ДОДАШВИЛИ

Соломон Иванович Додашвили (Додаев-Магарский, 1805— 1836) — видный мыслитель и общественный деятель. В оценке его мировоззрения существуют разные точки зрения. Одни счи­тают его последователем Канта, т. е. дуалистом, другие — мате­риалистом, а третьи усматривают в его мировоззрении одну из первых попыток соединения диалектики с материализмом. Фи­лософские взгляды Додашвили носят сложный, противоречи­вый характер. Наряду с материалистическими элементами в них сильны идеалистические тенденции, идущие от априоризма Канта.

Фрагменты из произведений С. И. Додашвили подобраны автором данного вступительного текста Ш. Ф. Мамедовым по из­данию: С. Додаев-Магарский. Логика. СПб., 1827. Ввиду устарелости перевод заново отредактирован.

ЛОГИКА

Чтобы научиться философии, необходимо философст­вовать; а философствовать — значит обращать внимание на самого себя, вникать в самого себя, чтобы узнать и разуметь самих себя и через это установить мир в себе и с собой. Обращать внимание на самого себя — значит отвлекать себя от всего, что не принадлежит нам: сие бывает тогда, когда мысленно оставляем все внешнее и сами себя влечем к одному внутреннему. Вникать в самого себя — значит размышлять о внутренних явлениях, сде­лав себя предметом исследования. Познать себя есть не что иное, как уметь правильно судить о всей нашей дея­тельной силе. [...] Разуметь себя — значит привести доста­точные причины наших мыслей, познаний и поступков. Наконец, установить мир в себе и с собой означает уст-

ремлять на себя гармоническую деятельность, направляя ее к нашему назначению.

Итак, философствовать означает: отвлечение и раз­мышление, познание -и разумение самих себя и удовлет­ворение процессом познания. Вот три предмета философ­ского исследования! Первый из них есть орудие второго и третьего; второй составляет ближайшую цель нашей науки, а третий — отдаленную, но высочайшую. [...]

Из всего сказанного следует, что в философии по­знающее лицо и преимущественный предмет познания есть человек: философия есть наука о последних основа­ниях всей деятельности нашей; в оной должно искать и найти такие причины нашего познания и действия, кои могут более или менее удовлетворять уму человеческо-му. [...]

Итак, философия должна представить:

I

1) Законы: а) мышления и б) законы душевных сил вообще = Логика и Психология.

2) Законы познания и познаваемого = Метафизика со всеми ее разделами.

II

3) Законы ощущения = Эстетика.

III

4) Законы воли и желаний: а) для внутренних дей­ствий = Нравственная философия и б) для внешних сно-шений=Право (стр. IV—VI).

Предмет разума есть мир как явление, бесчисленное, разнообразное множество предметов с их отношениями, коих разнородность непременно должна произвести и раз­нородность правил мышления (стр. 4).

Предмет чувств есть мир вещественный (стр. 23).

Мир [...] является системой взаимных отношений, в ко­торой все измерено, взвешено и исчислено; все взаимосвя­зано неразрывными связями причины и следствия, средств и целей; все подчинено неизменным правилам, вечным законам. [...]

Познание есть тоже сознание, но определяющее один предмет посредством другого. Сознание как различение себя от предметов и самих предметов между собой

предполагает: 1) бытие того существа, которое сведуще о самом себе или сознает; 2) бытие познаваемого предмета; 3) взаимное их противоположение. Итак, на каждой сту­пени познания находятся совокупно и предмет, и духов­ная сила; словом, в каждом действии сознания, свойствен­ного разуму, ясно открываются: а) положение (thesis), b) противоположение (antithesis) и с) совокупление, или соединение того и другого (synthesis) (стр. 27).

Первая противоположность происходит между самою мыслящею силою и предметом; душа не иначе может быть сведуща о предмете, как только различая оный от самой себя и противопоставляя себя оному. [...] Потом дол­жно повторять то же самое действие противоположения между самими предметами, дабы и оные различать взаим­но между собою: иначе сведущим быть о них невозмож­но. Но здесь разум, различив предметы по их противо­положным свойствам, соединяет оные в другом отноше­нии, т. е. по тем признакам, кои им общи. Таков ход разума во всех действиях (стр. 33—34).

Логика оставляет материалы мышления и объемлет одну форму разума. [...]

Логика [.··] учит тому, как из данной истины выводить следствия без противоречия и замешательства; она гото­вым материалам может сообщать надлежащую форму, образовать из них целое (стр. 8).

[Логика] показывает, какую взаимную помощь могут подавать науки одна другой, и руководствует в правиль­ном выведении следствий из начал, уже готовых (стр.93).

Как Пластика, она, [логика], есть Пропедевтика (руко­водство) ко всем наукам, ибо каждая наука требует си­стематического изложения, а это поле логики: из данных начал извлечь все нужные следствия, каждому из них назначить свое место, построить целое в строгом мате­матическом порядке — вот ее дело! Посему-то каждая наука с некоторой стороны может называться практи­ческою логикою (стр.8).

Наука о мышлении не является наукой о познании. [...] И действительно, орган или вещественное орудие по­знания есть не что иное, как коренные начала и способы к познанию предметов известного круга; но логика остав­ляет материалы мышления и объемлет одну форму разу­ма; следовательно, она и не есть орган познания, не ведет к истине непосредственно (стр. 7—8).

[Логика] излагает необходимые его законы Как усло­вия, существенно потребные для правильного употребле­ния его и согласия с самим собою. [...]

Логику справедливо- можно назвать феноменологиею: это наука о явлениях. Прилагать начала логики к пред­метам, находящимся вне круга опытности, к самой сущ­ности вещей — значит приписывать им более достоинства и силы, нежели они действительно имеют; значит смеши­вать вещи, совершенно различные и даже противополож­ные, подавать повод к дуализму, скептицизму и другим ложным системам. [...] Явления не составляют сущность вещей; разум не есть ум, логика не метафизика. Вот раз­личия, которые одни могут вывести философию из того лабиринта запутанностей, в котором она находилась до времен кёнигсбергского философа (стр. 6—7).

Если бы кто-нибудь задумал составить науку мыш­ления, основываясь на одном наблюдении, то логика его отвечала бы, да и то неудовлетворительно, только на один вопрос: как обыкновенно мыслят? Она ничуть не решила бы задачи, важной и достойной любомудрия: как должно.мыслить? [...] Всеобщие и необходимые законы мышления только в уме познаются ä priori. Логика может быть чисто умственной наукой, но не чисто опытною, хотя внутренний опыт и ведет к познанию таковых же зако­нов (стр. 9).

Нет ничего в чувстве, чего нет в вещественной при­роде; опыт очевидно доказывает сию истину. В уме ни­чего не может быть, что не подлежит чувству; в том удостоверяет один взгляд на природу человека и вещей. Аристотель сказал: нет ничего в разуме, чего прежде не было в чувстве; Лейбниц присовокупил: кроме самого разума, — и сие прибавление совершенно необходимо для того, чтобы изъяснить существо разума (стр. 24).