Армия Амура

И не теряя времени, Амур письмом своих баронов вызвал. Одних просил, другим же приказал на зов его немедленно явиться. Все прибыли без возражений, готовые исполнить волю бога. Я коротко их назову не по порядку, чтоб не испортить рифмы.

Под знаменем большим явилась Праздность, прекрасная садовница. Богатство, Благородство Сердца, Честь, Искренность и Жалость, Щедрость и Куртуазность, Верность, Удовольствие, Веселье Дружба и Простота, Смиренье, Наслажденье и Терпенье, и Юности Красота, и Скромность с Ханжеством, что за собой ведет Притворство – вот его слуги. У всех, если забыть о Ханжестве с Притворством, добрейшие сердца. У этих же всегда Обман в делах и мыслях. Обман родил Притворство, чья мать, мы знаем, Лицемерием звалась. Презренная воровка, она сынка вскормила молоком. Лгунья с прогнившим сердцем процветает всюду, прикинувшись святошей. Когда Амур Притворство распознал, зашелся гневом сразу.

– Что это такое? – он вскричал. – Уж не сплю ли? Как ты осмелился, Притворство, мне на глаза явиться?

Тут же на помощь Ханжество явилась, взяв Притворство за руку, сказала:

– Сеньор, сюда он мною приведен. Пусть вам он по сердцу придется. Я многим так обязана ему, он мне услуги расточал, в меня вливая силы. Я без него давно бы умерла. Желанья не имея любить людей, умеет он любимым всеми быть, и честными людьми, и теми, кто святошами зовется. Он друг мой, я его подруга, ему пристало следовать земной.

– Пусть будет так! – сказал Амур. – Теперь же обращусь ко всем я с краткой речью. Чтоб Ревность победить, которая на пытки обрекает влюбленных наших, вас сюда собрал. Воздвигла она крепость, чтобы обуздать меня. Мне этого не снесть. Но так укреплена эта твердыня, что бой суровый мы должны принять, пока не овладеем ею. Я глубоко скорблю, когда Благоволенье, так помогавший друзьям моим, в тюрьме томится. Коль он не выйдет, плохо мне придется. Ведь не хватает мне Тибулла[23], который мои достоинства ценил, как ни один на свете. Когда он умер, я стрелы разломал, разбил свой лук, осколки разбросав повсюду на его могиле. Так я подавлен был и сокрушен. Его кончину оплакивала горько мать моя, и чуть не разорвалось ее сердце. Всех, кто увидел наше горе, охватила жалость.

Катулл, Овидий[24], Галл[25] описывать любовь умели. Они б нам помогли, если б не тлели в своих могилах. Смертельная опасность грозила Гийому де Лоррису[26], которого терзала Ревность. Он верно мне служил и честен был душою. По его совету в сей трудный час собрали мы баронов, чтоб из тюрьмы спасти Благоволенье. Гийом наш был не очень осторожен, но я ему помочь обязан: он верно мне служил и был мне предан. Ныне я собираюсь сокрушить все стены, башни, осаду крепости вести, пока не овладею ею. Чтоб милость получить, он должен мне служить еще усердней. Он начал сей роман, где все мои веленья вы найдете. Но завершится роман, когда он скажет пленному Благоволенью: «В печали я, что вы оставили меня. И не найду покоя, пока не возвратится ваша дружба. И нет другой надежды». С этими словами нашел Гийом покой свой вечный, Пусть благоухает его могила миррой и алоэ. Он верно мне служил, мне славу пел повсюду. Затем придет Жан Клопинель, что сердцем добр и строен[27].

Родился в Мене он, что на Луаре. Он, сытый иль голодный, исправно будет мне служить всю жизнь, не ведая ни зависти, ни жадности презренной. Ему ума достанет не быть слугою дамы Разум, что порицает все мои лекарства, хотя они приятнее бальзама. Коль случится, что в чем-то ошибется, поскольку любой не без греха, он вновь ко мне вернется, чтоб сердцем мне принадлежать навеки. Когда почувствует, что виноват, он искренне раскается и не захочет меня предать. Ведь дорог ему его роман, и он его напишет, если позволит время. Гийом перо оставит, а Жан роман продолжит спустя лет сорок, коль я не ошибаюсь. Он нам расскажет о потерях и страданьях и будет нить повествования вести, пока он не сорвет с зеленого куста той алой Розы и не проснется. Если б они могли внимать моим советам! Но Гийома уж нет, а Жану лишь предстоит родиться. Когда он, наконец, появится на свет, я не приду ему читать историю эту, пока из детства беззаботного не выйдет. И случиться может, что Жану что-нибудь помехой станет. Вот будет горе всем влюбленным, которых смог бы он добром вознаградить!

Я попросил Люцину, деторождения богиню, так устроить, чтобы он родился без помех и мук и чтобы долго жил. Когда ж Юпитер ему дарует жизнь, его не материнским молоком вспоит, а даст хлебнуть из бочек. Их две. В одной вода мутна, горька, в другой – светла и сладостью пленяет. Тогда его положат в колыбель, и он навеки станет моим другом. Крылом своим его я осеню, спою ему такие песни, что, покинув детство, обучится любым моим наукам и разнесет мои слова на языке французском по школам и дорогам, чтоб все королевство им внимало. И никогда те, кто его слова услышат, не примут смерть от мук любовных. Они ему доверятся всем сердцем и все, кто позже будет жить на свете, пусть книгу эту именуют «Зеркалом влюбленных». О сколько в ней они найдут советов добрых!

Но чтоб никто не верил даме Разум, трусливой, немощной, вам всем за мною следовать придется. Взываю к вам, протягивая руки: продолжить надобно труд бедного Гийома, который был так предан мне. И если поздно уж его спасать, прошу вас помощь оказать хотя бы Жану, чтоб с легкостью ему писалось. Благодеяньем это станет и для тех, кто, в будущем на свет явившись, с волнением сердечным будет слушать его рассказ, чтоб мне служить усердней. Их эта книга просветит, как Ревности гордыню и Зависть победить, разрушить ее крепость, коль вновь она ее воздвигнет. Теперь решать давайте, как дальше действовать. Как мы построим воинство Амура? Как лучше подступиться, чтоб быстрей разрушить крепость?

Так речь свою Амур закончил, и все запомнили его слова. Бароны долго обсуждали, как лучше поступить, и наконец согласия достигли, о чем поведали Амуру.

– Сеньор, мы все пришли к согласью, – так сказали, – лишь Роскошь клялась, что крепость нам не взять. Она затею нашу осуждает и говорит, что никогда и никаким орудьем не сокрушить нам эту крепость. Она с презрением покинула наш лагерь. И гнев обрушила она на юношу за то, что он речам ее не внял. Отныне его она решила ненавидеть, ведь тяжко ее он оскорбил, раз пренебрег богатством. Она сказала, что позавчера хотел он у нее узнать дорогу к Дарам Богатым, льстил усердно, но не сумел и одного денье достать, чтоб было лишним. Послушав Роскошь, мы решили сражаться без нее «Коль вы согласны, то считаем, что Притворство и Ханжество с полком своим обрушатся на задние ворота, где сторож Злой Язык. А Щедрость с Куртуазностью должны спугнуть Старуху, которая свирепо охраняет Благоволенье. Затем вдвоем и Удовольствие и Скромность попробуют унять Застенчивость и будут штурмовать ее ворота. А с Боязливостью начнет сражаться Верность. Искренность и Жалость с Опасным Стражем напрямик столкнутся. Сильно их войско, и они разрушат крепость, коль каждый будет тверд. На помощь им придет Венера. Ей опыта не занимать, и превосходны в ней и ум, и речи, и поступки. Было бы славно, если б вы за ней послали.

– Сеньоры, моя мать, богиня, госпожа, мне неподвластна и не привыкла исполнять мои желанья. Она спешит на помощь лишь тогда, когда сама желает. Мне не хотелось бы ее сердить. Она мне мать, и я ее с младенчества боюсь. Нет никого, кто б столь глубоко родительницу чтил, как я. Пошлем за ней, когда нужда заставит. Коль она рядом, тут же принесется. Все знают, что отвагой моя мать известна, так много крепостей она уж покорила, что стоили поболе, чем тысяча безанциев[28]. И это в нас уверенность вселяет.

(Венера сокрушает оборону крепости, и юноша наконец находит свою Розу).