Теории рационального поведения избирателей

Основоположником данной группы теорий поведения избира­телей считается Энтони Дауне, который в 1957 г. опубликовал кни­гу под названием «Экономическая теория демократии». Как явствует уже из названия, это был теоретический труд, и некоторые из поло­жений Даунса в гораздо большей степени соотносятся с традицион­ной политической философией, чем с современными ему выводами ученых-эмпириков. Действительно, избиратель у Даунса — это ра­ционально мыслящий индивид, делающий свой политический вы­бор вовсе не под давлением среды, а вполне сознательно, повинуясь только собственным интересам. Следя за избирательной кампанией, избиратель оценивает, во-первых, достижения, а во-вторых, про­граммные позиции конкурирующих партий с точки зрения тех вы­год, которые ему лично принесет победа той или иной из них. При этом избиратель способен определить, насколько один из возмож­ных исходов голосования выгоднее, чем другой, т. е., по определе­нию Даунса, вычислить «дифференциал выборов». Этот-то диффе­ренциал и ложится в основу выбора при голосовании, которое приобретает, таким образом, не экспрессивный, а инструменталь­ный характер. В общем, как пишут Джеймс Энелоу и Мельвин Хи-нич, «эта теория допускает, что избиратель сознает собственные интересы, оценивает соперничающих кандидатов на основании того, кто из них лучше послужит этим интересам, и голосует за заслужив­шего наивысшую оценку кандидата». На первый взгляд позиция Даунса возвращает нас к оптимистическому образу информирован­ного и заинтересованного избирателя, характерному для некоторых теорий демократии, но, казалось бы, окончательно похороненному классическими теориями электорального поведения. Но не все так просто.

Дауне излагает свои представления о поведении избирателей в рамках теории рационального выбора. Согласно этой теории, важ­нейшим критерием рациональности является такое соответствие между целями и средствами, при котором максимальный результат достигается ценой минимальных затрат. Между тем вычисление

236 Электоральное поведение

«дифференциала выборов» может быть довольно трудоемким де­лом. В идеале оно требует сбора огромного количества информа­ции по поводу того, какую именно политику в той или иной сфере будут проводить партии после прихода к власти. Вся информация должна быть проанализирована, взвешена и соотнесена с интереса­ми данного индивида. И это притом, что один голос, за кого бы он ни был подан, редко оказывает серьезное воздействие на оконча­тельные итоги выборов. Овчинка может просто не стоить выделки. Значит ли это, что рациональное голосование невозможно? Нет, отвечает Дауне, ибо в распоряжении избирателя находится превос­ходное средство сократить затраты, связанные со сбором и обра­боткой информации, но при этом сделать вполне рациональный выбор. Такое средство — идеология. Под идеологией Дауне пони­мал имеющееся в голове у каждого избирателя (а стало быть, не тре­бующее дополнительных затрат на разработку) представление о наилучшем устройстве общества. Для того чтобы сделать рациональ­ный выбор при голосовании, не нужно днями и ночами изучать партийные программы в поисках ответа на тот или иной вопрос. Достаточно, получив некое самое общее представление о предвы­борной платформе партии, соотнести его с личными идеологичес­кими убеждениями. «Дифференциал выборов» становится положи­тельным, если партийная платформа и личная идеология более или менее совпадают по содержанию.

Естественно, теорию Даунса можно отвергать как недостаточно реалистическую на том основании, что, как показали классики элек­торальных исследований, число «идеологов» среди избирателей срав­нительно невелико. Такая позиция действительно представлена в литературе. Но необходимо учитывать, что в классических теориях «идеологами» считались индивиды, которые не только легко ори­ентировались в широком круге политических вопросов, но и при­держивались по всем этим вопросам идеологически последователь­ных позиций. Думается, именно такие индивиды мало соответствуют даунсовскому критерию рациональности, ибо если вся их полити­ческая активность сводится к периодическим появлениям на изби­рательном участке, то объем накопленных политических знаний надо признать неадекватным масштабу и эффективности их практичес­кого применения. Для самого Даунса обладать идеологией — зна­чит иметь некое самое общее представление о том, что в политичес-

Теории рационального поведения избирателей 237

ком мире хорошо, а что — плохо, какова должна быть система рас­пределения общественных благ, и кто должен править. Это вовсе не предполагает ни глубины, ни последовательности идеологических взглядов. Сравнивая политический рынок с супермаркетом (а такая аналогия была очень близка Даунсу), можно сказать, что идеоло­гия — это фирменный ярлык. Увидев его на товаре, который на пер­вый взгляд не отличается от десятка других, избиратель уже знает, на какое качество он может рассчитывать. Основными ярлыками, применяемыми на современных политических рынках, являются «правая» и «левая» идеологии. При таком уточнении теория Даун-са может оцениваться как вполне реалистическая. Но чтобы обо­сновать такую оценку, нужно доказать, что избиратели способны распознавать ярлыки, т. е. что они различают «правых» и «левых» и что это различие влияет на выбор при голосовании. Этим вопросам был посвящен целый ряд эмпирических исследований электораль­ного поведения.

Прежде всего, надо было установить, действительно ли избира­тели приписывают себе идеологические предпочтения. Стандартный способ получить ответ на этот вопрос — предложить респондентам отметить свое положение на шкале с предельными значениями «крайне правый» и «крайне левый». Выяснилось, что граждане зре­лых демократий в большинстве своем справляются с этой задачей. Но, может быть, респонденты расставляли свои предпочтения, толь­ко чтобы удовлетворить любопытство социологов, не вкладывая в свой выбор никакого реального содержания? Оказалось, что это не так, ибо выбранное респондентами размещение на «лево-правой шкале» в достаточно большой степени соответствовало их позици­ям по политически значимым вопросам. Более того, исследователи применили еще одну меру контроля: попросили каждого из респон­дентов разместить на той же шкале основные партии. Оказалось, что и с этой задачей избиратели справляются вполне удовлетвори­тельно. Таким образом, идеология действительно может выполнять приписанную ей Даунсом функцию устройства, сокращающего свя­занные со сбором информации трудозатраты.

Каким образом это происходит в условиях многопартийной си­стемы? Один из вариантов ответа на этот вопрос, прямо вытекаю­щий из положений самого Даунса, состоит в том, что, подобно про­исходящему в описанных выше социологических исследованиях,

238 Электоральное поведение

идеология дает в распоряжение избирателя шкалу, на которой он размещает свои собственные предпочтения и предпочтения партий. Вычисление «дифференциала выборов» сводится к тому, что изби­ратель устанавливает, насколько близки его собственные позиции к позициям каждой из партий, и выбирает из их числа самую близ­кую. Таким образом, согласно «теории близости» (ргохтИуЛеогу), и осуществляется выбор при голосовании. Согласно другой теории, разработанной группой ученых при ведущем участии Джорджа Ра-биновица, шкала идеологических предпочтений не играет такой решающей роли. Политические предпочтения по каждому отдель­ному вопросу носят характер простых альтернатив — например высокие налоги или низкие налоги — и избиратель, раз идентифи­цировав себя как «правого», уже не вдается в детальное выяснение того, на сколько именно процентов обещает снизить налоги та или иная правая партия. «Направление» голосования уже установлено, и теперь важно только понять, выбор какой партии позволит шаг­нуть именно в этом направлении. Согласно теории Рабиновича и коллег (которую называют «теорией направлений», < Нгес1юпа1 (Аеогу), основание для ответа на этот вопрос дает интенсивность, с которой та или иная партия отстаивает предпочтительную для из­бирателя позицию. Можно сказать, что сегодня проверка теорий «близости» и «направлений» стала одним из главных течений в элек­торальных исследованиях. Полученные результаты пока не позво­ляют судить о том, какая из них ближе к истине.

Разумеется, из способности идеологии играть роль устройства, сокращающего затраты на приобретение информации, вовсе не вы­текает, что она действительно выполняет эту роль. Правда ли то, что идеологически мотивированные позиции партий по отдельным проблемам влияют на поведение избирателей, порождая так назы­ваемое проблемное голосование (1'ззие уоИп§)1 В начале 60-х гг. Кэм-пбелл и соавторы показали, что объем «проблемного голосования» в США был очень невелик. Однако уже в вышедшей в 1976 г. книге под красноречивым названием «Меняющийся американский изби­ратель» были приведены данные, свидетельствующие о гораздо боль­шей склонности избирателей принимать во внимание позиции партий по отдельным вопросам. Сходные результаты были получены и в ряде западноевропейских стран. Более того, анализируя резуль­таты эмпирического исследования электорального поведения в семи

Теории рационального поведения избирателей 239

зрелых демократиях, Марк Франклин пришел к выводу, что «если бы все проблемы, важные для избирателей, были должным образом измерены и каждой приписан свой вес, то рост проблемного голо­сования более или менее полно компенсировал бы упадок полити­ческих расколов». Это — очень серьезный тезис, по сути дела, пред­ставляющий теорию рационального поведения избирателей как идущую на смену классическим теориям, которые отступают в про­шлое вместе с адекватной им политической реальностью. К сожале­нию, «измерить» и «взвесить» отдельные проблемы не так-то про­сто ввиду их крайнего разнообразия, особенно в сравнительной перспективе.

Другое важное направление современных электоральных иссле­дований, сохраняя верность главным из сформулированных Даун-сом принципов, не придает идеологическим предпочтениям изби­рателей такой решающей роли. Основным фактором становится то, насколько успешно, с точки зрения избирателя, действующее пра­вительство справляется со своими обязанностями. Собственно го­воря, и сам Дауне, как мы видели, приписывал избирателю способ­ность учитывать этот фактор при вычислении «дифференциала выборов». Но в первоначальной версии теории рационального по­ведения избирателей такие соображения оставались вторичными. Как писал сам Дауне, «оценка деятельности правительства включа­ется в решение избирателя, если он полагает, что обе партии имеют одинаковые платформы». Сначала — идеология. Такой подход уже давно вызывал возражения у многих ученых, вполне разделявших мнение о рациональности избирателей. Вот что писал, например, в 1966 г. В. О. Кей: «Избиратели могут отвергнуть то, что они знают, или принять то, что они знают. Вряд ли многих из них привлекут обещания неизведанного... Основные потоки меняющих свои пред­почтения избирателей наглядно отражают важную и, возможно, главную роль электората — оценивать прошлые события, прошлые успехи и прошлые действия. Электорат судит ретроспективно; он определяет задачи на будущее ровно в той мере, в какой он одобряет или не одобряет прошлые события».

И действительно, не разумнее ли судить по делам, чем по обеща­ниям? Если мы склонны к положительному ответу на этот вопрос, то остается лишь выяснить, какие именно дела правительства при­влекают особое внимание избирателей. Как заметил Моррис Фио-

240 Электоральное поведение

рина, «обычно граждане располагают лишь одним видом сравни­тельно «твердых» данных: они знают, как им жилось при нынешней администрации. Им не надо знать в деталях экономическую или внешнюю политику действующей администрации, чтобы судить о результатах этой политики». Иными словами, существует прямая связь между положением в экономике и результатами выборов. Это не означает, что люди смыслят в экономике больше, чем в полити­ке. Просто при голосовании избиратель исходит из правдоподоб­ного допущения, что именно действующее правительство несет от­ветственность за состояние народного хозяйства. Если жилось хорошо — голосуй за стоящую у власти партию, если нет — за оп­позицию. Таким образом, у Фиорины состояние экономики оказы­вается таким же средством сокращения трудозатрат, связанных с при­обретением информации, каким у Даунса была идеология. Разумеется, можно возразить, что далеко не всегда справедливо воз­лагать на правительство ответственность за провалы, в которых могут быть повинны общемировые или долгосрочные экономичес­кие тенденции. Но, с одной стороны, трудно ждать справедливости от решений, принимаемых по принципу экономии усилий. С другой стороны, как остроумно замечает Бенджамин Пэйдж, «даже если великая депрессия и медленное восстановление не были виной Гуве­ра... возможно, что следовало наказать его для усиления стимулов к поддержанию благосостояния в будущем... Ошибочная снисходи­тельность оставила бы избирателей беззащитными перед лицом лож­ных и мошеннических объяснений; но ошибочная жестокость только побудила бы политиков вкладывать больше энергии и воображе­ния в решение проблем».

Эмпирическая проверка основного положения данной теории не составляет большого труда, поскольку в распоряжении исследова­телей имеются все три вида необходимых для этого данных: эконо­мическая статистика, результаты выборов и сведения, полученные в ходе массовых опросов. Начиная с 70-х гг. вышли десятки книг и статей, так или иначе затрагивавших взаимодействие экономичес­кой политики и электорального поведения в разных странах мира, и сегодня можно считать доказанным, что связь между ними суще­ствует. По поводу интенсивности и природы этой связи продолжа­ются споры. Во-первых, не до конца ясно, основывается ли выбор при голосовании на оценке избирателями собственного экономи-

Теории рационального поведения избира телей 241

ческого положения («эгоцентрическое голосование») или результа­тов работы народного хозяйства в целом («социотропное голосова­ние»). Данные по США и Западной Европе вроде бы свидетельству­ют в пользу второй модели. Во-вторых, некоторые ученые продолжают сомневаться в том, что ретроспективная оценка дея­тельности правительства полностью вытесняет ожидания в качестве мотива поведения избирателей, признавая, таким образом, возмож­ность «перспективного голосования». Однако результаты исследо­ваний не очень согласуются с такой возможностью. Даже наоборот: выяснилось, что успешная экономическая политика делает прави­тельство практически неуязвимым на электоральной арене даже в тех случаях, когда его дальнейшие намерения идут вопреки ожида­ниям большинства избирателей. Иначе трудно было бы объяснить, почему были избраны на второй срок Р. Рейган и М. Тэтчер, изби­рательные платформы которых, как показали социологические ис­следования, вызывали скепсис у большинства избирателей.

Из всего вышесказанного неверно было бы сделать вывод о том, что теории рационального поведения избирателей безоговорочно одержали верх над классическими теориями. Ни одна из версий ин­струментального подхода не объясняет, например, такой важный феномен, как явка на выборы. Попробуем подойти к этому феноме­ну с позиций теории рационального выбора, требующей взвешивать «экономические» выгоды и убытки от каждого поступка. Предпо­ложим, для участия в выборах зарегистрировано 15 миллионов из­бирателей. Если выборы проводятся по пропорциональной системе в рамках двухпартийности, то вероятность того, что голос кого-то из них окажется решающим, составляет одну пятнадцатимиллион­ную. «Экономическая» выгода от участия в голосовании столь нич­тожна, что, как заметил один исследователь, она не покрывает из­носа ботинок по пути на избирательный участок. С этой точки зрения, абсентеизм (т. е отказ от участия в выборах) — это един­ственно возможное рациональное поведение избирателей. Теорети­ки даунсовской школы извели кипы бумаги, пытаясь опровергнуть этот очевидный вывод. Наиболее остроумное объяснение дает «тео­рия наименьших сожалений», согласно которой вероятность того, что один голос сыграет решающую роль, конечно, мала, но если это вдруг произойдет, то индивид, партия которого уступила с таким минимальным отрывом, горько об этом пожалеет. Поэтому рацио-

242 Электоральное поведение

нальное поведение состоит в том, чтобы сходить на выборы и, зат­ратив минимум усилий, гарантировать себя от сильного и продол­жительного душевного дискомфорта. Неожиданным подтверждени­ем этой теории стали итоги президентских выборов 2000 г. в США, когда многие избиратели-демократы во Флориде, похоже, действи­тельно пожалели о том, что остались дома. В целом, однако, «тео­рию наименьших сожалений» следует признать не очень убедитель­ной — ведь вероятность победы с перевесом в один голос остается минимальной. Видимо, нужно согласиться с Бернардом Грофманом в том, что требовать от теории рационального выбора объяснения явки на выборы просто бессмысленно: лучшее, что от нее можно ждать, — это выявление условий, при которых явка может повы­ситься или понизиться. Классические же теории электорального поведения объясняют явку на выборы просто и вполне правдопо­добно: чтобы выразить солидарность со «своей» партией и тем са­мым доставить себе удовольствие, необходимо для начала явиться на избирательный участок.

Хотя данные о динамике электорального поведения действительно свидетельствуют о том, что классические теории постепенно уста­ревают, вряд ли найдется серьезный ученый, который взялся бы ут­верждать, что они совершенно устарели. В то же время теории рационального поведения избирателей более современны, но их объяснительная сила зачастую бывает скромной. Стало быть, вста­ет вопрос о том, можно ли сочетать эти теории. На первый взгляд вряд ли: слишком уж различаются их фундаментальные посылки. Классические теории исходят из пессимистического представления об избирателе как о политически безграмотном и нелюбопытном существе, ведущую мотивацию которого составляет, образно выра­жаясь, стадный инстинкт. Резко противопоставляя такому подходу свой, гораздо более оптимистический взгляд на избирателя, уже упо­минавшийся выше В. О. Кей однажды заметил: «Избиратели — не дураки!» И тем не менее синтез двух основных направлений в изуче­нии электорального поведения возможен. Эта возможность возни­кает благодаря даунсовской идее об экономии усилий, связанных со сбором информации. Для кого-то из избирателей способы эконо­мии — идеология или ретроспективные оценки деятельности пра­вительства. Но можно предположить, что для других ключом к вы­бору при голосовании выступают социальная принадлежность или

Электоральная политика 243

«партийная идентификация». Таким образом, выясняется, что клас­сические теории поведения избирателей — это частный случай тео­рии, основанной на представлении об их рациональности. А стало быть, открывается возможность использовать всю совокупность имеющихся теорий для объяснения того или иного электорального события, в том числе и для предсказания итогов выборов.