Тема 9. Види конституцій

Дата добавления: 2015-10-19; просмотров: 2009

Лейла, сияющая, словно летала в облаках. Однако, когда знакомство с членами семей было окончено, она заметила какуюто перемену в Завиане. Его внутреннее напряжение возрастало по мере того, как они продвигались вдоль шеренги гостей.

— Король Закари и королева Стефани из королевства Адамас.

— Ваши величества… — Улыбка застыла на губах Лейлы, когда она приветствовала королеву Стефани, потому что королева Аристо смотрела не на нее, а на Завиана, который в этот момент приветствовал короля Закари. И вдруг та словно опомнилась.

— Королева Лейла. — Она сделала глубокий реверанс. — Находиться здесь — честь для нас.

А потом Лейла здоровалась с королем Закари. Она подала ему руку и взглянула в его глаза. Губы короля улыбались, но в глазах отражалась тревога.

— Примите наилучшие пожелания народа Адамаса… — Его голос звучал отрешенно, Лейла ощущала его внутреннее напряжение. Но Завиан уже быстро шел вперед вдоль шеренги.

Наконец приветствия остались позади, их препроводили к столам. Все присутствующие стояли, пока король и королева не заняли свои места.

Завиан сидел рядом с ней очень прямо и не пытался вести светские беседы. Когда Акмаль подошел к нему и чтото шепнул на ухо, он только коротко кивнул.

Лейла смогла поговорить с Завианом только после того, как были произнесены первые речи и подан первый набор блюд. Она хотела знать, что происходит. Она чувствовала, что Закари наблюдает за ними.

— Все в порядке?

— Конечно. — Завиан отпил большой глоток воды со льдом.

— Чтото происходит.

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— Король Закари…

— Лейла! — резко прервал ее Завиан. Его голос звучал глухо. Он, видимо, сам устыдился своего тона, отпил еще глоток воды и продолжил: — Я не хотел тревожить тебя, но раз ты хочешь знать… Когда мы входили сюда, принцу Рафику сообщили, что на одном из его предприятий произошел взрыв. Есть пострадавшие. — (Ужас отразился на ее лице, но она быстро взяла себя в руки, чтобы не смущать гостей.) — Ты понимаешь, ему необходимо было уехать немедленно.

Она посмотрела на опустевшее место Рафика:

— Так он уехал?

— Конечно. Мы должны быть ему признательны, что он задержался тут на некоторое время.

Она посмотрела через стол и опять поймала встревоженный взгляд королевы Стефани. На этот раз Лейла коротко улыбнулась ей и слегка кивнула, давая понять, что знает, в чем дело, что Завиан объяснил ей…

Так почему же Стефани не ответила улыбкой на улыбку?

И почему Лейле попрежнему казалось, что она ничего не знает?

Глава десятая

Парадный зал был полон людей в роскошных нарядах и драгоценностях. Подавали самые изысканные блюда, играла музыка, можно было танцевать, но Лейле казалось теперь, что ночь, которую она так ждала, кончилась с их приходом сюда. Все это — формальность, не больше, и Завиану, который сидит рядом, словно одеревенев, все происходящее явно неприятно.

Именно таким она раньше и представляла себе свое будущее, но не о таком будущем только что мечтала…

Между тем прием подошел к концу. Согласно протоколу, новобрачные должны были первыми покинуть пиршественный зал, и Акмаль уведомил их, что им пора прощаться с гостями. Завиан, радуясь, что мероприятие наконец подходит к концу, пожелал всем доброй ночи. Все встали, новобрачные удалились, и Лейла наконец смогла вздохнуть полной грудью. Как и Завиан. Теперь, когда официальный прием был позади, он, казалось, расслабился.

— Идем, — сказал он. — Пора в постель.

Как сладостно звучали эти слова! Какая дивная награда за хорошее поведение. Лейла позволила ему взять себя за руку и повести вверх по лестнице. Музыка еще играла, но зал быстро пустел. Хотя для них, кажется, все только начиналось.

— Ваше величество! Король Завиан!

Она почувствовала, как Завиан напрягся, и поняла, что он намеренно игнорирует Акмаля, который бежит за ними.

— Ваше величество! — Акмаль остановился у подножия лестницы. — Прошу простить, что беспокою вас, но король Закари и королева Стефани просят позволения поговорить с вами.

— Я ложусь спать! — Завиан даже не повернул головы.

— Ваше величество!

— Ты слышал, что я сказал? — рявкнул Завиан. — Я удаляюсь на покой.

Он не хотел этого разговора. Весь вечер он избегал его. Избегал их. Он чувствовал на себе взгляд короля Закари, видел, что тот постоянно старается перехватить его взгляд, буквально кожей чувствовал, как королева Стефани внимательно наблюдает за ним.

— Они подали формальное прошение.

Эти слова Акмаля должны были бы остановить его, но не остановили.

Завиан приветствовал их, глядя в сторону, принял их формальные поздравления, не встречаясь с ними глазами. И вот теперь, когда он думал, что отделался от них, что они вернутся в Калисту и он сможет наконецто свободно вздохнуть, Акмаль приходит к нему с тем, чего он втайне боялся.

— Ваше величество! — Акмаль был так настырен, так надоедлив, как только мог быть. — Они — правители соседнего королевства. Я просто не могу сказать им, что вы отклонили их просьбу.

— Моя жена очень устала…

— Я в порядке, — подала голос Лейла. Она не хотела, чтобы Завиан говорил за нее, использовал ее, как отговорку, особенно когда отговорки не нужны. — Конечно, мы поговорим с ними!

Шрамы на запястьях Завиана иногда начинали болеть. Теперь они горели огнем, словно свежие раны. Его лоб покрылся потом.

Он не хотел, чтобы Лейла видела его таким.

— Я сам поговорю с ними. — Когда Акмаль ушел, он повернулся к Лейле: — Иди спать. — Он увидел, как ее глаза вспыхнули от его грубости. — Возможно, я присоединюсь к тебе…

Она нахмурилась:

— Присоединишься ко мне?

— Я не знаю, сколько времени это займет, — буркнул Завиан. — Не хочу тебя беспокоить. Ложись, не жди меня.

Он оставил ее на лестнице, не в силах дать ей больше никаких объяснений.

Завиана обуревал страх.

— Не о чем плакать. — Бейджа раздела свою королеву и надела на нее ночную рубашку. — Дни, когда вы могли зачать, миновали. Может быть, вы уже беременны. Дать своему телу отдых вам полезнее, чем удовлетворять его потребности каждую ночь.

— Ты не понимаешь. — Лейла всхлипнула, потому что не могла удержать слезы. Опять… Опять он дал ей надежду, а потом отнял. — Это не то, о чем ты говорила. Это лучше. Лучшее, о чем я могла бы только мечтать.

— Ну и хорошо. — Бейджа повела ее к кровати. — Я рада, что он думает о вас. Но теперь вам надо отдохнуть. Не теряйте голову… — Бейджа хорошо знала, какой настойчивой и пылкой была ее королева, знала, какие неприятности может причинить ей чересчур живое воображение. — Вы должны думать о том, чтобы управлять страной, а не об этом мужчине.

— Он мой муж…

— И вы должны исполнять его желания… Неукоснительно! — добавила Бейджа, видя, что Лейла хочет возразить. — Пусть вы королева, все равно в постели хозяин — он, а вы — его жена.

Бейджа была единственным человеком, который мог так разговаривать с Лейлой, потому что была для нее матерью в большей степени, чем родная мать. Лейле не всегда нравилось то, что говорила первая дама королевской свиты, но та говорила всегда мудрые вещи и, Лейла это знала, от чистого сердца.

— Я не знаю, как быть… — Она была слишком потрясена и утомлена попытками понять Завиана.

— Таковы уж мужчины, — улыбнулась Бейджа. — Они знают, какие надо сказать слова, чтобы женщина отдалась им. Это неплохо, если вы только не теряете голову. Но королева никогда, ни на один миг не может потерять голову. Ее голова и сердце принадлежат ее народу. Вы сами так говорили, Лейла.

Да. Именно так она и говорила. До того, как встретила Завиана. Но теперь все изменилось.

— Значит, я не могу любить своего мужа?

— Конечно, вы можете его любить, но при этом должны беречь себя и помнить, что он прежде всего — король. Его сердце принадлежит его народу.

Но Лейла хотела, чтобы его сердце принадлежало ей.

Глава одиннадцатая

Завиан не хотел этого.

Он закрыл глаза и потер переносицу. Он король. У него много сил. Он может справиться с чем угодно. Даже с правдой.

Глубоко вздохнув, Завиан расправил плечи и вышел из кабинета. Он кивнул Акмалю, чтобы тот отворил ему дверь, но, когда визирь пошел за ним, резко бросил:

— Нет.

У Акмаля не хватило мужества возражать. Он видел, в каком настроении его господин, и чувствовал себя как кот, выброшенный из дома на дождь. Обычно он присутствовал при разговорах с иноземными владыками. Король и королева Адамаса — люди влиятельные. И еще — Акмалю так хотелось знать, что происходит…

Приветствия были не вполне формальными — рукопожатия, предложение сесть, пара минут вежливого разговора. Потом король Закари откашлялся, а его жена, королева Стефани, нервно сжала лежавшие на коленях руки.

— Мы хотели бы выразить свою благодарность вам и народу Кьюзи за подарок по случаю рождения нашего сына, принца Зафира, — сказал Закари.

— Пожалуйста, — ответил Завиан. Обычно его не интересовало, что именно вручалось от его имени, выбором даров занимались придворные. Но в этом конкретном случае он вмешался. Великолепный изумруд в восемнадцать карат был огранен в честь новорожденного. — Как здоровье вашего сына?

— Зафир здоров.

Завиан чувствовал на себе взгляд Закари и старался казаться равнодушным, но имя ребенка взволновало его.

— Знаете ли вы какиелибо факты из нашей истории? — спросил Закари.

— Конечно, — ответил Завиан. — Два королевства, Аристо и Калиста, объединились благодаря вашему браку в единое королевство Адамас. Именно поэтому мне так приятно говорить с вами наедине. Лейла и я очень надеемся на лучшее будущее Хейдара и Кьюзи, и мне было бы интересно…

— Я имел в виду историю моей семьи, — перебил его Закари. — Известно ли вам чтолибо?

— Коечто. — Голос Завиана вдруг стал хриплым, и он налил себе немного воды.

— Моя мать умерла, и мой отец женился вторично.

— Дада. — Завиан одарил собеседника равнодушной улыбкой.

— У него было пять сыновей. Энья, королева Калисты, не могла иметь детей. И стала для нас пятерых матерью.

— Мне все это известно, — кивнул Завиан. — Может быть, мы могли бы поговорить о том, как народ Калисты…

— Однажды, когда мы были еще детьми, двое близнецов, Аариф и Калик, построили плот. Они играли в какуюто игру и хотели поплыть на плоту. — Закари не обратил никакого внимания на попытку Завиана сменить тему. Более того, его голос стал чуть громче. Его жена достала носовой платок, а Завиан уставился на стену. — Самый младший наш брат, Зафир (ему было тогда только шесть лет), уговорил братьев взять его с собой в это путешествие. Они поступили глупо, взяв его, но мальчики часто делают глупости.

— Ваше величество, — раздался голос Завиана, — при всем моем уважении, уже поздно…

— Их схватили пираты, — продолжал Закари, но Завиан встал:

— Я хочу пожелать вам доброй ночи…

— Они держали мальчиков связанными два дня и две ночи. — Закари тоже встал. — Зафир сумел развязаться и освободить своих братьев. Когда они пытались бежать, какойто пират выстрелил Аарифу в лицо, тот упал в воду, Калик прыгнул за ним, а плот с Зафиром поплыл дальше.

Завиан отбросил вежливость. Он встал, пошел к двери и сердито обернулся, когда Закари посмел схватить его за руку:

— Дослушайте, пожалуйста!

— Я слышал достаточно. — Завиан был весь в поту, но голос его звучал спокойно. Он говорил ласково, словно с сумасшедшим, который настаивает на том, что его галлюцинации — реальность. — Моя жена утомлена. Она ждет меня.

— Зафира никто никогда больше не видел. Мы искали везде и всюду…

— Сочувствую вашей утрате, — терпеливо сказал Завиан, но Закари не слушал. Он протянул руку и попытался поднять рукав одежды Завиана, но тот сделал резкий шаг назад. Стефани заплакала. — Я должен идти.

— Пожалуйста. — Сильный голос Закари дрогнул. — Выслушайте меня. Во время коронации Стефани вы помогли ей, когда ей стало плохо. И она увидела шрамы у вас на руках, узнала ваши глаза… Зафир, я узнаю тебя…

— Хватит! — Завиан попытался отдернуть руку и… не смог. Он был не слабее Закари, но не сила парализовала его. Правда вдруг начала появляться перед ним из тумана воспоминаний…

— На руках моих братьев остались такие же шрамы… — Черные глаза Закари наполнились слезами.

— Это невозможно, — хрипло проговорил Завиан, но теперь в его голосе звучал вопрос. — Как это может быть? Я не мог возникнуть ниоткуда…

— Завиан, — впервые подала голос Стефани, — помните, когда мне стало плохо во время коронации и вы поддержали меня?

Завиан кивнул. Он больше не сопротивлялся, не настаивал. Он просто стоял и ждал.

— Прошло довольно много времени, пока я успокоилась. Тогда я вспомнила шрамы на ваших запястьях, вспомнила, что, когда смотрела в ваши глаза, мне показалось, что я узнаю их. У вас такие же глаза, как у ваших братьев.

Завиан молча стоял и смотрел, как его мир разваливается на части, как от него ускользает все, чем он владел, что знал.

— Я долго не решалась рассказать Закари. Каким образом вы, правитель Кьюзи, могли оказаться его братом? Я провела расследование. Несколько месяцев читала о вашей семье, о вас. Я читала в старых газетах, что у короля был только один наследник, и жители Кьюзи беспокоились, потому что этого наследника никто никогда не видел. Ходили слухи, что этот ребенок — больной.

— Я действительно был больным, — глухо произнес Завиан. — В раннем детстве у меня бывали припадки…

— Я нашла старую статью, сообщение о том, что вы находились в шаге от смерти… Это было через два дня после того, как пропал Зафир. В статье говорилось: достоверный источник во дворце сообщил, что народ Кьюзи должен готовиться к худшему. На следующий день та же газета объявила, что дворцовый лекарь сделал заявление. Да, юный принц действительно был очень болен, но что со временем он полностью поправится. За несколько часов болезненный ребенок, который находился в шаге от смерти, вдруг пошел по пути полного выздоровления… Есть только один снимок Завианаребенка. Его сфотографировали во время сна…

— Нет! — Завиан старался отринуть все это. — Слишком многие знали бы. Нет. — Он покачал головой.

— Пожалуйста! Я понимаю, как ужасно все это для вас, — взмолилась Стефани.

— Ничего вы не понимаете, — буркнул Завиан, резко распахивая дверь.

Подслушивающий Акмаль опять едва не упал. Судя по его бледному лицу, он ясно слышал то, о чем здесь говорилось.

— Это правда? — потребовал Завиан ответа у слуги.

— Конечно нет, ваше величество. Это выдумка, ложь.

Завиан не очень любил Акмаля, но никогда не сомневался в его правдивости. А его возмущение ясно показывало, что он не лжет и сейчас.

— Да, одно время вы были очень больны. Я был тогда маленьким человеком, но я говорил со старейшинами. Врач день и ночь сидел у вашей постели. И постепенно вы начали поправляться. Это было как чудо. Вам было так плохо… — Он посмотрел на своего сильного, мускулистого господина и заморгал. Акмаль стоял и моргал, как будто его мир тоже стал рушиться. — Нет… Они же не могли подменить… — Он покачал головой, отвергая такую возможность. — Нет. Я же был здесь. Я бы знал. — И он снова моргнул и открыл рот, чтобы чтото сказать, но не сказал. В комнате надолго воцарилось молчание. А потом он вдруг рассердился. Впервые в жизни Акмаль был груб с королевской особой. Он указал пальцем на властителей Адамаса, как бы обвиняя их: — Конечно, это неправда. Они лгут! Они не хотят признать, что Зафира нет в живых.

— Это правда! — Голос Завиана оставался властным. Он посмотрел в черные глаза своего брата и увидел свои собственные глаза, а потом посмотрел на свои шрамы, которые иногда горели по ночам. — Я знал со дня коронации, что чтото не так. Мои родители не хотели, чтобы я познакомился с вами. Теперь я знаю почему…

— Как давно ты открыл правду? — спросил Закари. Слезы выступили у него на глазах при виде горя брата.

— Минут пять назад, — признался Завиан. — Но она давно жила у меня в душе. Я думал, что схожу с ума. Я слышал детский смех… Я помнил, как гонялся по дворцу за птицей…

Закари в первый раз за время разговора почти улыбнулся:

— Я тоже это помню.

— А моя мать? — Лицо, которое он узнавал в своих снах, вдруг возникло перед Завианом, и он готов был, ни минуты не колеблясь, отдать все, что имел, лишь бы ее увидеть. — Энья, моя мачеха?

— Она умерла. — Закари побледнел, потому что только сейчас осознал, какой ужас испытывал его брат. Долгие годы он искал, молился, мечтал об этой встрече, но никогда не представлял себе, какой горькой она будет. — Наш отец тоже…

Завиан пришел в ярость: почему с ним так поступили?!

— Конечно, вы знали. Вы все знали! — бросил он в лицо несчастному визирю.

— Нет! — выкрикнул Акмаль. — Я тогда не был визирем… Я никогда не стал бы вам лгать. — И тут Акмаль не выдержал: — Я пытался спрашивать… много лет назад… но мне приказали молчать. Повелитель, — он заплакал, — была ночь, когда мы были уверены, что потеряли вас.

Завиан закрыл глаза.

— То есть мы думали, что потеряли принца Завиана. Но утром доктор сказал, что вы еще живы. А несколько недель спустя я увидел, как королева гуляет с вами в саду. Вы были еще слабы, в кресле… — Акмаль проливал теперь слезы, вспоминая то, что когдато так обрадовало его. — Тогда я в первый раз за несколько лет увидел вас… Вас всегда прятали, и видеть вас бодрствующим…

— Я говорил с вами?

— Нет, — признал Акмаль. — Довольно долго вы не говорили ни с кем. Только с вашими родителями. Мы думали, припадки повредили ваш мозг. Но потом вы окрепли. Вы были таким умным ребенком, но почемуто несчастливым. Ваше величество! — молил Акмаль. — Это не должно выйти за эти стены. Подумайте, что станет с вашим народом…

— Подумай о нашемнароде, — возразил Закари, — о нашей семье. Мы потеряли брата, сына, принца крови… Он должен вернуться к тем, кто его любит, кто зря оплакивал его.

Но Завиан не слушал. Он хотел знать всю правду — не только ради себя, а и ради настоящего Завиана.

— Позови дворцового врача!

И когда врач явился, то он упал на колени и попросил пощады. Старые грехи настигли его.

— Так приказал король. Я был его врачом…

— Ты и мой врач! — Глаза Завиана горели гневом и ненавистью. — Я пришел к тебе, потому что думал, что схожу с ума. Эти сны…

— Мои пилюли должны были избавить вас от них.

— Это были мои воспоминания! — крикнул Завиан. Но в этот момент он не думал о наказании виновного. Он хотел знать правду. — Расскажи мне все.

Глава двенадцатая

Королева Инес альРамис шла, пошатываясь, по пляжу и думала, что же теперь будет.

Горе надо переживать наедине с собой. И тем не менее они скоро появятся… Советники. Кинокамеры. Журналисты. Старейшины. Еще советники.

И что еще хуже, будут вопросы. Как долго юный принц был болен? Значит, именно изза его болезни народ его никогда не видел? Отречется ли теперь король Сакр альРамис от престола? Уступит ли он престол Кьюзи своему брату, Ясану, чья жена Ришана родила трех здоровых сыновей с глазами голубыми, как у Завиана. Но тем их сходство с ним и ограничивается…

Как сердце Инес втайне ревновало к их здоровью! Старший, Кариф, такой сильный, упрямый, необузданный. Рафик, избалованный, жадный до удовольствий. И Тахир, буйный, непослушный ребенок.

— О, Завиан!

Инес, безутешная в своем горе, шла по пляжу. Она выпросила у короля и придворного врача несколько минут до того, как внешний мир ворвется к ним.

— Позвольте мне еще немного поплакать, позвольте еще немного побыть матерью, а не королевой. — Она выпросила для себя эту милость с условием, что, когда она вернется, о случившемся будет извещен старший советник, потом придворные, потом народ…

Ослепшая от слез, Инес побрела на королевский пляж — единственное место в Кьюзи, где она могла побыть в одиночестве. Сюда не допускались придворные, не могли проникнуть фотографы. Тут она могла быть самой собой. Могла поднять к небу заплаканное лицо и слать крики Богу, который ее не слышал.

— Завиан…

Она так любила сына! Ей хотелось упасть тут и умереть, потому что жить дальше без него невозможно.

Но она — королева. Она будет спокойно стоять рядом с королем, когда он, следуя велению чести, отречется от престола, потому что они не смогли дать Кьюзи наследника. Или через пресссекретаря сообщат народу, что у нее хватит сил сделать еще одну попытку…

Инес брела по пляжу и проклинала океан, небо, песок, солнце — за то, что они попрежнему есть, а ее ребенка больше нет. Она знала, что это должно произойти. Доктора предупредили ее, что ее столь долгожданный сын слишком слаб, чтобы выжить…

Но Инес отказывалась верить. В ход были пущены новейшие достижения медицины, древняя мудрость, редкие травы. Бесполезно. Слабенькое тельце Завиана слабело все больше от усилий остаться в живых, припадки мучили его чаще и чаще. И поползли слухи о том, что принц болен, слаб и никогда не сможет стать королем.

Надо было возвращаться во дворец, но она не могла. Не могла. Она вошла в океан.

— Я не могу жить без моего ребенка! Отдай мне моего малыша! — молила Инес, зная, что мольбы бесполезны.

Волны качнули ее, толкнули назад, и она испугалась, поняв, что делает. Она королева. Она должна надеяться, верить. Какой урок преподаст она своему народу, если позволит океану поглотить себя?

— Боже! — шептала она, выбираясь на берег. — Прости меня, прости. Прошу, укажи мне путь, подскажи, что мне делать. Покажи…

И тут она увидела его.

Тень на пляже. Смуглая кожа и изорванная одежда в мокром песке и водорослях. По пояс в воде, она пробивалась к нему через волны. Конечно, у нее галлюцинации. Потому что ей кажется, что там, на берегу, лежит ее малыш…

Она побежала к нему, говоря себе, что, наверное, горе свело ее с ума. Но чем ближе она подбегала, тем реальнее становилось видение. Густые черные волосы, точьвточь как у Завиана после вечернего купания. Длинные ресницы почти касаются щек. Она опустилась подле него на колени и увидела, что грудь его поднимается и опускается. Он дышал, он был жив!

Лицо мальчика покрыто синяками, на запястьях кровоточили ужасные раны. Но, несмотря ни на что, он так красив! Она подняла его веко и увидела глаз, черный как уголь, а не голубой, как у всех членов семьи альРамис. Но Инес не обратила на это внимания.

Перед ней был Завиан, рожденный здоровым и сильным. Бог услышал ее молитвы, указал ей путь, ниспослал ей этого ребенка.

Она взяла его на руки и бросилась во дворец. Дорога была каждая минута: они вотвот возвестят о смерти Завиана.

В глубине души Инес знала, что это не Завиан, но надежда оживала в ней, когда она бежала по каменным ступенькам, прижимая ребенка к груди, пока удивленный доктор не отобрал ее у него.

— Завиан, — шептала Инес, пока доктор осматривал мальчика.

— Инес. — В глазах у короля стояли слезы, когда он уговаривал свою жену посмотреть на вещи разумно. — Это не Завиан. Это принц Зафир из Калисты. О нем писали во всех газетах, говорили во всех выпусках новостей. Я сам звонил королю, предлагал помощь народа Кьюзи. — Он понимал, что его жену так поглощали заботы об угасающем здоровье сына, что она не слышала ужасной новости. — Трех принцев смыло в океан, там их поймали пираты. Два старших сбежали, а маленький Зафир пропал. Его ищут уже несколько дней. Его мать в отчаянии.

— Она ему не мать, — глухо проговорила Инес. — Энья вышла замуж за короля и взяла на себя заботу о его сыновьях. Разве это справедливо, что у нее их пять, а у меня ни одного? Она никогда не рожала. А я рожала.

— Инес…

— Да кто же узнает? — сказала Инес. Ейто казалось, что все просто. — Мы вылечим его, он будет нашим сыном и когданибудь станет королем Кьюзи.

— Инес, пожалуйста! — взмолился король. — Это принц Калисты. Если мы вернем принца его народу, это принесет нашему народу пользу. Нам будут благодарны. Возникнет…

— Как ты можешь думать о политике сейчас? — крикнула она гневно. И ударила короля по щеке: он отнимал у нее последнюю надежду. Потрясенный, король словно застыл, а она нанесла ему новый удар, на этот раз не рукой, а словами: — Ты что, действительно хочешь, чтобы Ясан стал королем Кьюзи? Ты хочешь, чтобы твоим народом правил этот тиран? — Король никогда не видел свою жену такой. Обычно мягкая и деликатная, она вдруг превратилась в противоположность самой себе. Но дело было не только в этом. В час отчаяния она дала ему надежду как королю. Он не хотел отрекаться от престола, не хотел отказываться от того, что принадлежало ему по праву рождения, не хотел, чтобы его место занял его братсадист Ясан.

Так, может быть, это выход? Может быть, Инес права и найденный мальчик — веление свыше?

— У него глаза не голубые, — заметил Сакр с сомнением. — Как мы объясним этот факт?

Словно гора свалилась с плеч Инес. Она поняла, что король больше не отказывается исполнить ее рожденное отчаянием желание, а думает, как это лучше сделать.

— Его никогда не фотографировали, — быстро сказала Инес. — Только однажды, когда он спал.

Король посмотрел на доктора, и тот покачал головой.

— С точки зрения этики я не могу это допустить. — Доктор Хабиб поставил раненому ребенку капельницу и завернул его в одеяло. На лице врача отражалась неподдельная тревога. — Мы должны немедленно сообщить в Калисту.

Забыв о правилах приличия, Инес оттолкнула мужа в сторону.

— Значит, мы должны сообщить нашим подданным, что их королем отныне будет Ясан? — Инес впилась в мужа глазами и увидела, как он сникает. Король рассказывал ей о жестокостях брата. — Ты этого хочешь для своего народа?

— Конечно нет.

— Тогда скажи доктору, что будет так, как я говорю! Сделай это. Если не для меня, так для Кьюзи, по крайней мере.

Инес боялась дышать, мокрая, дрожащая, все еще не в себе от горя. И увидела, как ее муж, его величество король Кьюзи, исполняет ее желание.

— Вы — придворный лекарь, — сказал король, — и поэтому оказались в сложной ситуации. Я вас понимаю. Вы должны будете навещать ребенка ежедневно по нескольку раз в день и вылечить его. Вам придется отказаться от некоторых других дел. Конечно, вы получите адекватную компенсацию.

Угрызения совести знакомы каждому. Но когда король назвал сумму, доктор Хабиб, трое детей которого получали образование в частной школе в Европе, а жена любила путешествовать много и с комфортом, забыл о совести.

— Поговорите с советниками, — сказал король. — Скажите им, что Завиану ночью стало плохо, что требуется интенсивное лечение, но что со временем, как мы надеемся, принц, при должном уходе, полностью поправится.

— А настоящий Завиан? — спросил доктор. — Как же быть с принцем? — Он боялся, что Инес опять разрыдается, но она, склонившись над лежавшим на постели ребенком, ласкала его, как ласкала бы собственного сына.

— Поручаю это вам.

Доктор выполнил поручение и, подавленный чувством вины, вернулся во дворец к своему пациенту, как раз в тот момент, когда принц Зафир открыл глаза.

— Мама? — Ребенок не понимал, что происходит, плакал, звал мать, старался рассмотреть чтото, бредил.

— Мама тут, Завиан, — сказала Инес. И как чудно прозвучали эти слова, хотя ребенок и продолжал плакать.

А через несколько недель юный принц, уже немного окрепший, проснувшись, внимательно посмотрел на королеву и сказал:

— Мама!

Глава тринадцатая

Завиана трясло как в лихорадке:

— Где он? Где настоящий Завиан?

— Ваше величество. — Акмаль молитвенно сложил руки. — Лучше оставить его в покое.

— Где он упокоился? Я хочу посмотреть. На королевском кладбище?

— Я не знаю…

— Акмаль говорит правду, — сказал доктор, бледный как полотно. Казалось, ему самому нужен врач. — И никто не знает. Только я и ваши родители.

— Мои родители? — Завиан издал звук, похожий на рыдание. — Они не были моими родителями. Где он?

Доктор упал на колени:

— На сиротском кладбище, у края пустыни. Там хоронят сирот, беспризорных и безымянных.

— Вы рассказываете мне, что принц крови похоронен как бродяга, на кладбище, за которым никто не ухаживает?! Отвезите меня туда!

Завиан был растерян, рассержен, потерян. Он отмахнулся от Закари и Стефани, прогнал доктора.

Акмалю король велел сесть за руль. Он чувствовал себя так, как будто сам был похоронен на сиротском кладбище. А там Завиан долго стоял и смотрел на могилу несчастного мальчика, от которого так легко отделались.

Акмаль уговорил его вернуться в машину.

— Ваше величество, — начал он, — король Завиан… — Но так и не договорил.

— Завиан там, — сказал король, глядя своими черными глазами прямо в глаза визиря. — И он будет похоронен со всеми надлежащими почестями в королевской усыпальнице.

— Нет! — молил Акмаль. — Если все станет известно, если правда откроется… Разве вы не понимаете, как больно будет вашему народу? Он потеряет не только короля, но и светлую память о ваших родителях. Это убьет душу народа Кьюзи. Мы должны и дальше жить с этой ложью. Молю вас, подумайте. Подумайте, когда успокоитесь хоть немного.

Пока они ехали обратно, Завиан понял, что ему действительно надо серьезно подумать.

Он шел по пляжу, куда его когдато вынесли волны. Теперь Завиан понимал. Точка, которую он высматривал на горизонте, был он сам. Океан, которым он столько грезил, принес его в Кьюзи.

Он всегда это знал. Все это было какимто образом заперто внутри его и билось, стучалось, старалось вырваться наружу. Завиан шел по пляжу, где в тот знаменательный день судьба отдала его матери, Инес… Его вдруг охватил страх. Как маленький ребенок мог выжить в этом безбрежном океане, один? И он спросил себя, не проще ли было бы умереть? Во многом с ним произошло именно это. У него отняли имя, личность — все. Даже возраст. Закари назвал ему дату его рождения. Ему теперь двадцать восемь, а не двадцать девять лет.