Венок», 1905
Это только первые пять книг. Сборник «Mea» («Спеши!) вышел в день похорон Брюсова, 12 октября 1924 года. Это знаменательно, символично. Даже день похорон своих Брюсов отметил выходом книг. Теперь большое отсутпление. Я хочу изложить взгляды Брюсова на искусство. Брюсов мыслит символизм, как создание новой школы в поэзии. В брошюре «О искусстве» он пишет: «Задача искусства - сохранить для времени, воплотить это мгновенное, это мимоидущее. Художник пересказывает свои настроения; его постоянная цель раскрыть другим свою душу. Человек умирает, его душа, не подвластная разрушению, ускользает и живет иной жизнью. Но если умерший был художник, если он затаил свою жизнь в звуках, красках или словах, - душа его, все та же, жива и для земли, для человечества». Далее: «Единственный признак истинного искусства - своеобразие; искусство всегда создает нечто новое. Постоянный признак лжеискусства, что оно подражательно». Пушкин писал так: «Цель поэзии – это поэзия». Поздее Сологуб напишет, что Брюсов намерился возвратить поэзии ее «державную вольность».Это была историческая миссия Брюсова. Брюсов пишет «Ключи тайн». Искусство – это познание мира, это «величайшая сила». Брюсов был одним из образованнейших людей своего времени. Брюсов считал литературу своим делом, он вел опредленную литературную политику, он был причастен к созданию издательства «Скорпион» и некоторых журналов (Журнал «Весы» - главный редактор). У Брюсова были очень интересные взгляды на журналистику. Он считал, что каждый сотрудник неповторим, журнал – это «унисон солистов». Идея свободного и самоценного искусства, которое никому ничего не должно. В 1906 году начинается полемика «Весов» и «Золотого руна». В «Золотом руне» символисты отстаивали идею соборности, задумывались о специфике русской культуры и т.п. В 1909 году «Весы» закрылись. Брюсов начинается сотрудничать в журнале «Русская мысль» Струве. В этом переходе было вот что: становилось понятно, что закончился период «бури и натиска» символизма. Символизм оказался принят. «Русская мысль» был одним из авторитетнейших журналов. Брюсов в «Русской мысли» - знак окончания периода эпатажа. Брюсов пишет некролог зачинаетлям французского символизма. В литературе, по мнению Брюсова, должны «совместно действовать силы революционные и силы традиции». Символисты мечтали выразить в поэзии несказанное, стремились раздвинуть рамки поэзии, но вместе с тем Брюсов понимал, что нужно сочетние с традицией. И то и другое начало сочеталось в поэзии Брюсова. В 1910-е годы начинается происходить спор о символизме. Выступают В. Иванов, Блок, Брюсов. Брюсов протестует против попыток заставить поэзию служить религии. Искусство должно быть свободно. В 1912 год Брюсов пишет рецензию на книгу стихов Иванова, он пишет, что поэт – это учитель.
Несколько слов о книге «Третья стража». Заглавие символично. Эта книга имеет разделы. Особенно отчетливо мы здесь видим стремление Брюсова создать книгу, как модель мира. Вы можете знать стихотворение «Юному поэту»:
Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета: Первый прими: не живи настоящим, Только грядущее - область поэта. Помни второй: никому не сочувствуй, Сам же себя полюби беспредельно. Третий храни: поклоняйся искусству, Только ему, безраздумно, бесцельно. Юноша бледный со взором смущенным! Если ты примешь моих три завета, Молча паду я бойцом побежденным, Зная, что в мире оставлю поэта.
Есть у Брюсова послание, написанное в форме терцины. Послание в высшей степени необычно. «Терцины к списку книг»:
А есть у Брюсова стихотворение просто «Поэту», как поэт осмысляет природу своего творческого дара. Одни считают, что это божественное, другие – дьявольское. Брюсов пишет так:
Ты должен быть гордым, как знамя; Ты должен быть острым, как меч; Как Данту, подземное пламя Должно тебе щеки обжечь.
Всего будь холодный свидетель, На все устремляя свой взор. Да будет твоя добродетель - Готовность войти на костер.
Быть может, всё в жизни лишь средство Для ярко-певучих стихов, И ты с беспечального детства Ищи сочетания слов.
В минуты любовных объятий К бесстрастью себя приневоль, И в час беспощадных распятий Прославь исступленную боль.
В снах утра и в бездне вечерней Лови, что шепнет тебе Рок, И помни: от века из терний Поэта заветный венок! 18 декабря 1907
Это только на первый взгляд декларация индивидуалзима. Все-таки большую ценность для Брюсова имеет само искусство, а не собственное «я». Также интересно стихотворение «Поэт музе»: Я изменял и многому и многим, Я покидал в час битвы знамена, Но день за днем твоим веленьям строгим Душа была верна.
Заслышав зов, ласкательный и властный, Я труд бросал, вставал с одра, больной, Я отрывал уста от ласки страстной, Чтоб снова быть с тобой.
В тиши полей, под нежный шепот нивы, Овеян тенью тучек золотых, Я каждый трепет, каждый вздох счастливый Вместить стремился в стих.
Во тьме желаний, в муке сладострастья, Вверяя жизнь безумью и судьбе, Я помнил, помнил, что вдыхаю счастье, Чтоб рассказать тебе!
Когда стояла смерть, в одежде черной, У ложа той, с кем слиты все мечты, Сквозь скорбь и ужас я ловил упорно Все миги, все черты.
Измучен долгим искусом страданий, Лаская пальцами тугой курок, Я счастлив был, что из своих признаний Тебе сплету венок.
Не знаю, жить мне много или мало, Иду я к свету иль во мрак ночной, - Душа тебе быть верной не устала, Тебе, тебе одной!
27 ноября 1911
Брюсов декларирует свою верность музе. Он говорит, что даже в минуты любовных объятий он думал о музе. Снова и снова обратите внимание на эротические обертоны. Когда умерла жена Клода Моне у него на руках, первое, что он сделал, взял бумагу, карандаш и начал ее рисовать. К этому можно по-разному относится, но можно это и понять. Что-то есть в этом общее в Брюсове и Моне. Вот что такое преданность искусству.
У Брюсова можно увидеть и некоторую этическую всеядность. Например, стихотворение, посвященное З. Н. Гиппиус. Это еще один манифест Брюсова. Стих написан трехстопным ямбом.
Стихотворение «Искусство поэзии» из Поля Верлена. Французские символисты чрезвычайно важны.
Важными темами в творчестве также являются тема любви и города. Эти мотивы часто переплетаются.
Начнем со стихотворения «Измена»:
Сегодня! сегодня! как странно! как странно! Приникнув к окошку, смотрю я во мглу. Тяжелые капли текут по стеклу, Мерцания в лужах, дождливо, туманно.
Сегодня! сегодня! одни и вдвоем! Притворно стыдливо прикроются глазки, И я расстегну голубые подвязки, И мы, не смущенные, руки сплетем!
Мы счастливы будем, мы будем безумны! Свободные, сильные, юные, — мы!.. Деревья бульвара кивают из тьмы, Пролетки по камням грохочут бесшумно.
О, милый мой мир: вот Бодлер, вот Верлен, Вот Тютчев, — любимые, верные книги! Меняю я вас на блаженные миги... О, вы мне простите коварство измен!
Прощайте! прощайте! Сквозь дождь, сквозь ненастье, Пойду, побегу, как безумец, как вор, И в лужах мелькнет мой потупленный взор: "Угрюмый и тусклый"[2] огонь сладострастья!
Брюсов как бы хочет, чтобы мы вспомнили тютчевское стихотворение. Брюсова отсылает нас к Тютчеву, хочет, чтобы мы вспомнили то стихотворение. Бодлер и Тютчев – вот кому изменяет лирический герой. Измена, страсть, даже похоть, любовь раба к царице, любовь царицы к рабу – великое множество ситуаций, положений. Излюбленная тема Брюсова - любовь как страсть. Это было новым, это было то, что должно было произойти в искуссвте. Не только в обществе, но и в семье не было принято обсуждать вопросы интимной жизни человека. Конечно, об этом молчала и церковь. Для начала 20 века это воспевание чувственной любви, страсти – запртеная тема, скандал, шок, неприличие. Брюсов воспевает именно страсть. Эрос и смерть давно связаны. Часто встречаются в стихах экзотизмы. Напомню стихотворение «В Дамаск». Теперь оказывается, что любовь – не дьявольская сила, а путь от Бога. Брюсов отходит от первоначального образа верха и низа. Любовь – это путь проникновения в мистические, высшие тайны бытия. В ДАМАСК
Губы мои приближаются К твоим губам, Таинства снова свершаются, И мир как храм.
Мы, как священнослужители, Творим обряд. Строго в великой обители Слова звучат.
Ангелы, ниц преклоненные, Поют тропарь. Звезды - лампады зажженные, И ночь - алтарь.
Что нас влечет с неизбежностью, Как сталь магнит? Дышим мы страстью и нежностью, Но взор закрыт.
Водоворотом мы схвачены Последних ласк. Вот он, от века назначенный, Наш путь в Дамаск!
Когда Брюсова корили за стихотворение «Творчество», он пообещал, что у него на небе будет столько лун и зорь, сколько ему нужно. 11 лет спустя он как будто вспоминает это и пишет стихотворение «Сумерки»: Горят электричеством луны На выгнутых длинных стеблях; Звенят телеграфные струны В незримых и нежных руках;
Круги циферблатов янтарных Волшебно зажглись над толпой, И жаждущих плит тротуарных Коснулся прохладный покой.
Под сетью пленительно-зыбкой Притих отуманенный сквер, И вечер целует с улыбкой В глаза - проходящих гетер.
Как тихие звуки клавира - Далекие ропоты дня... О сумерки! Милостью мира Опять осените меня!
Опять эти эротические обертоны. Даже тротуарные плиты «жаждут». В 1906 году уже никого не смущало. Важно то, что Брюсов первым после Некрасова обращается к городу. Брюсов впитывает опыт Некрасова, но пишет о современном городе. Это и восхищение, и темная изнанка жизни. Это поцелуи без любви («Поцелуи»), это пьяные женщины на тротуаре, это городской сумасшедший («Сумасшедий»). Красота современного города порождена именно его уродствами. Эта эстетика большого города и отталкивает, и привлекает. Брюсов здесь ориентируется на Некрасова и на французских символистов (Рембо, Верлен, Метерлинк и др.). Символисты очень ценили Некрасова. Брюсов пишет статью «Некрасов как поэт города». В книге «Стефанос» есть цикл «Повседневность»: «В ресторане», «В игорном доме», «В публичном доме» (двери его ведут в ад, а любовь и пытка – одно и то же, это нечто дьявольское). Грех, безобразие возводятся в ранг красоты. Брюсов во многом предвосхитил мир современног мегаполиса. У него лунный свет превращается в электрический. Природа и цивилизация меняются местами и уже непонятно, где что. Брюсов первый описал трамвай. В 1899 году в Москве впервые были пущены трамваи. Это было новое ощущение человека в пространстве и социуме. Вместо пролетки, экипажа (интимное пространство) вдруг человек оказалася среди многих. Трамваи по началу назывались «электрические конки». В 1900 году Брюсов их изображает («Огни электрических конок…»). Это первое ощущение человека в городском общественном транспорте. Это было совершенно новое. Так начинало зарождаться сознание человека новой цивилизации. Брюсов это показал. В 1909 году Брюсов поет городу гимн и одновременно его проклинает: ГОРОДУ Дифирамб
Царя властительно над долом, Огни вонзая в небосклон, Ты труб фабричных частоколом Неумолимо окружен.
Стальной, кирпичный и стеклянный, Сетями проволок обвит, Ты - чарователь неустанный, Ты - неслабеющий магнит.
Драконом, хищным и бескрылым, Засев,- ты стережешь года, А по твоим железным жилам Струится газ, бежит вода.
Твоя безмерная утроба Веков добычей не сыта,- В ней неумолчно ропщет Злоба, В ней грозно стонет Нищета.
Ты, хитроумный, ты, упрямый, Дворцы из золота воздвиг, Поставил праздничные храмы Для женщин, для картин, для книг;
Но сам скликаешь, непокорный, На штурм своих дворцов - орду И шлешь вождей на митинг черный: Безумье, Гордость и Нужду!
И в ночь, когда в хрустальных залах Хохочет огненный Разврат И нежно пенится в бокалах Мгновений сладострастных яд,-
Ты гнешь рабов угрюмых спины, Чтоб, исступленны и легки, Ротационные машины Ковали острые клинки.
Коварный змей с волшебным взглядом! В порыве ярости слепой Ты нож, с своим смертельным ядом, Сам подымаешь над собой.
Брюсов как будто прозревает появление будущих мегаполисов. Очень важно стихотворение «Конь блед» («И се конь блед и сидящий на нем, имя ему Смерть…») Конь появляется в городе, он – вестник гибели, но его замечают только два человека: проститутка и сумасшедший. Брюсов после революции 1917 года был в состоянии «внутренней эмиграции». Затем он пишет: «мы должны нести свет в нашу национальную культуру». Он служил в учреждениях культуры, редактировал массовые издания классиков литературы, преподавал. Надо понять трагедию Брюсова, его одиночество. С одной стороны, он принят и обласкан властью, но…для многих он стал фигурой компромисса. Стихи Брюсова, конечно, остались в истории. На прощание еще одно стихотворение Брюсова без комментариев:
Я много лгал и лицемерил, И сотворил я много зла, Но мне за то, что много верил, Мои отпустятся дела.
Я дорожил минутой каждой, И каждый час мой - был порыв. Всю жизнь я жил великой жаждой, Ее в пути не утолив.
На каждый зов готов ответить, И, открывая душу всем, Не мог я в мире друга встретить И для людей остался нем.
Любви я ждал, но не изведал Ее в бездонной полноте,- Я сердце холодности предал, Я изменил своей мечте!
Тех обманул я, тех обидел, Тех погубил,- пусть вопиют!
|
