И проблемы денежного обращения

С конца 1920-х годов большевики приступили к модернизации общества, что было насущной и объективней задачей. Но в силу ряда причин социалистическая модернизация не представляла собой комплексного развития всего народного хозяйства, а выступала инструментом умножения дефицитных ресурсов. Модернизация советского общества 1930-х годов была сведена к решению узкоутилитарной проблемы – индустриализации, то есть к развитию преимущественно тяжелой промышленности в масштабах всей страны. Стержнем региональной политики стало стремление к выравниванию уровней экономического развития различных территорий.

Социалистическая индустриализация имела свои особенности. Задачи технического перевооружения и всей реконструкции экономики СССР приходилось решать в кратчайшие сроки, т.е. довлел временной фактор. При проведении социалистической индустриализации решались не просто технические и модернизационные проблемы, но и политические и идеологические задачи. В отличие от стихийной капиталистической индустриализации, социалистическая индустриализация предполагала сознательный выбор вариантов на основе предварительного общественного планирования преобразований. Это предопределяло внедрение принципа планомерности, усиливало роль государства и его вмешательство в решение народнохозяйственных задач. Итак, социалистическая индустриализация была политизирована, идеологизирована, носила планомерный и форсированный характер.

Время проведения форсированной индустриализации в СССР потребовало напряжения всех сил общества, но в техническом отношении сделало ее более легкой, чем можно было ожидать. Дело в том, что социалистическая индустриализация развернулась в нашей стране после того, как процессы индустриализации произошли в Западной Европе и США. Наша страна имела возможность закупать готовую разнообразную современную технику и оборудование, а также заимствовать последние технологии. Кроме того, СССР мог перенимать определенные достижения и приемы научной организации труда, способы подготовки квалифицированной рабочей силы по шкале уже разработанных требований. Все это было возможно по причине нейтральности промышленных и военных технологий, частично – технологий управления. Их можно заимствовать готовыми и прививать на любую почву независимо от классовой, социальной и идеологической подоплеки. Почти 85% всех производственных фондов нашей страны, созданных за годы индустриализации, основывались на импорте из-за границы. Это помогало быстро расширять, реконструировать старые производственные мощности, создавать совершенно новые отрасли промышленности. При рассмотрении с этой точки зрения индустриализация 1930-х гг. оказывается продуктом вторичным, а потому экстенсивным по своему характеру и содержанию.

Кроме того, техническая и технологическая природа индустриального типа производства того времени была такова, что могла базироваться на основе разного уровня развития отдельных секторов экономики. Появлялась возможность концентрировать усилия на отдельных отраслях и сегментах народного хозяйства. Таковыми были, прежде всего, тяжелая и оборонная отрасли промышленности, от которых, по мнению современников, зависела самостоятельность и безопасность страны. Как отмечают Л.А. Гордон и Э.В. Клопов, «в теоретическом смысле именно эта концентрация усилий в немногих решающих точках, а вовсе не темпы, взятые сами по себе, образует отличие форсированной индустриализации от «нормальной» индустриализации, предполагающей соразмерное (пусть и более медленное) изменение всех секторов экономики».

Из двух стратегий индустриализации партия и правительство выбрали план форсированного развития. 1929 год вошел в историю как «год великого перелома» по одноименной статье И.В. Сталина, написанной им к XII годовщине Октября. Положения этой статьи нашли свое закрепление в документах XVI съезда ВКП(б). Конечная цель преобразований теоретически звучала так: индустриализация народного хозяйства, кооперирование крестьянства, превращение социалистического уклада в преобладающий, подъем благосостояния и культуры трудящихся. Однако Сталин и его окружение прекрасно понимали, что решить задачу параллельной равнозначности выполнения всех целей на практике нереально. Нужно выбрать первостепенную задачу. Таким «основным началом и ключом» промышленной реконструкции народного хозяйства стал «быстрый темп развития индустрии вообще, производства средств производства в особенности». Такая задача вытекала из крайне острой необходимости создания промышленной базы для повышения оборонной мощности страны и сокращения отставания СССР от ведущих капиталистических стран, которое, по словам И.В. Сталина, в 1931 г. составляло 50 – 100 лет. Отсюда вытекала непреложная формула: «либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Причем перед страной ставилась сверхзадача: «максимум в десять лет... пробежать то расстояние, на которое мы отстали от передовых стран капитализма».

Выбранная стратегия требовала от народа напряжения всех сил и добровольной жертвенности. Политики 30-х годов не были романтиками и вполне допускали применение принудительных и насильственных мер, если энтузиазма и добровольных жертв будет недостаточно. «Репрессии в области социалистического строительства, – соглашался И.В. Сталин, – являются необходимым элементом наступления». Это высказывание наглядно подтверждает не только политический, но и экономический характер репрессий 30-х годов. Правда, этот источник рабочей силы рассматривался как неглавный и вспомогательный. Но кто способен установить пределы целесообразности и допустимости форм принуждения и насилия?

Закономерным продолжением высоких темпов промышленного развития, использования методов насилия и принуждения стало решительное изменение стиля руководства и управления народным хозяйством. Первостепенную роль начали играть командно-административные формы управления. Обращение к директивным методам руководства свело к минимуму роль товарного хозяйства и товарных связей. Вполне сознательно допускались разработка несбалансированных планов, «напряженных» бюджетов и как следствие – дефицит и инфляционный рост цен.

Первые шаги форсированной индустриализации вызвали экономический и финансовый кризис в стране. Активное строительство новых предприятий-гигантов не давало никакой отдачи, а только поглощало огромные капиталовложения. Если в 1920-е гг. строительство небольшой фабрики или завода обходилось в 2 млн. руб., то на возведение завода-гиганта требовалось не менее 100 млн. руб. Отрасли, производящие потребительские товары, испытывали нехватку оборудования и сырья. Они начинали сокращать объемы продукции, ухудшалось ее качество, а себестоимость резко возрастала. Страна оказалась на грани разрушения денежной системы. Недостаток бюджетных средств покрывали за счет резкого увеличения розничных цен и эмиссии. Печатный станок работал без устали и за год и 9 месяцев (с конца 1928 по июль 1930 гг.) превысил плановую эмиссию, рассчитанную на всю пятилетку, на 306 млн. руб. Инфляция привела к стремлению приобрести товары и продукцию впрок и к натурализации обмена. Крестьяне старались сельскохозяйственную продукцию не продавать, а обменивать на товары первой необходимости: мыло, нитки, сахар, обувь, керосин и т.д.