О ВНУТРЕННЕМ СОСТОЯНИИ РОССИИ

[...] Первый явственный до очевидности вывод из истории и свойства русского народа есть тот, что это на­род негосударственный, не ищущий участия в правлении, не желающий условиями ограничивать правительствен­ную власть, не имеющий, одним словом, в себе никакого политического элемента, следовательно, не содержащий в себе даже зерна революции или устройства конститу­ционного. [...]

Еще до христианства, готовый к его принятию, пред­чувствуя его великие истины, народ наш образовал в себе жизнь общины, освященную потом принятием христиан­ства. Отделив от себя правление государственное, народ русский оставил себе общественную жизнь и поручил государству давать ему (народу) возможность жить этою общественною жизнию. Не желая править, народ наш желает жить, разумеется, не в одном животном смысле, а в смысле человеческом. Не ища свободы политической, он ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной — народной жизни внутри себя. [...]

Итак, русский народ, отделив от себя государственный элемент, предоставив полную государственную власть правительству, предоставил себе жизнь, свободу нрав­ственно-общественную, высокая цель которой есть обще­ство христианское.

Хотя слова эти не требуют доказательств, — ибо здесь достаточно одного пристального взгляда на русскую исто­рию и на современный русский народ, — однако можно указать на некоторые особенно ярко выдающиеся черты. Такою чертою может служить древнее разделение всей России, в понимании русского человека, на государство и землю (правительство и народ), и оттуда явившееся вы­ражение: государево и земское дело. Под государевым делом разумелось все дело управления государственного,

и внешнего и внутреннего, и по преимуществу дело воен­ное, как самое яркое выражение государственной силы. [...] (1, стр. 72—74).

Вне народа, вне общественной жизни может быть только лицо (individo). Одно только лицо может быть неограниченным правительством, только лицо освобож­дает народ от всякого вмешательства в правительство. Поэтому здесь необходим государь, монарх. Только власть монарха есть власть неограниченная. Только при неогра­ниченной власти монархический народ может отделить от себя государство и избавить себя от всякого участия в правительстве, от всякого политического значения, пре­доставив себе жизнь нравственно-общественную и стрем­ление к духовной свободе. Такое монархическое прави­тельство и поставил себе народ русский.

Сей взгляд русского человека есть взгляд человека свободного. Признавая государственную неограниченную власть, он удерживает за собою свою совершенную неза­висимость духа, совести, мысли (1, стр. 77—78).

Итак, первое отношение между правительством и на­родом есть отношение взаимного невмешательства. Но такое отношение (отрицательное) еще не полно; оно должно быть дополнено отношением положительным между государством и землею. Положительная обязан­ность государства относительно народа есть защита и охранение жизни народа, есть внешнее его обеспечение, доставление ему всех способов и средств, да процветает его благосостояние, да выразит оно все свое значение и исполнит свое нравственное призвание на земле, f...] Общественное мнение — вот чем самостоятельно может и должен служить народ своему правительству, и вот та живая, нравственная и нисколько не политическая связь, которая может и должна быть между народом и прави­тельством (1, стр. 80—81).

Петр, скажут, возвеличил Россию. Точно, он много придал ей внешнего величия, но внутреннюю ее целость он поразил растлением; он внес в ее жизнь семена раз­рушения, вражды. Да и все внешние славные дела со­вершил он и преемники его силами той России, которая возрастала и окрепла на древней почве, на других нача­лах. Доселе солдаты наши берутся из народа, доселе еще не вовсе исчезли русские начала и в преобразованных русских людях, подверженных иностранному влиянию.

109 '

Итак, петровское государство побеждает с силами еще допетровской России; но силы эти слабеют, ибо петров­ское влияние растет в народе, несмотря на то что прави­тельство стало говорить о русской национальности и даже требовать ее. Но для того чтобы благое слово обратилось в благое дело, нужно понять дух России и стать на рус­ские начала, отвергнутые со времени Петра. Внешнее величие России при императорах точно блестяще, но внешнее величие тогда прочно, когда истекает из внут­реннего. Нужно, чтоб источник был не засорен и не оску­девал. — Да и какой внешний блеск может вознаградить за внутреннее благо, за внутреннюю стройность? Какое внешнее непрочное величие и внешняя ненадежная сила могут сравниться с внутренним прочным величием, с внутреннею надежною силою? Внешняя сила может су­ществовать, пока еще внутренняя, хотя и подрываемая, не исчезла. Если внутренность дерева вся истлела, то наружная кора, как бы ни была крепка и толста, не устоит, и при первом ветре дерево рухнет, ко всеобщему изумлению. Россия держится долго потому, что еще не исчезла ее внутренняя долговечная сила, постоянно ослаб­ляемая и уничтожаемая; потому, что еще не исчезла в ней допетровская Россия. Итак, внутреннее величие — вот что должно быть первою главною целью народа и, конечно, правительства. [...]

Современное состояние России представляет внутрен­ний разлад, прикрываемый бессовестною ложью. Прави­тельство, а с ним и верхние классы, отдалилось от народа и стало ему чужим. И народы и правительство стоят те­перь на разных путях, на разных началах. Не только не спрашивается мнения народа, но всякий частный человек опасается говорить свое мнение. Народ не имеет доверен­ности к правительству; правительство не имеет доверен­ности к народу. Народ в каждом действии правительства готов видеть новое угнетение; правительство постоянно опасается революции и в каждом самостоятельном выра­жении мнения готово видеть бунт [...]. Правительство и народ не понимают друг друга, и отношения их не дру­жественны. И на этом-то внутреннем разладе, как дурная трава, выросла непомерная, бессовестная лесть, уверяю­щая во всеобщем благоденствии, обращающая почтение к царю в идолопоклонство, воздающая eMyj как идолу, божескую честь, [...]

Но доведение людей до животного состояния не может быть сознательною целью правительства. Да и дойти до состояния животных люди не могут; но в них может быть уничтожено человеческое достоинство, может отупеть ум, огрубеть чувство, и, следовательно, человек приблизится к скоту. К тому ведет по крайней мере система угнетения в человеке самобытности жизни общественной, мысли, слова. Такая система, пагубно действуя на ум, на даро­вания, на все нравственные силы, на нравственное до­стоинство человека, порождает внутреннее неудовольст­вие и уныние. Та же угнетательная правительственная система из государя делает идола, которому приносятся в жертву все нравственные убеждения и силы (1, стр. 88—91).

Давая свободу жизни и свободу духа стране, прави­тельство дает свободу общественному мнению. Как же может выразиться общественная мысль? Словом устным и письменным. Следовательно,, необходимо снять гнет с устного и письменного слова. Пусть государство возвра­тит земле ей принадлежащее: мысль и слово, — и тогда земля возвратит правительству то, что ему принадлежит: свою доверенность и силу.

Человек создан от бога существом разумным и говорящим. Деятельность разумной мысли, духовная сво­бода есть призвание человека. Свобода духа более всего и достойнее всего выражается в свободе слова. Поэтому свобода слова — вот неотъемлемое право чело­века. [...]

Есть в России отдельные внутренние язвы, требую­щие особых усилий для исцеления. Таковы раскол, кре­постное состояние, взяточничество. Я не предлагаю здесь о том своих мыслей, ибо это не было моею целью при сочинении этой записки. Я указываю здесь на самые основы внутреннего состояния России, на то, что состав­ляет главный вопрос и имеет важнейшее общее действие на всю Россию. Скажу только, что истинные отношения, в которые станет государство к земле, что общественное мнение, которому дается ход, оживя весь организм Рос­сии, подействует целительно и на эти язвы, в особенности же на взяточничество, для которого так страшна глас­ность общественного мнения. Сверх того, общественное мнение может указать на средства против зол народных и государственных, как и против всяких зол,

•111

Да восстановится древний союз правительства с на­родом, государства с землею на прочном основании истин­ных коренных русских начал!

Правительству — неограниченная свобода правления, исключительно ему принадлежащая, народу — полная свобода жизни и внешней и внутренней, которую охра­няет правительство. Правительству — право действия и, следовательно, закона; народу — право мнения и, следо-. вательно, слова.

Вот русское гражданское устройство! Вот единое истинное гражданское устройство! (1, стр. 95—96).