РАДИЩЕВ 5 страница

Он увлекается проблемами метрики, отказывается от канонизированных, застывших в дворянской поэзии форм. Именно поиски индивидуально-выразительных форм стиля привели Радищева и к исканиям в области новых ритмических возможностей стиха. Нивелировка размеров (засилье ямба) в поэзии была так же враждебна ему, как сглаживание стилистической характерности в прозе. Он предлагает ввести в русскую поэзию все богатство античной метрики, использованное уже современными ему немецкими поэтами; тогда ритмическое построение стихотворения сможет отвечать его содержанию, а не будет заданным, как механически-метрический импульс. Радищев защищал свою точку зрения теоретически и в то же время пропагандировал ее своими поэтическими опытами. В частности, он предлагал узаконить соединение разнообразных размеров в пределах одного произведения и попытался практически осуществить это соединение в неоконченной им поэме-оратории «Творение мира». Античные размеры он использует в стихотворении «Осьмнадцатое столетие» (элегические двустишия) и «Сафические строфы». Он работает над усвоением русской поэзии безрифменного стиха («Идиллия», «Журавли», поэмы), над строфикой («Песня», «Ода к другу моему»).

Поиски выразительности, даже изобразительности стиха, заставляют Радищева нарушать не только классические правила, но и сделавшиеся обычными нормы легкой стихотворной речи. В этом смысле замечательно принципиальное оправдание Радищевым своего собственного стиха из оды «Вольность» – «Во свет рабствá тьму претвори».

В «Путешествии», в главе «Тверь», Радищев пишет по поводу строфы, заключающей этот стих:

«Сию строфу обвинили для двух причин: за стих во свет рабства тьму претвори, – он оченьтуг и труден на изречение, ради частого повторения буквы «т» и ради соития частого согласных букв: бства тьму прете – на десять согласных три гласных, а на российском языке толико же можно писать сладостно, как и на итальянском... Согласен... Хотя иные почитали стих сей удачным, находя в негладкости стиха изобразительное выражение трудности самого действия».

Здесь очень ярко противопоставлены две точки зрения на стих; с одной стороны, априорные нормы классической эстетики, с другой – отказ от понятий «художественного» или «нехудожественного» как независимых категорий в творческом мышлении самого Радищева.

Вообще говоря, революционная тенденция всего мировоззрения Радищева нашла свое выражение и в его поисках как поэта. Он стремится построить поэзию пропагандистскую, включающую при этом всю глубину и сложность философской и политической проблематики передового учения о мире. Ода «Вольность» написана как пламенный гимн, как поэтическая ораторская речь и в то же время это – своего рода трактат в стихах, в котором излагаются определенные положения политической экономии, дается изложение целой концепции философии истории и т.д. Это – в подлинном смысле слова научная поэзия, и в этом смысле она перекликается с ломоносовской. В некоторых других стихотворениях Радищева соединение агитационной патетики с научностью, иногда с крайней сгущенностью, сложностью смысла, не менее, если не более, заметно. Радищев строит – с такой последовательной глубиной едва ли не первый в России – подлинно философскую поэзию. До него русские поэты писали немало од-размышлений («Философических од»), но они размышляли почти исключительно на темы морально-учительные, иногда политические. Даже религиозные темы трактовались в плоскости морали или же в плоскости лирической. Державин осмелился разрешить тему философски в оде «Бог», и Радищев подхватил его опыт. «Осьмнадцатое столетие» – это опять целая концепция философии истории, это картина прогресса человеческого разума, включающая чрезвычайно поэтическое изобра-, жение успехов конкретных наук: физики, астрономии, географии и др. И все обширное научно-философское содержание этого стихотворения согрето пафосом подлинно общечеловеческого гуманизма. Научный характер имеет поэма Радищева «Песнь историческая», поскольку она заключает изложение исторических взглядов поэта; в то же время – это революционно-пропагандистское произведение, направленное против тирании всяческого вида.

Особую ветвь стихотворных произведений Радищева, теснейшим образом связанную с его научно-революционной поэзией, составляют его поэмы, построенные на основе изучения и пропаганды национальных истоков русской культуры: поэма «Бова» и «Песни древние». В первой Радищев стремится использовать сказку, ставшую достоянием фольклора, причем трактует сказочную поэму в духе вольтеровой «Девственницы»; он создает произведение, полемически направленное против истолкования жанра поэмы-сказки поэтами русского дворянского сентиментализма, уводившими читателя от острой социальной тематики в мир романтической грезы. Наоборот, «Бова» Радищева пронизан сатирическими нотами, полон пафоса низвержения феодального мировоззрения*. В «Песнях древних» Радищев воспевает патриотизм и дух свободы, искони свойственный русскому народу. Наконец, принципиальный характер имеет и личная, интимная лирика Радищева. В ней он строит глубоко индивидуальный и глубоко человечный образ внутренней жизни, сомнений и надежд человека – борца за свет и правду. Таков стихотворный диалог «Почто, мой друг, почто слеза из глаз катится»** и басня или, вернее, элегия (как заметил Пушкин***) «Журавли».

* См.: Л о т м а н Л. М. «Бова» Радищева (Ученые зап./Ленингр. Гос. ун-т. № 5. 1939); ср. статью Павловой Н. Г. Сказка «Бова» у Радищева и Пушкина как вид политической сатиры// Звенья. Т. I, 1932 (впрочем, статья эта содержит некоторые весьма неубедительные догадки).

** См.: Радищев А.Н. Полное собрание сочинений. Изд. Академии наук СССР. Т. I, 1938. Ранее печаталось неправильно в виде «Послания».

*** Пушкин. Полное собрание сочинений. Гос. изд-во худож. лит. 1936. Т. VI. С. 219.

 

Таким образом, эстетические искания и революционность Радищева-мыслителя отразились и в творчестве Радищева-поэта.

Теоретическая и практическая эстетика Радищева сыграла огромную роль в движении русского словесного искусства по пути к Пушкину.

Наследие Радищева. Оба главных произведения Радищева – «Путешествие из Петербурга в Москву» и ода «Вольность» – были на много десятилетий подвергнуты запрету царского правительства. Приговор, осудивший самого Радищева в 1790 г., осудил и его книгу на уничтожение. Изданное в 1806–1811 гг. сыновьями Радищева собрание его сочинений в шести томиках, не включавшее ни «Путешествия», ни «Вольности», было тем не менее изъято из распространения. Самое имя Радищева сделалось запретным. О нем нельзя было, за редкими исключениями, говорить в печати. Царская власть решила признать Радищева и его творчество «якобы не бывшим», и, казалось, дело его погибло, проповедь его не принесла плодов.

Однако все усилия царизма уничтожить память о Радищеве не привели ни к чему. Он дошел до потомства, и влияние его произведений, память о его героической личности, о его судьбе были глубоко плодотворны. Пушкин написал в «Послании цензору» (1822): Радищев, рабства враг, цензуры избежал.

Еще в момент своего выхода в свет «Путешествие» Радищева нашло своих читателей. В России в то время было немало людей, способных понять проповедь Радищева, подготовленных к восприятию его агитации. В этом смысле важно свидетельство, говорящее об успехе «Путешествия», о впечатлении, произведенном книгой. Граф Безбородко, человек в высшей степени осведомленный, писал B.C. Попову 16 июля 1790 г. (во время процесса Радищева) о «Путешествии»:

«Книга сия начала входить в моду у многой шали, но, по счастию, скоро ее узнали». Книгопродавец В.К. Зотов, продававший книгу Радищева, показывал на допросах, что книга вызвала большой интерес. Так, например, во время допроса 29 июня он показал, что «многие стали спрашивать книгу». Чиновник И. Вальц, привлеченный по делу Радищева, в своем показании упомянул, что «Путешествие» – книга, о которой «по всему городу говорят».

После осуждения Радищева и его книги интерес к последней нисколько не понизился. Есть известие современника (Массона) о том, что были люди, которые добывали экземпляр «Путешествия» на время и платили за прочтение книги большие деньги. Примечательно и большое количество дошедших до нас списков «Путешествия» – не менее двадцати девяти. Уже в конце XVIII в. они проникли даже в Сибирь. Сам Радищев, возвращаясь из Сибири в мае 1797 г., видел «копию моей книги» в Кунгуре («Дневник путешествия из Сибири»), Массон говорит:

«Несмотря на розыски в домах, учиненные деспотизмом, его книга [«Путешествие» Радищева] находится у многих его соотечественников, и его память дорога всем разумным и чувствительным людям»; другой современник, Гельбих, писал: «Конфискацией книги не помешали тому, чтобы она стала известна. В России появились в обращении списки с нее, и были экземпляры (списков), проникшие за границу».

Когда Радищев вернулся из ссылки в Петербург, вокруг него сразу же сплотилась группа молодежи, подготовленной к восприятию его идей. Наиболее выдающимся из этих молодых людей был поэт и публицист Иван Петрович Пнин. Уже в 1798 г. он руководил изданием «Санктпетербургского журнала» и поместил в нем несколько стихотворений. Это был человек, настроенный радикально и в политическом, и в философском отношении, воспитанный идеями французской революции, энтузиаст свободы и противник рабства. Философски-политические оды Пнина явственно зависят от оды «Вольность» Радищева.

В 1801 г. целая группа молодых литераторов передового направления объединилась в «Дружеское общество любителей изящного» (впоследствии переименованное в «Вольное общество любителей словесности»). Кроме Пнина, вступившего в общество в 1802 г., в ней состояли такие радикалы-свободолюбцы, как В.В. Попугаев или И.М. Борн. Членами общества были и два сына Радищева, Николай и Василий. В поэтическом творчестве члена общества А.Х. Востокова, крупного поэта, продолжают разрабатываться художественные проблемы, выдвинутые Радищевым. «В первые годы своего существования «Общество» является гнездом «радищевцев», своего рода подпольным центром буржуазно-демократической оппозиции в современной литературе и публицистике», – пишет исследователь «Общества» В.Н. Орлов*. В издании «Общества» появился единственный в литературе 1800-х годов горячий отклик на смерть Радищева, некролог Борна, написанный наполовину стихами, наполовину прозой; для Борна Радищев – великий человек, патриот, просветитель, вольный гражданин, философ, пламенный человеколюбец; Борн не может писать открыто о своем сочувствии политическому направлению Радищева, но он явственно намекает на него. Пнин откликнулся на смерть Радищева стихами (изданными лишь в 1858 г.), в которых говорил:

 

Уста, что истину вещали,

Увы! навеки замолчали

И пламенник ума погас,

Кто к счастью вел путем свободы

На век, на век оставил нас...

... Кто был отечеству сын верный,

Был гражданин, отец примерный,

И смело правду говорил,

Кто ни пред кем не изгибался,

До гроба лестию гнушался,

Я чаю, тот довольно жил.

* Поэты радищевцы//Под ред. В. Н. Орлова. Л., 1935. С. 94-95.

 

В 1805 г. в журнале «Северный Вестник», бывшем по существу неофициальным органом «Общества», была помещена (анонимно) одна глава из «Путешествия» Радищева.

Имеется немало и других данных, свидетельствующих о том, что «труды и дни» вольного общества (в первые годы его существования) прошли под знаком Радищева*. Впрочем, следует подчеркнуть, что ни один из членов «Общества» не достиг высот революционной мысли, достигнутых Радищевым. Политический радикализм Пнина, Борна, Попугаева и других, воспитанный Радищевым, тем не менее имел более умеренный характер, чем у него самого.

* Стих был пропущен в публикации 1858 г., очевидно, по цензурным соображениям. ² Поэты радищевцы/Под ред. В. Н. Орлова. Л., 1935. С. 92.

 

Между тем еще до организации «Общества» Пнин не был единственным писателем, творчество которого следует связать с примером Радищева. В 1798 г. в журнале «Приятное и полезное препровождение времени» некто А. Побединский напечатал стихотворение «Инквизиция» – гневную инвективу против тирании церковной и против тирании вообще, написанную в радищевской манере. В 1794 г. была написана (напечатана в 1817 г.) анонимная драма «Солдатская школа», яркое произведение, с негодованием изображающее угнетение русских крестьян, героические образы которых походят на образы «Путешествия». Самый стиль пьесы, сентиментальный в демократическом изводе этого течения и предреалисти-ческий, близок к радищевскому. Едва ли можно сомневаться во влиянии Радищева и на творчество молодого Крылова.

Таким образом, в 1790–1800-х годах радищевское течение в русской литературе не иссякло. Радищев нашел учеников, пусть не поднявшихся до его открытой революционности, но все же донесших его традицию до преддверий декабризма. Роль радищевской проповеди в формировании политических идей декабристов бесспорна. Пушкинская ода «Вольность» связана с одой «Вольность» Радищева. Пушкинское начало поэмы о Бове (1814) открыто возведено самим юношей-поэтом к примеру радищевского «Бовы». 13 июня 1823 г. Пушкин писал А.А. Бестужеву, не упомянувшему (может быть, вследствие цензурного зажима) в своей статье о русской литературе Радищева: «Как можно в статье о русской словесности забыть Радищева? Кого же мы будем помнить?» В 1830-х годах Пушкин боролся с Радищевым, преодолевал его и все же не порывал с ним в своих работах, посвященных ему: неоконченной статье «Путешествие из Москвы в Петербург» (1833–1835) и статье «Александр Радищев» (1836). В 1836 г. в первоначальном варианте так называемого «Памятника» Пушкин писал:

 

И долго буду тем любезен я народу,

Что звуки новые для песен я обрел,

Что вслед Радищеву восславил я свободу,

И милосердие воспел.

 

Статья Пушкина о Радищеве не была пропущена в печать. Но Радищева продолжали помнить и наследники декабризма. Герцен напечатал его «Путешествие» в Лондоне в 1858 г., впервые после 1790 г. Затем было еще два издания «Путешествия» за границей (1876). В России оно все еще было под запретом. В 1872 г. было напечатано П.А. Ефремовым двухтомное собрание сочинений Радищева, включавшее «Путешествие», и оно было арестовано правительством, а в следующем году уничтожено. В 1888 и 1899 гг. «Путешествие» было издано Сувориным и Бурцевым в крайне ограниченном количестве экземпляров, лишь для узкого круга ценителей редких книг. В 1902 г. П.А. Картавов издал «Путешествие» в числе 2900 экземпляров – царское правительство уничтожило это издание. И только в 1905–1907 гг. несколько раз было издано «Путешествие», причем три раза вместе с другими произведениями Радищева. Затем, в годы реакции, вплоть до 1917 г. Радищев вновь не издавался. Только Октябрьская революция освободила его. В 1918 г. в Ленинграде был поставлен памятник Радищеву. В.И. Ленин лично следил за ходом работ по постановке памятника. На торжественном открытии памятника А. В. Луначарский произнес пламенную речь о великом русском революционном писателе.

 

* * *

Л е н и н В. И. О национальной гордости великороссов//Л е н и н В. И. Сочинения. Т. XVIII.

Радищев А.Н. Полное собрание сочинений. Изд. Академии наук СССР/Под ред. И.К. Луп-пола, Г.А. Гуковского, В.А. Десницкого. Т. I, 1938. Т. II печатается.

Радищев А.Н. Полное собрание сочинений/Под ред. А.К. Бороздина, И.И. Лапшина и П.Е. Щеголева. Т. I-II. СПб., 1907.

Радищев А.Н. Полное собрание сочинений/Под ред. В.В. Каллаша. М., 1907. Т. I_II.

Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву; с предисл. (Фототипическая перепечатка издания 1790 г.).

Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву; с предисл. В.А. Десницкого. Л., 1939.

Сухомлинов М. И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. Т. I. СПб., 1889 (Статья «А.Н. Радищев»).

Павлов-Сильванский Н.П. Очерки по русской истории XVIII–XIX вв. СПб., 1910 (Статья «Жизнь Радищева»).

Лапшин И. И. Философские воззрения Радищева. П., 1922.

Семенников В. П. Радищев. М., 1923.

Л у п п о л И. К. Историко-философские этюды. М., 1935 (Статья «Трагедия русского материализма XVIII в.»).

Гуковский Г. А. Очерки по истории русской литературы и общественной жизни XVIII в. Л., 1938.

Барсков Я. Л. А.Н. Радищев, жизнь и личность//Материалы к изучению «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева. М., 1935.

 

 

КРЫЛОВ

 

ОДНИМ из ближайших следствий радищевской деятельности следует считать расцвет бунтарского творчества молодого Крылова в 1789 г. и ближайшие затем годы. Крылов соприкоснулся с кругом Радищева около 1788–1789 гг. Нет сомнения в том, что Крылов испытал и личное благотворное влияние Радищева.

Юность Крылова. Крылов не обладал ни колоссальной образованностью, ни продуманной глубиной философских взглядов Радищева. Но он умел с детства ненавидеть дворянскую государственность и дворянскую культуру. Дворянин по паспорту, а на самом деле «маленький человек», по происхождению скромный «подьячий» он испытал и нужду, и унижение с первых же шагов своей сознательной жизни. Он мог ощущать себя «плебеем», хотя не дорос до сознания кровной связи с широкими массами порабощенного народа. Индивидуализм, бесперспективность личного бунтарства ставили предел революционизированию его взглядов. Он ясно видел, кто его враг, но не видел достаточно мощной дружеской среды, которая научила бы его, за что и за кого бороться. Отсюда и неустойчивость крыловского протеста и туманность его положительных идеалов. И все же сила этого протеста, озлобленность нападок Крылова делали его одним из наиболее смелых и радикальных демократических писателей конца XVIII в.

Иван Андреевич Крылов родился в 1769 г. Его отец был дворянином, но не был помещиком. Дворянство Крыловых было не родовое, а выслуженное по чину; по понятиям, крепко державшимся в среде помещиков, это было ненастоящее дворянство. Крылов-отец был подьячим при шпаге, человеком без прав, но с множеством обязанностей. Тринадцать лет он служил солдатом в армии, затем был брошен в Оренбург: в столичной воинской части он был «парадными вещами исправлять себя не в состоянии». На Урале А.П. Крылов участвовал в гражданской войне против восставшего во главе с Пугачевым народа. В конце 1773 г. он защищал от Пугачева Яицкий городок (Уральск).

После пугачевского восстания А.П. Крылов перевелся в гражданскую службу, стал провинциальным чиновником в Твери. Он умер в 1778 г., когда его сыну Ивану было девять лет. Для семьи наступила пора безнадежной бедности. Мать и двое сыновей, Иван и Лев (тогда – годовалый ребенок), остались совершенно без средств.

Дома Крылов мало чему мог научиться. Его мать была совсем необразованная женщина. Крылов учился самоучкой, читал книги, оставленные отцом. Затем он как-то проник в дом местного тверского помещика либо чиновника из важных, по-видимому Н.П. Львова, и здесь, вместе с детьми хозяина, учился, между прочим, и французскому языку. Одновременно он числился на службе. Он был записан в подьячие еще восьми лет от роду – подканцеляристом в калязинский нижний земский суд; конечно, эта служба была фиктивной. Она должна была принести Крылову «выслугу лет», служебный стаж. В следующем году Крылова перевели в тверской губернский магистрат с тем же чином. Когда началась его действительная служба, неизвестно, но, по-видимому, очень рано.

В 1782 г. тринадцатилетний Крылов вместе с матерью перебрался из Твери в Петербург. В Петербурге он поступил в казенную палату и вскоре получил чин провинциального секретаря. Это был очень маленький чин. Служил он, по-видимому, без жалованья. Но в 1786 г. ему было уже назначено не то восемьдесят, не то девяносто рублей в год. В это время Крылов был уже писателем.

Когда Крылов написал «Кофейницу»*, ему было около четырнадцати лет; но направление его мысли уже намечено в этом произведении достаточно отчетливо. Это социальная сатира. Дворянка-помещица, светская женщина, модница проявляет дикую жестокость по отношению к своим крепостным; она увлечена каким-то палочным вдохновением; в то же время она невежественна. Тема оперы – ужас крепостного права, бесправие и угнетение крестьян, выжимание из них всех соков. Крылов примыкает здесь как будто к традиции либеральной драматургии – отчасти «Недоросля» и в особенности «Несчастия от кареты» Княжнина (1779); с этой комической оперой «Кофейница» имеет немало общего и по сюжетной основе (вообще же схема: злой приказчик хочет жениться на крестьянской девушке и ведет интригу против ее возлюбленного – лежит в основе сюжета многих комедий и опер XVIII в., французских и русских). Не случайно и заимствование или совпадение самого мотива сатиры на кофейниц-гадалок с новиковским «Живописцем»**.

* «Кофейница», написанная в 1783–1784 гг., была опубликована впервые Я. К. Гротом в «Сборнике отделения русского языка и словесности Академии наук». Т. VI, 1869.

** См.: К а л л а ш В. В. Заметка о «Кофейнице» в Полн. собр. соч. Крылова, изданном под ред. Каллаша в 1904–1905 гг. СПб. В биографии Крылова, предпосланной этому четырехтомному изданию, и в находящихся в нем заметках об отдельных его произведениях собран обширный материал как биографического, так и историко-литературного характера.

 

Однако Крылов, еще почти что мальчик, органически воспринимает социальную тему иначе, еще более остро, чем Новиков, Фонвизин и Княжнин. Может быть и бессознательно, Крылов внес в свое изображение такую ненависть к помещику и трезвость реального взгляда на вещи, которые были недоступны даже наиболее передовым дворянским либералам.

Вслед за комической оперой Крылов принялся за трагедию, без сомнения, привлекавшую его значительностью и принципиальностью проблем, которые обычно разрабатывались в этом жанре, проблем этики и политики в первую очередь. Первый опыт Крылова в этом направлении – «Клеопатра» – до нас не дошел; Дмитревский, которому Крылов дал свою трагедию на отзыв, вежливо, но решительно забраковал ее. Тогда Крылов написал «Филомелу» (1786). Многое в этой трагедии восходит к образцам Сумарокова; заметно в ней стремление подражать и французским драматургам. Это – юношеская, незрелая и несамостоятельная вещь; но существенно в ней то, что юноша-автор стремится поставить в ней проблемы права царя на произвол и народа на восстание, проблемы семейной морали, что он стремится написать идейную, принципиальную и смелую пьесу в духе Вольтера*.

* Анализ «Филомелы» и сравнение ее с трагедиями Сумарокова содержится в статье А. В. Десницкого «Этюды о творчестве И.А. Крылова» (Ученые записки Гос. педагогического инст. им. Герцена. Т. II. Л., 1937). Попытку реконструкции содержания «Клеопатры», заключающуюся в этой статье, следует признать неудавшейся, да и неосуществимой вообще вследствие отсутствия каких бы то ни было данных.

 

После неудачи опытов трагического творчества («Филомела» также не попала на сцену) Крылов вернулся к комической драматургии. Около того же 1786 г. он написал комическую оперу «Бешеная семья» и комедию «Сочинитель в прихожей». К 1787–1788 гг. относится комедия «Проказники».

Центральная тема всех этих комедий – разложение нравов высшего дворянского «света». В «Бешеной семье» любовная горячка, увлечение флиртом, нарядами и т.д., охватившие всех родственниц Сумбура, от его дочери до старухи-бабушки, – изображена в тонах веселой буффонады, и сатира отступает на второй план по сравнению с фарсом; в комедиях, пришедших на смену опере, тема дана уже в остросатирическом плане, причем сатира приобретает явственно социальный характер. Это – те же обвинения, выдвинутые против Альмавив и прочих графов, владевших всеми феодальными привилегиями, в гнилости, пустоте, разврате, которые настойчиво повторялись французской предреволюционной буржуазной драматургией. Эти обвинения заострены и оформлены со всей прямолинейностью юношеского задора и со всей откровенностью русской комедийной традиции. У Крылова смешались элементы сумароковского фарса с фонвизинским реализмом, и эта смесь была осмыслена как гротеск, как кривое зеркало отталкивающей действительности – зараженного гангреной класса.

Комедии Крылова не ограничиваются темами общесоциальной сатиры. Они направлены против литературных врагов писателя-разночинца. В «Сочинителе в прихожей» дан памфлет против рептильных стихотворцев, пишущих похвальные стишки знатным людям. Крылов ратует тем самым за высокое достоинство писателя, за свободу высказывания и учительную роль литературы. Служебность придворно-шинельного искусства он предает осмеянию.

В «Проказниках» дело обстоит сложнее; эта комедия – прежде всего памфлет на реальных живых людей, на поэта Княжнина, его жену, ее друга. Резкость, грубость нападок позволяют говорить даже о том, что комедия имеет характер пасквиля. Крылов решительно нападает на лидера дворянского либерализма в литературе, на одного из последних представителей панинской и сумароковской школы. Для него, бедняка и радикала нового, мелкобуржуазного закваса, оппозиционность аристократического салона враждебна. Самая памфлетность комедии характерна. Крылов с озлоблением бросается на своего врага, на помещичью культуру. Для него дело идет не о критике внутренних непорядков своего класса, а о ненависти к классу, право которого на власть он отрицает. Он выступает на арену политической борьбы, и он может презреть уставы литературного приличия ради более значительной цели: уничтожить врага любой ценой. Литература, сцена – для Крылова не храм муз, а арена открытой классовой борьбы, и в этом подлинное значение его памфлета, в этом – отрицание дворянской эстетики и утверждение новой, по существу революционной, хотя, быть может, и бессознательное.

Нет сомнения, что эту новую буржуазно-радикальную ноту почуяли в драматургии юноши Крылова правители театра, от которых зависела судьба самих комедий. Во всяком случае, ни «Бешеная семья», ни «Сочинитель в прихожей», ни «Проказники» (как раньше «Филомела» и «Кофейница») не попали в это время на сцену. Между тем комедии и оперы молодого Крылова были написаны нисколько не хуже среднего уровня драматических пьес того времени. И если «Проказники» были задержаны как памфлет на известного человека, то этот мотив отсутствовал по отношению к другим пьесам Крылова.

Около 1785-1786 гг. Крылов познакомился с Дмитревским, который взял на себя роль его учителя по части драматургии и который «всем моим сочинениям делает честь, их переправляя» (слова Крылова в 1789 г.). В конце 1786 г. Крылов ушел с прежней службы; 1 мая 1787 г. он поступил на службу в горную экспедицию, которою заведовал П.А. Соймонов, руководивший в то же время театром. Крылов работает для сцены по заказу Соймонова (переводит оперу «L' infante de Zamora»), отдает ему свои пьесы для постановки (в 1788 г. он написал еще оперу «Американцы») и т.д. Но уже в мае 1788 г. девятнадцатилетний Крылов, маленький чиновник, поссорился с вельможей Соймоновым и ушел со службы. Соймонов злится на Крылова; пьесы Крылова не могут быть поставлены. Крылов пишет Соймонову и Княжнину беспримерные по дерзости два письма-памфлета по поводу «Проказников», видимо, ходившие по рукам. В результате конфликта Крылов был принужден приостановить драматургическое творчество.

С 1788 г. вплоть до 1801 г., т.е. до вступления на престол Александра I, Крылов не служил больше в правительственных канцеляриях. Он стал профессионалом-писателем.

В 1787 г. Крылов начал печататься в журнале «Лекарство от Скуки и Забот». В 1788 г. он помещает ряд стихотворений в «Утренних Часах»*. Владельцем и, по-видимому, руководителем (и сотрудником) журнала был И.Г. Рахманинов.

* Здесь были напечатаны и ранние басни Крылова. См. Витберг Ф.А. Первые басни И.А. Крылова. СПб., 1900.

 

В 1789 г. Крылов сам стал во главе журнала «Почта Духов», издававшегося в типографии Рахманинова. Близость Крылова с Рахманиновым не случайна. Двух этих столь разных людей (Рахманинов, состоятельный помещик, был гораздо старше Крылова) сближало вольнодумство. Рахманинов был вольтерьянцем. Он переводил Вольтера, издал много его сочинений. Но его радикализм имел более отвлеченный характер, а Крылова волновали в первую очередь социально-политические вопросы.

«Почта Духов». Именно в журналистике, в журнальной сатире, Крылов по-настоящему «нашел себя». «Почта Духов», «Зритель» – это был наивысший пункт, которого достиг Крылов-радикал в XVIII в. Он встретился с Радищевым; затем началась французская революция. Он пережил подлинный творческий и идейный подъем. Он был еще совсем молод: когда он издавал «Почту Духов», ему было двадцать лет. Он был очень резок, очень смел.

«Почта Духов», без сомнения, один из самых замечательных журналов XVIII в. Впрочем, на журнал она не совсем похожа. Это сборник очерков (в виде переписки разных гномов, сильфов и т.д. с волшебником Маликулмульком), выходивший помесячно. Весь журнал анонимен. Скорей всего, он написан целиком Крыловым или, по крайней мере, весь материал обработан им. Впрочем, существовало мнение, что в «Почте Духов» сотрудничал А.Н. Радищев. По этому вопросу в науке имеется целая литература. Мне кажется, что аргументы противников «радищевской» гипотезы убедительны*.

* Вопрос об участии Радищева в «Почте Духов» возник вследствие того, что мемуарист-современник Массой (француз) в своей книге «Секретные мемуары о России» (том II, Париж, 1800). сообщил смутное и во всяком случае неточное известие о том, что якобы Радищев был автором книги «Почта Духов». А. Н. П ы п и н на этом основании готов был приписать Радищеву философски-нравоучительные письма в журнале Крылова («Крылов и Радищев» – «Вестник Европы», май, 1868). А.Н. Пыпину возразил знаток Крылова Я. К. Г р о т, указавший на то, что Крылов сам признавал «Почту Духов» за свой труд («Дополнительное биографическое известие о Крылове» и «Сатира Крылова и его «Почта Духов» – Труды Я.К. Грота. Т. III, СПб., 1901). Мнение Пыпина было потом поддержано и развито рядом ученых: Алексеем Веселовским («Этюды о Мольере», 1881, и другие работы), А. И. Лященко («Биография Крылова» – «Исторический Вестник», ноябрь, 1894), Л. Н. Майковым («Историко-литературные очерки», СПб., 1895), А. А. Гавриленко («Радищев до ссылки», «Вестник Европы», июнь, 1907), З.И. Чучмаревым («Участие Радищева в журнальной литературе его времени»: Научные записки Научно-исслед. кафедры истории европейской культуры. Т. II, 1927), М. Жижкой («Радищев». М., 1934) и др. При этом указывалось на близкие мотивы в произведениях Радищева и в «Почте Духов». Наоборот, В.В. Кал-лаш, автор многих исследований о Крылове, знаток его, примкнул к мнению Я.К. Грота (хотя и непоследовательно).. В 1908 г. появилась статья П.Е. Щеголева «Из истории журнальной деятельности АН. Радищева» («Минувшие годы», декабрь, 1908 – перепечатано в книге П. Е. Щеголева, «Исторические этюды», СПб., 1913), в которой был установлен факт участия Радищева в «Беседующем гражданине» 1789 г.; так как «Почта Духов» нападала на «Беседующего гражданина», то Щеголев считал невозможным участие в ней Радищева. Вопрос этот (и самая история его) обстоятельно освещен в статье Б. И. К о п л а н а. Философические письма «Почты Духов» (1789) в сборнике «А.Н. Радищев», М.–Л., 1936. Б.И. Коплан убедительно доказывает несостоятельность догадки об авторском участии Радищева в журнале Крылова, а сходные мотивы объясняет наличием общего источника, именно «Философических снов» Мерсье.