Чем изъяснительная проповедь не является?
“Постиховой” экзегезой и комментарием к тексту. Причем разница состоит не только в том, что изъяснение подразумевает иллюстрирование и выводы. Делая экзегезу, вы просто обязаны “топтаться” на каждой частности, в то время как при изъяснении вы больше внимания уделяете общему руслу течения мысли автора. При этом важно заметить то, что (1) вы можете объяснить каждую строчку, но люди так и не услышат весть; (2) вы можете пойти не по тому плану/структуре, что имеется в тексте, но донести до людей весть. Поэтому ключевым моментом является умение донести до сознания слушателей гл. идею и уметь применить ее в контексте сегодняшней жизни.
ВВЕДЕНИЕ: ПОЧЕМУ ИМЕННО ПСАЛТИРЬ?
Некоторые утверждают, что книга Псалтирь является не самой подходящей книгой для проповеди: дескать, псалмы необходимо петь, ими можно молиться, но обязательно ли проповедовать на основе их текста? Более того, утверждают сторонники такой точки зрения, природа книги Псалтирь такова, что она скорее годится для личных духовных размышлений, чем для проповеди. Но несмотря на то, является тот или иной псалом молитвой, песнью или гимном, частью литургии или поэмой мудрости, все псалмы могут использоваться проповедником в качестве основного текстового материала для своей проповеди. Цель нашего курса состоит в том, чтобы показать, как это делать.
В этой связи кажется неизбежным то деление всего курса Гомилетика 2, которое можно увидеть в программе. Выделяются две основные части... Но уже сейчас можно было бы привести несколько примеров того, как книга Псалтирь может использоваться нами в качестве текста для проповеди.
Конечно, взяв тот или иной псалом для проповеди, мы должны постараться узнать как можно больше из того, кем, при каких обстоятельствах и с какой целью исполнялся этот псалом. Только в таком случае мы сможем верно истолковать псалом и, т.о., создать хорошую основу для составления проповеди. Например, пс.16. Это - молитва: “Услышь, Господи, правду... прими мольбу из уст нелживых”. Далее в стихах 3-4 говорит сама невинность человека:
“Ты испытал сердце мое, посетил меня ночью, и ничего не нашел; от мыслей моих не отступают уста мои. В делах человеческих, по слову уст Твоих, я охранял себя от путей притеснителя”.
Такие слова о невинности, сказанные человеком в молитве, могут показаться нам, христианам, часто подчеркивающим свою греховность перед Богом (в свете учения НЗ), несколько неприемлемыми. Следовательно, мы искушены обойти этот псалом и не использовать его в качестве исходного текста для проповеди. Более того, мы можем даже сослаться на него как на пример самоправедности человека. Но если бы мы знали контекст, в котором скорее всего родился этот псалом, мы совершенно по-иному посмотрели бы на него.
Человек, молящийся этим псалмом, был несправедливо обвинен в каком- определенном преступлении, возможно - в лжесвидетельстве против ближнего. Этот случай был представлен священнику, чтобы тот дал свое заключение и вынес суд. В такой ситуации псалмопевец проходит через ночь самоанализа. В то же самое время от него требуется то, чтобы он засвидетельствовал о своей невиновности и поклялся “не виновен” в том, в чем его обвиняют. Именно о таком ритуале идет речь в стихах 2-4. Другими словами, речь здесь идет вовсе не о хвастовстве по поводу своей праведности, скорее, псалмопевец, проходя через требуемый ритуал, смиренно вверяет себя и свое дело Богу. Все это, конечно, меняет картину при толковании этого псалма.
Однако наша культура в корне отличается от той, в которой создавались эти шедевры древней поэзии. Мы вновь задаем себе вопрос: как же язык псалмов сделать понятным сегодня?
Да, мы отдаем себе отчет в том, что в книге Псалтирь нет единого сюжета (в отличие от других поэтических отрывков Писания, содержащихся в пророческих книгах), и лишь несколько псалмов отражают конкретные исторические обстоятельства, в частности, псалмы 104-105, 134-135, особенно 136:
“ При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе. На вербах посреди его повесили мы наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши - веселья: “пропойте нам из песней Сионских!”...” Ввиду этого появляется искушение толковать псалмы “в общем”, то есть, как тексты, имеющие универсальный характер и универсальную применимость в обстоятельствах, которые отличают жизнь человека. Например, псалом 89:
“Дней лет наших 70 лет, а при большей крепости 80 лет; и самая лучшая пора их - труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим”. Или взять 22 псалом. Псалом, выражающий веру и надежду человека на Бога. Нередко его читаю на похоронах. Это неплохо, но далеко не все!!!
Дело в том, что Псалтирь не является плодом “обобщенной”, безликой и бесформенной религии. Эта книга представляет собой многочисленные отклики израильтян на тот долгий путь, которым Бог вел их через множество различных обстоятельств, через совершенно конкретные исторические ситуации. Израильтяне являлись особенным, избранным народом, народом завета, и если мы себя не отождествляем с такой категорией людей, книга Псалтирь не является нашей, в таком случае она не может принадлежать нам. Если сегодня мы не являемся новым Израилем во Христе, мы не можем сделать своим достоянием их опыты и отклики на действия Божии в их отношении. Другими словами, молитвы и гимны, плачевные песни и литургические отрывки книги по-настоящему нашими стать не могут. Таким образом, напрашивается очень важный вывод: ни один из псалмов книги Псалтирь не может получить должного толкования вне контекста Израиля.
Например, попытка толкования 8 псалма в контексте “естественной религии”:
“Когда взираю я на небеса Твои, - дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?”
Но составитель этого псалма узнал о Боге не из того, что рассматривал природу! Он узнал о Нем из истории о сотворении мира (Быт.1), поэтому немыслимо браться за объяснение этого псалма вне контекста повествования о творении мира и человека.
Таким образом мы вновь повторяем сделанный ранее вывод: читать псалмы, молиться ими и, тем более, проповедовать на их основе мы можем только тогда, когда мы подходим к ним как люди народа завета, как члены новой общности - нового Израиля. А стать членами нового Израиля мы можем только через Христа.
Конечно, это не значит, что в каждом псалме мы должны видеть указание на Христа. Псалом 109 чаще других цитируется в НЗ. Но нет сомнений в том, что изначально его содержание не было о Христе. Он был написан по случаю коронации кого-то из членов Давидовой династии. Похожим образом дело обстоит и другими псалмами: 22, 68, 33, которые используется в НЗ для передачи страстей Господних. Но изначально они были написаны страдальцами Израиля. Поэтому когда мы проповедуем на их основе, мы должны поместить их прежде всего в их первоначальный контекст. Книга Псалтирь должна оставаться сама собой, иметь свое историческое место в жизни Израиля.
Все это значит, что, хотя сами псалмы не предоставляют нам большую информацию относительно конкретных жизненных ситуаций, в которых они были написаны, очевидно то, что они неразрывно связаны с историей взаимоотношений избранного народа и Бога. Контекст книги Псалтирь таков, что ее окружают нарративные жанры. Сама же книга представляет собой отклик на историю, представленную в этих исторических книгах. Но ведь история избранного народа есть и наша история, то есть, наша история есть история избранного народа. Значит, мы должны разделить и тот отклик, который встречаем на страницах песен и молитв, литургий и литаний этой книги.
Фактически, в этот и состоит модель нашей проповеди из книги Псалтирь: их отклик становится нашим, слова израильтян становятся нашими словами, их позиция становится нашей, глубина их посвящения Богу находит свое выражение и в нашем благочестии. И все это - через проповедь. Проповедь на основе Псалтири преследует такую главную цель: вызвать в народе Божьем, в народе завета, такой отклик на деяния Божие в их жизни, который был бы достоин, во-первых, Бога, заключившего с нами завет, и, во-вторых, нас как людей завета. Поэтому проповедь на основе книги Псалтирь является абсолютно необходимым для христианского роста делом. В этой связи я призываю вас чаще проповедовать из книги Псалтирь. Наши новообразованные церкви просто задыхаются от того, что не проветривается воздух на богослужениях. Однообразное питание формирует духовных дистрофиков или вынуждает людей пускаться в поиски других пажитей. Стоит ли удивляться после этого, что в одном из унионов из 10000 новообращенных через несколько лет осталось 3000?
Итак, проповедью из Псалтыря мы достигаем следующих целей:
1. помогаем людям увидеть, что они являются народом завета. Фактически, мы делаем их таковыми, проповедуя из этой книги;
2. мы обогащаем их духовную жизнь, когда через проповедь отвечаем на один из самых трудных вопросов жизни: где Бог?
3. мы помогаем им разобраться с теми многосложными движениями духа, которые отличают внутренний мир вдумчивых, честных и праведных последователей Христа. Здесь, кстати, уместно вспомнить слова Кальвина из его комментария на книгу Псалтирь, которую он называл “анатомией всех частей души человека”: “Не без причины я имею обыкновение величать эту книгу анатомией всех частей души [ человека],ибо никто не обнаружит в себе ни одного такого чувства, которое не было бы отражено в этом зеркале. Более того, все печали, скорби, сомнения, страхи, надежды, заботы, беспокойства, короче, все те буйные волнения, в которые бросает умы людей, Святой Дух здесь вызвал к жизни. В остальной части Священного Писания содержатся заповеди, которые Господь дал Своим слугам для передачи нам. Но на страницах этой книги мы встречаем пророков, беседующих с Богом. При этом они обнажают свои глубинные чувства, приглашая и побуждая каждого из нас к самоанализу, чтобы ни один из грехов и недостатков, которыми мы столь полны, не остался скрыт”; а также слова Лютера из его второго предисловия к немецкой Псалтыре (1528), которые выражают чувства многих верующих: “[читая книгу Псалтырь], вы смотрите в сердца всех святых как на прекрасный, в пестрых цветах сад, по сути, вы видите самое небо; вы видите как расцветают прекрасные, яркие, чарующие цветы, цветы всякого рода изысканных и радостных мыслей о Боге и Его милости. И где вы найдете слова, которые бы выражали печаль глубже и показывали бы ее страдания и отчаяние более красноречиво, чем это делают псалмы плача? Здесь вы вновь смотрите в сердца всех святых как в лицо смерти, как во глубину ада, - как темно и мрачно там из-за сурового проявления гнева Божьего, с чем приходится встречаться в разных ситуациях! И вновь: когда они говорят о страхе или надежде, ими используются такие слова, которые не смог бы выразить на полотне ни один художник с равной силой, и ни Цицерон или другой какой оратор не смогли бы выразить мысли о страхе и надежде похожим образом. Но самым удивительным является то, что говорят они это о Боге и Богу... Именно это в наибольшей степени объясняет то, почему книга Псалтырь является любимой книгой всех святых, и почему каждый из них, какими бы ни были его обстоятельства, находит для себя псалом и те слова, которые наиболее соответствуют его ситуации и настолько полно отвечают его нуждам, как если бы они были написаны специально для него; причем происходит это так, что он не мог бы ни усовершенствовать, ни найти или пожелать чего более подходящего... Итак, если вы хотите увидеть святую христианскую церковь, изображенную в ярких цветах и поистине живой форме, и если вы хотите увидеть это в миниатюре, вы должны достать Псалтырь. Так вы станете обладателем красивого, ясного и чистого зеркала, которое покажет вам, что есть истинное христианство; да, вы увидите себя в нем и истинное “gnothy seauton, а также Бога и все Его творения”.
4. мы приводим их ближе ко кресту Христа, Который отождествил Себя со всеми страдальцами, нищими и презренными этого мира. А эта тема - одна из важнейших в Псалтыре. Кстати заметить, Сам Христос прямо таки жил книгой Псалтирь. Недаром ведь именно эта книга цитируется НЗ авторами чаще других книг канона ВЗ;
5. Языком псалмов люди полнее могут засвидетельствовать об опытах своего духовного паломничества. Книгой Псалтирь жили ранняя и средневековая церкви, без нее немыслима жизнь Католической, Православной и протестантских церквей (хотя и в меньшей мере. Подробнее - в следующей теме).
Книга псалтирь в иудейской и христианской истории: некоторые факты
Псалмы в жизни кумранской общины. Вообще, кумранские рукописи представляют собой как переписанные тексты ВЗ книг, так и комментарии к ним + уставные положения, касающиеся жизни всей общины. Не вдаваясь в текстовой анализ имеющихся рукописей (1 - порядок псалмов нередко отличается от того, что известен нам сегодня; 2 - канонические псалмы идут вместе с неканоническими; 3 - природа канонических псалмов: наблюдаются некоторые разночтения), отметим то, как использовалась книга кумранской общиной:
1. в литургии;
2. цитировались доказательные тексты (похожим способом это делалось и автором послания к Евреям);
3. применение содержания книги непосредственно к себе, к “нечестивому священнику и Учителю праведности”, ментальность “мы - они”, апокалиптика, скорое разделение святых от праведников;
1. акцент на псалмах, призывающих соблюдать Тору;
2. книга по практическому благочестию.
Псалмы в жизни иудеев периода христианской эры.
3. в храмовом богослужении и литургии: ежедневные утренние и вечерние жертвы, субботнее богослужение и по поводу различных праздников. Согласно Мишне (что в целом подтверждается LXX) псалом 23 читался по воскресеньям, 47 в пон., 81 во вторник, 93 среда, 80 четверг, 92 пятница, 91 суб. Не останавливаясь подробно на том, как использовались псалмы в иудейской литургии, отметим следующее: в общей сложности в ней используется 57 псалмов. Если их классифицировать по основным жанрам, то можно заметить следующие интересные детали: гимны - 15 из19; псалмы о Яхве как о царе - 5 из 6; псалмы-упования - 7 из 12; псалмы благодарения - 7 из 17; псалмы, содержащие пророческое увещевание - 2 из 2; литургия Торы - 23 псалом; малая литургия - пс.133. Интересно отметить также, что псалмы, традиционно считавшиеся и считающиеся сегодня как “мессианские” - 2, 71 и 109 вообще не представлены. 4. Комментарии на Псалтирь 5. Переводы, составление поэм на основе отдельных псалмов, переложение на музыку. Псалмы в церкви патристического периода (100-451). 6. цитирование мужами апостольскими и ранними отцами церкви: 1Послание Клемента, Послание Варнавы, в Дидахэ, В послании Поликарпа к Филиппийцам, в Апологии и Диалоге с Трифо Иустина Мученика, Ириней Лионский “Против всех ересей” и т.д.;
1. использование в богослужении, особенно на литургии; Игнатий ввел пение псалмов антифоном в христианское богослужение;
2. заучивание псалмов христианами наизусть стало обычным делом; о том, насколько общеупотребительным было использование книги Псалтирь в то время, говорят следующие слова Златоуста: “Если мы бодрствуем в церкви, Давид первый, последний и в центре. Если ранним утром мы поем мелодию гимнов, Давид вновь первый, последний и в центре. Если мы участвуем в похоронах умершего, Давид здесь первый,средний и последний. Ткут в домах девственницы, и, Давид здесь первый, последний и в центре. Что за удивительная вещь! Те многие, кто не сделал и своей первой попытки читать, знают из Давида все наизусть и речитируют его надлежащим образом. Однако не только в городах и церквах он столь широко известен людям всех возрастов; даже в полях и пустынях и в необитаемых пустошах он с великим усердием побуждает священные хоры к Богу. В мужских монастырях звучит священный хор евангельского воинства, и Давид среди них - первый, последний и в центре. В женских монастырях поют группы девственниц... и Давид здесь первый, средний и последний. В пустынях люди, мучимые этим миром, ведут беседу с Богом, и Давид среди них - первый, последний и в центре. И ночью, когда людьми овладевает естественный сон и их влечет в пучину сновидений, наготове лишь один Давид, пробуждающий слуг Божьих на евангельские бдения, превращая землю в небеса и делая людей ангелами”. 3. Об использовании псалмов монахами: “Ставя себя всегда перед очами Бога, монах оставляет позади себя все земные заботы. Сгорая в пламени небесного стремления, он не успокаивается ни днем, ни ночью, вознося в псалмах и духовных песнях хвалу Богу” (История монахов, 2, 139). Псалмодия успокаивала страсти человека... Пение псалмов преследовало совершенно иные цели, нежели эмоциональное музыкально-поэтическое воплощение их образов. Основная задача заключалась в глубоком и сосредоточенном размышлении ад их содержанием. Монахам важно было проникнуть в сокровенный смысл каждого стиха, сопоставить их и понять идею всего псалма. Более того, каждый псалом воспринимался как назидание и нравоучительная проповедь, положений которой необходимо придерживаться в повседневной жизни. В результате размышления над псалмами превращались в своеобразную школу познания нравственных норм и религиозной этики. Сами же псалмы рассматривались как поэтическая иллюстрация к вероучению. Псалмы пелись ими денно и нощно.
4. Пение псалмов в быту и на работе и дома. Иероним: “... в селении Христовом все просто, и, исключая псалмы, там царит тишина. Куда бы вы ни обернулись, крестьянин, сжимающий ручку плуга, поет “Аллилуия”, потеющий жнец радуется в псалмах, и когда виноградарь подрезает лозу ножом, он поет что-то Давидово” (Послание, XLVI 12). Златоуст: “... чтобы демоны не вводили в употребление безнравственные песни и не нарушали все, Бог воздвиг преграду из псалмов, дабы они были предметом удовольствия и пользы” (на псалом XLI 1); “особенно необходимо как перед едой, так и после нее создать против дьявола защиту и подняться с пира вместе с женой и детьми, чтобы петь священные гимны Богу” (там же, 2). Амвросий: “Но я желаю также, чтобы даже в вашей спальне вы сплетали в частом чередовании псалмы с молитвой Господу” (О девственности).
5. написание комментариев, которые зачастую не отличались от проповедей (особенно Ориген, Аф. Великий, Златоуст, Иероним, Федор Мопсуэтский, Августин.
Псалмы в богослужении и жизни мирян Западной церкви.
1. обычай чтения (как правило, наизусть) всей (!) книги Псалтирь на протяжении какого-то определенного периода времени, обычно недели; постепенно возникло восемь отрезков времени в течение дня и ночи, отводимых для молитвы: ночь - так как Пс.118:62, полуночница; + 7 дневных отрезков, ввиду 118:164: (1) на заре; (2) заутреня 7.00; (3) следующий - 9.00; (4) в полдень; (5) 15.00; (6) вечерня - вечером; (7) служение непосредственно перед сном. Средоточием каждого из перечисленных отрезков дневного и ночного времени для молитвы было чтение псалмов, включая, конечно, и другие части Св. Писания. Одно из правил св. Бенедикта предписывало чтение всей книги Псалтирь в течение одной недели в определенной последовательности. Впоследствии на основе этого и других правил бенедиктинцев были разработаны соответствующие “молитвенные предписания” не только для монахов, но вообще для всех верующих в период Средневековья.
2. появление многочисленных рукописей Псалтыря, роскошно выполненных и содержащих богатые иллюстрации по тематике НЗ.
3. В период мрачного Средневековья, когда запрещалось чтение мирянами Св. Писания (собор в Тулузе в 1229 г.), этот запрет не распространялся на книгу Псалтирь.
4. Чтение (наизусть!) псалмов в качестве наказания. Если за кокой-то вид правонарушения (11 век) человека садили на хлеб и воду на один месяц, человек имел право на замену этого вида наказания другим: пропеть “1200 псалмов, стоя на коленах; если же он не может сделать это, он может спеть 1680 псалмов сидя или стоя, а не на коленах; и, если возможно, сделать это в церкви, если нет, то в одном месте”. Если же человек не знал столько псалмов наизусть, он мог заплатить определенную сумму в качестве выкупа.
5. Псалмы в жизни простонародья. (1) “Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится” - эти слова из 90 псалма чаще всего можно встретить на различных предметах-талисманах. (2) Во время мессы, когда разносились евхаристические хлеб и вино, обычно произносились слова “Вкусите и увидите, как благ Господь”. Люди слышали их так часто, что начинали верить, будто они могут воспрепятствовать брожению вина. Как? Нужно было написать их на яблоке и бросить его в бочку с напитком. (3) легенда о Квендреде, сестре Кенельма, ставшего царем Мерции (Англия) в 819 году. Когда царь был убит в заговоре, она захотела проклясть его. Взяв Псалтырь, она начала в качестве заклинания петь псалом 118 в обратном порядке, от последнего стиха до первого. Когда она дошла до начальных слов этого псалма, ее глаза выпали из глазниц на ту страницу, которую она читала. Идея: люди верили в магическую силу слова, в силу чтения, в силу книги Псалтирь.
Псалмы в богослужении Восточной церкви.
Псалтырь, как известно, - это цвет религиозной лирики, и ни одна из книг средневековья по своей читаемости и использованию в богослужебной практике не может сравниться с нею. Достаточно сказать, что по уставу на ежедневной утрене, кроме шестопсалмия, положены так называемые кафизмы (по две или три на каждый день, за исключением Светлой Седмицы), так что в течение недели вся Псалтырь прочитывается целиком, а во время Великого поста - даже два раза в неделю. Псалтирь была и остается неотъемлемым элементом келейного правила инока и домашнего чтения мирянина.
Псалмы в богослужении протестантских церквей В реформатских церквах 16 и 17 веков, а в некоторых из них даже в 18 и 19 веках единственным сборником гимнов, которым дозволялось пользоваться на богослужениях, была книга Псалтирь.
Таким образом, этим кратким историческим обзором того, как использовалась книга Псалтирь в разные периоды иудейской религии и христианской церкви мы хотели подчеркнуть то, насколько большое значение придавалось этой книге, какое глубокое влияние она оказала как на богослужение церкви, так и на формирование благочестия отдельных верующих. По сути, эта книга имеет вневременную ценность для людей всех классов, для богослужебного использования на любом месте.
Что же касается нашей церкви, то наблюдение за тем, как используется Псалтирь нами, не очень радует. Фактически, мы забыли о ее существовании. Надеюсь, данный предмет поможет нам обогатить духовную жизнь наших церквей.
ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ КНИГИ ПСАЛТИРЬ
В ВЗ песни, гимны и молитвы не ограничиваются книгой Псалтирь. Задолго до ее написания и составления в древнем Израиле существовала псалмодическая традиция. Свидетельства об этом можно встретить в тех поэтических текстах, что были вкраплены в нарративные тексты ВЗ. Корпус этих поэтических текстов относительно невелик и включает в себя следующие основные отрывки:
7. Песнь моря - Исх.15:1-18; 8. Песнь ковчега - Числ.10:35-36; 9. Изречения Валаама - Числ.23-24; 10. Песнь Моисея - Втор.32; 11. Благословение Моисея - Втор.33; 12. Песнь Деворы - Суд.5; 13. Песнь Анны - 1Ц.2:1-10.
Происхождение Израиля следует отнести к выходу евреев из Египетского рабства. Это же событие отмечает начало Израильской псалмодии. Другими словами, уже здесь мы можем отметить: отношение евреев к своему освобождению было не просто как к историческому факту, но как к событию, за которое Господь достоин самой высокой хвалы.
Вышеперечисленные поэтические отрывки, созданные на протяжении ранней истории израильтян, позволяют нам сделать несколько выводов:
1. поэзия, как одна из форм языка, была присуща израильтянам на ранней стадии их истории, как это имело место и в других древних культурах;
2. поэзия была средством выражения самых глубоких чувств и наиболее ярких озарений человека: его молитвы, хвалу, мудрость, душевные терзания и другие чувства и мысли;
3. в определенных случаях поэзия звучала под аккомпанемент музыки;
(1) несмотря на устное происхождение, поэтические творения запоминались и передавались будущим поколениям;
(3) Уже в древнем Израиле существовала традиция записывать и собирать песни и гимны в отдельные сборники (Втор.32:46; 2Ц.1:18; 2Пар.35:25). Кульминацией такой традиции стало формирование самого большого сборника псалмов древних евреев - книги Псалтирь.
Как же проходил этот процесс? Точнее ответить на этот вопрос нам поможет следующая лекция.
СТРУКТУРНЫЙ КОНТЕКСТ КНИГИ ПСАЛТИРЬ
Мы начинаем очень большой раздел нашего курса. Прежде чем приступить к толкованию отдельных псалмов книги, мы просто обязаны посмотреть на книгу в целом. Дело в том, что Псалтирь, как коллекция 150 псалмов, формировалась не один год и не одним человеком. Сам порядок расположения псалмов может очень многое сказать нам относительно того, как следует понимать каждый из 150 отдельных поэтических отрывков этой книги. Изначально мы исходим из предпосылки, что то расположение псалмов, которое нам известно сегодня из канона ВЗ, далеко не хаотично, но в большой степени отражает богословие тех людей, которые придали настоящую форму всей книге. Очевидна определенная цель, которую преследовали составители Псалтыря. Итак, какие же свидетельства редакторского деления книги Псалтирь мы можем увидеть в ней?
Деление книги на пять частей. Методы группирования и разделения псалмов.
Очевидно деление книги на пять больших, но не пропорциональных по числу включенных в них псалмов разделов. В таком делении книги явно прослеживается параллель Моисей - Давид. Вот что говорит по этому поводу Мидраш (1:1)[1]: “Моисей дал израильтянам 5 книг закона, и в соответствии с этим Давид дал им книгу Псалтирь, состоящую из пяти книг”. Вот как выглядит такое деление.
Естественные цезуры - 40:14; 71:18-20; 88:53; 105:48. В них содержится по-разному варьированная, но по сути неизменная доксологическая формула: “Благословен Господь, Бог Израилев, от века и до века! Аминь, аминь!”.
14. 1-40 (40 псалмов); 15. 41-71 (31 псалом); 16. 72-88 (17 псалмов); 17. 89-105 (17 псалмов); 18. 106-150 (45 псалмов).
Однако не следует приписывать такому делению больше, чем просто связь с Пятикнижием и, вероятно, с пятью самыми большими праздниками израильтян[2]. Хотя есть и другие точки зрения на сей счет[3].
Методы группирования и разделения псалмов (по Gerald H. Wilson, VT 34 (1984), 337-352):
3. с учетом указания на авторство;
4. с учетом жанра, на который есть указание в заголовке псалма;
5. использование аллилуия-псалмов вместе с теми, что начинаются словами: “Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его”.
Остановимся на каждом из этих методов.
С учетом указания на авторство. В книгах I-III (3-88) организационным фактором в структуре книги, по всей видимости, является авторство отдельных псалмов. Это можно ясно увидеть в книге I, за исключением псалма 32, который, однако, тесно связан с предшествующим. Похожий интерес к авторству можно проследить во второй и третьей книгах. Однако картина резко меняется в четвертой и пятой книгах: из 62 псалмов, лишь 19 имеют указание на авторство, в то время как в коллекции псалмов 3-88, только 6 не имеют указания на авторство. Таким образом, напрашивается следующий вывод: авторство псалмов, хотя и играло определенную роль в формировании отдельных коллекций внутри пяти основных книг, вряд ли можно считать главным организационным принципом всей книги Псалтирь. С учетом указания на жанр псалма. В заголовках псалмов можно встретить следующие жанры: псалом, писание, учение, песнь, аллилуия, комбинации нескольких жанров и другие. Надо сказать, что они выполняют роль “связок” между отдельными псалмами внутри групп и смягчают переход от псалмов одного автора к другому. Это, безусловно, было сделано не без умысла. Однако на основе этого мы не можем сделать вывод и сказать, что они, жанры, стали тем главным принципом, которым пользовались редакторы в процесс придания книге ее настоящей формы. Фактически ни один из перечисленных жанров, кроме “Песней восхождения”, не был сформирован в цельную коллекцию псалмов. Более того, если принять во внимание жанровую классификацию по Гункелю, мы тоже не увидим подобной закономерности.
Использование аллилуия-псалмов. Во-первых, они используются для завершения отдельных небольших групп псалмов: 103, 104, 105. Во-вторых, после 106 псалма картина резко меняется: появляющаяся новая формула “Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его” (см. также в начале псалмов 117 и 135) выполняют уже не роль вступления, а введения к той части, что следует за ней. Вряд ли это случайно, скорее, редакторы намеренно в таком порядке поместили эти псалмы с целью обозначить некоторые “швы” книги Псалтирь. Таким образом, мы делаем один главный вывод: с одной стороны, структура книги Псалтирь явно свидетельствует об определенной редакторской деятельности ее составителей; с другой стороны, ни один из вышеперечисленных организационных принципов формирования формы книги нельзя считать главным. В таком случае возникает вопрос: каким другим принципом могли руководствоваться составители книги в процессе придания ей настоящей формы? Отчасти ответом на данный вопрос является гипотеза, выдвинутая исследователем Seybold. Концентрические круги в структурном делении книги Псалтирь
В своем исследовании структуры книги Псалтирь Seybold исходит из нескольких предпосылок: во-первых, именно Давиду приписывается большинство (73) псалмов книги; во-вторых, расположение этих псалмов диктовалось скорее определенным замыслом, чем какими-то случайностями в историческом процессе компиляции всей книги; в-третьих, коллекции Давида следует считать основой всей книги Псалтирь не только в численном отношении, но и структурном.
Итак, расположив все псалмы книги в линейном порядке (см. диаграмму), можно заметить, что они сгруппированы в не хаотично, но по определенной схеме, даже кругами. Мы называем эти круги концентрическими. Теперь представляется необходимым рассмотреть каждый из блоков, составляющих книгу Псалтирь.
Блок псалмов 3-40: первая Псалтирь Давида
Псалмы 3-40 представляют собой численно самую большую группу, которая формирует основу всей коллекции псалмов. Исключение составляет 32 псалом, который, однако, в LXX приписывается Давиду, а по своему содержанию связан с предыдущим, авторство которого приписывается Давиду. Большее количество псалмов этого блока в отличие от коллективных псалмов произносятся или относятся к отдельным личностям - так называемые “индивидуальные псалмы ”. Вероятно, некогда эта группа псалмов существовала независимо от остальных[4]. Не случайно также расположение этой группы псалмов в начале всей книги: именно она представляет собой наиболее цельную коллекцию, без швов и изломов.
4. Блок псалмов 41-88
а. псалмы 41-82: Псалтирь “Элохиста”
Почему “молитвенник Давида” и обрамляющие его псалмы Асафа и сынов Кореевых (за исключением псалмов 83, 84, 86 и 87) названы Псалтирью“Элохиста”? Свое название эта коллекция получила от частого использования имени Элохим (204 раза) против имени Яхве (46 раз), в то время как в псалтири Давида (включая псалмы 1 и 2) картина совершенно иная - Яхве 272, Элохим - 15. Что же касается псалмов 83-150, то картина выглядит следующим образом: Яхве - 362, Элохим - 13.
Вряд ли можно утверждать то, что за этим кроется какой-то глубокий богословский смысл. Трудно объяснить, если вообще возможно, почему в данной части книги Псалтирь такая резкая перемена в способе именования Бога и обращения к Нему. Однако остается фактом, что такая перемена имела место. Большинство комментаторов относят это к работе позднего (в период после вавилонского плена) редактора.
б. псалмы 50-71: вторая Псалтирь Давида: “молитвенник” История формирования второго блока псалмов более драматична. По-видимому, он формировался независимо от первого и так и существовал. Такой вывод можно сделать на основе материала из этого блока, дублирующего материал первого блока. См. следующие дублеты:13=52; 39:14-18=69.
Интересно обратить внимание на то, как чередуются имена Господи/Боже = Яхве/Элохим. Складывается впечатление, что такое чередование было чисто механически.
Также здесь необходимо обратить внимание на постскриптум к псалмам 70 и 71 - “Кончились молитвы Давида, сына Иессеева”. Он указывает, во-первых, на то, что блок, начавшийся с 50 псалма, закончился; и, во-вторых, на то, что собранные здесь тексты рассматривались как молитвы. Со временем “молитвенник” Давида был объединен с двумя другими коллекциями псалмов, происхождение которых следует отнести к жизни и деятельности гильдий/сообществ певцов, храмовых хоров и музыкантов.
Как хорошо видно из диаграммы, вторая Псалтирь Давида, “молитвенник”, находится в центре псалмов двух храмовых гильдий - Асафа (Пс. 49 и 72), что формирует первое “кольцо”, и гильдии сынов Кореевых (Пс. 41-48 и 83, 84, 86, 87), что формирует второе “кольцо”. Не увидеть в этом определенного замысла просто невозможно.
в. коллекция псалмов сынов Кореевых - Пс. 41-48, 83, 84, 86, 87 г. коллекция псалмов Асафа - Пс. 49, 72-82 д. объединение первой Псалтири и второй
Первая коллекция, вероятно старейшая, ассоциируется с именем Асафа. Позднее к ней были добавлены псалмы сынов Кореевых. Чтобы соединить Псалтирь “Элохиста” и Псалтирь Давида, к этим коллекциям были добавлены 2 и 88 псалмы - мессианские. Такая симметрия с мессианскими псалмами задает тон всей коллекции. Эти псалмы - крайние звенья одной цепи. Видимо, та же рука объединила Псалтирь 1 и 2, что сделала обрамление вокруг Псалтири 2, если предположить, что к тому времени по объему вторая Псалтирь стала почти равна первой Псалтири.
Чтобы увидеть взаимосвязь между 2 и 88 псалмами, достаточно сопоставить язык и образы нескольких стихов из этих псалмов.
Сравнительный анализ этих двух псалмов можно было бы продолжить, однако здесь представляется достаточным сказать лишь, что для них общими являются такие темы, как тема врагов, милости Божьей, Его вечного владычества и другие.
5. Блок псалмов 89-118
Надо сказать, что этот блок еще менее оформлен в структурном отношении, чем, скажем, два предшествующих ему блока. Тем не менее в нем отчетливо можно увидеть следующие подгруппы:
а. царственные псалмы: Пс. 92-98
Основная тема этих псалмов - царственная власть Яхве. Входящие в эту группу псалмы являются анонимными.
Что касается анонимности данных и вообще некоторых псалмов, то хотелось бы привести следующие два важных утверждения, которые необходимо помнить при толковании анонимных отрывков древнееврейской поэзии. “Одно из наиболее разительных отличий литературы древнего Ближнего Востока, во-первых, от классической и средневековой, а во-вторых, от современной литературы - это ее анонимность (или псевдонимичность). Вследствие этого свойства в ней полностью отсутствует стремление к творческой самобытности, столь характерное для западной литературы. Здесь мы можем обнаружить искусное применение традиционных жанров, постоянное появление все новых и новых их сочетаний, а личность автора полностью отходит на второй план, стремясь вовсе исчезнуть”[5]. И второе: “Отсутствие точной информации относительно авторства не является серьезным препятствием в истолковании псалмов, поскольку главной их темой является отношение человека с Богом, а вариации на эту главную тему имеют универсальную и вневременную ценность, которая превосходит связываемые с авторством характеристики”[6].
б. псалмы 107-109: третья Псалтирь Давида
Первые два - “индивидуальные” псалмы, третий - мессианский. в. “приложения”: Пс. 91 и 99, 102-106 и 110-113; 114-117
Внимательно смотря на диаграмму, можно заметить, что третья Псалтирь Давида обрамляется тремя “приложениями” - одним с одной стороны и двумя с двух. Причем важно отметить то, что составляются эти “приложения” преимущественно хвалебными псалмами - так называемыми “аллелуия-псалмами”. В этом также можно увидеть определенный замысел составителей книги.
г. объединение данного блока с двумя предыдущими коллекциями: значение псалмов 1 и 118
Если в первом случае объединяющим звеном между блоками 1 и 2 послужила мессианская тема в псалмах 2 и 88, то теперь, если следовать выдвинутой гипотезе дальше, таким объединяющим звеном стала тема Закона/Слова Божьего. Другими словами, если мы к началу уже объединенных первого и второго блока добавим с одной стороны псалом 1, а с другой - псалом 118, то у нас сформируется новый центр тяжести уже всех трех блоков, а именно: Слово/закон Божий. Эти псалмы, принадлежа к жанру псалмов мудрости, придают учительный характер все коллекции.
1. Блок псалмов 119-150
а. псалмы 119-133: песни восхождения и Пс. 134 и 135 - “приложение” Песни восхождения представляют собой отдельную коллекцию псалмов.
Что же касается псалмов 134 и 135, то, как и в случае с “приложениями” к третьей Псалтири Давида, они также играют роль своеобразного “приложения” к коллекции песней восхождения.
б. псалмы 137-144: четвертая псалтирь Давида Почти в самом конце всей книги Псалтирь мы вновь встречаемся с Псалтирью Давида. Складывается впечатление, что составители намеренно помещали псалмы данного автора в каждую из пяти частей книги. Причем как и в предыдущем случае, четвертая Псалтирь тоже имеет свое “приложение”.
в. значение “приложения” Пс. 145-150: призыв к прославлению Яхве
Если Пс. 145 представляет собой страстный призыв к прославлению Бога, обращенный псалмопевцем к своей душе - “Хвали, душа моя, Господа”, то остальные, завершающие всю книгу псалмы, представляют собой ничто иное, как призыв к общенародному (Иерусалим, Сион) и даже космическому (ангелы, вся природа, все человечество, все дышащее) прославлению Бога Яхве. Вряд ли что-то другое могло так удачно выполнить роль завершающей каденции всей книги Псалтирь, как данное крещендо!
6. Вывод
При обращении к книге Псалтирь у читателя может возникнуть некоторая растерянность: как понимать 150 отдельных псалмов этой книги, содержание которых отличается большим тематическим, стилистическим и структурным многообразием, да к тому же период их происхождения охватывает около тысячи лет? Не вызывает сомнения то, что выдвинутая Seybold гипотеза о вероятной последовательности формирования книги Псалтирь в структурном отношении в значительной степени облегчает задачу исследователя.
Во-первых, группируя отдельные псалмы и даже целые коллекции псалмов по крайней мере вокруг четырех главных центров, читатель видит в этом определенную логику компиляторов данной книги. Другими словами, для него теперь просто невозможно, приступив к толкованию того или иного псалма, не учитывать его структурный контекст.
Во-вторых, посмотрев на всю книгу с высоты птичьего полета, читатель гораздо легче может теперь ориентироваться в ее отдельных частях, толкуя входящие в них отдельные псалмы действительно в контексте всей книги.
В-третьих, рассматривая псалмы 2 и 88, а также 1 и 118 как крайние звенья одной цепи, тематически скрепляющие две третьих всего содержания книги Псалтирь (темы мессианства и Слова/Закона Божьего соответственно), читатель фактически получает в руку ключ к такому важнейшему для толкования псалмов вопросу, как использование книги Псалтирь новозаветными авторами.
В-четвертых, помня о наличии арочной структуры (Пс. 1 и 150) книги Псалтирь, читатель увидит в ней обращенный к воле всякого человека призыв следовать вере Яхве. Это также поможет ему, столкнувшись с многочисленными образами и неожиданно резкими словами отдельных псалмов, не потерять из виду единый замысел этой богооткровенной книги.
Наконец, в-пятых, убедившись в том, что самые многочисленные коллекции псалмов связываются с именами Давида, Асафа и сынов Кореевых, а также в том, что последние две (и другие, надо заметить) тяготеют к общему центру (четыре Псалтири Давида), исследователь теперь видит свою задачу в том, чтобы всесторонне изучить такой вопрос как “Давид Псалтири”. Этому будет посвящена следующая лекция.
ДАВИД ПСАЛМОВ
(James Luther Mays, Interpretation 40 (1986) 143-155)
Давид Псалтири всегда занимал важное место в традиционном понимании церковью Св. Писания, литургии и молитвенной жизни. Имя Давида было неотделимо от псалмов, псалмы же рассматривались как написанные Давидом поэтические произведения. Ввиду того, что псалмы очень широко использовались христианами в молитвах и богослужении, а также ввиду того, что Давид считался типом и пророком Христа, Давид псалмов оказал очень сильное влияние на христианское учение и благочестие. Другими словами, Давид более реален для многих христиан как человек, писавший и исполнявший псалмы, чем тот человек, о котором повествует Самуил.
Давид был “сладким певцом Израиля”, он же ввел псалмодические новшества в богослужебную жизнь нации (Сирах 47:8-10). Но эти две ссылки - лишь слабое отражение того огромного влияния, которое оказал Давид на религию своего народа. В одном из документов кумранской общины говорится о том, что Давид сочинил 4050 псалмов, так что на каждый случай их культового календаря у них был текст, вышедший из-под пера Давида.
Но что еще мы можем узнать о взаимосвязи Давида и книги Псалтирь из таких книг ВЗ как 1-2 Царств, 1-2 Пар. и сама книга Псалтирь?
Книги Самуила
Впервые на страницах книги Самуила Давид предстает перед нами как музыкант-гуслист (гусли - самый благородный муз. инструмент тогда) и царский оруженосец - 1Ц.16:14-23 + 19:9 + 18:10. В то время в Израиле музыканты не развлекали, но выполняли свою роль при: 2. общественный праздник; 3. война; 4. incantation; 1. культовые ритуалы. В данном случае Давид выполняет роль экзорсиста - изгоняет злого духа звуками гуслей. Но о псалмодии пока ничего не говорится.
В 2Ц.6:2-19 рассказывается о том, как Давид “переносит ковчег Божий, на котором нарицается имя Господа Саваофа, сидящего на херувимах” из чужбины (Ваал Иудин) в город Давидов. Таким образом он участвует в учреждении национального культа в Иерусалиме. Также он сам поет и играет:5,15. Такой образ Давида отличает повествование Самуила.
Интересно заметить, что в повествовании книг 1 и 2 Царств встречаются три поэмы Давида: одна еще до того, как он стал царем; другая - кульминация его царской карьеры; третья - прощальная, лебединая песнь в конце его жизни.
2Ц.1:17-27 Песнь лука по смерти Саула и Ионафана. Что следует подчеркнуть здесь? (1) Давид повелел иудеям выучить эту погребальную песнь; (2) Давид выступает в роли патрона псалмодии;
2Ц.22:1-51 Хвалебная песнь Господа за дарованное Им избавление от врагов. Довольно длинный псалом, которые проливает свет на два аспекта взаимоотношений Давид-Псалтирь. (1) вся карьера рассматривается в “псалмовой перспективе”, то есть, данный хвалебный псалом служит богословским комментарием на долгую историю борьбы Давида с Саулом и другими врагами. Читатель приглашается к размышлению о каждом отдельном случае из жизни Давида, а также вообще о всей его жизни через призму дарованного Богом избавления. Также в этом псалме усматривается пророчество:51 о милости Божьей и к потомству Давида. Таким образом, данный псалом является герменевтическим ключом, который хотя и находится в нарративной литературе, показывает, что псалмы являются тем контекстом, в котором следует понимать историю жизни Давида. История Давида становится паттерном и типом того, что должно быть в жизни людей, живущих с Господом.(2) Этот псалом показывает впервые, как сам Давид смотрел на псалмы. Это - самое раннее литературное свидетельство связи между Давидом и Псалтирью. Сам псалом в книге значится как 17.
2Ц.23:1-7 Последние слова Давида записаны в форме поэмы. Самое главное, что хотелось бы подчеркнуть здесь, состоит в следующем: о Давиде говорится здесь как о человеке, обладающем пророческим дарованием: стих 2. “Дух Г. говорит во мне, и слово Его на языке у меня” - оборот, используемый пророками. Господь что-то говорит пророку, пророк - людям. Поэтому слово пророка - это слово Господа. Дальнейшая часть этой поэмы не является псалмом. Идея того, что слова Давида могут быть словами Господа относительно будущего мессианского царя и царства берет свое начало здесь, в заключительной поэме повествования Самуила о Давиде.
1-2 Паралипоменон
В этих книгах особенным образом подчеркивается то, что Давид является основателем музыкальной и псалмодической традиции иерусалимского культа. Соответственно псалмы рассматриваются как неотъемлемый элемент культа. Культ в свою очередь основывался на двух столпах: жертвоприношения (и что было связано с ними), приносимые священниками - потомками Аарона по слову Моисея; что же касается музыкального оформления культа, делалось это “по уставу Давида” (2Пар.23:18; Езд.3:2,10).
По приказу Давида некоторые левиты были назначены в качестве певцов и музыкантов участвовать в церемонии (вторая попытка) перенесения ковчега в Иерусалим (1П.15:16-24). И когда ковчег был поставлен на свое место, он предписал им “славословить, благодарить и превозносить Господа, Бога Израилева” (16:4). Интересно, что перечень левитов, поставленных на это служение, меняется от списка к списку, в то время как неизменной остается роль в этом всем Давида (что повторяется в конце его карьеры 1П.23). Более того, читатель убеждается и в том, что устав Давида не претерпел изменений ни при Соломоне (2П.8:14), ни при Иодае (23:18), ни при Езекии (29:25-30), ни при Иосии (35:15). Еще более удивительно то, что в период после вавилонского плена все осталось так же неизменно (Ездра 3:10; Неем.12:25). К сказанному стоит еще добавить то, что о Давиде говориться как о создателе муз. инструментов (1П.23:5; 2П.7:6; 29:26) + как об учредителе некоторых литургических новшеств (1П.23:30).
Что еще можно было бы сказать о роли Давида в создании псалмодической традиции др. евреев, как об этом повествует автор книги Паралипоменон? Связь Давида и пророческой традиции, о которой вскользь говорилось в 2Ц.23:1-3, теперь становится гораздо более очевидной. О повелении назначить левитов на муз. служение сказано как об уставе, который “был от Господа через пророков Его” (2П.29:25). Прославление и благодарение Бога назначенными для этого дела левитами названо “пророчеством” [провещевание] (1П.25:1-3). Далее: выражение “слова Давида и Асафа прозорливца” (2П.29:30), которыми предписывалось славить Бога, подразумевают, что они понимались как песни, пророческие по своему характеру. Точно так, как “слова Амоса”, “слова Иеремии”. Все это наталкивает на вывод о том, что существовала прямая связь между храмовой музыкой и богослужением, с одной стороны, и пророчеством, с другой. Таким образом, культовое прославление Бога и храмовое пророчество - это, по сути, было одно и то же. (Здесь стучится в дверь возможность толкования слов Давида через пророческую призму).
А чего же мы не встретим в книгах Пар., если сравнить их с повествованием Самуила? Ничего не говорится о Давиде, как о гуслисте. Лишь один псалом приводится (1П.16:8-36). Он, кстати, состоит из 104, 95 и 105 псалмов, которые не приписываются Давиду. Связано ли это с тем, что автор подразумевал, что это так, или с тем, что не считал этот вопрос важным, - не понятно.
Итак, говоря о значении книг Пар. для понимания роли Давида в псалмодической традиции, следует сделать такой вывод: авторы рассматривают Давида прежде всего как композитора музыки для храма, как учредителя гильдий храмовых певцов и музыкантов, а псалмы - как дело рук пророков-профессионалов. Но о жизни Давида мы узнаем очень немного, чтобы этот материал послужил контекстом для понимания псалмов.
Но есть еще один важный вывод, который можно сделать на основе книг 1 и 2 Пар. Речь идет о kingship (царство, царствование как таковое, модель власти). Большое значение в этих книгах придается основанию, развитию и упадку царской династии, у истоков которой стоял Давид. Ее продолжение аксиоматично. Пока еще речь не идет о вечном царстве, но однозначно говорится о преемственности и незыблемости царства. Цари приходят и уходят, царство же выживает и остается. Некоторые цари являются вероотступниками, другие – праведники, но совершают большие ошибки. Покаяние отличает одних царей, однако его отсутствие у других не прерывает преемственности царской власти Давида. Даже разрушение храма Навуходоносором и связанная с вавилонским вторжением национальная катастрофа не уничтожили царство Давида, оно осталось нетронутым как идеал власти Яхве.
Все это помогает нам понять, в чем была уникальность царства Давида. Это была не просто политическая и административная власть, которая переходила “из рук в руки”, то есть от отца к сыну. Нет, это был идеал власти, совершенная модель власти и авторитета, полученных непосредственно от Яхве – небесного Царя. Таким образом благодаря царской власти династии Давида, полученной от Яхве, израильская нация была нацией Яхве, а значит, как нация израильтяне должны иметь царственную главу. Это создает единство нации и придает ей особый статус и особое имя (self-identity) – нация Яхве. Через эту власть, через эту нацию Яхве осуществляет Свою миссию в мире.
И здесь важно понять, что все это не зависело конкретно от того или иного царя, пусть даже им был Давид. Он не мог осуществить всего, он передал свое дело Соломону. Но даже они вдвоем, будучи идеальным олицетворением царской власти, не могли выполнить всего. Другие цари также оставили свой штрих в общей картине того, каким должно быть царство.
Более того, отсутствие на троне представителя династии Давида в период после вавилонского плена не является неразрешимой проблемой. Царь из потомства Давида все равно чтился в принципе, символизируя единство нации и владычество Божье. И даже если никто из потомков Давида не надел царской короны, такой идеал власти помогал нации в понимании того, кем является она и кем Бог. И не имеет значение то, что так много царей периода до вавилонского плена фактически опорочили настоящий образ царства Давида. Сам образ остался чистым и нетронутым, даже сейчас, когда никто из потомков Давида не сидел на троне (причем в не меньшей степени, чем тогда, когда царствовал монарх-богоотступник).
Итак, наш второй вывод состоит в следующем: при отсутствии зримой царской власти кого-либо из потомков Давида, в сознании израильтян жил образ последнего, которому Господь клятвенно обещал: “И будет непоколебим дом твой и царство твое на веки пред лицом Моим, и престол твой устоит вовеки” (2Ц.7:16).
Книга Псалтирь
В книге Псалтирь о Давиде говорится: (1) упоминание его имени в заголовке в связи с каким-то определенным случаем из его жизни; (2) просто упоминание его имени; (3) какая-то информация о нем непосредственно в содержании самого псалма. На последнем мы и остановимся подробней сейчас.
Таких псалмов немного: 17:51; 77:70; 88:4,21,36,50; 131:1,10-11,17; 143:10 [см. 121:5]. Однако несмотря на то, что этот перечень очень краток, он очень важен, потому что именно из этой информации мы узнаем то, кем же был Давид, чье имя так часто встречается в заголовках отдельных псалмов. Давид, о котором говорится в псалмах, - это царь Господа, слуга Господа, избранный, помазанный, тот, с кем Господь заключил завет, торжественно пообещав в клятве, что его династии не будет конца. Будущее всех тех, кто отождествляет себя с Давидом и через него устремляются к Богу, покоится на той клятве, которой Господь клялся Давиду. Также немаловажно заметить здесь то, что вышеперечисленные стихи из псалмов рассказывают нам об очень специфических событиях из жизни Давида, о которых повествуется в книгах Самуила: (1) помазание Самуилом мальчика-пастушка - Пс.77 + 1Ц.16; (2) эпизод внесения ковчега в Иерусалим - Пс.131 + 2Ц.16; (3) Божий завет с Давидом - Пс.88,131 + 2Ц.7. Таким образом, эти ссылки на определенные эпизоды из жизни Давида дают нарративное основание для понимания роли Давида как модели отношения Бога с Израилем и миром.
Кроме этого, вышеупомянутые тексты подсказывают нам, как следует понимать другие псалмы общей коллекции, в которых имя Давида не упоминается, но которые приписываются ему как автору. То есть, читатель этих псалмов, встречая слова “помазанник”, “царь”, Божий “раб/слуга”, невольно начинает думать о Давиде. И теперь, когда приписываемые Давиду псалмы читаются в свете того, что о нем сказано в вышеперечисленных псалмах, сильный мессианский акцент ставится на всей коллекции. Поэтому неизбежным было читать псалмы в контексте обетований относительно будущего Давидова Мессии. Роль второго псалма как введения к коллекции псалмов Давида является лишь частью свидетельств в пользу того, что все псалмы следует читать в пророческом свете.
Итак, делая общий вывод относительно того, как рисуется Давид на страницах книг Ц.,П. и Псалтирь, мы можем сказать следующее: отношение Давида и псалмов выводит на свет один организующий, объединяющий всю книгу Псалтирь предмет - Царство Божие. О нем ясно говорится в многих псалмах. То, как относятся псалмы к Давиду, делает их богословским толкованием его офиса, а то, как Давид относится к Псалмам, делает его царство тем контекстом, в котором их основа и цель становятся понятными. Молиться и славить Бога через псалмы значит говорить на языке тех, кто зависит и полагается на владычество Божие. Также отношение Давида и псалмов делает ясным пророческий потенциал этой книги. Давид есть царь, чей трон учрежден навеки благодаря обетованиям Божьим. Поэтому написанные им псалмы следует читать в контексте данного ему обетования. Они являются мессианскими не потому, что в них говорится о помазаннике, но потому, что их язык - это язык, которым можно говорить зная то, что Бог избрал Мессию и действительно хранит свои обещания. В таком случае даже псалмы плача становятся мессианскими. А значит, страдание, рожденное в доверии и надежде, имеет смысл и место в правлении Божьем. В свою очередь жизнь Давида становится иллюстрацией для тех, кто использует книгу Псалтирь таким образом, чтобы жить жизнью надежды на владычество Бога.
Но есть ли еще другой организующий принцип всей книги Псалтирь? Об этом у нас пойдет речь в следующей лекции.
Место Тора-псалмов в книге Псалтирь
Псалмы 1, 18 и 118 никогда не были в центре внимания исследователей книги Псалтирь. Обычно они рассматривались по остаточному принципу, так как (1) представляли собой пример псалмов смешанного жанра; (2) они не вписывались в реконструированные праздники древних евреев.
Хотя эти три псалма являются различными по содержанию и форме, есть одно общее для них: наставление Господне/закон Господень есть их главная тема. Написаны они были как псалмы и включены в книгу псалмов, что наводит на мысль о том, что как толкование всей коллекции, так и ее отдельных псалмов может послужить ключом к тому, как понимали эту книгу ее составители.
Вопрос о тора-псалмах - это не вопрос об их толковании как изолированных поэтических отрывков, но о том, как их местонахождение влияет на наше понимание всей книги Псалтирь. Что меняется от того, что мы посмотрим на всю коллекцию через призму именно этих псалмов? В каком отношении стоят эти псалмы к другим? Какой свет они проливают на другие псалмы? Наконец, каково их место в общей коллекции псалмов?
Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны рассмотреть, во-первых, каждый из этих псалмов в отдельности; во-вторых, на их взаимоотношение с другими псалмами; в-третьих, на их местонахождение в общей коллекции.
1.
Обращает на себя внимание смешанный характер их содержания. То есть, в них совмещаются язык и богословие разных частей Писания, что делается явно намеренно, и таким образом находит свое выражение более глубокое понимание Бога. Каждый из этих псалмов содержит ключ к пониманию того, как он смотрел на всю книгу Псалтирью.
|
