Глава 1. Христианство как «встреча» философии и литературы 5 страница

Именно это обстоятельство породило парадоксальную ситуацию. Античные авторы рассматривали это событие как гибель Западной Римской империи, для средневековых же людей Рим не пал, а был транслирован на восток, в Византию. В связи с этим появилась так называемая «теория трансляции Римской империи».

Император Зенон решил использовать постановление сената для установления своей власти над Италией. В 484 г. Теодорих помогает Зенону подавить мятеж Леонтия. В его честь в Константинополе даже была воздвигнута конная статуя, он был назначен консулом. Однако в 486 и 487 гг. Теодорих угрожает осадой непосредственно Константинополю. По свидетельству Прокопия Кесарийского это окончательно привело императора к мысли предложить Теодориху отправиться в Италию.

В 488 г. Теодорих выступает в поход. Не все остготы, видимо, уходят с ним. По одним данным, под его командованием была двадцатитысячная армия, часть сородичей, по сообщению Прокопия Кесарийского, остается в Мезии и Фракии. Но он же сообщает, что в итоге и все остальные остготы двинулись вскоре «целым народом» (exercitus, т. е. с семьями, имуществом и скотом). Набралось около 100 тысяч человек

В августе 489 г. Теодорих перешел со своим народом-войском реку Изонцо, остготы вторглись в Италию и в двух сражениях разгромили войска Одоакра. По сообщению Иордана, «встретившись с Одоакром близ Веронских полей, Теодорих разбил его в кровопролитном сражении. Затем он.... вступил в пределы Италии, перешел реку Пад и стал под столицей Равенной» (Гетика, 293–294). Одоакр заперся в Равенне, куда в 403 г. была перенесена из Рима столица Западной империи. Дело его было проиграно. Южная Италия и Сицилия перешли на сторону Теодориха. Сенат отправил к императору Зенону посла с просьбой утвердить Теодориха правителем Италии. Зенон признал Теодориха.

Хотя Теодориху так и не удалось захватить Равенну, в которой засел Одоакр, он предложил Одоакру мирные переговоры. В 493 г. Равенна пала, и Теодорих собственноручно убивает Одоакра. Эти события подробно описывает Прокопий Кесарийский: «Когда уже пошел третий год, как готы с Теодорихом стали осаждать Равенну, и готы уже утомились от этого бесплодного сидения, а бывшие с Одоакром страдании от недостатка необходимого продовольствия, они при посредничестве равеннского епископа заключили между собой договор, в силу которого Теодорих и Одоакр должны будут жить в Равенне, пользуясь совершенно одинаковыми правами. И некоторое время они соблюдали эти условия, но потом Теодорих, как говорят, открыв, что Одоакр строит против него козни, коварно пригласив его на пир, убил его, а из тех варваров, которые раньше были его врагами и теперь еще уцелели, он привлек на свою сторону и таким образом получил единоличную власть над готами и италийцами» [491].

В 497 г. Теодорих был признан византийским императором «королем готов и римлян», а также Норика, Реции, Тироля. Мечтой Теодориха было слить остготов и римлян в один народ, объединить римский элемент с германским, насадить римскую культуру среди германцев и подчинить варваров. Но Теодорих не был императором: он был наместником империи (dominus rerum) и готским королем.

Де-юре Теодорих по-прежнему признавал примат восточного императора, но де-факто он уже был независимым правителем. На всех монетах, которые чеканили в Риме, Равенне и Милане, по-прежнему было имя императора, но на обратной стороне чеканили имя Теодориха. Теодорих был просвещенным правителем и восстановил многие римские учреждения. Он обладал огромным влиянием: об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что многие германские государства и их короли находились с ним в родственных союзах. Сестра Теодориха была замужем за королем вандалов, а его дочери – за правителями вестготов и бургундов. Сам Теодорих женился на сестре короля франков Хлодвига.

Гибель Одоакра и воцарение в Равенне Теодориха на несколько десятилетий положили конец политическим и династическим смутам в пределах бывшей Западной Империи. Она была как бы восстановлена Теодорихом – на новой этнической и религиозно-культурной (арианской) основе. Это была первая и достаточно удачная попытка создать «римскую империю» на моноэтнической основе.

Теодорих поощрял развитие сельского хозяйства, торговли, поддерживал дееспособность римских институтов, заботился о практике общественных работ, восстанавливал оборонительные сооружения, акведуки, бани, дворец в Вероне.

Управлением Италии занимались по-прежнему римляне с помощью традиционных римских методов. Сохранял свое значение сенат. Остались неприкосновенными местная и центральная римская администрация, старая финансовая система. Во главе гражданского управления стояли бывшие римские чиновники. Ближайшим помощником Теодориха, его «римской тенью», был знатный и ученый римлянин Кассиодор, который от имени короля писал: «Мы лучше хотим сохранить старое, чем воздвигать новое, ибо мы не можем создать что-либо столь же прекрасное, как то, что можем сохранить. Создание нового не доставит нам большую славу, чем сохранение старого» [492].

Италийское крупное землевладение не понесло значительного ущерба в результате поселения готов в Италии. Потери римских землевладельцев ограничились в Италии одной третью их земель, конфискованных еще при Одоакре. В остготской Италии сохранилось также римское муниципальное землевладение. Города, несмотря на постепенный упадок и сокращение товарно-денежных отношений, играли еще значительную роль в экономической и социальной жизни страны. Остготское правительство при Теодорихе продолжало прежнюю римскую практику раздачи земель плебсу.

Сам Теодорих выражал свое уважение к римским обычаям и культуре, неоднократно подчеркивал свою преемственность по отношению к «славным» порядкам и обычаям Рима.

Возможно, при нем был издан «Эдикт» Теодориха, основанный на римском праве, в то время как в других «варварских» государствах существовали так называемые «варварские правды». «Эдикт» сохранил традиционные римские нормы в отношении рабов и колонов, запрещал им жаловаться на господ, вводил для них более суровые наказания за одинаковые преступления со свободными (обычно смерть). Крупная земельная собственность охранялась в «Эдикте» не только от покушений со стороны колона (попытки увеличить границы своего участка карались смертью), но и со стороны «варваров»-поселенцев.

И все же остготское завоевание внесло некоторые изменения в жизнь страны и в распределение земельной собственности. В Северной и Средней Италии готам предоставлялась треть земель и рабов римских собственников, львиную долю которых получила готская знать. Они получали дополнительные участки земли и превращались сначала в совладельцев римлян, а затем в собственников своей части. Пожелания правительства «соединить владения и сердца готов и римлян» были тщетны: документы свидетельствуют о постоянных захватах готами земель у римских собственников.

Готы сохранили обособленность в стране, ограничивая свои обязанности практически только военной службой. Оставаясь арианами, в религиозном отношении они отличались от римлян.

При дворе остготского правителя сложилось несколько партий, среди которых выделялись партии провизантийской и проримской ориетаций. Сам Теодорих, лавируя между ними, пытался создать готское государство.

Во внутренней политике наметились противоречия между ceнатом, католической церковью и остготами. Арианин, но покровительствовал всем христианским церквям и сектам. Религиозные распри часто приводили к столкновениям с Византией. Под конец жизни Теодорих стал преследовать за это и римских сенаторов и католиков.

Обострились отношения христиан с иудеями. К началу II в. численность еврейского населения в Италии достигала 50000 человек. Более половины из них проживало в Риме. Средоточием еврейской жизни стали синагоги, которых в одном Риме было около 12. Вне Рима евреи селились в портовых городах Остия, Порто, Помпеи, Таранто, Отранто. Еще через два века они уже жили в Кампании – Неаполь, Капуя, Салерно, на острове Сицилия. Заметные поселения появились и на севере страны. Положение евреев заметно ухудшалось с укреплением позиций христианства. Проповеди церковников против иудаизма и евреев нередко были простым и открытым подстрекательством к погромам. После распада Западной Римской империи положение евреев еще больше ухудшилось. В 507–519 гг. Теодорих неоднократно вынужден был заступаться за евреев Милана, Генуи, Рима и Равенны, притесняемых христианами.

Стремление подавить оппозицию привело к казни Боэция как сторонника Взантии (524), Симмаха – лидера Сената (525). Иоанн, епископ Римский (523–526), был послан императором в Константинополь, чтобы уговорить Юстиниана смягчить свои антиарианские законы. Но эта миссия закончилась безрезультатно. Когда Иоанн вернулся, Теодорих посадил в тюрьму и его, где он и умер в 526 г. Мавзолей его находится в Равенне.

Несмотря на всю просвещенность, к концу жизни император начал беспокоиться об амбициях восточных императоров Анастасия и Юстина.

В 526 г. Теодорих умер, и с этого времени начинается быстрый упадок Остготского королевства. Сначала правила дочь Теодориха Амаласунта (526-534), как регентша при своем малолетнем сыне Аталарихе. Умная и образованная, она не пользовалась любовью готов, потому что покровительствовала римлянам. Амаласунта дала детям Боэция и Симмаха конфискованные имения отцов, пользовалась советами Кассиодора, а своего сына Аталариха заставляла заниматься античными науками. После смерти сына пыталась сохранить власть, предложив своему двоюродному брату Теодогаду стать ее мужем, но управление предоставить только ей. Теодогаду этого было мало и при помощи арианской партии он сверг Амаласунту. Вскоре та была убита.

Ее смерть послужила поводом для вмешательства в судьбы Италии византийского императора Юстиниана, мечтавшего о том, «чтобы вынуть из тела занозу». Византийские войска, переправившись из Северной Африки под руководством полководца Велизария (535 г.), заняли Сицилию, а затем весь юг Италии, включая Рим. Италия, по образному выражению Прокопия Кесарийского «превратилась в скифскую пустыню».

Период V–VIIвв. в истории Европы традиционно считался периодом упадка общественной и культурной жизни. Основной причиной этого упадка, как утверждали еще итальянские гуманисты, было «падение» Западной Римской империи под ударами «варваров». Такая точка зрения не только сохранилась практически до настоящего времени, но и породила название этой эпохи, по своей нетленности схожее с такими выражениями, как «средние века» или «феодализм» – «темные века» (Dark Ages). В противовес этому формируется и иное представление о культуре «варварских королевств», с легкой руки В. И. Уколовой, воплощенное в формуле «Возрождение V–VIIвв.»: «Раннее средневековье в Западной Европе как бы обрамлено двумя периодами оживления культуры: начало VI - первая треть VII в. (так называемые Остготское и Вестготское возрождения) и первая половина IX в., а затем конец Х в. (Каролингское и Оттоново возрождения). Между ними располагается полоса своеобразного летаргического сна».

История культуры этого времени уже получила некоторое описание, прежде всего в работах самой В. И. Уколовой Как правило, речь идет о деятельности так называемых «последних римлян» (Боэций, Кассиодор, Исидор и др.), стремившихся спасти гибнущую римскую культуру.

История одного из «Возрождений» давно уже привлекла внимание исследователей, поскольку культурные процессы, шедшие в Остготском государстве, имели принципиальное значение для формирования и развития всей средневековой культуры Европы.

Credo «остготского» ренессанса вложено Квинтом Аврелием Симмахом в уста богини Рима: «Разве так важно, на каких путях каждый ищет истину. Тайна слишком велика, чтобы к ней могла вести одна дорога».

В ХII в. поэт Пьер из Блуа выразил эту мысль очень красочно: «Мы подобны карликам, взобравшимся на плечи гигантов; если мы видим дальше, чем они, то этим мы обязаны им». Еще в те далекие времена европейская цивилизация начала всерьез ощущать свою зависимость от культурного наследия прошлого. В итоге действительно можно было бы сказать о некоем «интеллектуальном рае», который впоследствии воспоет Данте.

Для складывания новой непротиворечивой политической концепции принципиальное значение имело решение проблемы античной культуры. «Римская цивилизация покончила самоубийством, и в ее смерти не было ничего прекрасного. Однако она не умерла, поскольку цивилизации не умирают, а вывела в средневековую культуру огромное количество своих особенностей и оснований».

Проблема отношения к античной культуре была очень злободневной. Смерть ее затянулась, и в обществе существовали различные мнения о судьбе ее наследия в формирующемся христианском мире. Христиане опирались на это наследие в своей полемике с язычниками и инакомыслящими. Ариане, например, использовали логику, доказывая неравенство Бога-отца и Бога-сына. Античная риторика была мощным средством идеологического воздействия и христиане это понимали. Недаром один из признанных раннехристианских ораторов Иоанн Златоуст был известен своим великолепным образованием. Уважали античное наследие Василий Кесарийский (Великий), Юстин Философ, Лактанций, Климент Александрийский, Ориген и др. Апполинарий Лаодикейский (IV в.) был христианским грамматиком в Бейруте, а потом в Лаодикее. За гимн в честь Вакха он был отлучен от церкви, покаялся, но тем не менее и впоследствии излагал библейские сюжеты гекзаметром, писал диалоги в стиле платоновских. Августин и Иероним считали возможным и даже необходимым использование античной классики в процессе обучения. Кроме того, римская культура еще не исчезла? и христиане стремились не отпугивать своей враждебностью ее питомцев. Многие христианские авторы употребляли слово «римлянин» как синоним слова «человек» и ставили его в один ряд с понятием «христианин». Павел Орозий писал: «Где бы я ни пристал к берегу, хотя я бы там никого не знал, я все-таки спокоен... я христианин среди христиан, я римлянин среди римлян, человек среди людей».

Были, однако, у античной культуры и ярые враги: Татиан, сочинивший «Инвективу против греков», Тертуллиан, заявлявший о том, что философия породила все ереси и что душа, не приобщенная к культуре, есть христианка, Арнобий.

Следы враждебного отношения к античной языческой культуре сохранились и в Новом Завете: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие небесное» (Мф. 5: 3). Здесь римская культура, по сути, обвиняется в бездуховности. «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, а не по Христу» (Колосс. 11: 8).

Именно ненависть к античной языческой культуре побудила реакционных монахов уничтожить Александрийскую библиотеку и убить женщину-философа Гипатию.

Необходимо отметить, что речь не идет о классической античной культуре. Она уже практически исчезла, на его место приходила новая культура и она нравилась далеко не всем.. Известный рассказ об авве Арсении, владеющем «римской и греческой ученостью» и бросившим все ради бесед с «неученым коптом» о своих «помыслах», ярко демонстрирует довольно большое количество жителей Средиземноморья, которых в равной мере отпугивали и слишком изощренная и безрадостная философия, и произвольная и неаргументированная религия. Ироничен по отношению к попыткам спасти «примитивную» культуру Лукиан Самосатский.

Новое сознание рождалось в искусстве. Римский театр умирал, и христианство на его место ставило литургию и икону. Как писал В. Н. Лазарев, «церковные здания, мозаики, росписи, иконы, утварь, облачения священников, обряды таинств, песнопения, литургические тексты – все эти элементы входили в состав культа, являющегося грандиозным художественным ансамблем, задача которого сводилась к тому, чтобы одновременно давать эстетическое наслаждение и возносить душу верующего к небесам»[493]. Роскошь убранства, благоухание ладана, полумрак – вся эта «театральность» была призвана скрывать очертания тел и выявлять трепет душ. Это состояние хорошо выражено Августином: «Вот я просил Бога. – Что же ты хочешь знать? – То самое, о чем просил. – Выскажи это кратко. – Бога и душу. – И более ничего? – Совершенно ничего». «Не блуждай вовне, но войди вовнутрь себя», - так учил Августин, а «молящийся грек стоял не в храме, а перед храмом, и храм приветствовал его всем совершенством своего внешнего облика».

Изменяется отношение к речам. Если для античного человека они были средством спора, борьбы, то с христианской точки зрения обвинять другого и оправдывать себя - занятие предосудительное, ибо человек никогда не может быть прав. Поэтому вместо «собачьего красноречия» Цицерона, слово которого постоянно рвется «укусить противника», появляется проповедь. Классическим проповедником этого времени был Иоанн Златоуст (около 350–407), Как пишет С. С. Аверинцев, за все восемь веков у Демосфена не было более достойных наследников, чем этот христианский священнослужитель.

Соответствием старой драме появляются гимны. Родоначальником латинской гимнографии был Амвросий Медиоланский (около 335 - 397), с которого ведет свое начало традиция " амвросианского" церковного пения. Для гимнов характерны простейшие слова, отрывочные фразы, элементарный синтаксис, «складность»:

Мир даруй заблудшим,

Свет открой незрячим,

Истреби в нас злобу,

Возрасти в нас благо.

Появляются новые жанры литературы: жития святых, мартирологи, дидактически сочинения. Они были обращены чаще всего к низовому читателю.

Культура в целом достаточно примитивна. Библейские тексты слепо заучивались наизусть. Греческий язык из обращения практически исчезает. Ветхий и Новый Заветы перелагаются в стихи. Обширным потоком идет литература о чудесах.

Остатки античных знаний теплились на окраинах Европы. Они начнут постепенно собираться воедино уже практически после Остготского Возрождения, которое только инициировало этот процесс.

Огромное количество сведений античных авторов содержится в «Этимологиях» испанца Исидора Севильского (около 570–636). Его нередко называют «первым энциклопедистом средневековья». При всех своих достоинствах и недостатках Исидор Севильский все же одинок в VII в.

Еще одним очагом культуры в конце VI–VII вв. была Ирландия. В библиотеках ирландских монастырей хранились рукописи сочинений Вергилия, Горация, Овидия, Стация, Ювенала, Пруденция и других языческих и христианских авторов. В монастырских общинах пользовались не только латинским, но и греческим языком. Однако эти монастыри были окружены языческим населением. Алкуин писал о контрасте «образованнейших учителей и народа весьма дикого». Поэтому, когда начались вторжения на острова скандинавских завоевателей, на континент потянулись ирландские эмигранты. Начало переселениям положил ушедший в 591 г. из Бангорского аббатства на север Франции с 12 учениками монах ирландского монастыря Бангор. св. Колумбан (543–21.11.615) и положил тем самым начало «великому исходу» ирландских учителей с родины на континент. Он родился в 543г., проповедовал слово Божье во Франции и скончался в 615 г. в Боббио в Италии. Ок. 585 г. он отправился в Британию с целью проповеди «христианского благочестия». До 610 г. жил в Бургундии, посетил Нейстрию, Австразию, проповедовал христианство среди алеманнов. В 612 г. с помощью крещеной лангобардской королевы Теоделинды основывает аббатство Боббио, собрал богатейшую библиотеку античных авторов. От Колумбана сохранилось наставление ученикам, комментарии к псалмам, шесть писем и несколько поэтических текстов. Его стихи свидетельствуют об изрядной начитанности в античных греческих и латинских поэтах и незаурядном поэтическом образовании.

Вслед за монахами-миссионерами потянулись философы и поэты, знатоки языков, музыканты, художники. Они уносили с собой рукописи и идеи античных мыслителей и поэтов. «Св. Галл, его ученик остался в Швейцарии и основал там знаменитый Сен-Галленский монастырь, давший имя одному из Швейцарских кантонов. Ирландские монастыри стали рассадником образования не только для Ирландии, но и для Англии и уровень ирландской умственной культуры был выше, чем в других странах» [494]. С именем ирландских эмигрантов широко связано распространение мастерских письма. Известны крупные библиотеки Колумбана, Комгала, Куммиана, Дунгала. В каталоге основанного Колумбаном монастыря в Боббио значатся, причем не в одном экземпляре, рукописи Аристотеля, Демосфена, Цицерона, Горация, Вергилия, Лукреция, Овидия, Ювенала. Примечательны стихи Колумбана, свидетельствующие о большой начитанности их автора в языческой поэзии. В отличие от Григория Великого, Колумбан с большой охотой иллюстрирует христианские этические нормы примерами из античной мифологии. Имя Христа у него часто стоит рядом с именами Пигмалиона, Данаи, Ахиллеса. Гектора. Примером мастерского владения Колумбаном античной рифмой являются его стихи о старости:

Haec tibi dictabam morbis opressus acerbi, Corpore quos fragili patior tristique senecta; Nam dum praecipiti labuntur tempora cursu, Nunc ad olympiadis ter senos venimus annos[495]. Omnia praetereunt, fugit irreparabile tempus[496]: Vive, vale, laetus tristisque memento senectae.

Это диктую тебе болезнию лютой томимый, Слабое сердце мое старостью удручено; Все ускоряя свой бег, колеблется быстрое время: К трижды шестой подхожу олимпиаде моей, В прошлое все исчезает, бежит невозвратное время: Юноша, вспомни порой старости скорбной года.

Постепенно начинает формироваться срединная линия в отношении к античной культуре. Один из вариантов решения этой проблемы представлен в сочинениях Василия Кесарийского (330–379). Он рассматривает изучение античных поэтов, историков, философов как необходимый этап образования, подготавливающий к восприятию христианства. Не отрицая эстетической значимости литературных произведений, Василий рекомендует организовывать их изучение таким образом, чтобы оно служило воспитанию нравственности, очищению разума и души. Василий показывает на многочисленных примерах из античных авторов, как они учат презрению к богатству и славе, умению спокойно переносить оскорбления и обуздывать гнев, обретению выносливости и скромности в образе жизни. В своем сочинении «О том, какую пользу могут получить молодые люди из языческих книг» он пишет: «Мы не будем хвалить поэтов, если они злословят, насмехаются, изображают прелюбодеяния или пьянство, но мы будем заимствовать у них те места, где они восхваляли добродетель и порицали порок. И если мы целомудренны, мы соберём из этих сочинений то, что нам близко и соответствует истине, а остальное пропустим». Любопытны его разъяснения к поэме Гомера: «От одного человека, глубоко изучившего мысли поэта, слышал я, что все поэмы Гомера есть похвалы добродетели. Подходящий пример для этого место, где Гомер описал, как Одиссей спасся нагим от кораблекрушения, как и царица, хотя ей следовало ощутить стыд при виде голого человека, но она прониклась к нему уважением – ведь поэт изобразил его украшенным добродетелью вместо одежды. В этом месте поэт говорит почти что в полный голос: надо стараться достичь добродетели, люди! Ведь если человек попал в бурю, добродетель выплывает вместе с ним, а если он на суше окажется голым, она сделает его более честным. Вот что такое добродетель» [497].

Активно начинает использоваться и античная система образования, строившаяся на идеях рациональности и гражданственности, примата общественного начала, развития личности и знания как добродетели. Основой педагогики оставалась полисная идеология, т. е. идеология коллектива равных граждан, связанных общими обязанностями по отношению к государству. Культура полиса была больше устной, чем письменной, поэтому в центре образовательного процесса ставились искусство красноречия (риторика) и искусство правильного сочетания слов (по форме – грамматика, по содержанию – диалектика, т.е. логика и философия) В позднем Риме существовали три этапа обучения, выражавшиеся в наличии трех видов школ: школа литераторов (или «грамматиков»), обучавшая начальным навыкам письма, чтения и счета; школа собственно грамматиков и школа риторов, обучавшие риторике, диалектике и философии.

Но на основе контакта с восточными философскими и педагогическими системами образования создавались синкретические варианты новых представлений. На первый план выходит культура сакрального текста. Это находит отражение уже в ближневосточной педагогике иудаизма. Связью с Богом наполнены здесь все ситуации обучения. Семейный мир начинает мыслиться преградой хаосу беспорядка и порока, «мир... поднимается на высоту храма, а храм " опускается" на уровень дома и школы». Высшим назначением педагогики становится воспитание и совершенствование ума, ориентация личности на постоянное учение и поиск мудрости в Священном тексте и в Боге. «Человек который не учится, пренебрегает Богом». «Свят мудрец достигший высот божественной науки». Тот же, «кто не учится – на смерть обречён». (Авот 1, 13). Человек иудаизма и христианства - это «человек учащийся» (Homo studios). Первым учителем в средние века является Иисус Христос. «Воспитание есть подражание учителей и учеников Христу». Христианская педагогика, чтобы воспитать хорошего человека, не говорила ребенку: «Будь хорошим, будь нравственным», она говорила: «Возлюби Бога и ближнего как самого себя», ибо Бог является центром и смыслом мироздания. Именно соединение ближневосточной педагогики с греческой философской образованностью прежде всего повлияло на становление раннехристианской культуры и педагогики.

На первых порах христиане в силу широко распространенных эсхатологических настроений считали лишним учить детей мирским знаниям. Но с расширением христианских общин, изменением их социального состава христиане оказались перед необходимостью открытия церковных школ. Первоначально это были школы для тех, кто готовился к крещению (катехуменов), куда поступали люди, уже получившие светское образование. Именно в них был разработан ключевой для всего Средневековья катехетический (вопросно-ответный) метод обучения.

И все же за этот период новая школа еще не сложилась. «Варварские» общества не были готовы в полной мере к восприятию античной культуры. Сказывалось отношение большинства христиан к античной культуре, которое отразил Тертуллиан: «Что есть общего у философа с христианином... у ученика Греции с учеником Неба? У того, кто стремится к славе, с тем, кто ищет вечной жизни? У того, кто гоняется за словами, с тем, кто совершает дела? У того, кто разрушает вещи, с тем, кто их создает? У того, кто благоприятствует заблуждениям, с тем, кто им враждебен? У извратителя истины с ее восстановителем? У ее похитителя с ее стражем? Что общего между Афинами и Иерусалимом, между Академией и церковью, между еретиками и христианами?.. Нам после Христа не нужна никакая любознательность; после Евангелия не нужно никакого исследования». «Философы - патриархи еретиков... Философия - исчадие демонов. Нет такой ереси, которая своим происхождением не была бы обязана философии!» [498].

Большую роль в ассимиляции античной культуры сыграл Тертуллиан. Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан родился между 155 и 165 г. н. э. в Карфагене, в семье проконсульского центуриона. О его жизни известно довольно мало. В молодости не принимал христианство и вёл свободный образ жизни. Получил хорошее образование. Был адвокатом в Риме. Вернувшись в Карфаген, обратился в христианство (между 185 и 197 г.). После 200 г. порвал с церковью, став последователем Монтана. В конце жизни отошёл и от монтанистов и основал собственную секту. Умер после 220 г.

Тертуллиан – чрезвычайно яркая фигура в истории патристики. Его неукротимый, страстный и пылкий темперамент проступает в каждой строчке его произведений. Такие люди, как Тертуллиан, «на всякую уступку смотрят... как на слабость, и вместо того, чтобы избегать затруднений, сами создают их... они как бы гордятся, оскорбляя общественное мнение, охотно принимают позы атлетов и при всяком случае вступают в борьбу». Его произведения «отмечены печатью смятенного христианского духа». Тертуллиан был практически первым крупным латинским апологетом, заложившим в своих сочинениях основные элементы западного богословия. «Как Оригена у греков, так и его у латинян, конечно, следует считать первым среди наших... Ведь всю философию, все философские школы... все их учения, всё разнообразие взглядов и пристрастий он охватил своим на удивление обширным умом», – пишет о нём в V в. монах Викентий Леринский (Наставление 18). Именно его апологетическая деятельность была наиболее серьезной попыткой систематизации христианства в данный период, в значительной мере, на рациональной основе.

Отец церкви Иероним (340–420гг.) был «мужем трех языков». Он так и не сумел преодолеть в себе «цицеронианца» и страстного поклонника языческих авторов. Ссылки на «нашего Туллия», «нашего Горация», «нашего Вергилия» нередки в его сочинениях, приводят к парадоксальным выводам. Ученик известного римского грамматика Элия Доната, Иероним отдавал предпочтение филологическим изысканиям перед философскими. Владея еврейским и греческим языками, он осуществил труд, который сыграл неоценимую роль в истории западной церкви. Он предпринял переделку существовавшего до него перевода Библии на латинский язык (Итала), сделал новый перевод Ветхого Завета и исправил перевод Нового Завета. Латинский вариант Библии (Вульгата) стал архетипическим текстом средневековой западной церкви. Кроме самого перевода, Иероним создал ряд сочинений, толкующих Священное Писание. В них довольно отчетливо прослеживаются античная основа его образования, они изобилуют ссылками на античных авторов. Перу Иеронима принадлежит и ряд исторических сочинений, в том числе и дополненный перевод всемирной истории Евсевия Кесарийского, обработанный таким образом, чтобы синтезировать библейские концепции и представления языческих авторов. Иероним, в котором Эразм Роттердамский видел не «отца церкви», а предтечу гуманистов, известен не только своим переводом «Вульгаты», но и широчайшей эрудицией в сферах античной культуры. «Муж трех языков», он прямо заявил: «Я - философ, ритор, грамматик и диалектик, иудей, грек и латинянин».