящика. Три из полученных им ответов начинались со слов «Дорогая мисс Мартин». Мало того, что они считали его ни на что не способным, так еще и думали, что он девчонка, возмущался Джесси. Жаль, я не победила его в армрестлинге, чтобы отомстить за фразу про девчонок!

Однако за пределами близкого мне окружения, наполненного поддержкой и теплыми чувствами, упорно продолжал извергаться поток критики, хотя я, по большей части, могла и не обращать на это внимания. Пожалуй, самым неприятным для нас стал эпизод, когда Эндрю Кейп, уважаемый яхтсмен, участвовавший в пяти кругосветных гонках и семь раз обогнувший мыс Горн, 8 октября отправил по электронной почте письмо журналисту и писателю Робу Мандлу с просьбой переслать его мне. Но письмо каким-то образом попало в руки других журналистов, и цитаты из него появились в целой куче статей. Роб переслал письмо Эндрю Шорту, а тот – мне и моим родным.

В первых строках Эндрю Кейп говорил, что считает своим долгом связаться со мной и предупредить – задуманное мной путешествие требует гораздо большего опыта, чем есть у меня. Но ведь он даже не пытался узнать, какой у меня опыт! Он привел в пример Дэйм Эллен МакАртур^[30] и Саманту Дэвис^[31], женщин, которые проплыли тысячи миль, прежде чем отправиться в столь длительный путь.

Если бы он поинтересовался, я могла бы рассказать ему, что в общей сложности к тому времени я прошла порядка 10 000 морских миль в открытом море и уже огибала с юга Новую Зеландию и путешествовала по другим районам, в полном соответствии с его рекомендациями. Я училась обращаться с электроприборами и двигателем, разбираться в метеорологии, поддерживать себя в форме, а кроме того, у меня была замечательно оснащенная яхта – думаю, никто не отправлялся в подобное путешествие на столь хорошо подготовленной лодке. В моем распоряжении были не только самые современные технологии, к тому времени я обладала навыками, достаточными для того, чтобы продолжать плавание, если техника откажет.

И вот, ничего не зная ни обо мне, ни о моих способностях и знаниях, ни о яхте, ни о нашей длительной подготовке, Эндрю Кейп сделал вывод, что с вероятностью тридцать три процента моя яхта разобьется или я получу увечья, и с такой же вероятностью мы потонем. The Age, одна из крупнейших сиднейских газет, опубликовала выдержку из его письма, в которой говорилось, что я веду себя «как человек, который вырос на ферме и который, как только в руках у него оказалась винтовка, готов идти воевать с Талибаном».

Жаль, что Эндрю Кейп послал свое письмо всего за несколько дней до моего отплытия. Если бы он раньше связался со мной, я могла бы поговорить с ним и, возможно, почерпнуть кое-что из его мореплавательского опыта. Многие не менее умелые моряки щедро делились со мной своей мудростью, а я впитывала каждое слово. Возможно, тот факт, что Эндрю Кейп сам участвовал в своей первой гонке по маршруту Сидней – Хобарт в шестнадцать лет, заставил бы и его самого возмутиться заявлениями вроде «ты слишком юн и неопытен».

И конечно, было бы намного лучше, если бы это письмо не попало в газеты. Очень уж точно подгадано было время, так что я задумалась, для чего на самом деле писалось это письмо. Меня злило, что многие люди воспримут мнение Эндрю Кейпа всерьез, а я не могу тратить время и силы на то, чтобы защищать себя. Да и зачем? Мне нужно было быть в полной готовности и сохранять прежнюю решимость, вот и все. И пусть мои поступки говорят сами за себя.

Мы все еще завершали оснащение яхты. Пол из компании Aquatronics Marine доводил до совершенства работу электронных приборов, а Гэвин Бреннан устанавливал встроенные камеры на палубе и в рубке, чтобы я могла снимать в пути все происходящее. Мы втроем работали одновременно в трех углах, еле помещаясь в тесном пространстве. Мне еще предстояло научиться управлять камерами – мы решили снять во время путешествия документальный фильм, чтобы окупить расходы. Мы работали в суматохе, и не все получалось. По каким-то причинам вода не уходила из самоотливного кокпита. Мне было так жаль парня, которому приходилось раз за разом, извиваясь, залезать за двигатель, чтобы еще раз нанести стекловолоконное покрытие. Но меня радовало, что на этот раз не мне приходится протискиваться в самую узкую щель! Мы совершали пробные выходы в море и осваивали штормовой якорь (похожее на парашют устройство, которое бросают с кормы; оно работает как тормоз в бушующих штормовых водах), а также тестировали новый парус для легкого ветра. Трубы, в конце концов, починили, по крайней мере, так нам казалось.

На яхту пришел инспектор и осмотрел ее. Мое оснащение получило категорию «0» по стандартам парусных гонок. В общих чертах это означало, что я была полностью готова к плаванию в открытом море вдали от возможной помощи при температуре воды и воздуха ниже 5 градусов. В данную категорию попадают все суда, совершающие рейсы через океан, в которых требуется полное самообеспечение на длительный период времени, способность выдерживать мощные шторма и готовность справляться с чрезвычайными ситуациями, не рассчитывая на постороннюю помощь. Инспектор осмотрел мою медицинскую аптечку, запасы провизии и одежды, оснащение на случай крушения, радиобуи и остальное оборудование, а также каждую деталь в устройстве яхты. Такой осмотр не был обязательным, но мы хотели это сделать и убедиться: мы сделали все возможное, чтобы я смогла справиться с задачей.

 

* * *

Утром в субботу 10 октября, когда мы с моими родными находились в отеле в Мэнли, Эндрю Фрейзер позвонил с убийственными новостями. Я знала, что Эндрю Шорт накануне вечером на своей мощной 80-футовой яхте Shockwave («Ударная волна») отправился участвовать в регате, стартующей в Пойнт Пайпер в Сиднейской бухте по маршруту до Флиндерс Айлет, недалеко от порта Кемпбелл^[32], и обратно. Эндрю был капитаном, а его сыновья Райен и Ник входили в команду из семнадцати человек. Произошел ужасный несчастный случай: яхта врезалась в скалы, и все выпали за борт. Эндрю и его исключительно опытный и уважаемый штурман Салли Гордон погибли. Услышав новость, я не могла поверить своим ушам. Было такое ощущение, будто из комнаты внезапно откачали воздух, настолько мы были потрясены. Эндрю был человеком, рядом с которым чувствуешь себя в безопасности, и я не удивилась, когда позже узнала: последнее, что он сделал, – бросил Нику фонарь, чтобы он мог дать сигнал о своем местонахождении. При помощи этого фонаря водная полиция нашла Ника и вытащила из воды. Отец спас ему жизнь.

В тот день мы держались подальше от марины для яхт, чтобы родные Эндрю и люди, работавшие там, и которые, по сути, были его второй семьей, могли побыть наедине с собой. Нам постоянно звонили журналисты, прося прокомментировать случившееся, но с моей стороны было бы неправильно что-либо говорить. Я совсем недавно познакомилась с Эндрю, а вокруг было много близких друзей семьи, его и Салли Гордона. Они могли высказаться гораздо лучше меня.

Было очень трудно не позволить горю захватить нас целиком и не разрешить самим себе остановиться. Ведь сам Эндрю Шорт научил меня тому, что нужно жить на полную катушку и не отступаться от важных для тебя вещей. Для него и его семьи мореплавание было невероятно важно. Для меня – тоже.

После гибели Эндрю в каждом из нас что-то изменилось. Это событие напомнило нам, что в море может случиться все, что угодно, – на случай, если кто-то об этом забыл. Каким бы опытным и осторожным ты ни был, несчастье все равно может произойти. Я не очень много обсуждала произошедшее с мамой и папой, но знаю, что и для них это стало лишним тревожным напоминанием. Однако к этому моменту мы все свыклись с мыслью о неизбежной опасности, заложенной в самой идее моего путешествия, и не позволили ей нас остановить.

В последние дни перед отплытием все опять отправились на яхту, чтобы закончить последние работы и снова все перепроверить. Несмотря на бушевавшие вокруг меня страсти, я оставалась абсолютно спокойной и сосредоточенной. Все это время меня снимали операторы с американского канала «Си-би-эс», из рейтинговой новостной программы «60 минут», а Чарльз Вули взял интервью у меня, мамы, папы и Брюса. Он отличный парень, и мне приятно было прокатить его на яхте. Он спросил меня, представляю ли я хоть приблизительно, что ждет меня впереди, а я ответила: «Нет. Это же приключение. Я попробую обойти вокруг света, посмотрим, что получится».

Я сама удивилась своему легкомысленному тону, а внимание, которым я была окружена, уже начинало слегка меня раздражать. Оглядываясь назад, я думаю, что часть меня уже готовилась со всеми попрощаться и остаться в одиночестве.

Свое интервью в «60 минутах» я уже не смогла бы посмотреть: они собирались показывать его как раз в вечер моего отбытия. И я этому рада. Не люблю смотреть на себя на телеэкране. После всех волнений, пережитых по моей милости, папа сказал Чарльзу Вули: «Потерять ее было бы невыносимо… но, думаю, гораздо хуже было бы сказать ей «ты никуда не поедешь» только из-за того, что мы боимся рисковать. Ведь для нее это так много значит». В этом все мои родители. Они всегда так к нам относились, всегда поддерживали Эмили, Тома, Ханну и меня, когда мы шли к своей мечте. Просто они знали: как только ты выходишь за порог, покидаешь дом, ты уже подвергаешься риску. Кто-то прислал мне цитату ирландского поэта и философа Джона О’Донохью:

«Один из самых прекрасных даров в мире, – это поддержка. Когда кто-то вдохновляет тебя и подбадривает, он помогает тебе перешагнуть порог, который ты сам, возможно, никогда бы не смог пересечь».

Благодаря маме и папе я стояла на пороге, перешагнув который, должна была в некотором отношении навсегда измениться. Что бы ни произошло дальше, будет ли мое путешествие удачным или нет, мои родители уже преподнесли мне величайший подарок: силу и поддержку на пути к воплощению мечты.

 

* * *

День отплытия все откладывался, и я начинала немного тревожиться. Я уже была не в силах оставаться на месте. Наконец, накануне отплытия мы добавили к багажу еще несколько вещей, включая коробку с книгами – по ее поводу Брюс с сомнением покачал головой! – а потом уселись за стол поесть пиццы. Мы стали вспоминать, не забыли ли мы положить что-нибудь очевидное, как это было с Джесси Мартином, который упаковал секстант, но не взял альманах навигационных таблиц, без которого секстантом невозможно пользоваться. Я была уверена, что и у нас осталось что-нибудь такое.

В последнюю ночь перед отплытием я спала на яхте. Эта койка должна была стать моим пристанищем как минимум на следующие семь месяцев, так что еще разок испытать ее показалось мне хорошей идеей. А еще мне требовалось время, чтобы успокоиться. Все-таки в эти последние часы нервы давали о себе знать.

В ту ночь, зная, что с помощью моей прекрасной команды я действительно все подготовила, я спала хорошо. Яхта была пришвартована в Спите, и шум одного из самых оживленных шоссе Сиднея даже не долетал до меня. Я успокоилась и чувствовала себя сильной. Мне было абсолютно комфортно на моей розовой яхте. Никогда не думала, что перед отплытием смогу настолько расслабиться. Последними словами, которые я сказала родителям перед тем, как они отправились обратно в отель, были: «Завтра утром я проснусь и отправлюсь в кругосветное путешествие». В эту секунду я ощутила легкий трепет возбуждения, предвкушения и неверия. Пять лет я мечтала об этом путешествии, и оно наконец вот-вот готово было начаться.