Форма (идея) и материя

Я считаю, что первая телесная форма, которую некоторые называют телесностью (corporeitatem), естьсве/и (lux). Ведь свет в силу самой своей природы (per se) распространяет себя самого во все стороны, причем таким образом, что из световой точки тотчас же порождается сколь угодно большая световая сфера, если только путь распространения света не преградит нечто, способ­ное отбрасывать тень (umbrosum). Телесность же есть то, необхо­димым следствием чего является распростирание материи по трем измерениям, при том, что обе они, то есть телесность и материя, суть субстанции сами по себе простые, лишенные всякого протя­жения. Невозможно же было, чтобы форма, простая по сути сво­ей и лишенная протяжения, в материю, столь же простую и ли­шенную протяжения, внесла это протяжение по всем направле­ниям, если только не умножив по необходимости себя же саму и не распространившись тотчас же во все стороны и в своем рас­пространении материю не распростерши (ибо форма сама не мо­жет оставить материю, так как она от нее неотделима, и материя сама не может лишить себя формы). — Однако я заявил уже, что свет есть то, чему таковая деятельность (operatio), то есть самого себя умножать и во все стороны тотчас же распространять, при­суща по самой его природе. Что бы в таком случае ни совершало данное действие (opus), оно является или самим светом, или тем, что совершает это действие в силу причастности самому свету, совершающему его по природе своей. Телесность, следователь­но, есть или сам свет, или то, что совершает упомянутое дей­ствие и вносит в материю измерения в силу того, что оно прича-стно самому свету и действует посредством свойства самого све­та. Но ведь невозможно, чтобы первая форма вносила в материю измерения посредством свойства следующей за ней формы. Свет, таким образом, не есть форма, следующая за телесностью, но есть сама телесность.

Далее: мудрые люди считают, что первая телесная форма яв­ляется более достойной, более превосходной, более благородной по сущности своей и в большей степени подобной отдельно су-

ществующим формам, чем все последующие формы. Свет же по сущности своей достойнее, благороднее и превосходнее всех те­лесных вещей и в большей, чем все тела, степени подобен от­дельно существующим формам, которые суть интеллигенции. Свет, следовательно, есть первая телесная форма.

Итак, свет, который есть первая форма в первой материи со­творенная, себя самого посредством себя же самого со всех сто­рон бесконечно умножающий и во все стороны равномерно про­стирающий, распростирал в начале времен материю, которую не мог оставить, растягивая ее вместе с собой до размеров мирозда­ния (mundi machina). И распростирание материи не могло проис­ходить посредством конечного умножения света, ибо, как то по­казал Аристотель в «0 Небе и Мире», нечто простое (simplex), воспроизведенное конечное число раз, не порождает величины (quantum). Бесконечно же умноженное простое с необходимос­тью порождает конечную величину, так как произведение от ка­кого-либо бесконечного умножения бесконечно превосходит то, посредством умножения чего оно производится. Однако одно простое не превосходит бесконечно другое простое, но только лишь конечная величина бесконечно превосходит простое. Бес­конечная же величина превосходит простое бесконечное число раз бесконечно (infiniti, infinite). — Необходимо, следовательно, чтобы свет, который прост по природе своей (in se), будучи бес­конечно умноженным, распростирал материю, точно так же про­стую, до размеров конечной величины (magnitudinis)...

Учение о свете <...>

Итак, возвращаясь к моей теме, я говорю, что свет, распрос­транившись путем бесконечного равномерного во все стороны са­моумножения, равномерно же распростирает и материю, прида­вая ей со всех сторон сферическую форму; из этого распростира-ния с необходимостью следует, что крайние области материи рас­простираются и разрежаются в большей степени, чем ее внутрен­ние области, близкие к центру. И до тех пор, пока крайние обла­сти не станут разреженными в высшей степени, внутренние бу­дут подвержены все большему разрежению.

Следовательно, свет, указанным способом первую материю распростирающий, придавая ей тем самым сферическую форму, и крайние области ее в высшей степени разрежающий, полнос­тью реализовал возможность материи в крайней сфере, после чего оставил ее неподверженной дальнейшему воздействию. Так, на

краю сферы было образовано совершенное первое тело, называе- · мое твердью (firmamentum), ничего не имеющее в своем составе, кроме первой материи и первой формы. И поэтому тело это яв­ляется наипростейшим в отношении частей, составляющих его сущность, и в отношении его максимальной величины; и ничем не отличающимся от общего рода всех тел (a corpore genere) за исключением того, что материя в нем наполнена одной лишь первой формой. Общий же род всех тел, наличествующий и в тверди и в других телах, имеющий в сущности своей первую ма­терию и первую форму, уже более не подвержен наполнению своей материи первой формой и уменьшению в своей материи первой формы.

Итак, после того как было полностью завершено таким об­разом первое тело — твердь, оно испустило свое свечение (lumen) из каждой части своей по направлению к центру вселенной. Ведь так как свет есть совершенство первого тела и сообразно приро­де своей себя самого от первого тела умножает, то он по необ­ходимости изливается ко всеобщему центру. Поскольку же свет есть форма, от материи в процессе своего излияния от первого тела совершенно не отделимая, он распростирает вместе с со­бой и духовность материи первого тела. Так от первого тела исходит свечение, представляющее из себя духовное тело или, лучше сказать, телесный дух. А так как свечение в процессе своего прохождения не рассекает тела, через которое перемеща­ется, оно тотчас же проходит путь от тела первого неба до само­го центра. И прохождение его не следует мыслить как внезап­ное перемещение от неба к центру некоего отдельного предме­та, — да это, пожалуй, и невозможно, — но оно есть перемеще­ние посредством своего умножения и бесконечного порождения свечения...

... И подобно тому, как свечение, порожденное первым те­лом, полностью завершило вторую сферу и оставило внутри нее более плотную массу, так и свечение, порожденное второй сфе­рой, третью сферу образовало и под этой третьей сферой оста­вило благодаря процессу сосредоточения еще более плотную массу. И само это рассредоточающее сосредоточение проходи­ло в таком порядке до тех пор, пока не было полностью завер­шено девять небесных сфер и внутри девятой, самой нижней, сферы не была сосредоточена уплотненная масса, являющаяся материей четырех элементов. Самая же нижняя сфера, кото­рая есть сфера Луны, также свечение из себя порождающая,

содержащуюся под собой массу свечением своим сосредоточи­ла и, сосредоточая, крайние ее области утончила и рассредото­чила. Однако сила этого свечения не была столь большой, что­бы, сосредоточая эту массу, крайние области ее рассредоточить до предела. Поэтому несовершенство и возможность быть под­вергнутой сосредоточению и рассредоточению сохранились в каждой области этой массы. И хотя высшая ее область, рассре­доточенная не до предела, однако посредством своего рассредо­точения сделалась огнем, она все равно до сих пор осталась материей элементов. — Огонь же, свечение из себя порождаю­щий и массу, под ним содержащуюся, сосредоточивающий, край­ние ее области рассредоточил, однако путем рассредоточения меньшего, чем свое собственное; и таким образом воздух про­извел. — Воздух также из себя духовное тело, или телесный дух, порождающий и массу, в нем содержащуюся, сосредото­чивающий и, сосредоточивая, края ее рассредоточивающий, про­извел воду и землю. Но поскольку в воде осталось более от свой­ства сосредоточения, чем от свойства рассредоточения, сама вода, а также и земля, остались обладающими весом.

Вот таким образом произошли тринадцать сфер этого чув­ственного мира, а именно: девять небесных — неизменных, не­подверженных росту, возникновению и уничтожению, ибо они совершенны; и четыре, существующих противоположным обра­зом, — изменчивых, подверженных росту, возникновению и унич­тожению, ибо они несовершенны. — И очевидно, что каждое выс­шее тело благодаря свечению, из него порожденному, является общим видом и совершенством следующего за ним тела. И как единица есть в возможности всякое последующее число, так же и первое тело благодаря умножению своего свечения есть всякое последующее тело.

Земля же есть нечто высшее по отношению ко всем телам благодаря соединению в ней высших свечений. По этой причине сама она есть то, что поэтами зовется Пан, есть «все»; и равным образом зовется также Кибела (Cybele), то есть как бы «лоно» (cubile), которое в свою очередь получает имя от плотного куба (cubus), ибо земля есть самое плотное из всех тел. Это Кибела, мать всех богов, так как, хотя и объединенные в земле высшие свечения все же не возникли в ней посредством ее собственных действий, из нее в действительность и в действие свечение какой угодно сферы может производиться, то есть как бы из некой матери любой из богов порождаться...

Общим же видом и совершенством всех тел является свет: но у высших тел более духовный и простой, у низших же — бо­лее телесный и преумноженный. Но все тела не суть одного и того же вида, хотя все они и были произведены от простого или же преумноженного света, точно так же, как и все числа не суть одного и того же вида, хотя и получены они все из единицы путем большего или меньшего ее умножения.

И благодаря этому убедительному рассуждению понятна мысль тех, кто говорит: «Все едино по причине свершения всего из единого света», и мысль тех, кто говорит: «То, что множественно, мно­жественно по причине различного умножения света»...

Поскольку же низшие тела причастны форме высших тел, низшее тело из-за причастия его наряду с высшим телом одной и той же форме воспринимает движение от той же самой бестелес­ной движущей силы, которой движимо и высшее тело. Вот поче­му бестелесная сила интеллигенции, или души, которая суточ­ным движением движет первую и высшую сферу, движет тем же самым суточным движением и все низшие небесные сферы. Но чем ниже эти сферы оказались, тем более слабое движение они воспринимают, так как насколько более низкой оказалась сфера, настолько менее чистый и более слабый присутствует в ней пер­вый телесный свет...

<...>

В высшем же теле, которое является наиболее простым из тел, следует различать четыре особенности, а именно: форму, материю, их сочетание (compositio) и составленное из них (compositum). — Форма в силу своей наибольшей простоты зани­мает положение единичности. — Материя же вследствие своей двойственной способности, то есть вследствие ее способности вос­принимать и хранить впечатления, а с другой стороны, вслед­ствие ее делимости, которая является коренным свойством са­мой материи и прежде всего и преимущественно относится к дво-ичности, с полным правом получает природу двоичности. — Сочетание же троичность в себе содержит, ибо в его составе обнаруживается и оформленная материя, и оматериаленная фор­ма, и сама особенность сочетания, которая как нечто третье, от­личное от материи и формы, находится во всяком составлен­ном. — И то, что является составленным вследствие этих трех особенностей, скрепляется в силу присущей ему четверичнос-ти. — Следовательно, в первом теле, в котором, разумеется, в сущности (virtualiter) присутствуют и прочие тела, наличествует

четверичность, и потому числовое качество прочих тел никак не может превышать десятичностъ. Ибо ведь единица формы, дво­ица материи, троица сочетания и четверица составленного, когда они соединяются, составляют десятку. Вот почему и число миро­вых сферических, тел — десять: ведь сфера элементов, хотя и раз­деляется на четыре, все же — одна, в силу своей причастности телесной земной природе.

Отсюда видно, что десять является совершенным числом все­ленной, так как всякое целое и совершенное имеет в себе нечто, подобное форме и единице, нечто, подобное материи и двоице, нечто, подобное сочетанию и троице, и нечто, подобное состав­ленному и четверице. И нет надобности прибавлять что-либо пя­тое свыше этих четырех. Вот почему всякое целое и совершенное есть десятка.

Это же очевидно, что только лишь те пять пропорций, кото­рые находятся в четверке чисел: один, два, три, четыре, — при­годны для сочетания и согласия, дающего постоянство всякому составленному. Вот почему только лишь эти пять пропорций яв­ляются гармоничными в музыкальных ритмах, танцевальных те­лодвижениях и метрических стихотворных размерах.

Цит. по: Вопросы философии. 1995. №6. С. 125—130

Бонавентура Джованни (1221—1274), философ и теолог. Обучался во францисканском монастыре, затем в Парижс­ком университете, после окончания которого там же препо­давал, один из крупнейших авторитетов католической церк­ви. Автор многих религиозно-философских сочинений, в том числе: «Комментариев к четырем книгам Сентенций Петра Ломбардского», «О возведении искусств к теологии». Наи­более известная его книга — «Путеводитель души к богу», фрагмент из которой приводится ниже.