Представляется, что человек не заключает в себе ника-
кой тайны. Каждый из нас уверенно выделяет человека из
остального мира. Его отличие от всех других существ счита-
ется совершенно очевидным. Но, как говорил испанский
философ X. Ортега-и-Гассет, философия оправдана тем,
что выходит за пределы очевидности. Выходит она за такие
пределы и в исследовании человека. И в этом своем мнении
испанский мыслитель не одинок. Еще И. Кант, в свое вре-
мя, пришел к выводу, что в философии существует всего
три вопроса, на которые она призвана ответить: что я могу
знать? на что я могу надеяться? что я должен делать? И
покрываются, как он писал незадолго до смерти в споен
«Логике», одним вопросом: что такое человек?
Загадка человека действительно существует. В книге
французского писателя Веркора «Люди или животные?»
сюжет построен на своего рода мысленном эксперименте.
Согласно сюжету, экспедиция, состоящая из нескольких ев-
ропейцев, отправляется в Анды и в недоступном месте обна-
руживает некое дикое племя или стадо то ли людей, то ли
животных. Волею случая оказывается, что один из них
убит. Возникает вопрос: кого убили? Если человека, долж-
на иметь место уголовная ответственность за убийство. Если
убито животное, такой ответственности нет. Но как опреде-
лить относятся представители этого племени к людям или к
животным? Сделать это кажется не трудным, нужно ука-
зать критерии, отличающие человека от животного. Начи-
нается обсуждение. Называются разнные критерии: нравст-
венность, религиозность, речь, сознание и др.
Однако оказывается, что ни один нз этих признаков
критерием служить не может. Наряду с нравственными
людьми существуют и безнравственные, не перестающие от
этого быть людьми. К тому же нравственность не содержит
в себе самой основания для различения добра и зла. То же
можно сказать о религии. Есть и люди, не верящие в Бога,
и таких, пожалуй, все больше и больше. Речь тоже вряд ли
может служить четким критерием, при всей ее важности.
Даже критерий сознания не безупречен. И животные прояв-
ляют много ловкости и смекалки, отнюдь не сводимым к
безусловным и даже условным рефлексам, но свидетельст-
вующим о развитой психике. Оказывается, то, что пред-
ставляется интуитивно ясным, в подобных ситуациях не
срабатывает.
Нет сомнения, что сконструированный Веркором сюжет,
позволивший поднять огромные пласты морально-философ-
ской проблематики, есть лишь парафраз знаменитого фраг-
мента из написанных за три с половиной столетия до наших
дней «Метафизических рассуждений» Р. Декарта. Декарт
задается вопросом: как могу я быть уверенным, что фигуры
в шляпах и плащах, которые я вижу нз окна, на самом деле
не автоматы, приводимые в движение с помощью пружин и
передаточных механизмов, а действительно люди?
Подобно героям Веркора, Декарт не находит критериев,
позволяющих с уверенностью выделить человека из окру-
жающего мира. Приходится прибегнуть к концепции врож-
денных идей. Мой· разум, говорит Декарт, с несомнещю-
стью содержит в себе идею человека. Эту идею вложил Бог.
Но Бог не может быть обманщиком. Поэтому, с Божьей по-
мощью, я правильно различаю людей от нелюдей. Решение
проблемы достигается, но, как мы видим, в рамках одной
парадигмы, а именно, религиозной, точнее, религиозно
оформленной концепции врожденных идей. Для неверую-
щего человека, к тому же, отрицающего существование
врожденных идей, «Метафизические рассуждения» Р. Де-
карта неубедительны.
К тому лее, идея человека может быть все же вложена
обманщиком, а именно Сатаной, что в другом месте сам Де-
карт π обсуждает. Мы просматриваем здесь целый узел про-
блем, в том числе проблемы существенно различной днскур-
сии в разных парадигмах мышления, не говоря уже о про-
блеме возникновения подобного рода затруднений в деле
чистого, понятийного мышления, которым занимается фи-
лософия. Но это не тема данной главы. Мы же ограничимся
тем, что констатируем: сказанное подтверждает, что пробле-
ма человека содержит в себе много тайн и загадок для само-
го человека.
Именно в этих выражениях говорили о человеке многие
мыслители. Человек, писал Φ. Μ. Достоевский, есть тайна,
я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком. Для
Достоевского очевидно не только то, что человек есть тайна,
но и то, что соответствовать своему понятию человек может,
только занимаясь этой тайной, · причем занимаясь, как пи-
шет он в другом месте, всю жизнь.
Проблема, таким образом, должна быть сформулирова-
на примерно так, как сформулирована она была почти два
с половиной века назад И. Кантом: что такое человек? В
данном случае, однако, мало сформулировать проблему
надо еще сформулировать ряд условий ее решений и, в пер-
вую очередь, условиться, что следует понимать под тайной.
В философской литературе слово «тайна» употребляется в
нескольких смыслах. Наиболее часто этим словом обознача-
ется то, что еще не познано, но принципиально вполне по-
знаваемо. Можно ли в этом смысле говорить о тайне чело-
века? Можно, но только отчасти, ибо уж очень необычен
сам предмет, а это по-иному ставит и вопрос о его познании.
Человек, на это обращал внимание Тейяр де Шарден, са-
мый таинственный и сбивающий с толку объект. В рамках
религиозной парадигмы тайна человека рассматривается в
несколько ином значении занавешенности, мистической со-
крытости, ибо, утверждает И. Кант, нам принципиально не
дана для познания основа этого феномена- сам акт божест
венного творения человека. Бог ничего нам не открыл π шгче-
го открыть не может, ибо мы, разумеется, этого пе поняли бы, —
читаем мы в его трактате «Религия в пределах только разума».
Человек есть тайна и в том смысле, что к нему не могут
быть вполне применены рожденные в недрах рационализма
формулы «понять предмет—значит построить его» (Спино-
за), «понять—значит выразить в понятиях» (Гегель) и дру-
гие того же рода. Более реалистичны констатации, одной из
которых является вывод Μ. Μ. Бахтина: «человек не может
быть понятием». За ним стоит понимание того, что логико-
понятийная дискурсия носит вещный характер, она способ-
на до конца исчерпать в знании вещь, объект, по не субъ-
ект. Главное в субъекте не то, что выражает его общность с
другими субъектами, а то, что отличает его от них. Поэто-
му, по словам Бахтина, это область открытий, откровений,
узнаваний, сообщений, здесь важна и тайна, нельзя перено-
сить на них категории вещного познания.
Есть и еще один смысл слова «тайна» применительно к
человеку. Он связан с понятием индивидуального н конк-
ретного. Будучи пе схватываемо во всеобщих овещняющнх
формах познания, индивидуальное не только воспринимает-
ся как тайна, но и составляет действительную тайну для
этих познавательных форм. Индивидуальное никогда не
совпадает с самим собой и потому неисчерпаемо в своем
смысле и значении. Категория точности здесь мало приме-
нима. Глубина проникновения в «несказанное ядро души»,
ее «свободное становление», «творческий центр» достигает-
ся совсем иными средствами (Бахтин). Вещное познание
здесь ничего не может гарантировать. В этом же ряду нель-
зя не назвать и постоянную смену образов человека в исто-
рии человеческой мысли. Последняя объясняется уникаль-
ностью человека как предмета познания, непрерывными
переходами от одной эпохи к другой. Рассмотрим некото-
рые из этих образов.
