Венедиктов А.Б. Маленькие события большой оттепели
Эти события произошли в начале 60-х годов, т.е. в самый разгар хрущевской оттепели. Люди старшего и среднего возраста, вероятно, помнят так называемых <стиляг> - представителей молодежи того времени, одетых в узенькие короткие брюки, клетчатые пиджаки, яркие носки и галстуки, туфли на толстой подошве, и на голове - набриолиненные коки, а представительницы слабого пола - в узенькие короткие юбки, яркие кофты и на голове прическа с <хвостом> и подстриженной челкой. К стилягам в основном относились студенты ВУЗов, учащиеся техникумов, да и определенная часть молодых рабочих и ИТР. Н.С. Хрущев, будучи первым секретарем ЦК и председателем Сормина СССР, развенчал культ личности И.В. Сталина, реабилитировал многих жертв политических репрессий и дозволил определенное свободомыслие среди народа. Но тем не менее он - дитя 30-40-50-х годов, и потому как бы ни старался прослыть демократом, въевшаяся и впитанная с молоком матери коммунистическая идеология довлела в его характере. Не забыты по сей день его гонения на художников - абстракционистов, поэтов, писателей и драматургов, не приемлющих принцип <соцреализма>. Поэтому идеологический отдел ЦК вменял в обязанность структур ЦК и ВЛКСМ, а также Комитета госбезопасности выявлять и пресекать чуждые соцреализму идеологические явления и события в жизни страны. Но как известно, события и явления связаны с конкретными людьми и поэтому сами собой не происходят. :Виктор Воронов, примерно 1930-35 г.р., после окончания средней школы и истфака педагогического института был зачислен на службу в органы госбезопасности СССР. Вступая в ряды ГБ одного из небольших шахтерских городов Кузбасса, Виктор думал, что ему придется выявлять шпионов и агентов империалистических разведок, но был назначен на участок по выявлению идеологически вредных проявлений среди молодежи, увлекающейся западным образом жизни, или попросту - <стиляг>. Воронов начал изучать оперативную обстановку, т.е. их какой среды выходят <стиляги>, сколько их в городе, где собираются, какие идеологические постулаты проповедуют, кто являются авторитетами и активистами в этой среде. Нужные сведения он без труда почерпнул в отделе по работе с молодежью местного горкома комсомола. Но оперативная обстановка - это только первоначальный этап; в конце концов нужны материалы на конкретных лиц, профилактические мероприятия, а в идеале и возбужденные уголовные дела. Виктор сам прекрасно понимал, что без помощников-информаторов в этой среде ничего не добьешься - это же ему неоднократно говорил начальник городского подразделения УКГБ майор Землянухин, опытный оперработник, участник Великой Отечественной войны. Землянухин в душе хорошо понимал, что увлечение узкими брюками и пестрыми рубашками, дисками с записью западной музыки на рентгеновских пленках ни в коей мере не подрывают устои государства; тем более, командуя во время войны взводом разведки, он видел, что молодые солдатики, несмотря ни на какие идеологические выверты (увлечение стихами Есенина, песнями Лещенко, склонность к амурным похождениям и т.п.), никак не перестают быть патриотами Родины, готовыми отдать за нее все, включая жизнь. Землянухин, основываясь на своем жизненном и оперативном опыте, справедливо полагал, что стиляжничество - явление, присущее молодому возрасту и проходящее со временем: мол, молодая кровь перебродит и успокоится. Но в горкоме партии, членом бюро которого он являлся, постоянно давали <накачки>. Работа есть работа, и начальник стал все чаще интересоваться положением дел на участке Воронова. Виктор завел несколько подборочек оперативных материалов на кандидатов, пытаясь выбрать из них самого перспективного и информативного. Однажды в его поле зрения попал молодой врач Денисов Евгений, прибывший в шахтерский город по распределению после окончания Саратовского медицинского института. Как <пришелец> из европейской части страны и областного центра, он обладал довольно широким кругозором, был приятен в общении, играл в баскетбол и одевался как было нужно. Вокруг него постоянно <тусовались> молодые люди и девушки, и не только медики, но и представители других слоев. Словом, Виктор остановил свой выбор как на потенциальном информаторе на Денисове. Воронов тщательно готовился к встрече с Евгением. Проштудировал информационные сборники КГБ, открытые печатные материалы по стилягам, но на самый главный вопрос ответа так и не нашел - чем же стиляги опасны для общества и для страны. Ну ладно, западная музыка и одежда, вольные танцы, рукописные самиздатовские журналы, обсуждение зарубежных радиопередач, стремление почитать произведения М. Булгакова, А. Платонова и других неиздаваемых писателей. Ну и что? - мучился Виктор. - Какой урон государству это наносит? На эти вопросы не сумел четко ответить даже Землянухин, который выразился обтекаемо, что на <стиляг> могут ориентироваться спецслужбы и идеологические центры империалистических государств и что они активно выходят на иностранцев с целью приобретения импортной одежды и пр. Выйдя с Евгением на оперативный контакт, Воронов обсуждал самые разные вопросы (учеба в ВУЗах, житье в шахтерском городе, - где, кстати, иностранцы никогда не появлялись, - спортивные события и т.п.). Затем ненавязчиво начал направлять разговор в нужное для себя русло, т.е. в отношении стиляг. Рассказал о самиздатовском журнале <Грыжа>, издаваемом в областном центре студентами медвуза, стремлении спецслужб капстран инициировать конфликт поколений в СССР. Евгений слушал внимательно, но задал только один вопрос - а причем здесь он. Виктор, несколько смутившись, пояснил, что, судя по одежде и кругу общения, Евгений относится к стилягам и мог бы помочь органам в освещении обстановки. <Вот куда он клонит>, - подумал Евгений, но вслух посоветовал Воронову приобрести модную одежду и даже предложил свести его со знакомыми парнями и девушками, и тогда можно будет воочию убедиться, что <стиляги> шахтерского городка никакой опасности для государства не представляют. Виктор был озадачен таким поворотом разговора и предложил встретиться с начальником горотделения УКГБ Землянухиным. Но на следующую встречу Денисов не пришел. Как выяснил Воронов, Евгений срочно рассчитался с работы, якобы в связи с семейными обстоятельствами, оставив в отделе кадров свою трудовую книжку, т. к. не отработал положенных трех лет после распределения из ВУЗа. Через несколько лет Воронов уволился из органов КГБ и устроился учителем истории в школу. К тому времени стиляжничество само по себе прекратилось. Бывшие стиляги стали примерными тружениками и семейными людьми, с усмешкой вспоминали пестрые галстуки, носки и <роки> на рентгеновской пленке. В 1964 г. Хрущев был снят с должности, и главой КПСС и государства стал Л.И. Брежнев. Постепенно оттепель стала заменяться <холодком>, критиковался волюнтаризм Хрущева и его <глумление> над <вождем всех времен и народов> Иосифом Сталиным. Землянухин к тому времени ушел на пенсию, активно участвовал, как ветеран войны, в патриотическом военном воспитании школьников и учащихся СПТУ. В 1969 г. в город приехал стройный высокий майор пограничных войск - медик Евгений Денисов. Служил он на одной из погранзастав на Дальнем Востоке, показал себя достойным хирургом при оказании помощи раненым воинам в ходе советско-китайского конфликта на реке Уссури. С учетом того, что погранвойска тогда относились к Комитету госбезопасности СССР, Денисов пришел отмечать отпускное удостоверение в горотделение УКГБ, но ни Воронова, ни Землянухина там не встретил, а интересоваться ими не счел нужным. Попив водки и погуляв со своими бывшими знакомыми, он благополучно отчалил к своим родителям в Саратов. Вот вам и бывший стиляга, а затем патриот и хороший офицер-медик. Мягко выражаясь, не прав был ни Хрущев Н.С., ни идеологический отдел ЦК и нижестоящие структуры КПСС и ВЛКСМ, высосавшие из пальца потенциальных врагов устоев государства, так называемых <стиляг>. Вроде бы простая и непритязательная история имеет глубокий смысл как для представителей контрразведывательных органов, так и обыкновенных россиян. Сокращено по источнику: Венедиктов А.Б. Рассказы старого чекиста (http://kemerovo.boom.ru) Даже смерть Сталина не остановила нападки на джаз и стиляг. В хрущевскую "оттепель" на улицах больших городов, местных Бродвеях, милиция и комсомольцы-дружинники отлавливали "стиляг" и бросали их в сибирские ссылки. Тогда и возникла знаменитая русская песенка на мотив "Сан-Луи блюза": Двадцатый съезд КПСС Стиляг отправил в МТС. Стиляги трактор завели, Колхоз назвали: "О, Сан-Луи!.. Стиляги были первыми неформалами в истории отечественной культуры. В отличие от нынешних неформалов, которая толпится в подземных переходах или на молодежных тусовках, стиляги были в основном из очень интеллигентных семей - дети врачей, профессуры, композиторов и писателей, чиновной и военной верхушки вплоть до детей министров и генералов. <Копируя внешнюю стилистику героев Ремарка и Хемингуэя, ленинградские шестидесятники воспринимали дух отрицания всякой позы, помпезности и напыщенности, с которыми ассоциировалось сталинское время и которые так чужды истинным "детям Петровым". К началу 1960-х гг. именно поэты-шестидесятники уже почти убедили властные структуры, что одетые в узкие брюки "нигилисты" вполне способны совершать подвиги во имя идеи> [623]. Стиляги из числа студентов и интеллигенции ходили в центре Москвы по улице Горького в узких черных брючках и толстенных твидовых пиджаках с плечиками, носили милый хохолок зачесанный назад, как у Элвиса Пресли и Билла Хейли. Публично демонстрировать свою принадлежность к контркультуре было небезопасно - можно было попасть в тюрьму по политической статье (им приписывали наркотики и спекуляцию валютой, подрыв устоев социалистического строя). Нынешние панки с ирокезами на голове и аляповатой одежде, считающие себя как преемниками стиляг, тоже попадают в отделение милиции, но их никто не сажает. К тому в отличие от своих предшественников, панки - выходцы из рабочей среды.
Запад и западная культура проникала в сердце, тело и разум шестидесятников, и не только интеллигенции. Поэт Иосиф Бродский, лауреат Нобелевской премии, вспоминая свою молодость, писал: <Мы там, в Питере, все выросли убежденными индивидуалистами - и потому, может быть, большими американцами, чем многие настоящие американцы>. Индивидуализм, ростки которого начали пробиваться на свет в конце 1950-х, начале 1960-х годов, проявлял себя в одежде, образе мыслей, стиле поведения, творчестве и в экономике. Наиболее решительные из стиляг становятся фарцовщиками, которые сбывают иностранцам отечественные сувениры и произведения, выменивая их на валюту, которую пускают на накопление и покупку <фирменной>, т.е. западной одежда. Фарцовщики - первые индивидуальные предприниматели в эпоху, когда оно. Это самое предпринимательство, не было известно советскому обществу и оценивалось им как преступление. Опередившие свою эпоху, они представляли собой первопроходцев общества потребления на отечественной почве и стали возможны только на волне экономического бума в послевоенной Америке. Оттуда они черпали свои идеи, ценности и материальные блага. В 1960-70-е годы фарцовщики одевали в модные вещи не только культурный андеграунд, продвинутую часть интеллигенции, но и половину партийной элиты, прежде всего ее детей и жен.
|
