Тема 8. Поняття та функції конституції

Дата добавления: 2015-10-19; просмотров: 1889

— Вообще говоря, кабинет маловат, — заметила Лейла. Хотя она и любила Завиана, сама всетаки тоже была королевой и в этой ипостаси не хотела ему уступать.

— Когда ты в следующий раз сюда приедешь, у тебя будет лучший кабинет, — пообещал Завиан. — Но думаю, мои люди сделали все, что могли, за такое короткое время.

— В твоем распоряжении были годы… — сухо заметила Лейла. — И ты, и твои люди знали, что ты должен жениться на королеве, которая тоже должна исполнять свои обязанности.

Завиан сжал зубы. Он не привык, чтобы его упрекали.

— Думаю, в Хейдаре меня ждет просторный кабинет, — заметил он с явным сарказмом.

— Конечно, — сказала Лейла, в душе улыбаясь тому, как вытянулось его лицо от ее ответа. — Мы пользуемся разными операционными системами, но на компьютер, предназначенный для тебя, установили твою систему. Тебе также приготовили конверты и бумагу с королевским гербом Кьюзи и печать с твоим именем.

— Могу себе представить, — сказал Завиан. — Ладно, эта комната действительно маловата, но ты пока можешь работать в моем кабинете, рядом…

— Нет, спасибо. Можно оставить дверь между нашими кабинетами открытой, если не возражаешь.

— Мы сможем махать друг другу рукой, — робко пошутил Завиан.

Но Лейла думала подругому:

— У меня не будет на это времени, Завиан. Я хочу как можно скорее разделаться с бумажной работой. Завтра у нас прием. Надо столько сделать!

И это напомнило ему… Опять!..

Впрочем, теперь у него нет времени размышлять на эту тему. Завиан отсутствовал неделю. Теперь ему придется подписывать тысячи бумаг. Вот и хорошо! Он надеялся с головой уйти в работу, забыть о гостях, которые будут на завтрашнем приеме, сосредоточиться на самом главном для него — управлении королевством.

Акмаль перечитал документы, сообщил королю, что там действительно существенно, и теперь ждал указаний. Остальные придворные толпились у дверей. Жизнь во дворце бурлила.

Через несколько часов, сидя за чашкой кофе, от которого Лейла отказалась, явно предпочитая время от времени глотнуть воды вместо того, чтобы сделать перерыв и отдохнуть вместе с ним, Завиан заметил, что она работает совершенно одна. Этого он понять не мог.

Она привезла с собой в Кьюзи массу народу — старейшин, советников, прислужниц, Бейджу, но не пользовалась ничьей помощью. Он сидел и наблюдал за ней. Ему нравилось смотреть, как ее тонкие пальцы скользят по клавиатуре компьютера, как она время от времени делает какието пометки в бумагах или чтото подписывает. Но больше всего ему нравилось сосредоточенное выражение ее лица. Завиан просто не мог отвести от нее глаз.

Они работали совершенно поразному. Лейла — молча, не отрываясь, почти не двигаясь. Завиан же расправлялся с бумагами быстро, налетом, а потом прохаживался, ходил тудасюда по кабинету, обдумывая тот или иной вопрос. Вот он остановился у окна и смотрит, как вертолет перед приземлением качнулся несколько раз из стороны в сторону.

Губы его пересохли. Работа уже не отвлекает его.

Скоро. Он чувствовал, что скоро они будут здесь. Через открытую дверь он посмотрел на Лейлу, но она не поднимала глаз. Тогда он пошел к ней:

— Могу ли я внести предложение?

Лейла была так поглощена работой, что не заметила, как Завиан вошел. А он уже сидел на краю ее стола и смотрел на нее.

— Пожалуйста, — ответила она вежливо, но холодно.

— Акмаль или еще ктото из моих старших советников всегда читает за меня все бумаги, подчеркивая важные места. Естественно, я предпочел бы потратить время и прочитать все сам, но… — Завиан посмотрел на документ, который она держала в руке. — Можно? — Опытным глазом он быстро просмотрел документ. — Тут Акмаль выделил бы тот факт, что я уже раньше одобрил разработку нового месторождения сапфиров. — Он опять заглянул в бумагу: — А здесь — назначенную мной дату открытия новой шахты, доходы от которой пойдут на финансирование госпиталя и оплату врачей. — Завиан был очень доволен собой, демонстрируя ей свое умение, давая ей понять, сколько времени она тратит зря и что совсем не нужно всегда делать черную работу самому.

На самом деле было нечто, что он умел делать еще лучше, чем управлять страной. И конечно, Завиану захотелось отвести Лейлу наверх и лечь с ней в постель…

— В этом документе нет ничего нового. Его надо просто подписать.

— Нет, — твердо сказала Лейла. — Я согласилась на разработку сапфирового месторождения, а доходы с него должны были пойти на организацию медицинского института… Чтобы Хейдар мог не импортировать врачей, а готовить на месте.

— Я понимаю.

— Нет, Завиан, ты не понимаешь. Твои старейшины и советники слушаются тебя. Я слышала, как ты сегодня утром отдавал приказания. Ты был уверен, что все будет немедленно исполнено.

— Конечно.

— Моя же страна сопротивляется переменам. Я думаю, коекто рассчитывал, что сапфировые копи будут кормить нас долгие годы. Да, у нас есть богатства, но мы далеки от того, чтобы самостоятельно обеспечивать себя всем необходимым. Например, свою одежду я покупаю в Аристо. Наши самые способные ребята получают высшее образование за границей. Да, у нас работают лучшие врачи, потому что мы платим им с доходов от разработки сапфиров. А что, если копи иссякнут?

— Но их много и они еще полны.

— Или, например, здесь, в Кьюзи, найдут большое месторождение сапфиров? — сказала Лейла. — У нас, конечно, есть что экспортировать, но я хотела бы, чтобы Хейдар стал действительно процветающей, богатой страной, чтобы мы сами могли обеспечить себя всем, что нам надо. А мои советники и старейшины сопротивляются этому. — Она устало провела рукой по лбу. — Они используют любую возможность изменить какието детали в нужную им сторону и надеются, что я не замечу.

— Прогони их.

— Не могу. Когда стало ясно, что мой отец не может произвести наследника, он, чтобы успокоить народ, издал длинный и витиеватый закон. Теперь старейшины имеют большое влияние.

— Но ты же королева! — вспыхнул Завиан. — Последнее слово за тобой.

— Вот именно, — ответила Лейла. — Поэтому я внимательно прочитываю абсолютно все. И поэтому, — она коротко, почти не раздвигая губ, улыбнулась Завиану, — я просижу тут еще несколько часов и буду читать бумаги, на которые, они надеются, у меня уже не хватит сил.

Она опустила голову и попыталась продолжать чтение.

Завиан знал, что надо дать ей спокойно работать. В любой другой день он так и поступил бы. Но на луг у дворца опускаются все новые вертолеты, и онитоже вотвот должны прилететь. Ему гораздо больше хотелось быть тут, с ней, чем остаться один на один со своими мыслями. И он предложил, играя прядью ее волос:

— Сделай перерыв, Лейла.

— Не могу, — ответила она и закусила губу, потому что теперь его рука проскользнула под ее волосы и гладила шею. — Со временем, когда ты начнешь понимать, как устроена жизнь в Хейдаре…

Он встал, но она так и не подняла глаз. Слова на бумаге расплылись у нее перед глазами, потому что он поднял ее волосы, и она почувствовала его губы на своей шее. Ох, как ей хотелось повернуться к нему, попросить помочь, разделить с ним свою ношу! Но она уже однажды доверилась — Ахмеду, мужу сестры Нур. Принц по рождению, он взял на себя часть ее дел, но старейшины нашли способ обойти его. Они напомнили Ахмеду о его позорном секрете, пугали тем, какой будет скандал, если о нем все узнают.

«Но, — напомнила себе Лейла, — Ахмед — человек слабый. Завиан же — сильный».

Ей очень хотелось отложить бумаги и побыть с ним в качестве жены.

— Сделай же перерыв, Лейла. Дела могут подождать, честное слово.

— Честное слово, ты можешь подождать.

— Сегодня ночью мы должны будем спать порознь.

Завиан напомнил ей досадный обычай, согласно которому, хотя они уже были женаты, на ночь перед официальным приемом она как бы вновь становилась невестой. Его руки легли ей на грудь, а губы продолжали целовать шею. Лейла почувствовала, что покрывается потом. Ей захотелось откинуться назад, прислониться к нему… Но она не могла, не имела на это права! Долг прежде всего.

— Я пытаюсь работать, Завиан! — сказала она слишком громко и слишком резко отстранилась от него.

— Ну и работай! — зло бросил он и ушел, рассерженный, оставив жену с ее драгоценными документами. Он не привык иметь дело ни с сильными женщинами, ни с женщинами, которые отвергали его уговоры.

Он подошел к окну и невидящими глазами смотрел на прибывающих гостей. Толстое стекло поглощало рев моторов и голоса царственных особ и сопровождающих их лиц, которые выходили из вертолетов на тщательно ухоженный луг. И вдруг все мысли о работе и о жене, которая иногда вела себя не так, как подобает жене, вылетели у него из головы, а кровь застыла в жилах: королева Стефани вышла из вертолета. Как она изменилась! Стройная, подвижная, несмотря на то что только что родила ребенка. Но Завиан взглянул на нее лишь мельком. Его глаза не отрывались от двери вертолета, и он чувствовал, как его лоб покрывается потом, а руки сжимаются в кулаки. И вот он увидел его.

Король Закари альФариси, облаченный в голубые одежды, пересек луг и догнал жену. Она, должно быть, сказала ему чтото приятное, потому что он улыбнулся, а потом посмотрел на дворец, прямо на то окно, у которого стоял Завиан.

Завиан знал, что увидеть его снаружи невозможно, и всетаки отступил назад. Он знал, что скоро они окажутся во дворце. Дыхание у него стало неровным, ноздри раздулись, челюсти плотно сжались. Страх, который так долго преследовал его, теперь снова овладел им, опутал его… А потом Завиан обернулся и увидел Лейлу, спокойную, сосредоточенную, не подозревавшую ни о чем.

— Лейла!

Она подняла голову и нахмурилась. Он хотел подозвать ее к окну, показать ей, объяснить, но в дверь постучали, и Акмаль вошел в комнату. Завиану показалось, что он живет в аквариуме. Роскошном, просторном, но аквариуме.

— Когда вы научитесь ждать разрешения войти? — рявкнул Завиан, а Лейла покраснела от смущения. Что было бы, если бы Акмаль вошел на пару минут раньше или если бы она ответила на призыв Завиана?

— Извините меня, ваше величество. Я только хотел доложить вам, что Закари, король Калисты, и Стефани, королева Аристо, уже прибыли.

— К нам съехалось много гостей, — ответил Завиан спокойно, но в его голосе было чтото, отчего Лейла подняла на него глаза. И увидела, как дрожит какойто мускул у него на щеке. — Не надо докладывать мне о каждом вновь прибывшем. Мы всех поприветствуем завтра во время приема, как и велит обычай.

— Они спрашивают, нельзя ли им пообедать с вами сегодня, — решился продолжить Акмаль. — Конечно, это против обычая, но ведь они — правители королевства Адамас.

— Нет! — отрезал Завиан без какихлибо объяснений.

— Может быть, ваше величество могли бы разделить с ними легкий ужин? Прохладительные напитки, сладости… Завтра они должны улететь сразу после окончания приема. Они просили сказать вам, что их сын, принц Зафир, еще слишком мал, и его нельзя оставлять надолго.

— Нет! — вновь отрезал Завиан и выпроводил смущенного Акмаля, которому предстояло теперь както смягчить перед гостями грубый отказ его короля.

— Возможно, пообедать вместе с ними будет приятно, — предположила Лейла, когда они остались одни. Она знала, что возражать королю при Акмале не стоит. — Или просто поговорить с ними немного. Может быть, они нам чтото посоветуют. Они ведь тоже правят двумя королевствами.

— Я уже сказал — нет!

— Речь идет о нас обоих. — Лейла не хотела допускать, чтобы ее вот так оборвали. — Я с удовольствием приняла бы их предложение.

— Ты будешь делать то, что я хочу! — зло сказал Завиан. — В моем дворце, в моем доме ты будешь жить по моим правилам.

— Я живу по своимправилам, Завиан. — Лейла встала и посмотрела ему прямо в глаза. — Не старайся казаться выше меня просто изза того, что хочешь настоять на своем. У нас наверняка найдется время, чтобы выпить с ними по чашечке кофе.

— Ты, кажется, говорила, что тебе надо работать, — холодно сказал Завиан. — И ясно дала мне понять, что слишком занята для того, чтобы побыть со мной, удовлетворить меня. Но зато ты готова болтать о пустяках с гостями.

— Удовлетворить тебя? — Эта фраза возмутила Лейлу. — Только для этого я тут и нахожусь?

— Считается, что мы должны сделать наследника, — ответил Завиан. — Мне кажется, твой народ хотел бы, чтобы ты занималась именно этим, а не какимито там госпиталями, институтами или тем, куда Хейдар денет свои миллиарды! — Лейла молчала, слишком потрясенная, чтобы ответить, и он зло добавил: — Помоему, тебе надо определить приоритеты, Лейла. Если честно, они у тебя все свалены в кучу. — С этими словами он вышел и захлопнул дверь.

Лейла не могла понять, что сейчас произошло, что могло так расстроить Завиана. Ярость охватила его вдруг, словно возникла ниоткуда. Тем не менее она не побежит за ним, даже если не увидит его больше до самого приема.

Она снова села, хотела продолжать работать, но не смогла. Лейла отложила в сторону документы и уронила голову на руки. Его слова оскорбили ее. Ей больше не хотелось делить с ним свою ношу. Но чтото еще сжимало ей сердце.

Чтото тут не так.

Она закрыла глаза и вспомнила тот день, когда Завиана, как сейчас, вдруг обуяла злость, и он бросился искать убежища в пустыне. Они были в ванной, смеялись, поливали друг друга, болтали…

Лейла открыла глаза. Она тогда заговорила о коронации, о том, что они стояли рядом в шеренге гостей, а Завиан и не знал, что это она… Говорили и о королеве Стефани и короле Закари… Но при чем здесь они?

Мозаика никак не складывалась. Во всем этом не было никакого смысла. Как могли правители иной державы, люди, которых Завиан едва знал, так действовать на него?

Глава седьмая

Этот день страшил его.

Завиан не просыпался, потому что не засыпал. Несколько раз он порывался пренебречь традицией и пойти к Лейле. Он даже прошел по коридору к ее спальне. Но Бейджа сидела у двери, охраняя сон своей королевы. Она молча смотрела в глаза Завиану, пока он не повернулся и не ушел.

Много дней он с ужасом ожидал этого события — не свадьбы, а официального приема. С самой церемонии коронации в Аристо. Он стоял тогда в шеренге гостей, собравшихся приветствовать новую королеву гостей, и понятия не имел, что его ожидало.

Нет, и до этого у него бывали такие моменты… Иногда он вдруг, идя по коридору, поворачивал не в ту сторону, или неожиданно оказывалось, что он искал дверь там, где ее не было. И конечно, его мучили сны…

Эти сны тревожили его еще в детстве, но тогда он считал их ночными кошмарами. Завиан никогда не садился на лошадь, его родители запретили мальчику ездить верхом. Но в своих снах он не раз вскакивал в седло, и чувствовал сильные движения лошади, и слышал смех своих братьев… Но каких братьев?

Его мать объяснила ему, что он видел во сне то, о чем мечтал, — братьев, которых у него не могло быть, лошадей, на которых ему запрещено было кататься.

И он считал это объяснение разумным. Вплоть до коронации.

Тогда Завиан остановил взгляд на короле Закари и увидел чтото, что хорошо знал, и сразу почувствовал, как его обуревает страх. Потом он понял, что не только у него возникло это чувство, потому что, когда королева Стефани приветствовала его, он прочел в ее глазах испуг и… вопрос? Она так испугалась, что чуть не потеряла сознание. Закари подбежал и увел ее, даже не взглянув на Завиана.

Конечно, он мог бы и забыть об этом эпизоде. Но ему стали приходить письма. Были и телефонные звонки. Иногда он получал приглашения. От них. Все это Завиан игнорировал, но сегодня долг требовал, чтобы он увиделся с Закари и Стефани.

Завиан чувствовал себя лучше всего, когда мог размышлять в одиночестве. Но сегодня размышлять ему не хотелось. Он даже осмотрел парадный зал, где должно было состояться торжество, — просто чтобы убить время. Сегодня он никак не мог оставаться один. Этот день нельзя пережить, если Лейлы нет рядом. Обычно он не придавал значения ссорам, но сейчас, что редко с ним бывало, чувствовал настоятельную необходимость объясниться, поставить все на свои места, добиться, чтобы она была рядом, и не только формально.

До встречи с Лейлой любые его потребности удовлетворялись мгновенно. А с Лейлой все не так. Потребность остается. Потребность, которую нельзя объяснить…

Он побрился, умылся. Пройдет еще несколько часов, прежде чем он снова увидит Лейлу. Его терпение истощилось как раз в тот момент, когда Акмаль пришел, чтобы уточнить разные мелочи.

— Вот изумрудное ожерелье Кьюзи. — Он открыл ларец. — Королева должна сегодня надеть его.

Завиан взглянул на сверкающую драгоценность, которую должна носить супруга короля Кьюзи во время официальных мероприятий. Это были редкой красоты камни, символ богатства Кьюзи. И вероятно, именно он должен их вручить королеве?

— Я сам отнесу его Лейле.

— Но ее величество должна надеть его только вечером, — заметил Акмаль. — Сейчас ее готовят…

— Значит, я отнесу его ей прямо сейчас! — И взглянул на Акмаля так, что тот не посмел возражать.

Завиан сказал себе, что ему надоели традиции, и вызвал камердинера, чтобы тот облачил его в королевские свадебные одежды. Он решил, что все это глупо. Они же муж и жена. Так почему им нельзя быть вместе? Он — король. Правила устанавливает он. «И конечно, — решил он, идя по коридору к ее спальне, — такая традиция лучше: я, правитель, сам вручаю жене этот дар».

Завиан толкнул ее дверь, еще не готовый признаться, что единственным человеком, которого он хочет сейчас видеть и в ком единственно сегодня нуждается, была она.

Глава восьмая

Лейла сидела в теплой воде с ароматными бальзамами и задумчиво смотрела в открытую дверь балкона на сонный океан. Прислужницы готовили ее одежды. Все шло, как полагается, но она не находила покоя.

В ее жизни было много церемоний, слишком много, чтобы вспомнить их все, и она хорошо знала, что это такое — одиноко сидеть среди гостей за пышно убранным столом рядом с какимнибудь придворным. Сегодня рядом с ней будет Завиан, ее муж. И всетаки ей было одиноко. Изза него.

Он даже не попытался извиниться. Извинения ниже его достоинства. Так он наверняка скажет ей, если она потребует извинений.

Завиан обещал дать ей наследника. Это он сделает. Возможно, уже сделал… Она подумала о чуде, которое вскоре должно произойти, и ее рука потянулась к животу. Она должна быть довольна. Но почемуто Лейла не чувствовала никакой радости.

Лейле уже хотелось, чтобы Бейджа оказалась права — их союз был чисто физиологическим. Она просто исполняла еще один королевский долг. Но Завиан уже так вошел в ее жизнь, что ей захотелось большего, чем исполнение королевского долга. Она хотела иметь не наследника, а их ребенка, хотела мужа, а не титул.

И тут человек, о котором она постоянно думала, вошел. Ее смущенный, встревоженный взгляд обратился к нему, и она молча лежала в ванне, пока он отсылал прислугу и закрывал дверь.

Он никогда не был так красив.

Чисто выбритый, впервые после пустыни, в черных, шитых золотом одеждах, он выглядел сильным, волевым и совершенно неотразимым. Но она была слишком горда и сердита, чтобы выражать свое восхищение им.

— Ты не должен сюда входить.

— Глупое правило.

— Возможно, ты так считаешь. А мне оно нравится. Это хорошо — спокойно отдохнуть и приготовиться к такому торжеству.

— Глупо, что мы должны были спать отдельно.

— Мы много ночей будем спать вместе. — Лейла пожала плечами, и вода заволновалась вокруг нее. А Завиан хотел одного — залезть к ней в ванну и поцеловать ее в шелковые губы…

— Ты не скучала обо мне этой ночью? Не лежала без сна, думая обо мне?

— Конечно, я не спала, — сказала Лейла. — Я была так рассержена, что не могла спать! Мне хотелось сообщить тебе коечто, воздать тебе по заслугам за твои злые слова. Должна признать, вчерашняя сцена была несколько обескураживающей…

И даже в этот день, когда страх сжимал его сердце, а туманные опасения приняли зримые формы, даже сейчас она заставила его улыбнуться.

Она была его ровней.

Его глаза ласкали ее нежные плечи. Если бы желание могло осушать воду, Лейла вся оказалась бы тут, перед ним, чтобы он мог любоваться ею. Он молча сел на край ванны, некоторое время просто смотрел на нее, а потом протянул ей дар, назначенный королеве Кьюзи.

У Лейлы было много драгоценностей. Она носила их столько, что иногда они ей надоедали. Но это… Ее глаза расширились. Это хитросплетение изумрудов и бриллиантов напоминало чистые струи сказочного фонтана. Но этого было недостаточно.

— Это твой способ извиняться?

Он услышал жесткую нотку в ее голосе.

— Можно сказать и так.

— Драгоценностями меня не купишь.

— Извини меня за то, что я наговорил вчера. — Завиан никогда не произносил таких слов, и она никак не ожидала услышать подобное из его уст. Она готова была услышать объяснения, может быть, какойто намек на причину, но никак не извинения. И ее сердце растаяло. И смутилось, потому что он дал ей еще одну частичку себя. А поскольку Завиан был Завиан, он мог быстро забрать ее обратно. — У меня было очень тяжело на душе, — признался он.

— Почему? — спросила она. Завиан покачал головой. — Ты мне не скажешь?

— Ты все говоришь мне, Лейла? — спросил Завиан и увидел, как она покраснела. — Ты рассказываешь мне обо всем, что у тебя на душе?

— Нет.

— Почему?

Молчание казалось бесконечным, и Завиан наконец его нарушил:

— Когданибудь так будет, — сказал он, и ее сердце рванулось навстречу. — Когданибудь, надеюсь, скоро, мы будем готовы всем делиться друг с другом. Но не сегодня. Сегодня придется через чтото пройти, чтото сделать. Прошу тебя, прости меня за вчерашнее! Просто у меня коечто лежит на душе… Но я надеюсь, что у нас все будет замечательно. Ты для меня больше чем жена, Лейла.

— Ты для меня больше, чем муж, Завиан, — призналась Лейла, — и я принимаю твои извинения и твой дар.

— Извинения тебе приношу я, — сказал Завиан, — а дар — наша щедрая земля. Это ожерелье носили моя мать, и моя бабушка, и многиемногие до них. Из поколения в поколение невеста короля надевала это ожерелье. — Его голос гипнотизировал так же, как и само ожерелье, которое он достал из футляра. — Лучшие камни, найденные в недрах Кьюзи, ограненные и соединенные в единый узор. Это ожерелье напоминает нашему народу о наших богатствах, о земле, чьи дары кормят нас. — Он наклонился вперед и приложил ожерелье к ее груди. Она ощутила на своей коже прохладную тяжесть, а он встал позади нее, застегнул застежку и выпустил ожерелье из рук. — Сегодня ты наденешь ожерелье королевы Кьюзи. Сегодня народ увидит достоинства нашего союза. — Завиан гордился ею, и он открыто говорил ей об этом. — Мы найдем способ. — Стоя сзади, он медленно, нежно целовал ее обнаженные плечи. — Мы переживем сегодняшний день, а потом будем постоянно вместе.

Его теплая рука ласкала ее влажную грудь. Лейле захотелось откинуться назад, привлечь Завиана к себе. Сознание того, что это невозможно, возмущало ее. Желание кружило ей голову, мысли об их новом будущем ускоряли ритм дыхания. Он целовал и целовал ее… Его губы на ее шее, руки на ее груди сводили Лейлу с ума. Она чувствовала слабое биение своего пульса, чувствовала возбуждение, жажду большего…

Но Завиан наконец встал и улыбнулся ей.

— Ты не можешь так уйти!

— Я берегу тебя на потом. Когда вечер пройдет, мы получим наше вознаграждение.

Он посмотрел на Лейлу — на волосы, которыми будет играть сегодня ночью, на ожерелье на ее шее, на полную грудь. Эта женщина принадлежит ему. Завиан посмотрел на океан — он чувствовал себя сильным и свободным.

— Что ты со мной делаешь, Лейла?

Она не знала, что именно, но знала, что он делает с ней то же самое.

Он сделал ее смелой, живой, жадной. Она протянула руку и почувствовала под пальцами его плоть. Ей нравилось чувствовать его, нравилось желать его, нравилось любить.

— Потом, потерпи немного, все потом.

Ее тело все горело от мысли об обещанном им «потом». После его ухода Бейджа чтото говорила Лейле, пока одевала ее в белые одежды, а прислужницы поправляли ей прическу. Несмотря на все усилия визажиста, никакая косметика не могла скрыть яркого румянца на ее щеках. Ее фиалковые глаза блестели от предвкушения сегодняшней ночи, от ожидания завтрашнего дня, от мечты о счастливой жизни с Завианом.

Она с удовольствием осмотрела себя в зеркало, предвкушая выражение одобрения в глазах Завиана. Ожерелье действительно было великолепно, и изумрудные серьги прекрасно гармонировали с ним.

Наступил миг, когда их должны были представить миру как мужа и жену. Лейле казалось, что ее сердце вотвот разорвется от восторга, потому что раньше она даже мечтать не могла о том, что теперь становилось реальностью.

Акмаль объявил о прибытии его королевского величества, и Бейджа и прислужницы растворились в тумане, когда он вошел в комнату. Она увидела, как он сглотнул, а потом скупая улыбка озарила его точеные черты.

— Ты выглядишь великолепно.

— Ты тоже! — ответила Лейла. — И у меня есть для тебя подарок. — Она протянула ему перстень. — Это редкий сапфир из Хейдара.

— Он подходит к твоим глазам, — сказал Завиан, глядя на синефиолетовый камень.

— Я вижу, ты не носишь драгоценности, — заметила Лейла. Будучи королем, Завиан должен был бы иметь их много, но никогда не носил. — Если ты не хочешь его надевать…

— Я буду носить его с гордостью, — сказал он, любуясь камнем. — Этот перстень принадлежал твоему отцу?

— У нас другой обычай, Завиан. Твой подарок мне — дар твоей земли, этот перстень — всего лишь от меня. Ты прав: его выбрали, потому что камень такого же цвета, как глаза твоей невесты, и его нельзя никому передавать. Ты унесешь его с собой в могилу.

Его камердинеры часто предлагали ему разные драгоценные украшения с королевским гербом, но ни одно не казалось ему подходящим. Этот перстень ему подходил.

Завиан подал ей руку, и она приняла ее.

Когда они шли по коридорам, увешанным портретами королей прошлых веков, по залам, наполненным древней историей, которую теперь должны будут продолжить они, Лейла вдруг разволновалась. Это был знаменательный момент: Кьюзи и Хейдар объединятся благодаря соединению двух правителей.

Она услышала, что разговоры за дверью большого зала смолкли, когда распорядитель церемонии объявил о появлении королевской четы, и поймала взгляд Завиана.

— Волнуешься?

— Конечно нет, — солгала Лейла.

Это было ее первое правило: никогда никого не допускать к себе слишком близко, никому не показывать, как ей тяжело. И всетаки… Вскоре она доверится Завиану. Впереди у них сказочный месяц, когда они станут понастоящему едины. Она подумала о будущей жизни не с просто мужем, а с другом, с соратником, и почувствовала, как тепло разливается по всему ее существу. И это тепло дало ей силы спокойно смотреть сквозь открывающиеся тяжелые двери на собрание королевских особ. Все взгляды обратились к ним. Все впервые увидели королеву, не скрытую покрывалом.

— Ваши королевские величества, знатнейшие гости, господа! Приветствуйте жениха и невесту — Завиан, король Кьюзи, и Лейла, королева Хейдара. Я представляю вам короля и королеву Кьюзи и Хейдара.

Глава девятая

Надо было приветствовать уйму царствующих и знатнейших особ, хотя по королевским стандартам их собралось не так много. Прежде всего им были представлены те, кто должен был сменить Завиана на троне, если Лейла не произведет на свет наследника.

— Принц Кариф из Кайса, — объявил Акмаль, и Кариф поклонился, а потом, прежде чем улыбнуться Лейле, обменялся парой слов с Завианом.

— Присутствовать здесь сегодня — честь для меня.

Лейла улыбнулась и приветствовала его, но ее удивили его глаза, такие же голубые, как у тех особ, чьи портреты висели в коридорах и залах дворца. И он носил такие же, как Завиан, черные, расшитые золотом одежды.

Лейла вдруг осознала, что знакомится со своей новой семьей. Завиан, вероятно, тоже это осознал: пренебрегая традицией, он сообщил ей коечто сверх того, что допускали формальности Акмаля.

— Дорогие кузены, — произнес он, — я много рассказывал о вас Лейле…

Сердце Лейлы забилось при этих словах, потому что Завиан говорил о ней членам своей семьи, давая им понять, что этот брак — не просто исполнение долга.

— Принц Рафик из Кьюзи… — Акмаль повел их дальше, и Лейла увидела совершенно иного кузена. У него были такие же голубые глаза, как у его брата, но одет он был, вопреки традиции, поевропейски. Принц был непосредственным, шумным, но Лейла какимто образом поняла, что на самом деле он довольно милый. К счастью, родственники Завиана оказывались интересными и приятными людьми.

— А Тахир здесь? — спросил Завиан.

Последовала долгая пауза, потом Кариф осторожно объяснил:

— Он не смог приехать. Он шлет вам свои извинения и, конечно, наилучшие пожелания.

Завиан знал, что расспросы неуместны, что отсутствие Тахира не следует комментировать, но им овладело неподдельное любопытство. Младший кузен Завиана, его любимец, Тахир много лет назад покинул Кьюзи и больше не возвращался. Завиан все еще скучал, думал о нем и беспокоился.

Однако сейчас времени на разговоры не было. Завиану хотелось как можно скорее пройти всю длинную шеренгу гостей. Но как это сделать? Ведь он разговаривал со всеми ласково и внимательно. Он сердечно приветствовал многочисленных сестер Лейлы и их мужей. И лишь временами, сам того не желая, бросал взгляды на двух людей, в свою очередь не отрывавших от него глаз. Ему очень хотелось пройти мимо, не заметить их, но, как всегда, долг и протокол требовали иного.