Миграционная безопасность как предмет криминологического исследования: понятие и институциональные признаки

Для наиболее целостного осознания криминологической сущности феномена миграционной безопасности, следует установить сопровождающие миграционные процессы, криминологически-значимые факторы, обусловливающие возникновение соответствующих криминальных угроз.

По мнению А.И. Кузьмина, значительное влияние миграции на безопасность не вызывает сомнения. Она может создавать реальные или потенциальные угрозы практически любому аспекту безопасности – демографической, политической, социальной, культурно-этнической и другим[50]. Так, угроза демографической безопасности выражается в непредсказуемых влияниях миграции на состояние защищенности процесса воспроизводства и продолжительности жизни, Вполне возможно, что стремление решить демографическую проблему за счет увеличения масштабов иностранной миграции через либерализацию миграционной политики приведет в принимающих миграционные потоки странах к замещению естественного демографического воспроизводства за счет собственного репродуктивного потенциала, который необходимо всячески стимулировать. А это в свою очередь может повлечь нарушение этнического баланса и иные взаимосвязанные отрицательные явления, в том числе имеющие криминогенные свойства. В этой связи, и страны миграционные доноры, и миграционные реципиенты могут столкнуться с проблемами деформации демографической структуры, снижения рождаемости, повышения смертности и так далее. Это же, может способствовать росту социальной напряженности в принимающих миграцию обществах, локальным вспышкам этнических конфликтов и ксенофобии, основанных на националистических идеалах, отражающих религиозный, культурный и политический радикализм и его наиболее агрессивное проявление экстремизм. Так, вследствие неадекватной миграционной политики пренебрегающей интересами национальной безопасности, в ряде стран Западной Европы, уже сегодня, четко обозначились все из вышеназванных криминальных угроз. Следует отметить, что и Россия сегодня начинает испытывать те же проблемы.

На ряду с имеющими явное криминологическое значение опасностями, возникающими вследствие, неконтролируемых миграционных процессов, можно назвать и те криминогенные факторы (риски), которые способствуют формированию криминальных угроз, связанных, прежде всего с ростом социальной напряженности, но а в некоторых случаях и с обычными проявлениями криминальной мотивации (корысти, мести, вражды и т.п.). Подобные криминогенные риски, чаще проявляются в тех странах, которые проводят активную иммиграционную политику в счёт компенсации демографических, экономических и других сопутствующих проблем[51].

В социальной сфере массовая и неконтролируемая миграция сопровождается возникновением неодобряемых коренным населением иностранного присутствия, что часто связывается местными жителями с необходимостью дополнительных социальных расходов.

Часто иностранные мигранты активно внедряют в культурное пространство коренных этносов свои традиции, обычаи, их этические нормы не всегда соответствующие культуре заселяемых стран.

Рассмотрим подробнее влияние миграции на экономическую безопасность ввиду широкой распространенности именно экономической мотивации иностранных мигрантов.

Известно, что экономическая безопасность – это способность экономики обеспечивать эффективное удовлетворение общественных потребностей на национальном и международном уровне.

Представляется обоснованной позиция академика Л.И. Абалкина, выделяющего в качестве важнейших структурных элементов экономической безопасности следующие характеристики: экономическая независимость, стабильность и устойчивость национальной экономики, способность к саморазвитию и прогрессу[52]. В этой связи, другие специалисты называют следующие проявления угроз экономической безопасности:

1) иностранная миграция способна нанести серьезный ущерб региональным рынкам, экономическому и трудовому потенциалу, сформировавшемуся ранее в том или ином регионе;

2) чрезмерная концентрация мигрантов в пределах конкретной территории чревата быстрым и резким обострением проблемы безработицы на соответствующем региональном рынке труда;

3) по тем же причинам на региональном уровне, а в более мягкой форме и на национальном, может сузиться доступ к жилью и социальным услугам. Это означает, что появятся дополнительные факторы социальной дифференциации населения, а также угроза маргинализации новой его части и еще большего ухудшения положения групп, уже оттесненных на обочину социальной жизни;

4) из-за того, что многие иммигранты не могут найти работу или работают не по специальности, реальной становится угроза утраты или нерационального использования их квалификационного потенциала, возникает угроза снижения мотивации к труду;

5) так как труд определенных категорий мигрантов используется в теневой экономике, а нелегальные мигранты, как правило, вовлекается в противоправную деятельность, возникает угроза криминализации экономики именно под влиянием миграции;

6) в той мере, в какой внешняя миграция сопровождается вывозом и переводом капитала за рубеж, она может угрожать внешнеэкономическим и финансовым позициям страны-реципиента[53].

Итак, иллюстрация различных сценариев развития неблагоприятных событий, детерминируемых массовой миграцией, и особенно ее нелегальной составляющей, свидетельствует о том, что при определенных условиях миграция является источником всевозможных криминальных угроз и криминогенных рисков различным аспектам безопасности. Однако же трудно отрицать, что у этих опасностей много общего, а именно то, что они следствие одних и тех же причин, возникающих в результате неуправляемых миграционных процессов. В этой связи было бы логично сформулировать новый вид безопасности, в основе которого распространенная в теории безопасности формула – «безопасность есть состояние защищенности интересов личности, общества и государства от соответствующих источнику опасности угроз и рисков», в нашем случае возникающих вследствие неконтролируемых миграционных процессов. Представляется, что это могло бы явиться теоретическим фундаментом для дальнейшей разработки криминологической концепции «миграционной безопасности». Так, как теоретико-правовые аспекты миграционной безопасности уже сегодня нашли отражение в исследованиях по общей теории государства и права, и которые позволили выявить весь спектр необходимых институциональных признаков, характеризующих миграционную безопасность, как вполне состоявшееся правовое явление[54].

Вполне естественно, что разработка теории миграционной безопасности и придание соответствующему понятию правовой формы является предметом научных дискуссий, а часто и критики основанной на том, что миграция «a priori» благо, и следовательно ставить вопрос о том, что она является источником криминальных угроз, не вполне корректно[55]. Другие же из оппонентов считают, что миграционная безопасность не обладает необходимыми институциональными признаками и не может рассматриваться как один из системообразующих компонентов национальной безопасности[56]. Обоснованность, как первого, так и второго из тезесов вызывает большие сомнения.

Автор разделяет мнение о необходимости адекватного государственного реагирования на все имеющие криминологическое значение вызовы интересам безопасности России, даже если они имеют гипотетический характер и могут быть отнесены к категории криминогенных рисков. Вопросы же противодействия криминальным угрозам, источниками которых являются, неконтролируемые миграционные процессы актуальны уже сегодня, о чем свидетельствуют мнения специалистов, материалы правоохранительной деятельности, публикации СМИ и многочисленные научные исследования.

Рассмотрим некоторые ретроспективные предпосылки, повлиявшие на возникновение и развитие криминологической теории миграционной безопасности.

Впервые, криминологически значимые аспекты демографической и миграционной безопасности были сформулированы в 80-е годы ХХ века одной из экспертных комиссий «Госплана СССР» в связи с событиями в Нагорном Карабахе. Так, в целях выяснения причин известного межнационального конфликта был проведен анализ изменений национального состава населения региона, который показал, что стремительное увеличение удельного веса азербайджанского населения, расцененное как демографическая экспансия, явилось следствием не только национальных особенностей его естественного воспроизводства, но в первую очередь следствием неуправляемых миграционных процессов[57]. Однако в дальнейшем институт миграционной безопасности так и не получил должного нормативно-правового оформления, потому что, правовые акты советского периода утратили юридическую силу. Само же словосочетание «миграционная безопасность», стало активно применяться в научном, политическом и публицистическом лексических оборотах.

В целях развития криминологической теории миграционной безопасности, а также определения места этого института в структуре национальной безопасности необходимо обратиться к соответствующим аспектам общей и криминологической теории безопасности.

Безопасность в качестве самостоятельного объекта научных исследований стала рассматриваться сравнительно недавно, а именно – во второй половине XIX века. Однако сегодня это понятие имеет весьма широкий спектр применения. Вот лишь некоторые из вариантов его использования, в соответствующих сферах: криминологическая безопасность, общественная безопасность и безопасность личности, государственная безопасность и личная безопасность, а также экологическая, экономическая, пограничная, информационная, продовольственная и даже нравственная безопасность.

Важно отметить, что в политической и правовой культуре ряда европейских государств, на протяжении нескольких столетий авторитет этого понятия чрезвычайно высок. Так, английский «Билль о правах» 1689 г., американская «Декларация независимости» 1776 г., французская «Декларация прав человека и гражданина» 1789 г. провозгласили, что безопасность, наряду со свободой и собственностью, входит в число неотъемлемых естественных прав человека. Разумеется, что в современном мире стремление к безопасности декларируется отнюдь не только демократическими государствами и не только в отношении интересов личности, но это уже тема отдельного исследования[58].

Объединяя понятия – миграция и безопасность, необходимо четко определить формат их возможного использования, наполняя подобное словосочетание конкретным смыслом и содержанием.

По мнению ряда исследователей, целесообразно разграничивать субъект и объект безопасности. Субъект это тот, кто обеспечивает безопасность кого либо или чего либо, объект же это то, на что направлены охранительные (защитные) меры.

В зависимости от того, кто выступает субъектом и (или) объектом безопасности (отдельный человек, общество, государство или совокупность государств), может быть определен тот или иной уровень безопасности: личная или индивидуальная; социальная или общественная; национальная или государственная; международная или коллективная; всемирная или глобальная. Однако существуют и промежуточные уровни безопасности, например, групповая или региональная (в пределах какой-то части крупного государства или в пределах историко-этнографической области)[59].

Чтобы представить те качественные различия, которые характерны для того или иного уровня безопасности, надо выяснить, насколько отличаются цели, преследуемые их субъектами. Для этого обратимся к существующим точкам зрения относительно вопросов категоризации безопасности, получившим развитие в теории и в соответствующих нормативно-правовых документах. Так, государственные концепции безопасности широко распространены во всем мире. Даже в тех странах, где подобные институты во многом дискредитированы последующей политической практикой, идея концептуального оформления институтов национальной безопасности активно поддерживается политическими элитами.

Важно отметить, что основные ценностные установки концепции национальной безопасности часто ориентированы не на личность, а на государство и общество в целом. Цели национальной безопасности заключаются в достижении государством такого сочетания внутренних и внешних условий существования, при котором обеспечивается его территориальная целостность, суверенитет, а также исключается возможность насильственного изменения его политического строя. Не является исключением в этом смысле и «Стратегия национальной безопасности России до 2012 года».

Функция обеспечения безопасности на государственном уровне осуществляется институтами государственной власти посредствам предупредительных мер или механизма государственно-властного принуждения.

Важной особенностью института национальной безопасности является его структурированность и иерархичность. Субъекты и объекты, а также другие аспекты безопасности в ней строго ранжированы. Эта иерархия во многом зависит от господствующей в том или ином обществе (государстве) системы приоритетов, интересов и ценностей, и она может развиваться. Новые угрозы и риски вынуждают институты безопасности, находиться в постоянной динамике, что в свою очередь влияет на расстановку приоритетов, утвержденных законодательством, однако и в этом случае основы национальной безопасности не подвергаются сомнению.

Если же новые угрозы и риски спровоцируют объективное противостояние целей безопасности, преследуемых государством и другими субъектами, конечный выбор в расстановке приоритетов безопасности, принадлежит государству. Именно на государственном уровне принимаются решения, какие задачи в целях эффективного обеспечения различных направлений безопасности необходимо реализовать, и в какой последовательности. Так, если в качестве примера, обратится к концепции «криминологической безопасности», существенный вклад в научную разработку которой внес В.А. Плешаков, то наиболее приоритетные задачи обеспечения национальной безопасности современной России сориентированы на защиту от криминальных угроз и криминогенных рисков, что обусловлено беспрецедентным ростом преступности в конце 1990-х и первой половине 2000-х г.г. Однако эти же приоритеты нашли отражение и в основополагающих политических декларациях названного периода (автор имеет в виду «Концепцию национальной безопасности РФ») [60].

Новые представления об уровне коллективной безопасности специалисты связывают с окончанием «холодной войны». Их квинтэссенцией явилось более глубокое осознание, в том числе и криминологической составляющей безопасности, как единства социальных условий, обеспечивающих охрану жизни, здоровья, свободы, общественного порядка и иных благ. В основе представлений о минимально-достаточном уровне безопасности находятся такие критерии как – сохранность жизни и здоровья личности, защищенность общества от неблагоприятных природных и техногенных воздействий, социального и политического насилия, а также обеспечение государственных суверенитетов и так далее[61].

Физические аспекты безопасности обычно связаны с защищённостью организма человека от различных вредных воздействий природного и техногенного характера. Кроме того, в литературе нашли отражение и другие криминологически значимые аспекты безопасности, например – экономическая (защищенность от посягательств на различные формы собственности), социальная (защищенность от асоциальных влияний); этнокультурная безопасность (сохранение этнокультурного наследия разных народов) и так далее. Кроме этого, в теории безопасности различают несколько уровней общей безопасности, которые, по мнению автора, имеют доктринальное значение для разработки криминологической концепции миграционной безопасности государства: коллективная, национальная и государственная безопасность.

Коллективная безопасность[62] – самый общий из перечисленных уровней безопасности, с точки зрения воздействия на характерные для нее угрозы, представляется менее жесткой, чем национальная безопасность. Вместе с тем, акцентируя внимание на социум, она не исключает цели государственной безопасности. Ведь как субъект обеспечения безопасности личности и в то же время как субъект международной безопасности государство действует настолько эффективно, насколько в принципе способно обеспечить собственную безопасность. Конкретным же воплощением этого уровня безопасности можно рассматривать состояние защищенности крупных интернациональных сообществ или межгосударственных союзов.

Представляется, что уровень национальной безопасности соответствует социальной безопасности этнокультурных общностей или народов с точки зрения их проживания на территориях суверенных государств. Социальная безопасность с точки зрения состояния защищенности от характерных для этого вида безопасности угроз и рисков, представляется, в определенном смысле, как симбиоз различных видов безопасности: экологической, экономической, этнокультурной и так далее. Смысл представлений о социальной безопасности может быть передан достаточно кратко: «состояние защищенности сложившейся в определенном социуме системы интересов и благ, от внешних и внутренних угроз и рисков». В качестве криминальных угроз и криминогенных рисков социальной безопасности, как правило, рассматриваются следующие: преступность и коррупция, этнические и религиозные конфликты, различные проявления экстремизма и др. Одной из наиболее опасных угроз социальной безопасности сегодня является терроризм[63].

Анализ теоретических представлений о безопасности вообще и ее криминологической составляющей в особенности приводит к выводу о том, что в чистом виде ни один из её видов не может претендовать на исключительность, особенно в отношении криминогенных опасностей возникающих, вследствие миграционных процессов или сопровождающих эти процессы. Формирование же криминологической концепции миграционной безопасности во взаимосвязи с другими, уже вошедшими в структуру национальной безопасности на нормативно-правовом уровне видами, предполагает кроме установления этимологии и взаимной обусловленности понятий, выяснение места исследуемого феномена в вышеназванной структуре. Для этого следует обратить внимание на иные структурообразующие компоненты национальной безопасности, имеющие гипотетическую связь с криминологической миграционной безопасностью.

Решение поставленных задач обуславливает необходимость семантического толкования и выявления институциональных признаков исследуемого феномена.

Как уже отмечено, существует весьма широкая градация типов безопасности, при помощи которых она позиционируется в теории и законодательстве. Но подобное разнообразие может приводить к серьезным противоречиям внутри самой системы. Поэтому, одной из задач подобных исследований является не только теоретическое обоснование и структурирование новых типов безопасности, но и выявление возможных компромиссов между конфликтующими сторонами системы.

Накопленные теоретические знания о национальной безопасности способствуют установлению криминологически значимых институциональных признаков миграционной безопасности, а также определению ее места в системе национальных интересов России.

В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года, «национальная безопасность это состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства». Этим же документом определенно, что «национальные интересы России есть совокупность внутренних и внешних потребностей государства в обеспечении защищенности и устойчивого развития личности, общества и государства» [64]. Таким образом, национальная безопасность в политико-правовом смысле является производной национальных интересов России, а ее обеспечение возведено в статус «стратегических национальных приоритетов». Обобщенная юридическая парадигма понятия «безопасность» содержится в статье 1 соответствующего Федерального Закона, который под безопасностью понимает – «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз». Подобный подход дает лишь общее лингвистическое представление о семантической сути этого явления. В данной связи возникают вопросы о принципах и критериях классификации компонентов национальной безопасности относительно ее уровней, форм и видов.

В современной теории и праве нет однозначных и общепринятых ответов на эти вопросы. Отсутствие единообразного и четкого понимания принципов классификации безопасности, а также законодательных определений соответствующих понятий не способствует развитию как института национальной безопасности в целом, так и составляющих компонентов. И хотя решение этой задачи непосредственно не относится к предмету настоящего исследования, необходимо учитывая мнения специалистов о целесообразности выработки единых критериев классификации, что позволит раскрыть природу и закономерности исследуемого явления. Представляется, что желаемое единообразие может быт быть достигнуто через решение следующих задач: а) установление зависимых от характера угроз форм безопасности; б) определение соответствующих объектам безопасности уровней; в) градация видов безопасности, относительно определенных сфер жизнедеятельности.

Вместе с тем, следует отметить, что выявление принципов и основных критериев классификации структурных компонентов национальной безопасности осуществляется в той степени, в какой это необходимо для реализации целей и задач нашего исследования.

Возвращаясь к утвержденному стратегией определению национальной безопасности, можно выделить несколько общих критериев классификации в основе которых: а) установление источников опасности (внешние или внутренние); б) определение объектов обеспечения безопасности (личность, общество, государство); в) установление гарантируемых и охраняемых государством интересов и благ, к которым согласно стратегии относятся – конституционные права, свободы, достойное качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальная целостность и устойчивое развитие Российской Федерации.

Представляется, что данная позиция соответствует духу стратегии и позволяет провести четкую градацию форм и уровней национальной безопасности, а также образующих ее структуру видов.

Согласно предложенной модели, национальная безопасность может быть выражена в двух основных формах – внешней и внутренней.

Уровни национальной безопасности соответствуют триединой системе ценностных ориентиров – личность, общество и государство. Однако необходимо учитывать, что сфера национальной безопасности, также как и сфера национальных интересов России сегодня распространяется на международный и межгосударственный уровень, что соответствует стратегии коллективной безопасности, ориентирующейся на предупреждение потенциальных угроз в контексте межгосударственного сотрудничества.

По мнению некоторых аналитиков, такие категории как – «безопасность личности» и «личная безопасность»; «безопасность общества» и «общественная безопасность», «безопасность государства» и «государственная безопасность» не могут быть признаны тождественными в связи с тем, что они различны по объему, а следовательно и содержанию[65]. Например «личная безопасность» представляется как частный аспект «безопасности личности» и так далее.

В зависимости от характера угроз, а также утвержденных стратегией направлений и целей обеспечения национальной безопасности[66], можно выделить такие категории, как безопасность от угроз антропогенного характера, безопасность от угроз социального характера, безопасность угроз природного характера.

Видовую классификацию различных аспектов национальной безопасности можно представить следующем образом:

- национальная оборона или военная безопасность России;

- общественная безопасность;

- государственная безопасность;

- безопасность в области обеспечения качества жизни россиян;

- экономическая безопасность;

- безопасность в сфере науки, технологий и образования;

- безопасность в сфере здравоохранения;

- этнокультурная безопасность;

- экологическая безопасность;

- стратегическая стабильность и равноправное стратегическое партнерство[67].

Следует учесть, что в структуре национальной безопасности России, наряду с перечисленными выше ее основными компонентами выделяются так называемые подвиды безопасности, которые являются элементами этой структуры. К ним стратегия относит: демографическую безопасность; безопасность государственной границы РФ или пограничную безопасность; безопасность от угроз, вызванных чрезвычайными ситуациями; безопасность жизнедеятельности населения; личную безопасность граждан; продовольственную, энергетическую, финансовую и информационную безопасности. Вероятно, что это не полный перечень утвержденных стратегией компонентов национальной безопасности, образующих первичное звено ее структуры. В него вошли только те аспекты безопасности, которые имеют прямую семантическую связь с понятием национальной безопасности утвержденным Стратегией национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года.

Возможно, что предложенная модель классификации имеет недостатки, как в прочем и другие варианты классификаций отраженные в отечественной теории безопасности. Однако следует учитывать, что в нее вошли только те аспекты безопасности, которые закреплены в действующих нормативно-правовых актах. Подобный подход позволяет совершенствовать данную модель сообразно развитию законодательства о национальной безопасности и использовать ее в нормотворческой и правоприменительной деятельности.

По средствам анализа соответствующих положений Федерального Закона «О безопасности» от 28 декабря 2010 г. № 390[68], Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 года, предшествующей ей Концепции национальной безопасности, а также теоретических представлений о миграции как источнике криминогенных опасностей, мы пришли к выводу о наличии в исследуемом феномене, необходимых институциональных признаков, которые могут стать основой для его юридического оформления как структурного компонента национальной безопасности России. К подобным институциональным признакам относятся: а) наличие источника опасности, а так же характерных для него криминологически значимых угроз и рисков; б) объект безопасности, соотносимый с интересующей нас сферой общественных отношений; в) субъект (субъекты) обеспечения данного сегмента безопасности; г) соответствующий юридический инструментарий позволяющий придать данному институту нормативно-правовую форму.

Многочисленные исследования миграционных процессов в контексте уголовно-правых и криминологических проблем, свидетельствуют о том, что значительная часть угроз относимых к отрицательным последствиям этих процессов, имеют криминогенный характер. Кроме этого, многие эксперты утверждают, что и сама миграция, часто проявляется как «фоновое сопровождение преступности»[69]. Подобные выводы, содержат достаточные основания рассматривать миграционную безопасность в качестве предмета криминологических исследований.

Среди основных условий наделения института миграционной безопасности нормативно-правовой формой как одного из структурных компонентов национальной безопасности являются: а) наличии необходимых институциональных признаков; б) наличие юридических оснований и возможностей для реализации соответствующих мероприятий; в) теоретическое обоснование целесообразности осуществления подобных мероприятий; в) обеспечение соответствующего уровня научной разработанности проблемы. Однако некоторые исследования в области безопасности, свидетельствуют о том, что даже наличие институциональных признаков и необходимых условий часто недостаточно для утверждения новой разновидности безопасности, актуальность которой не вызывает сомнений, в качестве нормативно-правового дефинитива. Не является исключением в этом смысле и «миграционная безопасность». Поэтому среди частных задач, решаемых в данном параграфе, следует выделить: теоретическое обоснование «миграционной безопасности» как самостоятельного правового института, приведение этого института в соответствие с уровнями безопасности, а также его характеристика в качестве актуального предмета для криминологических исследований.

В целях обоснования позиции автора относительно криминологического определения и толкования понятия миграционной безопасности следует обратить внимание на многообразие теоретических взглядов на определения безопасности в широком смысле, национальной безопасности как родового понятия и уже нашедшей отражение в общей теории права миграционной безопасности.

Известно, что обобщенное понимание безопасности сведено к ситуации, при которой кому или (чему) – либо не угрожает что или (кто) – либо[70]. Однако при этом не исключено одновременное присутствие сразу нескольких источников опасности (угроз) как и их потенциальных жертв (объектов безопасности). При этом суть безопасности сводится к дихотомии: а) либо возникающие опасности своевременно нейтрализуются, что образует суть деятельного подхода к пониманию безопасности; б) либо опасности или риски их возникновения отсутствуют.

Под опасностью (угрозой), обычно понимают возможность причинения какого-либо вреда, то есть такого изменения характеристик охраняемого объекта, которое снижает его позитивные свойства, защищаясь от них, а то и уничтожая их носителей в превентивном порядке. Следовательно, характеризуя безопасность, необходимо учитывать, что это многофакторное и системное явление, суть которого проявляется в способности одних объектов быть источниками опасности, а других – противостоять этим опасностям. И как уже отмечалось, лексическая форма «безопасность» используются в качестве прилагательного или существительного в различных словосочетаниях обыденной юридической и политической лексики. Так, в словаре В.И. Даля, отображен «натуралистический» или бездеятельный подход к определению безопасности, суть которого заключается – в отсутствии опасности, что соответствует понятиям стабильность, сохранность, надежность. Согласно этого подхода, термины «безопасный или неопасный», синонимичны выражениям «неугрожающий, безвредный, сохранный, то есть не способный причинить зло или вред» [71].

Вероятно, что подобный подход толкованию понятия «безопасность» не способствует развитию данной системы и в конечном итоге может привести к ее деградации. Представляется, что наиболее оптимальным для настоящего исследования является системный принцип толкования, который, по мнению автора должен восприниматься, как самостоятельный, а не включенный в деятельностный или какой либо иной подход, поскольку объединяет наиболее распространенные точки зрения на эту проблему.

Подобное мнение отраженно в одной из редакций юридической энциклопедии, в которой под безопасностью понимается система общественных отношений и юридических норм, регулирующих эти отношения в целях защиты жизненно важных интересов личности, общества и государства от всевозможных угроз.[72] Предположительно, что такое понимание феномена безопасности применимо в качестве модельной парадигмы при конструировании новых компонентов национальной безопасности, включая и ее миграционную составляющую.

Однако существует мнение, что использование понятия «безопасность» в качестве признака отдельных компонентов той или иной системы (быть может, за исключением человека и сообщества людей, рассматриваемых в качестве систем) не всегда оправдано. Только человек наделен способностью, осознавать безопасность применительно к собственной персоне, считать себя потенциальной жертвой вследствие непосредственного ущерба своему здоровью, либо вследствие ущерба принадлежащим ему ценностям (в том числе и окружающей среде)[73].

Таким образом, есть все основания считать, что миграционная безопасность и ее криминологическая составляющая есть сугубо гуманитарное явление, в том смысле, что любой из ее уровней – личность, общество или государство, в конечном счете, сводится к вопросу о миграциях людей и защите личных, общественных или государственных интересов от возникающих в следствие миграционных процессов угроз, особенно имеющих криминальный характер в виду их высокой общественной опасности.

На основании анализа теоретических знаний, мнений специалистов, сопоставления различных точек зрения и логических умозаключений можно прийти к выводу, что миграционная безопасность комплексное, сложноорганизованное явление, суть которого определяют многие факторы.

1) Миграционная безопасность представляет собой систему общественных отношений и еще не оформленных в качестве правового института и часто разобщенных юридических норм, направленных на регуляцию и правовую охрану этих отношений.

2) Цель образующих систему миграционной безопасности общественных отношений, а также регулирующих и охраняющих эти отношения юридических норм, заключается в создании необходимых условия для нейтрализации опасностей, связанных с миграционными процессами.

3) Основная функция такой системы заключается в защите от соответствующих угроз и рисков их возникновения, жизненно важных интересов объектов миграционной безопасности.

4) Жизненно важные интересы объектов миграционной безопасности можно условно разделить на три основные группы – интересы постоянно проживающего на территориях принимающих государств населения, интересы самих принимающих государств как особых организаций политической власти, интересы мигрантов.

5) Миграционная безопасность, представляя самостоятельную систему, наряду с другими системами безопасности, одновременно является видовым, структурным компонентом (подсистемой) более крупной системы, называемой – «национальная безопасность Российской Федерации».

6) Как и другие компоненты системы национальной безопасности, миграционная безопасность имеет три основных уровня, соответствующие классической трехзвенной модели – «личность, общество, государство».

Рассматривая миграционную безопасность как многоуровневую систему, можно предположить, что каждый из ее объектов должен соответствовать своему уровню безопасности. Вполне естественно, что эти объекты как и сами уровни безопасности не тождественны. Однако органично взаимосвязаны, а при определенных условиях могут рассматриваться и как одно целое.

Так, безопасность личности, как и сама личность по отношению к обществу, есть составляющая безопасности общества. В свою очередь, безопасность общества образуема защищенностью отдельных личностей, совокупность которых и составляет данное общество. Однако необходимо учитывать, что такое соотношение возможно только теоретически, так как требует идеальных условий, при которых уровень защищенности обеспечивает не только полную нейтрализацию всевозможных угроз, но и рисков их возникновения. К сожалению, обеспечить такой уровень безопасности не способна даже самая совершенная из реально существующих систем. В этой связи, сложившаяся правовая реальность допускает приоритет интересов безопасности большинства, но в крайних, форс-мажорных ситуациях[74].

Замыкает триединство уровней безопасности – безопасность государства. В данной структуре, безопасность государства имеет консолидирующее значение, так как способна объединить два предыдущих уровня безопасности. В соотве