ПОЛИТИКА

КНИГА I l

8. Общение вполне завершенное, состоящее из не­скольких селений, образует государство. Назначение его, собственно говоря, вполне самодовлеющее: государство возникает ради потребностей жизни, но существует оно ради достижения благой жизни. Отсюда следует, что всякое государство — продукт естественного возникно­вения и что оно уподобляется в этом отношении пер­вичным общениям — семье и селению; оно является

завершением их, в завершении же природа объекта выступает на первый план. Ведь мы называем природою каждого объекта — возьмем, например, природу чело­века, лошади, семьи — такое состояние, которое являет­ся завершением его генезиса. Сверх того, в осущест­влении конечной цели и состоит высшее завершение объекта; поэтому самодовлеющее состояние — цель го­сударства — оказывается и его завершением и высшим совершенством.

9. Из всего сказанного следует, что государство — продукт естественного развития и что человек по при­роде своей — существо политическое; кто живет в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоя­тельств, вне государства, тот или сверхчеловек, или су­щество, недоразвитое в нравственном отношении... 10. То положение, что человек есть существо, причаст­ное к государственной жизни в большей степени, не­жели пчелы и всякого рода животные, живущие ста­дами, ясно из следующего: вся деятельность природы, согласно нашему утверждению, не бесплодна; между тем один только человек из всех живых существ одарен речью. Голос, которым можно выразить печаль и ра­дость, свойствен и остальным животным, потому что их природные свойства развиты все-таки до такой степени, чтобы ощущать радость и печаль и передавать эти ощу­щения друг другу. Но речь способна выражать и то, что полезно и что вредно, равно как и то, что справед­ливо и что несправедливо. 11. Это свойство людей, отли­чающее их от остальных живых существ, ведет к тому, что только человек способен к чувственному восприя­тию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость и т. п. А совокупность всего этого и создает основу семьи и государства.

Природа государства стоит впереди природы семьи и индивида: необходимо, чтобы целое предшествовало своей части. Уничтожь живое существо в его целом, и у него не будет ни ног, ни рук, сохранится только на­именование их... 12. Итак, очевидно, государство и по своей природе предшествует индивиду: если последний, попав в изолированное состояние, не опознает себя су­ществом самодовлеющим, он окажется по отношению

к государству в таком же положении, в каком нахо­дятся остальные части по отношению к своему целому. А если индивид не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем, он. уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством.

Во всех людей природа вселила стремление к госу­дарственному общению, и первый, кто это общение ор­ганизовал, оказал человечеству величайшее благо. Че­ловек, нашедший свое завершение в государстве, — со­вершеннейшее из творений, и, наоборот, человек, живущий вне закона и права, занимает жалчайшее ме­сто в мире. Ибо опирающееся на вооруженную силу бесправие тяжелее всего. Природа дала человеку в руки оружие — интеллектуальную и моральную силу, но он может пользоваться этим оружием и в обратную сто­рону; поэтому человек без нравственных устоев оказы­вается существом самым нечестивым и диким, низмен­ным в своих половых и вкусовых инстинктах. Понятие справедливости связано с представлением о государ­стве, так как право, служащее критерием справедли­вости, является регулирующей нормой политического общения.

1. Уяснив, из каких элементов состоит государство, надлежит прежде всего поговорить об организации семьи: ведь каждое государство слагается из отдельных семей. Семья в свою очередь состоит из элементов, со­вокупность которых и составляет предмет ее организа­ции, В совершенной семье два элемента: рабы и сво­бодные. Так как исследование каждого объекта должно начинать прежде всего с рассмотрения мельчайших ча­стей, его составляющих, а первоначальными и мельчай­шими частями семьи являются господин и раб, муж и жена, отец и дети, то и следует рассмотреть каждый из этих трех элементов: что каждый из них представляет и каковым он должен быть. 2. Отношения, существую­щие между тремя указанными парными элементами, можно охарактеризовать так: 1) господское, [отноше­ние господина и раба], 2) брачное, [отношение мужа и жены] (сожительство мужа и жены не имеет особого

термина для своего обозначения) и 3) отцовское, [от­ношение отца и детей] (и это отношение не обозна­чается особым термином). Остановимся на указанных трех отношениях... прежде всего на господине и рабе, и посмотрим на взаимное отношение их с точки зрения практической пользы. Можем ли мы для уяснения этого отношения стать на более правильную сравнительно с господствующими теперь теориями точку зрения? 3. Дело в том, что, по мнению одних, власть господина над рабом есть своего рода наука, однородная с наукой об организации семьи, о государстве и о царской вла­сти, как мы упомянули уже об этом в начале нашего рассуждения. Наоборот, по мнению других, самая идея о власти господина над рабом — идея противоестествен­ная: лишь законоположениями обусловливается разли­чие между свободным человеком и рабом, по самой же природе никакого такого различия не существует. По­этому-то и власть господина над рабом, как основанная на насилии, противоречит принципу справедливости.

4. Собственность есть часть семейной организации: без предметов первой необходимости нельзя не только хорошо жить, но и вообще жить... Приобретение собст­венности требует для себя массу орудий, раб же являет­ся в известной степени одушевленной частью собствен­ности, как и вообще в мастерствах всякий мастеровой, как орудие, стоит впереди других инструментов. 5. Если бы каждый инструмент мог выполнять свойственную ему работу сам по данному ему приказанию или даже его предвосхищая... если бы ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре²⁰, то тогда и зодчие при постройке дома не нуждались бы в рабо­чих, а господам не нужны были бы рабы... 8. Властво­вание и подчинение не только вещи необходимые, но и полезные. Уже непосредственно с момента самого рож­дения некоторые существа различаются в том отноше­нии, что одни из них как бы предназначены к подчине­нию, другие к властвованию. Много разновидностей существует в состояниях властвования и подчинения; однако, чем выше стоят подчиненные, тем более совер­шенна сама власть над ними; так, например, власть над человеком более совершенна, чем власть над животные

Ведь чем выше стоит мастер, тем совершеннее и испол­няемая им работа: где одна сторона властвует, а дру­гая подчиняется, там только и может идти речь о какой-либо работе. 9. Элемент властвования и элемент под­чинения сказывается во всем, что, будучи составлено из нескольких частей, непрерывно связанных оДна с другою или разъединенных, составляет одно нечто целое. Это — общий закон природы, и, как таковому, ему и подчинены существа одушевленные. Правда, и в предметах неодушевленных, например в музыкальной гармонии, можно подметить своего рода принцип под­чинения; но этот вопрос может, пожалуй, послужить предметом специального исследования. 10. [Поэтому ограничимся теперь только одушевленным существом]. Оно состоит прежде всего из дущи и тела; душа по своей природе начало властвующее, тело — начало под­чиненное...

11. Согласно нашему утверждению, во всяком оду­шевленном существе можно усмотреть власть деспоти­ческую, [власть господина над рабом], и политическую, [власть государственного мужа над гражданином]. Если душа властвует над телом деспотической властью, то разум властвует над всеми нашими стремлениями поли­тической властью. Отсюда, между прочим, ясно сле­дует, сколь естественно и полезно для тела быть в под­чинении у души, а для подверженной аффектам части души быть в подчинении у разума и рассудочного эле­мента души, и, наоборот, какой получается всегда вред при равном или обратном соотношении. 12. Остается в силе то же самое положение и в отношении человека к остальным одушевленным существам. Так, домашние животные по своей природе стоят выше, чем животные дикие, и для всех домашних животных предпочтитель­нее находиться в подчинении у человека, так как в этом случае безопасность их обеспечена. Далее, сравним от-ношение мужчины к женщине: мужчина по своей при-роде сильнее, женщина слабее, и вот мужчина властвует, а женщина находится в подчинении. Тот же самый принцип неминуемо должен господствовать и во всем человечестве. 13. Те люди, которые в такой сильной степени отличаются от других людей, в какой душа

отличается от тела, а человек от животного (а это бывает со всеми теми, деятельность которых заключается в применении их физических сил, и это — наилучшее, что они могут дать), — те люди по своей природе рабы; для них, как и для вышеуказанных существ, лучший удел быть в подчинении у деспотической власти. Рабом же по природе бывает тот, кто может принадлежать дру­гому (он потому-то и принадлежит другому, что спосо' бен на это) и кто настолько одарен рассудком, что лишь воспринимает указания его [по побуждению другого лица], сам же рассудком не обладает. Что касается остальных одушевленных существ, т. е. животных, то они не способны даже к восприятию указаний рассудка, а следуют исключительно своим инстинктам. 14. Впро­чем, польза, доставляемая домашними животными, мало чем отличается от пользы, доставляемой рабами: и те и другие своими физическими силами оказывают нам помощь в удовлетворении наших насущных потребно­стей.

Природа устроила так, что и физическая организа­ция свободных людей отлична от' физической организа­ции рабов: у последних тело мощное, пригодное для выполнения необходимых физических трудов, свобод­ные же люди держатся прямо и не способны для вы­полнения подобного рода работ; зато они пригодны для политической жизни, а эта последняя в свою очередь распределяется у них на деятельность в военное и мир­ное время. Случается, впрочем, зачастую и наоборот: одни свободные люди свободны только по своей физи­ческой организации, другие — только по психической. 15. Ясно во всяком случае следующее: если бы люди отличались между собою только физической организа­цией, и в такой степени, в какой отличаются от них в этом отношении образы божеств, то, по общему мне­нию, люди, уступающие своей физической организацией, достойны были бы быть рабами людей, превосходящих их в этом отношении. Если ото положение справедливо относительно физической природы людей, то еще более справедливо установить такое разграничение относи­тельно их психической природы; но красоту души не так-то легко охватить взором, как красоту тела. Как бы

то ни было, очевидно во всяком случае, что одни люди по своей природе свободны, другие — рабы, и этим по­следним быть рабами и полезно, и справедливо.

16. Нетрудно усмотреть, что правы в некотором от­ношении и те, кто утверждает противное. В самом деле, выражения «рабство» и «раб» употребляются в двояком смысле: [помимо раба и рабства по природе] бывает раб и рабство по закону; закон является в данном случае своего рода соглашением, в силу которого захваченное на войне становится, как говорят, собственностью овла­девших им...

20. Из сказанного, таким образом, ясно, что колеба­ние во взглядах о природе рабства имеет некоторое ос­нование; что природа не создает одних людей рабами, других — свободными; что, напротив, для некоторых классов людей такое разделение на рабов и свободных вполне естественно, причем для одного человека по­лезно и справедливо быть рабом, для другого — госпо­дином, равным образом как необходимо, чтобы один элемент подчинялся, другой властвовал в пределах того подчинения и того властвования, какие дарованы ему от природы. Дурное применение власти не приносит пользы ни господину, ни рабу: ведь что полезно для части, то полезно и для целого, что полезно для тела, то полезно и для души; а раб является своего рода частью господина, как бы одушевленною и отделенною частью его тела. 21. Поэтому между рабом и господином су­ществует известная общность интересов и взаимное дружелюбие, раз отношения между ними покоятся на естественных началах; в том же случае, когда эти от­ношения регулируются не указанным образом, но осно­вываются на законе и насилии, происходит явление обратное.

Из предыдущих рассуждений очевидно и то, что власть господина в семье, с одной стороны, и власть политического деятеля в государстве — с другой, равно как и вообще все виды власти, не тожественны, как это некоторые утверждают: власть политического деятеля в государстве — это власть над свободными по природе, власть же господина над рабами в семье — это власть над рабами по природе. Власть господина над рабом

в семье — это монархия (ибо всякая семья управляется своим господином монархически), власть же политиче­ского деятеля — это власть над людьми свободными и равными. 22. Господином называется не тот, кто власт­вует на основах какой-либо науки, но тот, кто власт­вует в силу своих природных свойств, точно так же как и раб, и свободный человек [считаются таковыми в силу их природных свойств]...

23. Наука о власти господина не заключает в себе ничего ни великого, ни возвышенного; ее задача — по­казать, что раб должен уметь исполнять, а господин должен уметь приказывать. И те из господ, которым дана возможность избежать этих хлопот, передают свои обязанности по надзору за рабами управляющему, сами же занимаются политикой или философией. Что ка­сается науки о приобретении рабов, то она, поскольку ее можно оправдать с точки зрения права, отличается от обеих вышеуказанных наук, [т. е. науки о власти господина и науки о рабстве], являясь чем-то вроде науки о войне или науки об охоте. — Вот наши сообра­жения о рабе и господине.