Возникновение потребности во внутреннем сосредото-
чении. В культуре христианства произошло одно важное со-
бытие: обострение потребности человека обращать внима-
ние на собственные переживания. Она была вызвана необ-
ходимостью общения с трансцендентным Богом. Возникла
практика такого общения — молитва. В ней человек дол-
жен погрузиться внутрь себя, отключиться от потока жиз-
ни, от чувственных восприятий, освободиться от диктата
тела. Молится душа. Появляется и отличное от античности
понимание се. Душа теперь — это то, что истинно сущест-
вует, когда остается без мира, освобождается от него. Хри-
стианство открывает одиночество как сущность души. Бл.
Августин говорил: хочу знать Бога и душу, и ничего боль-
ше, ровным счетом ничего. Открытое одиночество души
было одиночеством особого рода — в Боге и с Богом. Мо-
литву всегда сопровождают душевные переживания. Вот
они-то и становятся предметом внимания средневековых
философов, которые начали искать формы и способы их
выражения. Античная философская классика не оставила
и не создала таких форм.
Наряду с молитвой возникла практика исповеди, стиму-
лировавшей умение совершать самоанализ, нравственный
самоотчет. В процедуре исповеди способность к самооценке
закреплялась институционально.
Пытаясь найти способы выражения религиозных пере-
живаний, мыслители, по сути, открыли новую грань про-
блемы сознания: сознание — это не. только знание о внеш-
нем мире, но прежде всего знание о собственном духовном
опыте, его содержании. Античная метафора отпечатка на
воске уже не могла быть использована. Требовались иные
способы описания сознания, другие метафоры. Если в ан-
тичности точка отсчета для изучения сознания находилась
вне внутреннего мира человека — такой точкой отсчета вы-
ступали внешние вещи, то теперь сознание могло изучать
себя только с помощью анализа собственного содержания.
Проблему сознания как самосознания четко сформулировал
Бл. Августин (начало V в. н. э.), на которого оказал боль-
шое влияние греческий философ-платоник, основатель не-
оплатонизма — Плотин (III в. н. э.)
Плотин заложил основы серьезной проработки темы ду-
ховной сущности и связанной с ней темы сознания. Обнару-
жив, что обладает духовным опытом, он начинает пережи-
вать состояние своей шюмирностн, т. е. своей нетождест-
венности только своему телу. Плотин не только обнаружил
духовный опыт, но и попытался рассказать о его содержа-
нии людям. В духовном опыте он выделяет три уровня.
Первый — высший, где происходит отдохновение в Боже-
ственном. Чтобы выйти на этот уровень, надо, учил Пло-
тин, пробудиться от своего тела, прийти к самому себе,
стать недосягаемым для внешнего мира. Именно так можно
приобщиться к красоте, исполненной величия, испытать
блаженство слияния с Божественной простотой, прожить
лучшие моменты своей жизни. Но долго, а тем более вечно,
находиться в этом состоянии человек не может: он с необхо-
димостью опускается на -второй уровень — рефлексии и
рассуждения. Это уровень, на котором человека одолевает
многообразие чувств, мыслей, помыслов, связанных с жиз-
нью «по стихиям мира сего». Третий уровень — низший.
Здесь господствуют инстинкты и страсти.
Место сознания в структуре духовного опыта. Вти-
ричность сознания. Какое отношение к проблеме сознания
имеют выделенные Плотном уровни духовного опыта? Са-
мое непосредственное, ибо сознание в структуре духовного
опыта, по его мнению, есть как бы возмещение нашей недо-
статочности, нашей несостоятельности, проявляющейся в
том, что нам не дано пребывать постоянно в состоянии Бо-
жественной простоты. Если бы мы могли это делать, то
жизнь духа стала бы нашей жизнью. Сознание — это ка-
кой-то центр между двумя теневыми зонами: безмолвной, не
осознающей себя жизнью нашего «я» в Боге, и молчали-
вой, бессознательной жизнью нашего тела.
Человек имеет божественно-духовную сущность, и для
того, чтобы стать тем, что он есть, он должен ощутить, пе-
режить жизнь своего «я» в Боге, т. е. «побывать» на вы-
сшем уровне своего духовного опыта, прикоснуться свято-
сти. Русский мыслитель Г. Федотов считал, что святость
есть утонченная форма творчества, направленная на самого
человека. Аналогичные мысли высказывал и А. Эйнштейн:
если выгнать из храмов менял, то останутся люди, бескоры-
стно занятые духовной работой. С точки зрения Плотина, у
всех людей есть способность выйти на высший уровень са-
мих себя, на уровень Божественной мысли нашего «я», 'ибо
до своего рождения мы были частицами духовного мира, не
отделенными от него. Пробудить в себе духовное существо
очень трудно, ибо занятые заботами о земных делах, о те-
лесном, мы слабо ощущаем в себе жизнь Духа, не всегда
умеем отгородиться от всякого постороннего шума, от телес-
ных желаний, для того, чтобы душа наша могла остаться
наедине с Богом. Однако на высших уровнях духовного
слияния, духовной простоты, где нет ни чувств, ин эмоций,
ни мыслей, «я» погружается в состояние безмолвия: оно
просто пребывает в высшем мире, безмолвно переживая
лучшие минуты жизни.
И здесь возникает парадокс: когда «я» находится в со-
стоянии своего единства с Божественным, оно не обладает
собой, не выделяет себя, забывает о себе, а потому не ре-
флексирует, не рассуждает, не самосознает свои состояния.
Но в тот миг, когда «я» делает предметом своего рассмотре-
ния свое пребывание в состоянии Божественной простоты,
его там уже нет. Другими словами, чтобы рассказать об
этом состоянии, «я» должно выйти из него, покинуть его,
перейти на средний уровень рефлексии и рассуждения, где
оно уже знает себя, знает, что оно знает. На его долю оста-
ется теперь только воспоминание о состоянии отдохновения
в Божественном. Это воспоминание и есть сознание.
Оно не реальность, а отражение того, что случилось
на высшем уровне. Сознание есть не только воспоми-
нание, но и попытка зафиксировать его содержание в
языке. То есть сознание — явленность духовного, яв-
ленность того переживания, которое испытал чело-
век, поднявшийся на уровень Божественной просто-
ты. Но языковые средства и метод рефлексии не в со-
стоянии полностью и адекватно передать состояние
отдохновения в Божественном. Отсюда рождается осоз-
нание человеком своей беспомощности.
Итак, по Плотину, сознание — не самое лучшее в духов-
ном опыте. Оно дано нам для того, чтобы мы помнили: в
своей обычной жизни мы удалены от Бога, однако можем
совершить переход на уровень Божественного отдохновения
с целью очищения. Сознание есть своеобразная память о на-
шей земной ничтожности и нашей возможности достигать
Божественное, становиться образом Божиим.
Следует заметить, что некоторые религиозные русские
философы, например Н. А. Бердяев; также считали, что со-
знание дано людям, чтобы они испытали муки души, поте-
рявшей единение с Богом, но в то же время оно гарантирует
возможность творческого восстановления утерянного едине-
ния с Богом.
Каждый индивид в своей душе по-своему решает и пере-
живает проблемы единения с Богом, падения в мир повсе-
дневности и пороков, по-своему «помогает» душе отгоро-
диться от всякого постороннего «шума», телесных желаний,
для того чтобы она смогла подняться на верхний уровень
Божественной простоты и услышать голос сверху, по-своему
учиться видеть мир иначе — «закрыв глаза». Сознание — это
индивидуальный и уникальный акт воспроизведения пере-
живания духовной простоты. И в этом смысле оно - стран-
ная способность человека, ибо направляет внимание челове-
ка не на внешний мир, а на внутренние духовные пережива-
ния. Естественно жить в мире, а отворачиваться от него —
противоестественно. Античный грек не понял бы плотинов-
скую трактовку сознания; как замечено выше, то, что назы-
вается сознанием в одной эпохе, может не восприниматься
таковым в другой.
Сформировалось понимание сознания как явления духа.
Традиция подобного толкования природы сознания много-
кратно воспроизводилась и в Новое время, к примеру в фи-
лософии Гегеля, хотя философ понимал дух как некий Аб-
солют, существующий объективно и надындивидуально.
Отметим еще один момент в плотиновском понимании
сознания. Выделив три уровня в духовном опыте человека,
Плотин поместил сознание на втором, между двумя други-
ми — высшим и низшим; где сознания нет. Следовательно,
это сферы бессознательного. Высший уровень нашей жизни
в Боге —.это безмолвное, нерефлексивное блаженство, где
«я» не господствует, не осознает своей автономности. Ни-
зший уровень — молчаливая бессознательная жизнь нашего
тела. Сознание находится между двумя сферами бессозна-
тельного. Но очень важно понять, что сознание, по Плоти-
ну, есть отражение бессознательной нашей жизни в Боге.
Сознание — способность воспроизвести переживание ду-
ховной простоты. Оно не связано с жизнью тела, не отра-
жает этот низший уровень бессознательного. Плотин не по-
нял бы Фрейда, ибо согласно Плотину, сознание не связано
с теми процессами, которые протекают, например, в обла-
сти моей печени или сексуальных физиологических влече-
ний. Я не могу вспомнить, что происходило там со мною. Не
могу потому, что там нет моего «я» по исходу. Я не могу вспом-
нить, что происходило там со мной, ибо «я» не присутствовало
в физиологических процессах. «Я», как то, в чем сознание себя
являет, причастно только Богу. Тема бессознательного, как пер-
вичного содержания, которое проявляется в сознании, опреде-
ляя его вторичность, войдет впоследствии в арсенал методоло-
гических средств, с помощью которых европейская философия
будет решать проблемы, связанные с сознанием.
Сознание как наказание человека за грех. Начиная с
Плотина и Бл. Августина, сознание рассматривается как
нечто вторичное, а потому не самое подлинное, не самое
лучшее и высокое, что есть в человеческом духовном опы-
те. Почему? Во-первых, благодаря сознанию, человек по-
нимает, как он наказан тем, что не может долго пребывать
в состоянии Божественной простоты. Сознание постоянно
напоминает ему об этом состоянии, заставляя страдать и му-
читься. В сознании <? я» живет раздвоенной жизнью: ему
приходится постоянно соотносить жизнь «по стихиям мира
сего» и жизнь в Боге.
Во-вторых, сознание есть отпадение человека от вечно-
сти. Акт сознания уже знает время, ибо знает, что что-то
было «до» сознания. Вечность — высшая ценность, время —
это бренность, тлен, смерть. Бытие во времени, а значит в
сознании, менее подлинно, чем бытие в вечности. Сознание
всегда лишь догоняет уже случившееся, важное и не может
его догнать. Оно по времени отстает от решающих событий
в духовной жизни людей. Его, как отмечено выше, нет в
состоянии единства «я» с Богом: оно появляется позже, оно
всегда опаздывает. Какие-то главные решающие события
происходят в мире духовного опыта человека до того, как
«включается» сознание. И если бы люди не были греховны,
они могли бы обойтись без сознания. Состояние сознания —
следствие греха человека. Память о том, что сознание отра-
жает уже случившееся, уже происшедшее без его ведома,
должна смирить человеческую гордыню, научить его не воз-
носить свою способность быть сознательным.
В-третьих, строгое противопоставление настоящего,
прошлого и будущего - это сущность сознания. Только
для того существует необратимость времени. Отсюда тра-
гизм и грусть сознания, ибо сопоставляя временной ряд,
оно понимает хрупкость и эфемерность момента настояще-
го, которое неумолимо мгновенно становится прошлым.
Смерть присутствует в каждом мгновении жизни, и созна-
ние не дает человеку забыть об этом. Чем старше становится
человек, тем глубже и ярче он осознает трагизм временно-
сти. В^етвертых, сознание не только открывает человеку
трагизм его существования во времени, но часто просто
мешает человеку в его деятельности. Как заметили еще
Плотин и Августин, сознательность и интенсивность дея-
тельности часто находятся в обратно пропорциональной за-
висимости. Например,.мысль раньше сознания и не всегда
нуждается в нем. Даже человеческий младенец мыслит, ког-
да сознание (т. е. отражение его мысли) у него еще нет. То
же происходит и в состоянии Божественной простоты.
Здесь в безмолвной тишине энергия ума собрана в своей
полноте и целостности, ум не нуждается для своих действий
в сознании. Сознание — отблеск ума, отображение процес-
сов мышления, и как всякое отображение, оно уменьшает
энергию ума, мешает своим отблеском ему.
В-пятых, сознание напоминает человеку, что он есть не
только природное, физическое и физиологическое существо,
по и нечто иное - духовное. Сравнивая в сознании состоя-
ния Божественного экстаза с состоянием телесных потребно-
стей и отправлений, человек начинает стыдиться своих при-
родно-телесных свойств и влечений. Притча об Адаме свиде-
тельствует: пока Адам жил в Духе, он не знал стыда. Только
сорвав запретный плод, он узнал, что он наг, и устыдился. И
когда Бог позвал его, Адам ответил, что не может подойти,
ибо наг. Как известно, Бог спросил: кто сказал тебе, что ты
наг? Стыд — оповещение об отпадении человека от вечно-
сти и Бога, оповещение о сознании. Сознание — это обре-
ченность человека на выбор: духовность или телесность? Дан-
ный выбор каждое новое поколение и каждый рожденный че-
ловек делают заново, вновь и вновь. В таком выборе —
тяжесть одного из противоречий человеческой жизни, и со-
средоточена эта тяжесть в сознании.
Связь сознания и страдания признавали в дальней-
шем многие философы. Так, Гегель приписывал созна-
нию способность выносить напряжение противоречий
жизни, а Э. В. Ильенков писал, что «вся боль мира су-
ществует, особенно, только в сознании».
В заключение отметим, что хотя плотиновское понима-
ние сознания во многом определило христианское учение о
сознании, представленное, например, в трудах Бл. Августи-
на, все лее нельзя ставить знак равенства между неоплатони-
ком Плотиком и христианином Августином. Плотин не зна-
ет личности Бога, не знает и личного к нему отношения.
Для него на высшем уровне Божественной простоты проис-
ходит неизреченное слияние «я» и безличного Бога. Хри-
стианин же даже в экстазе, когда кажется, что «я» больше
не отличается от Бога, знает, что Бог —это господин, а он,
христианин, его раб. Между ними личное отношение, т. е.
отношение между личностью Бога, природа которого сама
по себе недосягаема, и личностью человека. Плотин обезли-
чивает и Бога и ищущего Его человека, в экстазе человек
растворяется в Боге. Для христианства личность, достигая
предстояния лицом к лицу с Богом, достигая соединения с
Ним по благодати, не смешивается с Ним. «Бог христианст-
ва открывает Себя Личного, живого; Он тот, Которому я
говорю «Ты», π Который зовет меня» (В. Лосский). Я го-
ворю ему «Ты» в молитве и через молитву достигаю соеди-
нения с ним. Плотин входил в экстаз Божественной просто-
ты не при помощи молитвы, а используя особую технику
такого вхождения. Поэтому в своем сознании христианин
более учтив и смиренен, более глубоко переживает свой раз-
лад с Богом и миром, трагичнее осознает свое отпадение от
Бога, потому что знает о грехе.
