Часть 3. Клиническая психология. вреда («Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от всякого вреда и несправедливости»)

вреда («Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от всякого вреда и несправедливости»), оказания помощи, проявления уважения, об отрицательном отношении к эвтаназии («Я не дам никакому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла»), абортам («Я не вручу никакой женщине абортивного пессария»), об отказе от интимных связей с пациента­ми («В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, буду­чи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от лю­бовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами», «У врача с больными немало отношений: ведь они отдают себя в распоряжение врачам, и врачи во всякое время имеют дело с женщинами, с девицами и с имуще­ством весьма большой цены, следовательно, в отношении всего этого врач должен быть воздержанным»), о врачебной тайне («Что бы при лечении — а также и без лечения я ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной»).

Основополагающим среди перечисленных принципов для модели Гиппок­рата является принцип «не навреди», который фокусирует в себе граждан­ское кредо врачебного сословия. Этот принцип формирует исходную профес­сиональную гарантию, которая может рассматриваться как условие и осно­вание его признания обществом в целом и каждым человеком отдельно, ко­торый доверяет врачу свое здоровье и жизнь. Большое внимание Гиппократ уделял облику врача, не только моральной, но и внешней (одежда, опрят­ность) респектабельности, что было связано с необходимостью формирова­ния доверия обращающихся к врачебной касте в период перехода от жречес­кой медицины к светской. Жрецы, за всю историю развития религии, при­обрели статус приближенных к богам, считалось, что от них получали они мудрость и наставления, знания и навыки. Врачи же, преодолевшие храмо-вость, должны были приобретать и обладать такими качествами, которые спо­собствовали бы формированию облика всего врачебного профессионального сообщества того времени. Гиппократ определял эти качества, отталкиваясь от обобщенных ценностей Древней Греции. В книге «О благоприличном по­ведении» наиболее полно отражено представление об идеале врача, сложив­шемся в недрах медицинских школ в эпоху греческого «просвещения»: «Ка­ковы они по внешнему виду, таковы и в действительности: врач-философ равен богу».

Гиппократом были определены общие правила взаимодействия врача с пациентом, при этом акцент ставился на поведении врача у постели больно­го. При контакте с больным предлагалась такая форма общения, которая способствовала бы ориентации пациента на выздоровление: «Очевидным и великим доказательством существования искусства будет, если кто, устанав-

Глава 11. Теоретико-методологические основы клинической психологии ■ 309

ливая правильное лечение, не перестанет ободрять больных, чтобы они не слишком волновались духом, стараясь приблизить к себе время выздоров­ления».

Немаловажным и сложным в этическом отношении был вопрос о возна­граждении врача за оказанную помощь и лечение. В условиях жреческой ме­дицины дары и подношения вручались не самому жрецу, а храму, в кото­ром он служил. При переходе к светской медицине, когда гонораром обес­печивается непосредственно врач, необходимы были соответствующие правила, не нарушающие общую архитектонику врачебной этики: «Лучше упрекать спасенных, чем наперед обирать находящихся в опасности».

Модель Парацельса. Второй исторической формой врачебной этики ста­ло понимание взаимоотношения врача и пациента, сложившееся в Средние века. Выразить ее особенно четко удалось Парацельсу (1493-1541 гг.). Эта фор­ма врачебной этики, в рамках которой нравственные отношения с пациентом понимаются как составляющая стратегии терапевтического поведения врача. Если в гиппократовской модели завоевывается социальное доверие личности пациента, то «модель Парацельса» — это учет индивидуальных особеннос­тей личности, признание глубины ее душевных контактов с врачом и вклю­ченности этих контактов в лечебный процесс. «В Парацельсе мы видим ро­доначальника не только в области создания химических лекарств, но также и в области эмпирического психического лечения» (Юнг). В границах «мо­дели Парацельса» в полной мере развивается патернализм как тип взаимо­связи врача и пациента. Медицинская культура использует латинское поня­тие pater — «отец», распространяемое христианством не только на священ­ника, но и на Бога. Смысл слова «отец» в патернализме фиксирует, что «образцом» связей между врачом и пациентом являются не только кровно­родственные отношения, для которых характерны положительные психоэмоциональные привязанности и социально-моральная ответственность, но и «целебность», «божественность» самого контакта врача и больного. Неуди­вительно, что основным моральным принципом, формирующимся в грани­цах данной модели, является принцип «делай добро», благо, или «твори любовь», благодеяние, милосердие. Врачевание — это организованное осу­ществление добра. Парацельс писал: «Сила врача — в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освещаться естественным светом и опыт­ностью; важнейшая основа лекарства — любовь». Под влиянием христиан­ской антропологии Парацельс рассматривал физическое тело человека «лишь как дом, в котором обитает истинный человек, строитель этого дома». Счи­тается, что христианское понимание души способствовало становлению суг­гестивной терапии, которую активно применял выдающийся врач XVI в. Кардано, рассматривая ее как необходимую и эффективную составляющую любого терапевтического воздействия. Кардано понял роль фактора доверия