Тема 1. РОЛЬ ФИЛОСОФИИ В ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА И ОБЩЕСТВА

1. Акція право (інтелектуальна власність) // пп: р: //\ушш.а-ргауо. кіеу.иа

2. Асоціація правників України // Ьггр: //ш\у\у.иЬа.кіеу.иа/

3. Вища рада юстиції України // пїІр: //\уу^.уги.§оуиа

4. Державний департамент інтелектуальної власності // Ьйр: // УАУ\у.5(іір.§оу.иа/

5. Журнал інтелектуальна власність // пг_Ір: //іпг_еІУІа5.сот.иа/

6. Законодательство Украиньї // пїІр: //пеауі§іто8Т..сот.иа/

7. Законопроекти України // пт1р: //2акоп.£ ОУ.иа/

8. Інститут проблем законодавства ім. Ярослава Мудрого// пКр: //\у\у^.1е§а1і1: у.кіеуиа/

9. Комп'ютерна правова бібліотека «Ліга» // Ьйр: //\ууууу.1і§а.иа

10. Консультант // Ьйр: //ш\\^.коп8и11: ап1:.кіеу.иа/

11. Налоги и бухгалтерский учет // ш\у\у.Ьа8а.г.ау.кпагкоу.иа/

12. Нормативньїе акти Украиньї // ш\у\у.паи.кіеу.иа/

13. Офіційний веб-сайт Верховної Ради України // Ьіїр: //гас1а.§оу.иа/

14. Офіційний веб-сайт Міністерства юстиції України // Ьйр: // \\^ултіп)и8г..§оуиа

15. Право. Украйна // ш^ш.1е§а1.сот.иа/

16. Спеціальне законодавство у сфері суміжних прав //Ьіїр: // шпа.іп.иа/

17. Спілка юристів України //Мгр: //ш\уш.1ашег5ипіоп.ог§.иа

18. Украинское право // \у\у\у.икгргауо.сот/

19. Юридическая практика // Ьіір: //улуш.уигргасг.іка.сот

20. Юридичний вісник України // п1±р: //уигіпсот.кіеу.иа/

 

Т.Г. ЛЕШКЕВИЧ

ФИЛОСОФИЯ

курс лекций

Рекомендовано Министерством образования

Российской Федерации в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений

Москва

ИНФРА-М

УДК 101(075.8)

ББК 87я73

Л 33

Лешкевич Т.Г.

Л 33 Философия: Курс лекций — М.: ИНФРА-М, 2000.— 240 с.— (Серия «Высшее образование»),

ISBN 5-16-000399-1

Книга соединяет доступность, лаконичность и занимательность философии с высоким профессиональным уровнем изложения ак­туальных проблем.

Автор использует излюбленный студенческой аудиторией жанр сжатого, содержательного повествования. Включение в курс фи­лософии материала по анализу явлений пассионарности, ноосфе­ры, коэволюции, энергоинформационных взаимодействий и проблем открытого общества позволяет отнести данное издание к учебным пособиям нового поколения. Читателя заинтересуют размышления о новом типе человека в культуре постмодерна, киборгкультуре, проблемах виртуальной реальности.

Для студентов высших учебных заведений, аспирантов и всех интересующихся современной философией.

 

 

ББК 87я73

ISBN 5-16-000399-1 © Лешкевич ТТ., 2000

Содержание

Тема 1. Роль философии в жизни человека и общества...…………………………………...4 Тема 2. Исторические типы философии................…………………………………............. 14

Тема 3. Человек во Вселенной.........................………………………………….................... 34

Тема 4. Философская, религиозная и научная картина

мира...................…………………………………….................................................. 42

Тема 5. Природа человека и смысл его существования.…………………………………... 53

Тема 6. Познание, его возможности и границы...........………………………………….... 62

Тема 7. Знание и вера....................................................…………………………………...... 73

Тема 8. Общество.........................................................…………………………………........ 76

Тема 9. Человек в мире культуры...................................…………………………………... 82

Тема 10. Личность.............................................................……………………………………...89

Тема 11. Проблемы свободы и ответственности.............………………………………….... 97

Тема 12. Человек в информационно-техническом мире.………………………………….. 101

Тема 13. Роль научной рациональности в развитии

общества.........................................................…………………………………........ 110

Тема 14. Проблемы и перспективы современной

цивилизации........................................................…………………………………... 117

Тема 15. Человечество перед лицом глобальных проблем.…………………….. …………123

Тема 1. РОЛЬ ФИЛОСОФИИ В ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА И ОБЩЕСТВА

Философия — любовь к мудрости; эпоха, схваченная в мыслях; Школа мышления. — Философское мировоззре­ние и его структурные компоненты. — Основной во­прос, предмет и функции философии. — Нетрадицион­ные определения философии. — Русские философы о сущ­ности философии.

Философию понимали как любовь к мудрости, как «эпоху, схва­ченную в мыслях», ценили за то, что она выступает школой разви­тия теоретического мышления. Возможно, первым, кто употребил слово «философ» был Пифагор (2-я пол. VI в.—нач. V в.). Согласно легенде, когда Пифагор пришел в один из греческих городов, то на вопрос владыки этого города, кто он такой, ответил: «Философ, что значит «любомудр». И жадны философы не до славы и наживы, а «до единой только истины». Пифагор сравнивал жизнь с олимпий­скими играми, где среди толпы присутствующих можно различить три группы: первые приходят для борьбы, вторые торговать, а тре­тьи, которые мудры, удовлетворяются наблюдением.

Стремящийся к мудрости должен поступать сообразно приро­де вещей, следовать всеобщему логосу, понимаемому и как закон, и как слово, и как судьба. Логос в античном мышлении, не ото­рвавшись от пуповины миротворчества, отождествим с вечным огнем, который, возгораясь и затухая, символизирует собой по­стоянное движение и изменение. Такая аналогия дает возможность понять глубинное основание философской мудрости, состоящее в том, что поголовное большинство людей видят, слышат, знают и рассуждают обо всем, что происходит в человеческой жизни, но, тем не менее, не постигают подлинную суть вещей, их непреходя­щую основу.

С понятием мудрости в древнегреческой философии связывался высший идеал знания и поведения. Она открывает человеческому уму вечное, помогает с терпимостью относиться к множеству пре­ходящих, конечных вещей. Именно философская мудрость делает жизнь достойной и самоценной. Однако не всякое знание есть муд­рость, и совершенно прав Гераклит, замечая: «Многознание уму не научает, мудрости не прибавляет». Мудрость — это скорее некое счастливое соединение истины и блага, высшего состояния умст­венного и нравственного совершенства. По мнению Демокрита, из философской мудрости вытекают три способности: «выносить прекрасные решения, безошибочно говорить и делать, что следует». мудрость предполагает соблюдение меры.

Платон уверен, что в области политики мудрец действует так, что на место существующего вредного для граждан наступает такое состояние, которое хорошо для них или кажется им таковым. По определению Аристотеля, философ-мудрец должен искать не на­слаждений, а отсутствия страданий. Аристотель оставил нам много наставлений, чтобы мы могли разобраться, на что направлена фи­лософия как любовь к мудрости... «Во-первых, философия направ­лена на выявление первопричин и первооснований, а философ — это тот, кто более способен научить выявлению причин». Один из мудрейших людей своего времени Цицерон, добившийся извест­ности исключительно благодаря собственным способностям и про­ведший некоторый срок у кормила государственной власти, так разъ­яснял суть философии: «Философия (мудрость), как ее определяли древние философы, есть знание божественных и человеческих дея­ний с точки зрения их причин и сущностей».

И если софисты — «мудрецы за плату» — привлекали всеобщее внимание к интеллектуальным упражнениям в софистических опро­вержениях и доказательствах и понимали философию как искусство рассуждать, с помощью которого образованный человек всегда мо­жет превзойти необразованного, то стоики ставили во главу угла бо­лее «прикладные цели» философии, а именно попытки мудрого уст­роения собственной жизни. Эпикур был уверен, что слова философа должны врачевать страдания человека и изгонять болезни души.

Развитая на Востоке традиция понимания мудрости как состоя­ния отрешенности от «всего», акцентирование того, что мудрец, как особо посвященный, весьма далек от суеты, с легкостью пере­водимой им в иные, более возвышенные сферы, делает философию еще более притягательной. Древнегреческий стоицизм также фор­мирует внешний облик философа-мудреца, сохраняющего неизмен­ное спокойствие и безразличие, и сводит мудрость к обретению интеллектуальной невозмутимости, возвышающейся над всеми люд­скими треволнениями.

Портрет философа-мудреца, созерцающего гармонию Истины и Вечности, сотканный из мотивов восточной философии, завора­живает. Философ-мудрец ради личной выгоды других не опередит, не ведает бремени вещей, не навлекает на себя неприязнь людей, он свободен от суетных мыслей, он не строит планов и расчетов, он просветлен, хоть и не озабочен чистотой духа, он всем внушает доверие, хотя и не дает обещаний, духовные болезни в него не проникнут.

Европеец сказал бы, что в глаза бросается самодостаточность философа-мудреца, в нем и истина, и покой, и счастье. В нем нет злобы, зависти, страданий. Он равен себе в радости и печали, в нем постоянное ощущение причастности к великой Истине. Он одинаков в опале и славе, не восторгается и не плачет. Утвердив­шийся таким образом в жизни и называется мудрецом.

Этимологический анализ понятия «мудрость» проясняет его смысловые грани и оттенки. Оказывается, что мудрость имеет род­ство с понятиями разум, понимание, мысль, может быть отожде-ствима с понятием «благочестивый», с понятиями «радоваться», «сохранять в памяти», а также с понятием «мастерство». От слова «мудрость» происходит «мудрствование», однако последнее в обы­денном сознании есть нечто, ему противоположное. Мудрить и мудр­ствовать означает поступать неразумно, хитрить и выдумывать, де­лать что-то ненужное. И хоть мудрость и ум понятия, тесно сопри­касающиеся, древние считали, что «мудрость не умничает», но по­является, когда «разум осознает, что есть бесконечное число вещей, превышающих его понимание».

Философы эпохи Возрождения вносят отблески ренессансного романтизма в осмысление понятия мудрости. Так, Мишель Монтень уверен, что «отличительный признак мудрости — это неизменное радостное восприятие жизни... Она утешает душевные боли, науча­ ет сносить с улыбкой болезни и голод, опираясь на вполне осяза­ тельные естественные доводы разума... Ее конечная цель — добродетель...» ''

В Новое время Рене Декарт дает более полный и развернутый ответ на вопрос, что есть философская мудрость. «...Под мудростью понимается не только благоразумие в делах, но также и совершен­ное знание всего того, что может познать человек; это то знание, которое направляет саму жизнь, служит сохранению здоровья, а также открытиям во всех науках». Декарт предлагает различать не­сколько ступеней мудрости. Первая ступень проявляется в умении использовать ясные понятия, которые могут быть приобретены и без размышления. Вторая — охватывает данные чувственного опыта. Третья — проявляется в учете того, чему учит нас общение с други­ми людьми. Четвертая — связана со знанием, приобретенным на основе чтения книг с хорошими наставлениями. Самая же возвы­шенная, пятая, ступень мудрости ведет к отыскиванию первых при­чин и истинных начал. В мудрости состоит высшее благо человече­ской жизни. Философия приводит к необыкновенного рода удоволь­ствию, испытываемому от нахождения многих до сих пор неизвест­ных истин.

Характеризуя философию как любовь к мудрости, важно понять: ценность мудрости в том, что она, обнимая собой одновременно ис­тину и добродетель, может указать правильный путь и уравновесить сложные взаимоотношения человека с миром, привести в согласие знание и действие. Философия как мудрость служит руководством в выборе линии поведения, она проявляется как определенный образ жизни. Это не только полнота знаний, но и нравственное совершен­ство, внутренняя целостность духа. Это такое убеждение, в достиже­нии которого участвует вся сущность человека. Коррелирующим при­знаком мудрости является чувство меры. Интуитивное ее обнаруже­ние открывается как постижение «истины жизни». Необходимым ус­ловием мудрости оказывается зрелость. Выливаясь в краткие, лако­ничные изречения, философская мудрость сопровождает существо­вание каждого народа, заботливо поддерживая его обширным сво­дом советов и наставлений. В форме древних сказаний, нравственных поучений, житейского благоразумия она переходит от поколения к поколению, облегчая жизненный путь каждого.

Как говорил русский философ В.Соловьев: «Задача философа узнать то, что есть, так, как оно есть». Отсюда ясно, что долг фило­софа — живо интересоваться событиями современности, разбираться в неоднозначности и многомерности ситуаций, мыслью, словом и мудрым советом прояснять, а не затемнять суть происходящего. Ос­новным требованием к философии становится императив — понять действительность. Поэтому о философии говорят, что она — эпоха, схваченная в мыслях, духовная квинтэссенция своего времени. И это во многом справедливо. Из такого определения философии следует ее эпохальное предназначение — быть рупором своего времени, от­кликаться на духовно-исторические сдвиги и преобразования, чут­ко реагировать на смену исторических декораций. В таком преломле­нии связь философии с жизнью очевидна. Ибо воссоздание правди­вого портрета эпохи кладет конец спекулятивному, умозрительному конструированию схем и предначертаний будущего, ведет к пости­жению смысла и сути бытия.

Философ — труженик на поле рефлексии. В нем выкристалли­зовываются мысли и чаяния общества, в котором он живет. Сама душа эпохи глаголет в произведениях великих: Платона, Аристоте­ля, Августина, Фомы Аквинского, Декарта, Гегеля, Маркса и др. Философы современности К.Ясперс, М.Хайдеггер, Э.Фромм сокру­шаются над пугающими тенденциями обезличивания и унифици-рования личности, предостерегают против повсеместно обнаружи­вающихся симптомов духовного опустошения и гипертрофии рас­судочности. Иллюзии линейного прогресса разрушались. Многовари­антность хода событий постоянно воспроизводит ситуацию социаль­ного и личностного выбора. Современная эпоха по скорости и ди­намичности преобразований не знает себе равных. Вспоминая веко-исчисление В.Розанова, который назвал век XVIII сатиричным, XIX — патетичным, можно заключить: век XX — катастрофичен. Мощ­ные социальные катаклизмы, потрясшие до основания весь жизненный уклад, сложились в оценочные формулы — «век сумерек», «за­ката» и «конца». Появляются книги с симптоматичными названия­ми: «Вне контроля. Глобальный беспорядок накануне XXI века», «Конец истории». Методологи осмысливают теорию хаосомного ир­регулярного развития, так называемого направленного беспорядка. Неравновесный, нестабильный мир — к таковой оценке современ­ности приходит лауреат Нобелевской премии, основоположник Брюссельской школы И.Пригожий. Крах устоявшихся режимов, угроза ядерной войны и экологической катастрофы, терроризм и этническое противостояние резко обострили процессы хаотизации, поглотили желаемую упорядоченность, стали явью нашей жизни.

Философия в своем предназначении быть квинтэссенцией эпо­хи, центром всей духовной культуры помогает создать устойчивую систему координат, указывает на непреходящую гуманистическую систему ценностей, выявляет и разъясняет жестокие уроки време­ни, укрепляет веру в разум. Подвижным кризисным умонастроениям и ситуационно-историческим переживаниям событий философия противопоставляет позицию духовной выдержки и трезвого анализа. Для философа не существует явления, которому он побоялся бы взглянуть в лицо. Поэтому вывод: «Философы должны стоять у вла­сти» с завидным постоянством воспроизводится во все времена и эпохи. Еще Платон утверждал: «Пока в государствах не будут цар­ствовать философы, либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать, и это не сольется воедино — государственная власть и философия... до тех пор... государство не избавится от зол».

В поэтической интуиции Боэция философия является в образе Богини, держащей в правой руке книги, а в левой — скипетр. Эти символы не случайны. Философия не только учит, она мудро правит миром, на это указывает скипетр. Образ Премудрости-управитель­ницы характерен для всей христианской традиции. Примечательно, что в Новое время французский ученый Р.Декарт настоятельно обос­новывал следующую зависимость: «...Каждый народ тем более гра­жданственен и образован, чем лучше в нем философствуют, поэто­му нет для государства большего блага, как иметь истинных фило­софов». Английский философ Д.Юм с неменьшей убедительностью доказывал, что на основании отношения к философии можно ста­вить диагноз нации. Верным признаком ограниченности нации, по мнению мыслителя, можно считать положение, когда отсутствует вкус к философии, к этому благороднейшему из занятий.

Философия выступает как школа мысли. Начинается эта школа там, где кончается стереотипное мышление, где само собой разумею­щееся вызывает сомнение и удивляет. Как только человек начина­ет ломать голову над смысложизненными вопросами, которые в устах Иммануила Канта звучат так: «что я могу знать?», «что я жен делать?», «на что я могу надеяться?», «что такое человек?» -*-он сразу же попадает в плен к философии, в сферу философского постижения бытия. Воистину прав английский философ XVII в. То­мас Гоббс, утверждая: «Философия есть дочь твоего мышления... и живет в тебе самом». Она внутренне присуща каждому. Ибо ни од­ному из смертных нельзя отказать в праве размышлять о смысле жизни, свободе, справедливости и бессмертии.

И хоть право и способность суждения не есть привилегия од­них лишь мыслителей (ведь судит и размышляет всякий и повсе­местно, образованный и необразованный, умный и глупый, юный и зрелый, во время досуга и на работе, в подъезде и в парламен­те), последовательная, аргументированная цепочка рассуждений и доводов, правильный метод в поисках истины дается не каждому. Тот, кто судит, обязан отвечать за свои суждения. Именно система верного суждения лежит в основе человеческой культуры. Жизнь полна противоречий. Человек и человечество никогда не будут сво­бодны от оценки происходящего. В условиях экстремального напря­жения, в критических ситуациях отсутствие школы мысли грани­чит с победой истерики над анализом, ненависти над благоразу­мием. Отсутствие культивированных форм мышления приводит к тому, что процветает бессмыслица, утилитальная примитивность, неразумие, которые приносят много вреда всюду, где обнаружи­вают свое буйство.

Искусство оперировать понятиями, категориями и принци­пами, судить обоснованно и аргументированно — отнюдь не при­рожденное качество. Оно не образуется вместе с обыденным соз­нанием, а требует развитого критического мышления поиско­вых интеллектуальных упражнений. Значимость формирования вы­сокой культуры мышления очень велика. В Древней Индии фор­ма передачи навыка получила название Упанишады (от санскр. ира — рядом и sad — сидеть с учителем). Ученику открывается знание (веда) только при условии его постоянного нахождения рядом с учителем, при условии реализации принципа «делай, как я». Учитель учит отделять главное от второстепенного, нахо­дить за множеством бросающихся в глаза признаков ускользаю­щую от взора сущность, входя в мир единичных событий и кон­кретных ситуаций, обнаруживать их связующую основу и поро­ждающую причину.

Весьма показательна система обучения в Пифагорейском сою­зе. Для того чтобы развить интеллект и теоретическое мышление обу­чаемых, учитель пользовался иносказательным языком, языком «акусм» — намекающих загадок, отвращая взор учеников от чувст­венных представлений и эмпирического содержания. На этой первой степени обучения — акусматической (от акусма — слышимое), ученики молча слушали учителя. На второй, математической, они приступали к освоению операции логического расчленения и теоре­тического умозрения, сохраняя тем не менее дистанцию по отноше­нию к фактическим конкретным ситуациям. Только отстраняясь от сиюминутных впечатлений, так называемой «грешной эмпирии», можно было, по мнению пифагорейцев, приблизиться к умопости­гаемой сути бытия.

Философия как особая сфера поиска сущего, исследование основ и первопринципов в отличие от обыденного мышления, выступающего «не в форме мысли, а в форме чувства, созерцания и представления», должна быть познанием в понятиях и категори­ях. Категории — это предельно общие понятия, обладающие стату­сом всеобщности и необходимости. Искусство оперирования поня­тиями предполагает установление необходимых связей и причинных зависимостей, упорядочивание хаотически случайного потока жиз­ненных впечатлений. Воспитание силы суждения предполагает кон­центрацию внимания, сосредоточенность на предмете. Мышление интенционально, направлено на предмет. Оно добывает суждение, соответственно понятию природы предмета, адекватное смыслу со­бытия. И только тот, кто может воспринять предмет во многообра­зии его свойств и качеств, получает надежду, что последний заго­ворит о себе устами высказывающегося. Подобно тому, как повара и врачи своим искусством способствуют установлению порядка и слаженности в теле человека, философы воздействуют на души людей, устанавливая в них порядок.

Философия утверждает свое высокое назначение — обеспечивать свободу человеческого духа. Стремление к самостоятельному поиску, которое во все времена отличало философию, не может позволить ей превратиться в собрание застывших догм. Целостность философии состоит в сочетании знания и нравственного помысла. Свободная философская мысль не обещает однозначные ответы на сиюминут­ные вопросы, не сулит чудесной формулы, дарующей истину в по­следней инстанции. «Философское вопрошание» обеспечивает посто­янную свободу и независимость мышления, угрожает идеологии то­талитарных режимов и религиозному фанатизму.

Философское мировоззрение и его структурные компоненты. Дос­таточно часто философию определяют как систему воззрений, кото­рая должна найти себе подтверждение в жизненном опыте и проявить себя в реальных науках. И действительно, именно в том, что фило­софия есть рациональное, научно обоснованное мировоззрение, ус­матривают ее сущность многие исследователи. Но если суть филосо­фии в том, что она есть мировоззрение, то как следует понимать по­следнее? Мировоззрение традиционно понимается как система взглядов на мир в целом. При этом понятие «мир в целом» включает в себя мир сущего и должного, и Землю, и Вселенную, и известные из физики микро-, макро- и мегамиры. Освальд Шпенглер, например, предлагает взглянуть на «мир — как — историю». Его противоположность состав­ляет «мир — как — природа». Можно еще увидеть «мир — как — дей­ствительность», который включает в себя «Я — как — возможность».

«Мир в целом» не мыслится как нечто завершенное, в кото­ром все давно уже известно и пережито; если бы это было так, то к чему же тогда мои желания и стремления, да и я сам, готовый начать все сызнова? Мир — это вечно длящаяся, становящаяся и изменяющаяся бесконечность, открытая и неравновесная система.

Взгляды или воззрения на мир в целом, которые в приведен­ном определении выступают в роли ключевого понятия, по их смы­словой нагруженности есть нечто большее, нежели просто инфор­мация, нейтральная осведомленность либо безличные сведения. Это и видение, и понимание, и отношение, и оценка — т.е. некий син­тез, включающий в себя обобщенный образ реальности, помно­женный на знание и позицию личности. При их формировании осу­ществляется некий отбор представлений, приоритетов и предпочте­ний. Когда взгляды сформированы под воздействием сложившихся норм, эталонов и стереотипов, нивелирующих своеобразие индиви­дуального видения мира, такая «система взглядов» предстает как казенное или официально-идеологическое образование, весьма да­лекое от мироощущения индивида. В нем личностный элемент от­теснен на второй план, хотя по логике вещей мировоззрение связа­но именно с личностно значимым способом мировосприятия.

Следует заметить, что мировоззрение бывает не только фило­софским, но и религиозным, мифологическим, обыденным, науч­ным, прогрессивным или регрессивным. В чем же специфика собст­венно философского мировоззрения, т.е. мировоззрения, понятого в самом широком смысле слова? Хотелось бы думать, что философ­ское мировоззрение представлено стройной, научно обоснованной совокупностью воззрений, определяющих жизненные позиции, про­граммы поведения действия людей. От религиозной формы оно от­личается тем, что строит общую картину мира посредством поня­тий, теорий, логических аргументов и доказательств, в то время как для религии характерен примат веры над разумом, логическая недо­казуемость «догматов».

Одним из наиболее важных структурных компонентов философ­ского мировоззрения становится устойчивая научная картина мира. Она ответственна за достоверность предлагаемых знаний о закономер­ностях развития мира, задает ориентиры научных изысканий. В нее вписываются основные результаты научных исследований. Но именно потому, что философия есть нечто большее, чем знание причин и отражение закономерностей развития, а сам мир — это не лишенный смысла анонимный процесс, а арена нашей жиз­недеятельности, сфера, где субъект может жить и творить, пресле­дуя свои цели, сугубо важен деятельностный аспект мировоззрения. По утверждению М.Хайдеггера, именно потому, что слово «миро­воззрение» легко перетолковать в том смысле, будто речь идет о бездеятельном разглядывании мира, уже в XIX в. начали справедли­во подчеркивать, что мировоззренческая позиция означает в пер­вую очередь жизненную позицию. Слово «мировоззрение» предпо­лагает появление человека среди сущего в качестве субъекта, кото­рый поднял свою жизнь до командного положения, всеобщей точ­ки отсчета, который распознает меру и предписывает норму. Одно­временно он вовлечен в жизненный процесс, соотнесен с ним и переживает его.

Не следует сбрасывать со счетов историчность мировоззрения, подчеркивающую конкретно-историческое видение мира и связан­ную с тем, что каждый человек рождается и бытийствует в опреде­ленное историческое время в определенном историческом месте. Он помещен в лоно культурно-исторической традиции и во многом обусловлен приоритетами своей эпохи. Внимательный взор может прочитать в поступке и поведенческих реакциях каждого человека автограф духовной атмосферы своего века.

Философское мировоззрение включает в себя и характероло­гические особенности этноса. Жизнь любого народа сопряжена с определенными идеалами и специфическими для его националь­ных предпочтений ориентациями. Названия «греческая философия», «немецкая философия» или «русская философия» не. преследуют сугубо географической цели. Они свидетельствуют об особенно­стях интеллектуального освоения мира, о стараниях национальной мысли овладеть измерениями универсума. Поэтому мировоззрение правомерно определять как проекцию человеческой жизнедеятель­ности на ось исторического времени.

К структурным компонентам мировоззрения помимо устойчи­вой картины мира относится также оценка жизни, опирающаяся на систему идеалов, и целеполагающая идея, ориентирующаяся на систему ценностей. Понимаемый таким образом мир, состоящий как бы из трех царств — действительности, ценности и смысла, — и есть основание философского мировоззрения.

В мировоззрении следует различать его интеллектуальную и эмо­циональную составляющие. Интеллектуальная компонента мировоз­зрения охватывается понятием миропонимание. Последнее доста­точно устойчиво, так как включает в себя систему точных знаний о мире: законы, теории, принципы, регулятивы. Эмоциональная составляющая мировоззрения отражена поня­тиями «мироощущение» и «мировосприятие». Мироощущение явля­ется самым первоначальным элементом, соединяющим субъект (че­ловека) и объект (мир). Мироощущение свидетельствует о непо­средственно чувственном контакте человека и мира. Оно представ­ляет собой как бы превращение «энергии внешнего раздражителя в факт сознания». Это тот мостик, благодаря которому данности ок­ружающего мира проникают в человеческую субъективность. Миро­ощущение достаточно динамично, представлено многообразием и пе­репадом чувств и настроений.

Мировосприятие предполагает целостное отражение ситуаций, событий в виде наглядных образов и представлений. Оно обеспечивает чувственную ориентировку человека в окружающем мире и очень за­висимо от мотивационной сферы. Мировосприятие может наполнять себя из разных источников: это впечатления от природы, произведе­ний искусства, сферы общения, языковой среды, непосредственной жизнедеятельности. Мировосприятие имеет эффектную эмоциональ­ную окраску и может быть в той или иной степени пристрастным.

В отличие от миропонимания мироощущение и мировосприятие достаточно подвижные образования. Чувства тревоги, неуверенно­сти и подавленности при достижении поставленной цели могут дос­таточно быстро перейти в ощущения радостного и оптимистичного настроя. Многочисленные вариации в мироощущении и мировос­приятии возможны вследствие того, что в этих структурах отража­ется качественное многообразие мира, помноженное на своеобразие и уникальность субъекта восприятия. Так, мировосприятие молодого человека иное, чем у старого. У больного оно весьма отлично от вос­приятия здорового. Одно и то же событие принимает тот или иной вид в зависимости от многих обстоятельств: от особенностей инди­видуальной психики, темперамента, склада характера, обычаев, нравов, предрассудков. Меланхолик видит трагедию там, где сангви­ник усматривает просто происшествие, а флегматик — ничего не значащий эпизод. На мировосприятие оказывает свое влияние так­же тип национальной культуры, особенности этноса и социокуль-турные различия.

Результативной составляющей мировоззрения является ком­плекс убеждений, а затем поступков и действий субъекта. Мировоз­зрение оказывается фоном и основой человека и человечества. Оно дает о себе знать не только в духовной сфере, но и в практической жизнедеятельности. У И.Канта есть понятие «гражданин мира». Од­нако оно означает отнюдь не единомыслие, а причастность ко все­общему порядку мироздания, возможность объединения и узнава­ния себя в другом. Оно выступает определенной гарантией постоян­ства собственного Я, его самоидентификации. Мировоззрение можно представить как многоуровневое обра­зование, в котором наличествует житейское, обыденное мировоз­зрение с его рационально-иррациональными элементами, рассуд­ком и предрассудками, мифологическое, религиозное, художест­венное, политическое, Научное мировоззрения и пр. Однако вход один и логика миропостижения напоминает собой не широкую ле­стницу с табличками на каждом этаже, а скорее запутанный лаби­ринт мироориентаций.

И если теоретический уровень мировоззрения тесно связан с научной картиной мира и предполагает освоение определенной сис­темы законов, знаний и принципов, то на практическом, как пра­вило, стихийно формирующемся уровне мировоззрения огромную роль играет обобщение наиболее типичных представлений о жизни в повседневных ситуациях, впитывание свойственных данной среде навыков, форм взаимодействий и привычек. Носитель обыденного мировоззрения, обобщая наиболее типичные для своей среды сте­реотипы мироотношения, кодирует их в определенную рецептуру действий и сплав убеждений, изменить которые нелегко. Однако не всегда следует трактовать обыденное и повседневное мировоззрение как ущербное. Еще Платон в диалоге «Теэтет» показывал, как спра­ведливо молодая служанка посмеялась над мудрым философом Фа-лесом, который засмотрелся на небесные светила и упал в колодец.

Таким образом, обыденное мировоззрение, мировоззрение по­вседневности, хотя и представляет собой наиболее элементарный способ мироотношения, не лишено достаточной меры здравомыс­лия. Вместе с тем оно весьма прогнозируемо, так как инерционно и трудно манипулируемо в русле эклектичной «постмодернистской чувствительности». Селянин в своих взглядах на жизнь всегда будет отличаться от урбаниста-горожанина, а работник сферы торгов­ли — от представителя духовенства. Каждодневный способ их пове­дения и самореализации будет насквозь пронизан мировоззренче­скими ориентациями и стереотипами, свойственными данной общ­ности. Хуже, когда человек не поднимается до осознания своего мировоззрения, а живет, ориентируясь на мимолетность настрое­ний, в потоке, в массе, в толпе. Великий гуманист А.Швейцер, упрекая нашего современника в его резко ослабленной потребности мыслить, не без горечи замечает: «... Современный человек — явле­ние патологическое....Подобно безродным и никогда не трезвею­щим наемникам, мы бредем без мировоззрения во все более ощу­щающемся мраке жизни, готовые одинаково преданно служить и возвышенному и низкому». Пагубность безмировоззренческого со­стояния велика. Когда нет определенных планов на будущее, прин­ципов действия в настоящем и идеалов, пронизывающих ткань про­шлого и грядущего, человек находится в состоянии бездумия, а на место мировоззрения приходят неосознанные импульсы, непред­сказуемые порывы и действия. Основной смысл подлинного миро­воззрения состоит в переходе от неосмысленного бытия к осмыс­ленному, в нахождении той степени разумности, которая освеща­ет жизнь и мир жизнеутверждающим светом.

Поскольку философия претендует на выражение фундамен­тальных принципов бытия и мышления, она является духовной основой всех форм осмысления мира. Можно сказать, что совре­менная систематическая философия — это высший теоретический уровень мировоззрения.

Основной вопрос, предмет и функции философии. Задаваясь це­лью — определить основной вопрос философии, на ум приходят слова Ф.Энгельса из его известной работы «Людвиг Фейербах и ко­нец классической немецкой философии», где в начале второй гла­вы можно найти такую формулировку: «Великий основной вопрос всей, в особенности новейшей философии есть вопрос об отно­шении мышления к бытию». «Философы разделились на два боль­ших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и ко­торые, следовательно, в конечном счете так или иначе признава­ли сотворение мира, — составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к разным школам материализма». Энгельс использует именно данные терми­ны — «отношение мышления к бытию», «духа к природе», разде­ляя традиции немецкой классической философии. Хотя ряд сино­нимичных с ними понятий, как, например, «отношение сознания и материи», «субъекта и объекта», «человека и мира», «идеального и материального», «психического и физического», по сути своей также передают содержание и структуру основного вопроса фило­софии.

Как правило, в структуре основного вопроса философии выде­ляют две стороны. Вопрос о том, что является первичным, дух или природа, составляет онтологическую (бытийственную) сторону ос­новного вопроса философии. Вопрос о познаваемости мира, о том, «в состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности» (на философ­ском языке этот вопрос называется вопросом о тождестве мышле­ния и бытия) — представляет гносеологическую сторону.

Вопрос об отношении мышления к бытию, который именует­ся как «высший», «великий», «основной», возвышается над всей фи­лософской проблематикой. Ибо, в конечном счете, сообразно его ре­шению проводится не только деление философии на два философ­ских лагеря, но и сама отнесенность по ведомству философии, принадлежность к ряду философских дисциплин. Как только есте­ственник, представитель конкретно-научного знания начинает за­думываться над бытийственными проблемами, над своим отноше­нием к сфере собственных изысканий, он сразу же вступает в об­ласть философии, в частности в раздел, именуемый «философские проблемы естествознания». Основной вопрос ф