Конец поисков

 

Из зала суда Дин направился в курилку. Было уже очень поздно, но никто и не думал расходиться - коридоры были заполнены людьми, шумно обсуждавшими слушание и его неожиданный поворот. В курилке было тесно и задымлено, и Дин, постояв там минуту, бросил недокуренный бычок и пошёл по коридору, сам не зная, куда направляется и зачем.

Куда и зачем - вот теперь в чём весь вопрос.

- Дин!

Дин не обернулся, но сбавил шаг. Не то чтобы он сейчас хотел видеть Макврайза и говорить с ним (как и с кем бы то ни было на триста миль вокруг), но это была хоть какая-то альтернатива желанию пойти и разбить себе башку о ближайшую стену.

Макврайз взял его за плечо и развернул к себе. Дин скользнул по его лицу взглядом - и что-то ёкнуло в нём. Что-то нехорошее, невыразимо паршивое, что-то, сулящее новую беду. Хотя, казалось бы, хватит для одного дня.

- Надо поговорить. Пойдём.

Он открыл какую-то дверь, втолкнул Дина в какую-то комнату. Свет включать не стал. За окном взошла луна, в полумраке тускло мерцали мониторы компьютеров. Дин перевёл на Макврайза безразличный взгляд.

- Что ты хочешь? Дело, считай, выиграно. Я поеду домой.

- Никуда ты не поедешь. Дин, то, что сказал Брейдж... это правда?

О чём он? Брейдж сегодня сказал дохрена всего, и если бы только один Брейдж... Но в следующий миг Дин понял, и от осознания его спина покрылась холодным потом. Вот так. В один день потерять и любовника, и друга, взявшего его под крыло желторотиком, только что окончившим академию, и не раз прикрывавшего ему спину.

"Вас подбил на это ваш любовник, детектив Дин Винчестер". К моменту, когда Брейдж сказал это перед толпой народа, Дин был уже в такой прострации, что почти не заметил этих слов. А Макврайз был один из тех, кто никогда не пожимал руку Рею Шеридану...

Дин поднял подбородок и с вызовом посмотрел ему в лицо.

- Правда. Я не просто жил с ним вместе. Я с ним спал. Теперь я, с твоего разрешения, пойду.

- Постой! - Макврайз снова ухватил его за плечо. Для него такое бурное выражение эмоций было нехарактерно, тем более - второй раз за несколько минут, так что Дин невольно остановился. - Постой, чёрт тебя возьми, и послушай меня.

- Что бы это ни было, оно может подождать до завтра.

- Нет. Не может. - Дин продолжал смотреть на него со смесью неприязни и нетерпения, и Макврайз закончил, неожиданно очень тихо: - Я нашёл твоего брата.

Дин продолжал смотреть на него. Слишком, нет, слишком много для этого бесконечного дня. Он просто хотел вернуться в свою убогую холостяцкую квартиру, выпить бутылку виски и уснуть. Хорошо бы без снов.

Он молча шагнул к двери, и на сей раз Макврайз не стал останавливать его. Дин остановился сам. До него доходило - медленно, туго, как вращаются давно заржавевшие шестерни. Он молчал, наверное, минуты две, не меньше.

Потом сказал:

- Повтори.

Макврайз тяжело вздохнул.

- Сядь. Давай, садись. Разговор довольно длинный.

Дин сел, не глядя, на подставленный стул. В полумраке комнаты он плохо различал лицо Дугана, только видел, как блестят в лунном свете белки его глаз. Как у вампира из старого ужастика.

- Ты сейчас, должно быть, здорово злишься на Сэма, - сказал Макврайз. - И я могу тебя понять, особенно если то, что сказал Брейдж... Но ты должен понять, что он поступил правильно.

- Мне насрать на Сэма, - сказал Дин. - Насрать! - Он сам замечал, что кричит, ну и пусть. Казалось, чем громче он это скажет, тем легче это станет правдой. - Ты только что сказал, что нашёл моего брата - или зубы мне решил заговорить, сказочка для идиота, а?!

- Винчестер, угомонись. Я понимаю, тебя шибануло по мозгам, но держи себя в руках.

Дин вспыхнул, радуясь, что этого не видно в полумраке. Потом пристыженно замолчал.

Макврайз выдержал паузу, давая ему время окончательно успокоиться.

- Агент Хенриксен посоветовал ему молчать. Хотя, полагаю, это не единственная причина. Но он не сказал тебе не потому, что не доверял, уж мне-то можешь поверить. Я тоже ничего не знал, вплоть до вчерашнего дня, когда он мне позвонил и предупредил, что собирается выступить в суде.

- Ты, должно быть, тронут тем, как ему дорог твой душевный покой, - хрипло сказал Дин. - Но я правда не хочу о нём говорить. Правда, Дуг. Скажи, что ты выяснил о моём брате. О Сэмми.

Макврайз странно посмотрел на него. Потом сказал:

- Хенриксен обратился ко мне две недели назад. Они нашли тело Риты Эймс, провели параллель с нашими вампирами и включились в игру. Я не сказал тебе, потому что он так настаивал - из-за Сэма. Не хотел, чтобы потом в суде тебя обвинили в том, что ты прямо или подспудно давил на него - что и попытался сделать Брейдж. Пока мы работали вместе, Хенриксен сделал мне временный доступ к федеральной базе данных, для упрощения совместной работы. И я подумал, что, раз уж подвернулся такой случай, стоит выяснить о том человеке, про которого ты мне столько говорил. Об Артуре Смите.

Дин молчал. Дверь наконец открылась, распахнулась настежь, там и тогда, когда он меньше всего ожидал. Только почему он совсем не чувствует радости?

- Он был тем ещё ублюдком, этот Смит. Двадцать три года в ФБР, а досье чистое, как стёклышко, не считая ранения в начале восьмидесятых. Таких чистых дел не бывает. Либо он имел связи в отделе кадров, и кто-то подчищал за ним, либо знал, на что способен, и тщательно за собой следил, заметая следы. Обычно ни одно досье не бывает безупречно чистым - кто напьется за рулём, кто превысит полномочия... Незапятнанная репутация только у Бога и у чёрта. Сам знаешь.

Дин кивнул. Хотелось достать пачку и закурить, но руки словно налились свинцом. Поэтому он мог только слушать.

- В восемьдесят восьмом он сменил место жительства. И у него появился сын. Я не успел выяснить подробности, но вроде бы он утверждал, что это ребёнок проститутки, которая умерла от передозировки. Ребёнок был от него. Мальчик пяти лет. Зовут Сэмми. Смит официально усыновил его - с его связями в ФБР это оказалось не особенно сложно. А уже в девяносто первом году пацан угодил в больницу с переломом ключицы. Смит сказал - упал с лестницы. Должно быть, в то время он уже стал терять контроль над собой, иначе не выдумал бы такого избитого оправдания. Сэм падал с лестницы ещё как минимум четырежды до девяносто восьмого года. И Бог знает сколько раз повреждения были недостаточно сильными, чтобы Смит вёз его в больницу. В конце концов, он проходил общий курс медподготовки и умел оказывать первую помощь. В девяносто восьмом ими наконец заинтересовались органы опеки. До лишения родительских прав не дошло, но в ходе расследования всплыло достаточно дерьма, чтобы дружки в ФБР перестали его покрывать. Ему пришлось уйти, хотя до пенсии оставалось всего-ничего - и он ещё легко отделался. Его профайл засекретили, так всегда делают с внутренними данными на сотрудников, замаравших своё честное имя, но не севших за решётку. Круговая порука...

Макврайз замолчал. Он как будто ждал какой-то реакции от Дина, вопросов, возгласов. Но Дин молчал. Чувство неотвратимо надвигающейся беды нарастало в нём, как лавина, и он уже едва мог дышать под этой тяжестью. И вместе с этим чувством нарастало другое... какое, он пока что не мог понять.

- Вскоре после увольнения из ФБР Смит покончил с собой. Его приёмному сыну в это время было восемнадцать лет. Смит, должно быть, первое время думал, что тот и впрямь ему родной. Но парень рос совершенно непохожим на него (там были фотографии - ничего общего). Должно быть, не походил и на мать, иначе Смит вряд ли бы был с ним так жесток. Если Сэм на кого и походил, то на своего настоящего отца, Джона Винчестера. Смит украл этого ребёнка, потому что мечтал о семье, но каждый день, проведённый с ним рядом, напоминал Смиту о мужчине, которого предпочла ему любимая женщина. Странно, что он вообще не убил мальчишку. Хотя, может быть, он и пытался. Может, вся его жизнь состояла из таких попыток.

- Ты не можешь знать, - с трудом разлепив губы, сказал Дин.

- Не могу. Но любой коп на моём месте пришёл бы к такому выводу. И ты тоже, если бы подумал как следует и спокойно. Но дай мне закончить. Сэм недолго оплакивал того, кого считал отцом, если вообще оплакивал. Ещё при жизни Смита он тайком подал заявку на участие в программе для одарённых подростков - и выиграл грант на обучение. Из всех колледжей выбрал Стэнфорд, может, потому, что это было достаточно далеко от Канзаса, где они жили. Он подал туда документы, но под другим именем - вероятно, не хотел, чтобы что-либо связывало его с прошлым, из которого он вырвался чудом. Так что он взял себе другое имя. Сказать, какое?

Нет, подумал Дин. Нет, не говори... твою мать, заткнись, это неправда, этого не может быть...

Это слишком несправедливо.

- Нет, - сказал он.

- Да, Дин.

- Да мало ли Сэмов Доджсонов?!

- В Штатах? Множество. В Стэнфордском университете - один. Учился на юридическом, потом поступил в юридическую школу, был отчислен в первые же недели первого курса за прогулы. Там есть его фотография. Это он, Дин. Сэм Доджсон, он же Сэм Смит, он же Сэм Винчестер - твой...

Дин встал, схватившись за спинку стула. Макврайз тоже поднялся, и какое-то мгновение оба думали, что Дин сейчас оторвёт стул от пола и запустит... куда? В стену? В Макврайза? В собственную раскалывающуюся голову? Последнее было бы лучше всего.

Гул за дверями утих - все наконец разошлись. Стояла такая тишина, словно по планете прокатилась чума, и во всём мире больше никого не осталось.

- Я думал сказать тебе после суда. Ему предстояла тяжёлая работа на слушаниях, и Хенриксен его к ней готовил днём, когда ты был со мной в участке. Я не хотел, чтобы вы отвлекались на празднования. Если бы я знал, что вы с ним...

- Дуг, замолчи. Ради всего святого... замолчи.

Доджсон, думал Дин. Доджсон - как смешно. Из всех грёбаных фамилий в телефоном справочнике выбрать именно эту. Мальчик, попавший из своего уютного безопасного мира в дикую и странную страну, где всё ложь и обман, и ничему нельзя верить. Мальчик из Зазеркалья.

Его давно потерянный брат, которого он искал всю свою жизнь. Искал - и не разглядел в своём собственном доме. В своей собственной постели.

В своей собственной постели, Боже.

- Я никогда не даю непрошенных советов, - сказал Макврайз. - Но сейчас нарушу правило. Скажи ему. Это может быть последнее, что ты ему когда-либо скажешь, но сделай это, Дин. Он имеет право знать.

Он повернулся и вышел из комнаты. Дверь закрылась, и Дин остался один в темноте.