Глава 39. Стены пели. И это было уже не в первый раз– Ты это слышал, Люцифер? О, ну да, ты не слышал... Но на этот раз я абсолютно уверена, что мне не мерещится...
Стены пели. И это было уже не в первый раз. Эту музыку она слышала во сне в последнее время. Она просыпалась посреди ночи одна в своей комнате и слушала, как поют стены. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что эта музыка, это темное торжество звуков – создание Эрика. Но когда она спросила Эрика, не играет ли он по ночам на рояле, он начал отрицать свою причастность с таким честным видом, что ей даже стало стыдно.
Но не могло же ей это мерещиться! Или она окончательно сошла с ума?..
Вход на второй этаж ей все еще был заказан, теперь еще и потому, что она просто физически не может подняться по ступеням, не издавая при этом шума. Она пыталась, ей даже почти удалось пару дней назад, но где-то на середине пролета наверху лестницы, будто из воздуха, образовался Эрик, и взгляд его был настолько красноречив, что... Но сегодня...
Сегодня музыка, звучащая со второго этажа, будто с небес, была печальной. Какой–то щемяще–трагичной, скорбной... Она не могла это стерпеть. Слишком больно.
Наверняка у многих людей бывают такие моменты, когда хочется прокрасться незамеченным, стараться издавать минимальное количество шума при передвижении. И вдруг вы задеваете вазу, или у вас под ногой очень громко скрипит половица, и...
Когда Сандра, опираясь одной рукой на шатающиеся перила, а второй вцепившись в трость, поднималась по лестнице, она была именно в такой ситуации. Нельзя было сказать, сама она создавала шум, или же половицы были такими старыми и визжали хуже грешников в аду, но не услышал бы эти звуки только глухой.
Но он не слышал. Музыка становилась все громче, темп ускорялся, созвучия наливались диссонансом, будто ядом, и взрывались, яростные, одинокие... Сандра ускорила шаг, буквально впрыгнув на последнюю ступеньку, но потеряла равновесие...
За это небольшое время она поняла, что трость, хоть и накладывает клеймо "хромого", все же, вещь незаменимая. Она успела поставить ее на две ступени вниз, тем самым, удержав равновесие.
На втором этаже было три двери. Одна из них была приоткрыта, и именно из–за нее уже в полную силу бушевало воплощенное отчаяние. Женщина кинулась туда.
Он сидел за большим, черным роялем, в окружении горящих свечей; на пюпитре стояли ноты, некоторые листы, смятые, валялись на полу. Глаза его были прикрыты, а сбоку, рядом с чернильницей, лежала маска.
Она остановилась, стараясь дышать как можно тише, чтобы не потревожить его. Сандре вдруг ударила в голову мысль – может, его не стоит трогать сейчас? Как он отреагирует на то, что она вторглась в "его мир"? Не просто в помещение, в котором он творил, а именно в <i>мир, который он создавал</i>? Он ведь запретил ей быть здесь...
И откуда столько боли в этой музыке? Он ничем не выдавал ее при ней. Получается, он снова прячется от нее? Но почему? Что может быть в нем <i>такого</i>, что необходимо прятать?
Сандра осторожно приоткрыла дверь и вошла. Эрик по–прежнему не замечал ее, теперь схватив перо и начав быстро испещрять бумагу нотными символами. Его тонкие губы шевелились, будто он проговаривал что-то. Затем он резко откинулся на спинку стула и, прикрыв глаза, сделал несколько взмахов правой рукой, будто дирижируя. Нет. Ей не нужно его беспокоить. Не сейчас, по крайней мере.
Сандра оглядела помещение. Помимо рояля в комнате, собственно, не было ничего примечательного. Небольшой стол у стены, пара кресел рядом с ним, шкаф, набитый нотами. Странно – располагать рояль на втором этаже. Обычно такие комнаты представляют собой некие "музыкальные гостиные", куда отправлялись гости после обеда, например.
"Ах, ну конечно. Он ведь наверняка увлекся музыкой с детства. И, чтобы его не видели гости, <i>ей</i> пришлось поставить рояль наверху..." – тут же пришло объяснение. Сандра тихо вздохнула и вышла из комнаты.
– Итак, получается, что две других комнаты – это <i>ее</i> и Эрика. Интересно, как же ее звали? – тихо произнесла Сандра, подходя к следующей двери. В голове набатом начали стучать слова Эрика: «Я запрещаю тебе. И прошу тебя». Но она не могла остановиться. Она чувствовала себя ребенком, который понимал, что поступает нехорошо, но не мог ничего с собой поделать.
Вторая дверь оказалась заперта. И, кажется, даже была как-то необычно заколочена. Но оставалась еще одна дверь.
Набат звучал все громче, подгоняемый тьмой, льющейся из его пальцев; ей казалось, она буквально слышала его голос, с такой мольбой произносящий: «Запрещаю. Прошу…» Что там, что он так упорно пытается скрыть?.. Каких демонов он там прячет?..
Дверь открылась, и перед ней предстала мансарда. Ветви клена, пробивающие заколоченное раскрытыми железными ставнями окно. Стены, исписанные какими–то скачущими цифрами и словами. Разруха и запустение. Разбитое зеркало на стене. Осколки по всему полу. Изорванные нотные листы. Портрет какой–то женщины, лежащий ровно посреди комнаты…
– Как же вы любопытны, женщины… – произнес ей на ухо ледяной голос.
***
(POV Сандра)
– Как же вы любопытны, женщины…
– Это не любопытство. Это способ защитить.
– Вторгаясь туда, куда я запретил тебе ходить?! – вскричал он, хватая меня за плечи и разворачивая к себе. – Эрик ведь сказал, что не хочет, чтобы ты ходила сюда! Но нет, ты ведь умнее Эрика, ты умнее всех, ты знаешь, кому как лучше, не так ли?!
– Эрик мне запретил. Но не тот мальчик, что жил здесь.
Он отпустил меня и отшатнулся.
– Тот мальчик жив. Так же, как жива до сих пор девочка по имени Акума. Нельзя просто взять и стереть их с лица земли. Стереть их из памяти. Они были, и она остались в нас. И будут всегда.
Он продолжал стоять и молча сверлить меня глазами.
– Я понимаю, что эта боль – часть тебя. Но я не могу смотреть, как ты страдаешь от нее в одиночестве. Я хочу помочь тебе…
– Ты не можешь быть сильнее всех моих демонов… – тихо произнес Эрик, качая головой.
– Да, не могу! Но я убью каждого из них, слышишь, каждого, кто вызывает в тебе эту тьму!
Он подошел ко мне вплотную и закрыл глаза. Я уткнулась лицом в его грудь и шумно выдохнула. Набат в моей голове сменил свой ритм и теперь призывал меня бороться.
– Нельзя быть такой сильной…
– Можно.
Какое–то время мы стояли неподвижно: я слышала, как бьется его сердце, как он постепенно успокаивается. Меня же, напротив, охватывал какой–то непонятный, иррациональный страх…
Вдруг он взял мое лицо в свои ладони и поцеловал меня в лоб. Я вздрогнула.
– Что случилось?
– Никогда. Слышишь, никогда не целуй человека в лоб. Это «последний поцелуй»[39]…
(конец POV Сандры)
***
(POV Эрика)
Последний поцелуй…
Она подошла к роялю и с интересом начала изучать написанное. Но я видел, что ее улыбка пропадает, когда она отворачивается от меня.
Она хочет победить моих демонов. Но она еще не одолела своих…
– А я действительно думала, что эта музыка мне снится, – усмехнулась она. – Ты не сыграешь мне?
– Нет. Не сейчас. Когда–нибудь потом…
Выражение ее лица неуловимо меняется на обиженное. Скорее даже, оскорбленное.
– Я сыграю тебе завтра, если ты хочешь. Сейчас уже поздно, тебе нужно отдохнуть.
– Да, конечно, – тихо произносит она, проводя кончиками пальцев по клавишам. Она быстро проходит к дверям, как-то странно кивает мне и уходит.
Если я откроюсь ей, она ужаснется тьме, что кроется внутри меня, и оставит меня.
Если я не откроюсь ей – она решит, что я не люблю ее.
Что мне делать?..
(Конец POV Эрика)
|
