Психическое

Итак, мы можем определить теперь место учения о психическом внутри персоналистики.

Негативно определяя психическое, следует преж­де всего сказать, что психическое не существует и не может быть понято само по себе. Мы отвергаем как и попытку рассматривать психическое как особую суб­станцию, т. е. душу, которая в человеке противостоит материальной субстанции — телу, как нечто особое, так и попытку искать в психическом сумму, агрегат конечных элементов сознания, которые соединены друг с другом по особым психологическим закономер­ностям (типа ассоциации). Напротив, при объяснении психического необходимо выйти за его рамки и обра-титься к личности, которая как единственная подлин-ная субстанция и единственно действительное целое является лишь предварительным условием существо-вания, функционирования психики, и только включен­ность психики в личность придает ей смысл. Короче, психика по отношению к фундаментальному бытию личности есть нечто акцидентальное, по отношению к целостности личности — нечто фрагментарное, по отношению к смыслообразующей функции личнос-ти — то, что не имеет самостоятельной ценности и получает смысл только благодаря своей включеннос-ти в личность.

Может, по-видимому, показаться, что мы, желая высоко оценить психическое, всем вышесказанным, наоборот, приуменьшили его значимость. Но этот вывод неверен: он обусловлен тем, что многие значи-мыe свойства и особенности личности ранее непра­вильно приписывали психическому как таковому. Поэтому психология не может быть вполне самостоя­тельной наукой, ибо ее основным вопросом становит-ся вопрос о значении психики в личности, и поэтому своей научной предпосылкой она должна иметь пер-соналистику.

Так как личность живет в определенном, окружаю­щем ее мире, то она проявляет свое бытие двояко: для себя самой («внутрь») или «в себя» (nach innen), то для существующего вне ее другого мира («наружу» или «из себя» — nach aupen). Постоянно существующее единство личности при этом не нарушается. В этом и состоит различие психического и физического. Это не два отдельных и параллельно развертывающихся про­цесса (как пытались их представить Спиноза и со­временный параллелизм), а два способа переживания личностью своей сущности, два направления разрядки стихийной активности личности. Исходно все физиче­ское в личности есть «стремящееся наружу», или «про­являющееся вовне», психическое — стремящееся внутрь (проявляющееся внутри) личности. Оба этих процесса теснейшим образом связаны друг с другом, но не так, что каждый элемент физического соответ­ствует каждому элементу психического (такое объяс­нение было бы возвратом к механистическому разло­жению личности на отдельные элементы); поскольку оба элемента принадлежат к одному и тому же цело­му, они связаны между собой целевыми и смысловы­ми связями.

Из всего вышесказанного следует определенный вывод для возникающей в настоящее время науки о вы­ражении (физиогномики; графологии и т. д.), о ней мы можем сказать здесь лишь в общих чертах. Отдельные физические особенности (черты лица, движения руки при письме) не являются знаками каких-то изолиро­ванных душевных состояний, но непосредственно или опосредованно, прямо или косвенно указывают на ха­рактерные особенности целостной личности, которые проявляются в определенных душевных процессах. Тесно связанная с этими исследованиями характеро­логия является поэтому не отраслью психологии, а частью персоналистики, которая с той же необходимо­стью, что и душевные, переживания, должна исследо­вать телесные проявления этих переживаний.

Главным для нас является «внутреннее проявле­ние» (Innerung) —тот акт личности, который создает в ней психическое. Личность превращает собственное бытие (Sein) в сознание (Bewusstsein — букв, «осознан­ное бытие»), свою жизнь (Leben) — в переживание (Ereeben). Отом, как это происходит, спорят до сихпор, но мы можем, уже кое-что сказать о значении этого факта.

Чтобы понять значение появления сознания, мы должны противопоставить понятия «конвергенция» и «конфликт». Конвергенция создает и направляет жиз­ненные процессы, конфликт пробуждает переживание. Пока жизнь личности течет по обычному или привыч­ному руслу, пока конвергенция есть беспрепятствен­ное взаимодействие окружающих условий и внутрен­них диспозиций, жизнь идет спокойно и не нуждается во внутреннем отражении, и только там, где существу­ет внутренняя или внешняя неопределенность, возни­кают затруднения и противоречия, столкновения этих противоречий «высекают искру сознания». Поэтому в сознании отражается не вся жизнь целиком, а только те ее стороны, которые связаны с жизненной борьбой; в самосознании отражаются борющиеся стороны «Я»; из объективного мира в сознании отражается та его часть, которая должна быть покорена личностью или отвергнута ею.

Так как чем больше организована личность, тем больше она несет в себе содержаний, событий и ценно­стей, которые она, преодолевая различные напряже­ния и затруднения, должна сорганизовать в единое целое, то вместе с развитием личности увеличивается и сознание. (Сравним, к примеру, животное с челове-ком, ребенка со взрослым, человека первобытной куль-туры с культурным человеком.) Таким образом, созна-ние играет важную роль в жизни личности высокого уровня развития, но оно не является единственно определяющим условием, не меньшую роль играет бессознательное. Понятие «бессознательное» — от-крытие и исследование которого — великая заслуга последнего столетия, получает свое оправдание в рам-ках персоналистики. В то время как эта сила, охарак­теризованная только в негативном плане, предстает перед нами парящим в воздухе таинственным призра-ком (таинственным призраком, парящим в пустоте), как у Эдуарда Гартмана и 3. Фрейда, теперь бессозна-тельнoe позитивно характеризует жизнь личности, по-скольку оно имеет отношение к сознанию, не высту-пая, однако, как результат направленного внутрь акта. Бессознательным является то постоянное в личности, чтосвязывает в единое осмысленное целое отдельные проблески сознания, которые, если их рассматривать изолированно, выглядели бы хаосом точек. Бессозна­тельными являются «последствия сознательных пере­живаний, поскольку они стали частью «психофизичес-ки нейтральной» жизни и здесь вновь (как содержания памяти) могут приобрести внутренний характер. Бес-сознательными являются и те виды деятельности, для осуществления которых требуется и сознание (посту­пок, творчество); наконец, бессознательными являют­ся то редкие предельные состояния, возникающие тогда, когда на время исчезают противоречия, порож­дающие сознание (экстаз, мистические видения). Так, бессознательная устремленность личности на цель образует неясный, но смыслообразующий фон, на ко­тором выделяются различные по своему виду и степе­ни ясности сознательные впечатления.

Сознание и бессознательное вместе исчерпывают объем понятия «психическое». «Психическое» естьлич-ность в совокупности ее внутренних свойств, т. е. по­стольку, поскольку ее жизнь фактически выражает эти внутренние условия или стоит к ним в определенном отношении.

Следующее относится прежде всего к понятию «переживание». Если мы назовем отдельный процесс жизни личности, который может быть выделен из об­щего потока как отдельная структура (например, про­извольное действие), «жизненным событием» (Lebnis), то оно пока еще психофизически нейтрально. Когда же оно входит во внутренний мир, оно становится «переживанием», но чаще всего— поскольку оно проецируется в сознание не полностью — жизненное событие становится переживанием настолько, на­сколько оно переходит во внутренний мир. Пережи­вание, как и соответствующее ему определенное со­бытие, так же актуально, сконцентрировано (в нем мгновенно концентрируется жизнь личности), струк­турировано: различаются центр и периферия, оно выделено из фона и внутренне расчленено.

Но смысл переживания не может быть вскрыт из его наличного бытия. Личность переживает — нечто. Что такое это нечто? Вспомним, что сознание возникает из конфликтов, которые затрудняют конвергенцию. В нейтральном событии личность еще неразрывно свя­зана с миром, в переживании личность стремится к разрушению этой связи. Любое переживание есть од­новременно разрушение живого единства «Я» и мира, субъекта и объекта. В соответствии с этим любое пере­живание имеет то или иное направление. Его объект — либо собственная личность, актуальное состояние ко­торой в данный момент переживается как чувство; активность личности выступает в переживании как ее волевая регуляция, а бытие личности в течение дли­тельного времени — как ее самосознание, — либо мир, существование которого в настоящий момент выступает в переживании как восприятие, прошлое и будущее этого мира — как представление и память, а бытие его в течение длительного времени — как идея.

По-видимому, по этому основанию могут быть рас­классифицированы в основном все содержания созна-ния: если в прежней психологии основные их виды счи­тались первичными, далее неразложимыми исходными качествами души, то в нашей теории эти содержания рассматриваются как производные личности, которая наполняет их смыслом.

Это значение переживания, не определяющееся полностью его наличным бытием, может быть названо с имволическим. Этим словом мы хотим подчеркнуть своеобразие теснейшей связи изображаемого и изобра­жения. Это значит, что «Я» символически выражает себя в чувственных и волевых переживаниях, переживания представляют собой определенную проекцию «Я», хотя неполную и неясную, а фрагментарную и неточную, может быть, даже искаженную, ибо сознание принци­пиально не может достичь глубочайших слоев «Я». и точно так же в восприятиях и воспоминаниях симво­лизируются определенные области объективного мира: и в этом случае содержание сознания есть неточное от­ражение этого мира, приблизительное отражение его отдельных сторон, переработанная модель этого мира, и как бы ни было велико стремление к объективации, никогда нельзя полностью уничтожить теснейшую кон­вергентную связь между «Я» и м, иром, человек всегда воспринимает, вспоминает, мыслит объекты сквозь окрашивающую все по-своему завесу субъективности.

Если мы будем негативно характеризовать этот символический характер переживаний, то мы долж­ны говорить об «ошибках сознания», это означает, что могут существовать различия между предметом и соответствующим содержанием переживания. Эти ошибки сознания в области объектных переживаний (objektivierende Ereebnisse). давно уже стали пробле­мой для психологии, подробно исследуются ошибки органов чувств, памяти, мышления (ложные выводы, ошибки суждения). Из наших исследований следует, что подобно ошибкам сознания существуют ошибки и в области субъективных (subjektivierende) пережива­ний: мои чувства могут ввести меня в заблуждение относительно моего действительного состояния; я могу ошибочно осознавать мотив моего желания, при­нимая его за действительную движущую причину моих действий; мое знание о собственном «Я» может не соответствовать действительности. С тех пор как мы впервые убедились (главным образом благодаря психоаналитическим работам), что такие обманы со­знания существуют, прошло совсем немного времени, но персоналистика теперь может их теоретически объяснить, ибо она считает, что личность представля­ет собой нечто иное, чем сознание, которым она обла­дает, и чем то знание, которое она о себе имеет. Фак­тически наши переживания также мало раскрывают нам собственную личность («Я в себе»), как и позна­ние мира («вещи в себе»).

Но — и теперь мы переходим к позитивной стороне проблемы, — хотя мы никогда не можем познать до кон­ца «вещь в себе» и «Я в себе», все же наши переживания постоянно приближаются к этому. Любое познание объекта (в восприятии, представлении, мышлении) есть постоянное стремление приблизиться к объекту, осво­бодиться от иллюзий, если они обнаружатся. Всякое субъективное переживание не есть самопознание лич­ности (т. е. восприятие собственной личности самой по себе), но поиск, открытие собственного «Я».

Для психологии здесь, однако, вновь возникает проблема интерпретации символики переживаний, поскольку «переживание само по себе ничего не зна­чит, но всегда указывает на то, что глубже. Поэтому толкование становится необходимым психологичес­ким методом, который следует восстановить в правах и разработать способы его строго научного примене­ния. Толкование уже давно используется в отдельных областях психологии: вспомним, например, толкова­ния снов психоаналитиками, объяснение почерка гра­фологами, толкование результатов тестов психотехни­ками, но до сих пор отсутствовало теоретическое обоснование этих методов, да и в самом процессе тол­кования царил полный произвол и делалиоь ненауч­ные обобщения (такова, например, известная попытка объяснить все лежащие на поверхности переживания глубинными сексуальными влечениями). Так как пер­соналистика дает теоретическое обоснование толко­ванию явлений сознания, одной из важнейших задач научной психологии становится разработка методологии толкования.

 

Роджерс (Rogers) Карл (1902— 1987) — американский психолог, один из ведущих современных персоноло-гов, основатель так называемой не­направленной (индирёктивной), или «центрированной на клиенте», психо­терапии. Доктор философии с 1931 г. Сотрудник Учительского колледжа (Колумбийский-университет), Инсти­тута детского воспитания, сотрудник и директор (с 1939 г.) Рочестерс-кой детской клиники (Нью-Йорк). В 1940—1945 гг. — профессор клини­ческой психологии в Университете Огайо, с 1945 по 1957 г.— профессор психологии и секретарь консультационного цен­тра при Чикагском университете, в 1957—1963 гг. —профес­сор психологии и психиатрии в Висконсинском университе­те. С 1964 г.— организатор и директор Центра по изучению личности в Ла-Джолла (Калифорния). Президент Американ­ской ассоциации прикладной психологии (1945—1946). Американской психологической ассоциации (1946—1947). Американской академии психотерапевтов (1956—1957).

Теория личности Роджерса выросла из его клинической практики. В центре ее стоит учение о «Я» (Self). По Роджерсу, существуют две системы регуляции поведения: организм и «Я». Основная тенденция организма— актуализовать, со­хранить и усилить себя. Организмом принимаются такие способы поведения, которые согласуются с «Я» личности. «Я» личности формируется во взаимодействии организма со сре­дой и в ее общении с другими людьми. Оно выделяется как особая область в поле опыта индивида, которая складывается из системы восприятий и оценки человеком своих собствен­ных черт и отношений к миру. Самооценки могут быть не только непосредственными, но и заимствоваться от других людей, при этом они, как правило, оказываются искаженными и не допускают проверки в реальном опыте индивида. Систе­ма «Я» стремится к внутренней самосогласованности.

Когда структура «Я» ригидна, то опыт, Который не согласуется с ней, воспринимается как угроза личности и либо (при своем осознании) подвергается искажению, либо вовсе отрицается.

Психологически, однако, он не перестает от этого существовать для личности. Стремясь во что бы то ни стало удержать неадекватное представление о себе, личность вынуждена при этом придавать ему еще большую жест­кость, что в свою очередь ведет к тому, что все большая часть ее реального опыта подвергается искажению и от­чуждается от личности. Развивающийся таким образом лавинообразный процесс отчуждения личности приводит к потере контакта с реальностью, а в некоторых случаях к тяжелым психическим расстройствам личности, при кото­рых возникает необходимость во вмешательстве пси­хотерапевта.

Ненаправленная психотерапия и преследует цель преж­де всего перестроить структуру «Я» личности, придать ей гибкость, «качество процесса», в результате чего личность становится «открытой» по отношению ко всему реальному жизненному опыту и как бы вновь обретает себя.

Проведение такого рода терапии предполагает, по Роджерсу, прежде всего, что терапевт способен войти в глубоко личностный контакт с пациентом, воспринимая его как личность, обладающую безусловной ценностью, вне зависимости от его состояния, поведения и чувств, но так­же, что и сам пациент способен постепенно почувствовать хотя бы отчасти это безусловное положительное отноше­ние терапевта, готовность терапевта до конца принять и понять его.

Являясь представителем гуманистической психологии, К. Роджерс выступал по вопросам теории как этого направ­ления, так и общих проблем и методов психологического познания в целом.

Соч.: The clinical treatment of the problem child. — Boston, 1939; Counseling and psychotherapy. —Boston, 1981; Psychotherapy and personality change (с соавторами). —Chicago, 1954; ATheory ofTherapy, Personality and interpersonal relationships, as developed in client-centered framework. —In: KochS. (ed.). Psychology: A Study of Science. — Vol. III. — N. Y., 1959; On Becoming a Person. — Constable, 1961.

Лит.: Божович Л.И. Личность и ее формирование в дет­ском возрасте. — М., 1968; Hall C.S., Lindzey G. Theories of personality, 2-nd ed. — N. Y., 1970.

В сборник вошла статья «К науке о личности» (см.: Rogers. Toward a Science of the Person. — In: Wann T.W. Behaviorism and Phenomenology. —Chicago —London, 1964), в которой обсуждаются специфика и значение гуманисти­ческой психологии в сопоставлении с другими подходами, существующими в американской психологии.