Раздел V. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В РОССИИ (1917–1922 гг.): ПРОТИВОСТОЯНИЕ, БРАТОУБИЙСТВО И ПОПЫТКИ СТРОИТЕЛЬСТВА НОВОГО МИРА

Предварительные замечания. Русская гражданская война: причины, периодизация, противоборствующие стороны. О роли и месте иностранной военной интервенции Трагедия раздвоения русского офицерства. Причины поражения белого движения в годы Гражданской войны в России. Почему победили красные? Правоохранительные органы и уголовно-исполнительная система эпохи Гражданской войны. Гражданская война: некоторые оценки и уроки

Тему Гражданской войны никогда не предавали забвению в нашей стране. То утихая немного, отступая на задний план перед новыми событиями, то ярко вспыхивая вновь, память об этих годах тревожит старые раны, порождая мучительные раздумья, смущая неожиданными открытиями. Поколения граждан воспитывались на героике и романтике революции. Молодые еще, но уже повидавшие войну люди в 1920-е гг. декламировали светловскую “Гренаду”. Миллионы мальчишек 1930-х видели любимого героя в Чапаеве, множество раз посещая сеансы беспримерно популярного фильма братьев Васильевых. Не сосчитать, сколько юношей и девушек вступили на пылавшие дороги Отечественной войны под звуки полюбившихся песен: “Каховка”, “Орленок”, “Дан приказ ему на Запад”, “Боевой восемнадцатый год”. Отзвуки этих песен, хотя и приглушенные громовыми раскатами Отечественной войны, продолжали жить в народе в 1950-е, 1960-е, 1970-е гг.

Бесстрашные разведчики, лихие конники, «комиссары в пыльных шлемах”, комсомольцы-орлята, беззаветно сражавшиеся за власть Советов, громившие, как пелось в песнях, «псов-атаманов и польских панов», наймитов Антанты и саму Антанту, кайзеровских солдат и японских самураев, рубившие головы «гидре контрреволюции», труженики тыла, герои «великого почина» со станции Москва-Сортировочная десятилетиями оставались примерами для подражания.

А тем временем за рубежом писали воспоминания, научные труды, слагали оды в честь героев и мучеников белого движения. Воспевали их отвагу, преданность долгу, верность несчастной Родине в борьбе с “извергами-большевиками”, готовность нести мученический крест через подвалы Лубянки и застенки Одесского губчека.

НЕНАВИСТЬ, НЕПРИМИРИМОСТЬ ПРОНИЗЫВАЛИ С ОБЕИХ СТОРОН ВСЕ, ЧТО ПИСАЛИ, ДЕКЛАМИРОВАЛИ, ГОВОРИЛИ И ПЕЛИ О ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ.

Революция и Гражданская война перепахали поле национального самосознания с небывалой до того в российской истории глубиной. Происходившее отражало насилие и противоречия, существовавшие в старом обществе, и неизбежно порождало новое насилие – еще более жестокое, грубое. События 1917 г. и ряда последующих лет стали, таким образом, величайшим потрясением, проявившемся в социальных, экономических, политических переломах в жизни людей, крушении привычных устоев и понятий, возникновении небывалых отношений, когда тот, «кто был ничем», становится всем, и, напротив, кто был всем, превращался в ничто. Память о революции и Гражданской войне навсегда вошла в народное сознание, стала неотъемлемой его частью.

Обе стороны в освещении Гражданской войны допускали искажения и тенденциозность. Это было на определенном этапе неизбежно: слишком много крови пролили, слишком сильно сказывалась взаимная ненависть. Политические оценки, рожденные острой борьбой в 1917–1922 гг., перешли в науку, в инерционность мышления, пронесли стереотипы через годы и десятилетия.

Однако, в конце 1980-х – начале 1990-х гг. общественное сознание изменилось коренным образом; стало очевидно, что пора по-иному взглянуть на раскол общества, случившийся более 75 лет назад, так как время залечило раны далеких лет, выросли новые поколения, свободные от взаимных гнева и ярости. В нашем обществе за последние годы произошли революционные преобразования. Теперь стало не только возможно, но и необходимо писать о революции и Гражданской войне иначе, объективно показывая все враждовавшие силы: белых, красных, зеленых, “жовтоблакитных”. Все они были субъектами истории, участвовали в событиях, и независимо от того, кого мы любим, а кого ненавидим, надо освещать их деятельность в соответствии с фактами, их действительной ролью и значением.

Но сейчас налицо новые перекосы.

Знаки с плюса на минус переменили с точностью до наоборот. Но “герои-комиссары”, и “не падающие духом поручики Голицыны” страшно далеки по правдоподобию от своих исторических прототипов. Нынешняя необъективность, как реакция на тенденциозность прежних лет, не служит ни науке, ни справедливости. Новое время требует терпимости – политической, исторической. Надо воздать должное всем героям и мученикам, всем участникам давней борьбы, людям своего времени с их страстями, верой и заблуждениями, ошибками и грехами, идеалистам и материалистам, коммунистам и монархистам, анархистам и республиканцам.