ФИЛОСОФИЯ ВОСПИТАНИЯ ДЕТЕЙ

Гезелл считал, что воспитание детей должно начинаться с осознания скрытой мудрости законов созревания. Дети рождаются с врожденным графиком развития, являющимся результатом биологической эволюции почти в 3 миллиона лет; они исключительно «мудры» в том, что касается их потребностей, и в том, что они готовы и не готовы делать. Так что родителям не нужно пытаться заставлять своих детей следовать любому из уже созданных природой образцу поведения, но им нужно прислушаться к сигналам, которые подают им сами дети.

В вопросе о кормлении Гезелл активно защищал идею, что кормить ребенка нужно тогда, когда он сам проявляет готовность, а не по установленному графику. Он писал:

Существует два типа времени — органическое время и часы. Первое основано на мудрости тела, последнее — на астрономической науке и культурных условностях. Расписание самостоятельных требований опирается на органическое время. Ребенка кормят, когда он голодный; ему разрешают спать, когда он сонный; его не будят, чтобы накормить; ему меняют пеленки, когда он беспокоится, что промок; его пускают поиграть, когда он этого хочет. Его не заставляют жить по часам на стене, а скорее он живет по внутренним часам своих колеблющихся потребностей (Gesell & llg, 1943, p. 51).

Если родители перестанут думать о том, как «должен» вести себя ребенок, и вместо этого будут следовать детским сигналам и знакам — они увидят врожденную способность ребенка к саморегуляции и развитию. Они увидят, как ребенок регулирует собственные циклы кормления, сна и бодрствования. Чуть позже они будут наблюдать, как ребенок учится сидеть и ползать сам, без побуждения и подталкивания. Родители начнут доверять ребенку и процессу развития.

Гезелл подчеркивал, что первый год — это самая лучшая пора для обучения с учетом индивидуальности ребенка (р. 57). Родители, отзывчивые к потребностям ребенка в младенческом возрасте, естественно, и позже будут чувствительнее к уникальным интересам и способностям ребенка. Они будут меньше склонны внушать ребенку собственные ожидания и амбиции и более склонны давать индивидуальности ребенка шанс вырасти и воплотиться в его жизни.

Гезелл говорил, что родителям нужно, кроме интуитивной чувствительности к ребенку, некоторое теоретическое знание о направлениях и последовательности развития. В частности, им нужно ясно осознать, что развитие колеблется между периодами стабильности и нестабильности. Это знание способствует развитию терпения и понимания у родителей. Например, родителю поможет сознавание того, что дети 2,5 лет проходят трудный период, когда они могут быть очень упрямы. Понимая это, родители не станут испытывать острой потребности подавить такое поведение, пока не поздно. Напротив, родители смогут более гибко вести себя с ребенком и даже радоваться, что ребенок так твердо пытается отстоять собственную независимость (р. 197, 296).

Одна из последователей Гезелла, Луиза Бейтс Эймс (Ames, 1971), предлагала родителям следующие советы:

1. Откажитесь от мысли, что то, кем вырастет ваш ребенок, зависит от вас и нельзя терять ни минуты.

2.Попытайтесь оценить чудо роста. Наблюдайте и получайте удовольствие от того, что каждая неделя и каждый месяц приносят нечто новое в развитие вашего ребенка.

3. С уважением относитесь к его незрелости. Предвидьте тот факт, что ему, по всей вероятности, понадобится сначала ползать, прежде чем ходить, выражать себя с помощью одного слова, прежде чем он будет говорить целые фразы, и произносить «нет», прежде чем сказать «да».

4, Попытайтесь не думать о том, что должно быть потом. Радуйтесь, и пусть ваш ребенок получает удовольствие от каждой стадии развития, прежде чем двигаться дальше (р. 108,125).

До сих пор философия Гезелла представляется выражением полной родительской снисходительности и предоставления ребенка самому себе. Кто-то может спросить: «Не испортит ли ребенка такая установка? Не начнут ли дети вести себя высокомерно и всегда желать поступать по-своему?»

Ответ Гезелла заключался в том, что дети должны научится контролировать свои импульсы и справляться с требованиями своей культуры. Тем не менее он считал, что дети скорее научатся так поступать, если мы будем обращать внимание на их собственную развивающуюся способность воспринимать контроль других людей. Например, если говорить о питании, то ребенка сперва не стоит заставлять ждать слишком долго. «Самые существенные для жизни желания младенца связаны с едой и сном. Эти желания имеют индивидуальную органическую природу. Их нельзя ни изменить, ни игнорировать» (Gesell & Ilg, 1943, p. 56). Но чуть позже — к 4 месяцам или около того — желудочно-кишечный тракт больше не управляет жизнью ребенка, как раньше, и ребенок менее сильно и реже плачет, тем самым сообщая родителям, что он или она теперь могут ждать, пока их накормят.

Позже, развитие языка и расширенная временнáя перспектива помогают детям откладывать непосредственное вознаграждение. В 2,5 года им не нужно сразу же выпить сок, потому что они понимают, когда отец или мать говорят им: «скоро». В 3 года они могут понять «когда будет пора обедать». А к 4 они хотят уже сами помогать готовить еду. Следовательно, культура может облегчить детям приобщение к ней, если родители сами приспособятся к созревающей готовности ребенка переносить контроль других людей.

Таким образом, Гезелл считал, что бдительные воспитатели могут достичь значительного баланса между силами созревания и приобщения к культуре. Тем не менее, очевидно, что Гезелл хотел, чтобы культура делала все для того, чтобы ребенок мог к ней приспособиться. Приобщение к культуре, говорил он, обязательно, но нашей первостепенной целью не должно быть стремление привести ребенка в соответствие с социальным шаблоном. Это цель авторитарных режимов. При демократии мы ценим автономию и индивидуальность, качества, коренящиеся в биологическом импульсе по направлению к оптимальному развитию (р. 10).

Приобщение к культуре возникает в школе, так же как и дома. Школы обучают детей навыкам и вырабатывают у них привычки, которые понадобятся им как взрослым членам общества. Однако учителя, как и родители, не должны рассуждать исключительно с точки зрения культурных целей и упускать из виду то, как растет ребенок. Например, хотя в нашей культуре ценится точная и аккуратная работа, учителя должны понять, что дети в одном возрасте по своей природе менее склонны к точности, чем в другом. Живые, непоседливые 6-летние малыши склонны к ошибкам, тогда как более выдержанные 7-летние с готовностью выполняют упражнения и доводят свою работу до совершенства. Соответственно, учитель, думающий о развитии, не будет заставлять 6-летних детей учиться вопреки своей природе, а отложит требующие точности и аккуратности упражнения на тот период, когда они принесут ребенку пользу (Gesell & Ilg, 1946, p.374-381).

В то же время недостаточно подобрать методику для каждого возраста или класса, ведь каждый ребенок имеет индивидуальные особенности в скорости роста и способностях. Соответственно учителям нужно приспособить свою работу к степени готовности и способностям каждого отдельного ребенка. В настоящее время в большинстве школ этого не делается. В школах уделяется слишком большое внимание общим стандартам успеха, таким как показатель чтения для каждого класса, и тем самым игнорируется потребность детей расти в соответствии со своим внутренним временем, тормозится развитие их внутреннего потенциала. Школам, конечно, действительно нужно обучить ребенка стандартным культурным навыкам. Но при демократии их первостепенная задача — помочь детям полностью развить свою личность. Для этого учителям нужно позволить детям направлять их, так же как самих детей направляет их биологический план оптимального развития (р. 388-392).

ОЦЕНКА

Идея Руссо о внутренней силе развития стала основным принципом в обширных научных работах и исследованиях Гезелла. Он показал, как механизмы созревания, хотя и незаметно, проявляются в сложной последовательности развития и процессах саморегуляции и указал на то, что есть веские причины считать, что развитие идет по внутреннему плану._:

Тем не менее большинство современных психологов, пожалуй, сочтут позицию Гезелла о созревании слишком радикальной. Многие психологи признают роль созревания, но тем не менее считают, что обучение и научение намного важнее, чем предполагал Гезелл. Они считают, что окружающая среда не просто поддерживает внутренние паттерны ребенка; она еще и структурирует поведение. Например, хотя дети не могут научиться бросать мяч или играть на фортепьяно до достижения некоторого уровня нейромоторного созревания, они усваивают такие паттерны поведения в процессе обучения и подкрепления. И все же, именно благодаря работам Гезелла даже самые пылкие теоретики обучения обращают внимание на внутренние процессы созревания.

Чаще всего Гезелла критикуют за то, как он представлял нормы для каждого возраста. Как уже упоминалось, его нормы слишком унифицированы и не дают нам представления о допустимых индивидуальных вариациях в каждом конкретном возрасте. Более того, Гезелл разработал свои нормы на основе наблюдений за детьми из семей среднего класса (сотрудников Йельского университета), и их нельзя полностью применить к другим культурным контекстам.

В последние годы возрастные нормы Гезелла снова подверглись критике после новой волны исследований, посвященных новорожденным (младенцам до 1 месяца). Как выяснилось, новорожденные обладают многими удивительными способностями. В специально созданных условиях они могут визуально прослеживать движущиеся предметы на коротких расстояниях, протягивать руки к видимому предмету, различать форму, цвет, звук, вкус и запах. Они могут подражать движениям — например, высовывать язык (Fogel, 1997, р. 168-180; MacFarlane, 1981). В свете таких данных развитие, по Гезеллу, разворачивается слишком медленно. Новорожденные оказываются намного «сообразительнее», чем можно было бы подумать. Исследователи обнаружили ряд неожиданных качеств у детей и в последующие несколько месяцев (Lipsitt, 1971; Siegler, 1998, p. 135). Они отмечают, что иногда дети показывают такой уровень развития, что их действительно, говоря словами преформистов, можно назвать «маленькими взрослыми». Эти новые данные существенны, но к ним надо подходить осторожно. Во-первых, многие из указанных способностей новорожденных, в том числе визуальное слежение за предметом и протягивание рук, очень трудно подтвердить и заставить ребенка проявить эти способности. Экспериментаторам приходится порой ждать часами или даже в течение нескольких дней, пока ребенок продемонстрирует то или иное умение (Als, 1978; Bower, 1982, p. 169; MacFarlane, 1981).

Более того, некоторые ранние способности, в том числе рефлекторная ходьба, протягивание рук и подражание, как правило, исчезают через месяц или два. Некоторые из них, конечно, можно сохранить при помощи упражнений (Bower, 1982), но они чаще всего исчезают, когда управление поведением передается более высоким корковым центрам. Затем, когда эти способности снова проявляются, они становятся более произвольными (Hofer, 1981, р. 120-123). Так что некоторые из ранних способностей всего лишь временны. Вероятно, что они — наследие нашего эволюционного прошлого — того времени, когда мы развивались гораздо быстрее, чем сейчас.

В любом случае новые исследования новорожденных скорее дополняют, чем прямо противоречат картине развития, представленной Гезеллом. Современные педиатры и специалисты, изучающие маленьких детей, по-прежнему придают большое значение нормам Гезелла, ибо эти нормы помогают им определить способности маленьких детей в разном возрасте.

Гезелл предложил логически последовательную философию воспитания детей. Мы не должны, говорил он, пытаться заставить детей следовать заранее определенному плану, но мы должны улавливать сигналы, выражающие базовые потребности роста. Данные исследований, опирающиеся на теорию Гезелла, зачастую неоднозначны (Caldwell, 1964). Но все же некоторые интересные работы подтверждают его точку зрения (Appleton, Cliffon & Goldberg, 1975). В особенно интересном исследовании Белл и Эйнсворт (Bell & Ainswort, 1972) задаются вопросом о том, что происходит, когда родители живо реагируют на крики своих детей (а не действуют в соответствий со своими собственными представлениями о том, когда детям можно плакать, а когда — нет). Данные со всей очевидностью показывают, что отзывчивость родителей не портит детей. Наоборот, к 1 году эти дети, в отличие от детей менее отзывчивых родителей, меньше плакали и были более независимыми. Им нравилось, когда их держали на руках, но если мать клала их, они не плакали, не протестовали, а весело принимались играть и исследовать все вокруг. Время от времени они проверяли, присутствует мать или нет, что было вполне естественно для их возраста, но в целом они вели себя совершенно независимо. Следовательно, когда сигналы детей улавливались, они становились уверенными, что всегда получат помощь, когда нужно, и поэтому могут расслабиться и заняться своими делами.

Есть некоторые свидетельства, правда, основанные только на личных впечатлениях и отдельных случаях, что все может кончиться очень дурно, если сильно нарушать принципы воспитания, предложенные Гезеллом. Эти свидетельства получены при изучении больных шизофренией, чей опыт в детстве прямо противоположен тому, что рекомендовал Гезелл. Эти пациенты в детстве чувствовали, что их естественные импульсы и желания значили мало или что им угрожали, и они были вынуждены следовать ожиданиям других людей (Bettelheim, 1967; Laing, 1965; White, 1963). Я хотел бы подкрепить эти факты примером 9-летнего мальчика, психологическое состояние которого мне пришлось оценивать. Мальчик считал, что жизнь вокруг очень страшная, и был на грани психоза. Родители не хотели ребенка — им было около 40, и мать мальчика лечилась от целого букета психических расстройств; поэтому ей было трудно воспитывать ребенка. В результате, ей хотелось воспитать хорошего, дисциплинированного мальчика — на самом деле, взрослого — который не причинял бы ей хлопот. Она попыталась приучать его к горшку, когда ему было 6 месяцев, задолго до того, как он проявил какую-либо готовность участвовать в процессе. А когда в возрасте 1 года он начал ходить и живо исследовать мир вокруг, мать впала в депрессию; мальчик стал досадной помехой и все время «попадал в неприятности». Она даже стала воспринимать его поведение как патологическое. Из-за своего собственного психоза она практически восприняла совет Гезелла совершенно в обратном смысле. В ее воображении фиксировался образ «хорошего ребенка», который был ей нужен, и она была не в состоянии воспринять естественные наклонности своего сына и следовать им. В результате у мальчика возник интенсивный страх и опасение, что любое его действие, если только его родители не одобрили его заранее, крайне опасно. Он не доверял самому себе и своим естественным импульсам.

Следовательно, есть некоторые доказательства в поддержку теории Гезелла — желательно реагировать на сигналы ребенка и его намерения, так как они возникают в соответствии с его естественным биологическим графиком развития. Однако есть также доказательства, которые отчасти свидетельствуют против теории Гезелла. В частности, исследования Дианы Баумринд (Baumrind, 1967, 1989) позволяют сделать вывод о том, что независимые, надеющиеся только на себя и зрелые дети имеют требовательных родителей. Баумринд считает, что эти родители ставят задачи, подходящие способностям своих детей, и, таким образом, в какой-то степени соблюдают рекомендации Гезелла. Но эти родители кажутся более требовательными и контролирующими, чем считал нужным Гезелл.

Пожалуй, такие философские взгляды, как у Гезелла, никогда не будут полностью подтверждены или опровергнуты на основании одних эмпирических доказательств; слишком много зависит от разделяемых тем или иным человеком ценностей. В то же время представляется, что мы многое приобретем, если прислушаемся к Гезеллу. Мы, конечно, должны контролировать и направлять детей, в определенной степени руководить ими, но нередко мы слишком поспешно и рьяно беремся за их воспитание. На самом же деле, хотя просто потратить время на то, чтобы наблюдать, радоваться и одобрять наших детей, труднее — именно в этом случае мы дадим им возможность расти и развиваться самостоятельно.