Глава 45. – Ну хватит тебе валяться, открывай глазки, Черный Дракон, – немного ироничный, но мягк
«Сдохни!»
«Сдохни, тварь!»
«Умри!»
«Поймайте, она уходит!»
«Убейте демона!»
«Сдохни!»
– Ну хватит тебе валяться, открывай глазки, Черный Дракон, – немного ироничный, но мягкий голос выводит девушку из неясного морока воспоминаний.
Она лежит на животе, уткнувшись лицом в странно пахнущую подушку. И отовсюду доносится какой–то запах смешанных трав, каких–то благовоний… И свет, очень приглушенный, но теплый. А еще где-то булькает, будто что-то варится в большом котле…
– Ну вот, другое дело. Давай-ка я натру твою спину – глядишь, и заживет быстрее.
– Где я? – голос совсем не слушался, был глухим и очень низким.
Чьи–то шершавые, но теплые ладони в чем–то вязком ложатся на ее спину, и она непроизвольно вздрагивает.
– Ты у меня дома. Куда ты полез, Мару? А ну брысь, кому сказала! – чуть прикрикивает все тот же голос. Но он женский… Пожилой женский голос.
– Как я тут оказалась?
– Ходила я вчера ночью травы собирать – после грозы всегда хожу, травы особенные свойства приобретают – и тут – на тебе, Черный Дракон лежит! Странно, что ты принял такой облик, но тебе видней. Такая щупленькая, кожа да кости! Хотя, в этом слабом теле много силы. Внутри.
– Значит, есть Вы меня не будете? – не удержалась девушка, и ей тут же дали легкий подзатыльник.
– Дураком был – дураком и помрешь! Не ем я людей! – чуть обиженно воскликнула женщина.
– Простите… Но – кто Вы?
– Зовут меня Дзениба, и я – ведьма, – девушка моментально напряглась и попыталась отползти в сторону, но женщина схватила ее за ногу и засмеялась.
– Да не бойся ты так! Что бы там не говорили про то, что ведьмы любят драконьи сердца, я тебя есть не буду. Сердце–то у тебя сейчас – человеческое.
– Сейчас?.. – непонимающе переспросила девушка.
– Ну–ка давай руку, – «ведьма» взяла девушку за руку и, приподняв, усадила на подушку. Та же, осознав внезапно свою наготу, поспешила прикрыться.
– Да чего там прикрывать–то, все равно нет ничего! – хохотнула женщина, зачерпывая кружкой какую–то зеленую жижу из большого чугунного котла. – На вот, выпей.
Девушка приняла из ее рук странно пахнущую жидкость и стала осматриваться. Правда, как ведьмина хижина из сказок… Везде какие–то баночки, коробочки, засушенные травы… это что, головы летучих мышей там, в углу?..
– Откуда вы знаете про Черного Дракона?
– Оттуда же, откуда знаю, что тебя зовут… – девушка широко распахнула глаза, и женщина замолчала. – Знаю, и все тут. В прошлой своей жизни ты сказал мне, где тебя искать и каким ты будешь.
– В прошлой жизни?.. Ох, все ясно, – девушка скептически дернула бровью. – Я в такие вещи не верю.
– Можешь и не верить, а только я тебя не просто так сюда притащила, – под руку девушки скользнуло что-то мягкое и пушистое, обежало вокруг нее и улеглось на коленях.
– Ой, красный панда!..
– Мару, вечно ты лезешь! Ай, ладно, лежи уж, – поднявший голову зверек лениво опустил ее обратно на лапы, устраиваясь поудобнее.
– Ты же чуть к праотцам не отправилась, пока лежала здесь, – голос женщины зазвучал серьезно, даже обвинительно. – Ты совсем не хотела жить. Не хотела бороться.
– Зачем бороться за то, в чем нет смысла?.. – едва слышно проговорила девушка, почесывая за ушком урчащего от удовольствия зверька. На какое–то время повисла тишина, прерываемая лишь бульканьем отвара в котле да рокотом цикад, доносящимся снаружи.
– Да как ты смеешь, глупая ты ящерица… – взбешенный шепот прорезал тишину, и девушка вздрогнула. – Что значит – «нет смысла»?! Да в твоей жизни смысла больше, чем звезд в небе, идиот ты черноглазый!
– Успокойтесь, пожалуйста, – пролепетала девушка, вся сжавшись и закрыв глаза, но женщина схватила ее за подбородок и подняла ее голову.
– Ты должна жить! Жить должна, ты поняла?! Ты сюда не просто так пришел, Черный Дракон, у тебя судьба спасителя!
– Но я не хочу...
– Не хочешь ради себя – живи ради других! Ради людей, которые важны тебе и для которых ты важна!
– Да кому я могу быть важна, такая?! Я же демон, безглазое чудовище! Кому я нужна такая?! – выкрикнула девушка, подняв глаза на женщину, – Вот, даже вы глаза отводите, страшно, да?!
– Всем страшно. Тебе–то ведь тоже страшно. Но будут люди, которые сумеют всмотреться. Ради них ты и должна жить, Акума.
***
– … я такой идиот. Я не должен был… тогда, я оставил тебя совсем одну… Если бы я… все могло бы быть иначе… – мужчина пытался сдержать непрошеные слезы, сжимая побелевшую руку, лежащую на черных шелковых простынях.
– Если бы мне хватило смелости… я ведь никогда не был трусом, ты знаешь. Но я… я не смог, прости, – мужчина прижал ее руку к губам, и по щеке скатилась слеза.
– Она справится. Такогами–сама, она справится. С ней все будет хорошо, – пролепетал девичий голос над ухом, – Надо только верить в нее.
– Я верю.
***
Немое молчание дома ничто не прерывало. Мужчина, в самом мрачнейшем из возможных настроений, сидел, устремив взгляд в пустоту перед собой. Девушка, чтобы чем–то себя занять, взялась полировать столовое серебро, нарочито–медленно протирая каждый прибор.
Отчаяние овладело ими. Слишком много прошло времени, прежде чем Цугуми ввел противоядие, яд уже растворился в крови и, хоть она и жива сейчас, в любую минуту может снова начать задыхаться. В любой момент нить ее жизни, тонкая и зыбкая, может разорваться. А если она умрет… Если она умрет – он последует за ней, он так решил. Он многое решил за эти часы, проведенные в борьбе за ее жизнь. Многое осмыслил.
Только вот что интересно – он как-то забыл об этом поинтересоваться, да и не до того было. Кто же, все–таки, выстрелил в месье Фантома?..
***
На улице стемнело, и Васса, устроившись в кресле у камина, бесцельно сверлила глазами танцующие языки пламени. Правда, что человек может смотреть на огонь бесконечно? Еще, кажется, на воду и что-то третье, никак не вспомнить…
Не следовало ей отпускать Сан–Сан одну вчера – какая-то смутная тревога копилась и росла в ее сердце. С другой стороны – попробуй останови ее, когда она «такая»… Почему–то в голове всплыли воспоминания об одной неприятной ситуации, из которой Сан–Сан ее вытащила – хотя она и сама была хоть куда в этом плане.
«– Ты их что, убьешь?
– Нет, что ты. Немного мечом по шее поглажу – и все».
Внезапно кто–то хлопнул дверью.
Кто–то, ну как же! Наверное, Сан–Сан с Эриком вернулись!
Предположение ее было верным, но – увы, не до конца. Войдя в слабоосвещенную гостиную, Эрик быстро пробежал глазами по комнате, мимоходом кивнув девушке, и прошел дальше, в соседнее помещение. Васса тут же отметила про себя, что ходил он как-то странно, осторожно, будто у него что-то болит.
Выйдя из комнаты через несколько секунд, все таким же цепким взглядом осматривая пространство, Эрик направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Васса не выдержала длящейся неизвестности.
– А где Сан–Сан?
Эрик в ту же секунду обернулся на нее, и выражение его лица – точнее, того, что было видно из под маски – ее насторожило. И без того тонкие, бескровные губы сжались, сделав рот похожим на щель, огромные желтые глаза пугающе сверкнули в полумраке, и смотрели на нее напряженно.
– Где?.. – переспросил он глухим, скрежещущим голосом через какое–то время.
– Она поехала в Париж, за тобой. Вы не встретились?
Эрик медленно помотал головой, будто пытаясь прийти в себя, а его до ужаса тонкие, будто лапки паука, пальцы сжали перила с такой силой, что послышался треск.
– Куда?.. Она сказала, куда конкретно? – после минутного молчания спросил Эрик.
– Она говорила, что хочет нанести дружеский визит… кому–то… Какой–то мадам…
– Де Шаньи? – быстро уточнил он.
– Да, точно, ей.
– Ее там не было, и после, ей никто ничего не сможет сказать… Куда еще она могла… – прерывисто говорил мужчина, и Васса вскинула голову.
– Домой? К себе, домой. Там ведь Джунко. Она ведь за нее тоже волновалась…
Мужчина молча кивнул и, спустившись по лестнице, направился в прихожую.
– Подожди, я с тобой!
***
(POV Ц.Т.)
Сколько уже прошло времени? День, два, может, больше?.. Я как-то перестал замечать смену времени суток.
Она ведь очнется? Ну разумеется, она должна, обязана! Хотя… если подумать…
Есть ли у нее смысл к существованию? Был ли он когда–нибудь вообще? Ради чего она живет?
Ради друзей? У нее есть узкий круг людей, которыми она очень дорожит, но продолжать жизнь только ради того, чтобы их не огорчать…
Ради ребенка, что формируется внутри нее? Где вообще вероятность, что она не умрет, рожая его? И каким он родится от подобного… «союза»? Я более чем уверен – она боится этого ребенка, хоть он еще и не появился на свет. Он может все разрушить…
Что касается него… А действительно ли она его любит? Не безысходность ли это? Может, она просто отчаялась и решила, что получится построить отношения с ним, потому что он… чем–то на нее похож? На самом деле, глупо сравнивать – они абсолютно разные. Совершенно разные… Или нет?..
Она так прекрасна сейчас. Это чересчур элегично, но ей так к лицу смерть…
(конец POV Ц.Т.)
|
