Методологические революции

В истории экономической науки переходы относительно спокойного плавного развития и совершенствования перемежаются резкими изменениями парадигмы и научно-исследовательских программ. В результате очередной методологической революции возникают принципиально новые экономические теории. Затем наступает время их углубления, обогащения новыми научными положениями, дающими приемлемое объяснение происходящих экономических процессов. Однако со временем нарастает неудовлетворенность этими объяснениями. От экономической действительности науке адресуются новые вызовы, не находящие удовлетворительного ответа. Нарастает критика ставших привычными постулатов экономической науки, разрастается ее кризис, ведущий к новой методологической революции. Процесс повторяется: после возникновения новой парадигмы всесторонне разрабатываются ее исходные положения, экономическая теория становится все более обстоятельной, расширяются круг и проблематика – и так до очередного кризиса, методологической революции и смены парадигмы экономической науки.

Можно выделить основные методологические революции: 1) научная система А. Смита и возникновение классической политической экономии; 2) рождение марксистской политической экономии с ее неоднозначными, противоречивыми последствиями в развитии экономической науки; 3) маржиналистская революция, ознаменовавшая качественные изменения в предмете и методах экономической науки и положившая начало неоклассической экономической теории; 4) кейнсианская революция, породившая современную макроэкономическую теорию и смену методологических основ научно-исследовательской программы; 5) институциональная методологическая революция, развитие неоинституциональной экономической теории с ее разнообразными ответвлениями; 6) современный кризис экономической науки и нарастание предпосылок для очередной методологической революции. Рассмотрим подробнее каждый из этих шести существенных поворотов в развитии экономической науки, смены ее парадигмы и методологии.

1. Классическая политическая экономия. Об основополагающей для экономической науки роли смитовского «Богатства народов», о его принципиально новых философских и методологических положениях мы уже говорили в предыдущем параграфе. Теперь обратим внимание на то, как эти положения развивались, дорабатывались и перерабатывались экономистами классического направления. Среди них особо выделяется фигура Д. Риккардо, воспринявшего от А. Смита исходные позиции в критике меркантилизма и физиократии, трудовой теории стоимости, теории товарного хозяйства и капитала, переложения налогов, накопления капитала, заработной платы и прибыли, фритредерства. Д. Риккардо предстает перед нами как родоначальник отличающейся во многом от смитианства научно-исследовательской программы – рикардианства, характерной методологической особенностью которой явилось перенесение центра исследования в сферу распределения, что позволило более отчетливо показать противоположность экономических интересов капитала и труда, развить самостоятельную теорию земельной ренты, заработной платы и прибыли. Но главное – попытка Д. Рикардо выстроить систему экономических категорий, базирующуюся на монистической интерпретации теории трудовой стоимости.

Теория трудовой стоимости в интерпретации Д. Рикардо послужила основой для этической критики капитализма, радикализация которой представлена в работах рикардианцев-социалистов У. Томпсона (именно у него впервые встречается понятие прибавочной стоимости, ставшие центральным у К. Маркса) и Т. Годскина.

Все методологические революции, конституируя новую парадигму, не устраняют, однако, явной преемственности по отношению к предшественникам, что придает экономической науке в целом ощущение единства. С другой стороны, в рамках новой парадигмы экономическая наука развивается в многообразии, включает в себя различные взгляды и суждения. Работы Т. Мальтуса, Ж. Сэя, Ж. Сисмонди, Н. Сениора не только во многом отличаются по своим суждениям и выводам от концепции Д. Риккардо, но и часто противоположны ей. Тем не менее все эти авторы могут быть отнесены к классической экономической традиции.

И еще одно замечание, относящееся ко всем методологическим революциям. Становление, достижение зрелости в развитии каждой данной научно-исследовательской программы фиксируется, завершается созданием книги, служащей учебником. Эту функцию применительно к классической экономической теории выполнило сочинение Дж. Ст. Милля «Принципы политической экономии с некоторыми ее приложениями к социальной философии». Дата ее выхода в свет (1848 год) совпала со временем очередных методологических революций – марксистской и маржиналистской (середина XIX века), так что книга Дж. Ст. Милля знаменовала собой и конец классической экономической теории.

2. Марксистская методологическая революция. В ряду других методологических революций марксистской политической экономии принадлежит место особенное. Она оказалась в стороне от главного течения, возникла как отторжение всех элементов либерализма и акцентирования социалистических начал классической экономической науки. Раскрытие механизмов рыночной экономики здесь всецело подчинено цели доказательства неизбежности смены капиталистического способа производства социалистическим. Исторические судьбы марксистской политической экономии сложились таким образом, что для мировой науки в целом она явилась еретическим, радикальным течением, оказавшим в то же время немалое влияние на последующее развитие различных научно-исследовательских программ. А для экономической науки в СССР и других «странах социализма» марксистская политическая экономия с ее более поздними дополнениями и интерпретациями взошла на пьедестал единственно верного экономического учения, категорически противостоящего всем направлениям «вульгарной политэкономии».

Этот пьедестал пропал вместе с кризисом и уходом с исторической арены «реального социализма». Однако процесс оказался далеко не простым. Во-первых, советским политэкономам немалого труда стоит отказ от накатанной методологической дороги и усвоение десятилетиями третировавшихся принципов современной экономической науки. Во-вторых, крайне непривычен и неприемлем переход от исследования сущности социально-экономических процессов, скрытой за внешними формами ее проявления, к операциональной экономической теории, имеющей дело именно с этими формами и с функциональными экономическими взаимодействиями вместо причинно-следственных. В-третьих, несмотря на известную периферийность по отношению к мейнстриму мировой экономической науки, марксистская политэкономия продолжает привлекать внимание ученых (особенно представителей ее неоинституционального и эволюционного направлений) целым рядом своих конструктивных элементов. Поэтому марксистскую политэкономию нельзя исключить из перечня методологических революций – надо только учитывать ее особенности и последствия для развития мировой экономической науки.

3. Маржиналистская революция. Исторически она произошла одновременно с марксистской, но, в отличие от нее, выхолостила из классики все ее социалистические зародышевые элементы, восприняв лишь принципы либерализма. Маржиналистская методологическая революция положила начало неоклассической экономической теории, сохраняющей до сих пор свои позиции как мейнстрима экономической науки.

Концепция получила название маржиналистской из-за того, что предельные (marginal – предельный, крайний, граничный) величины (полезность, издержки, выручка и т. д.) заняли центральное место в исследовательском инструментарии. Но это далеко не единственная методологическая особенность маржинализма и неоклассической экономической теории. Оперирование предельными величинами привело к формированию принципа равновесия экономических систем: если прибавление дополнительной единицы произведенного блага не увеличивает общую полезность или прибыль, значит, состояние системы или отдельного ее элемента (потребителя, фирмы) равновесно и оптимально.

Известный недостаток статичного подхода был в дальнейшем преодолен работами Й. Шумпетера. Маржиналистами были восприняты от классиков идеи методологического индивидуализма и экономической рациональности, получившие, однако, новое развитие и иную интерпретацию. Каждый индивид в своем экономическом поведении руководствуется частными интересами, направленными на максимизацию целевых функций: максимизация полезности – для потребителя, максимизация прибыли – для фирмы. Выбор в экономическом поведении осуществляется путем сопоставления данного варианта с возможными альтернативами. Концепция выбора на основе сравнения альтернатив позволила снять нерешаемый вопрос о единицах измерения полезности (кардиналистский подход) и заменить вполне решаемой и легко поддающейся математической формализации проблемой предпочтений в выборе (ординалистский подход).

Очень существенным в маржиналистской революции стало изменение в предмете исследования и векторе связей между ценностями продукта и затрачиваемых на его производство ресурсов. В центре внимания маржиналистов находится аллокация ресурсов. Если классики выводили ценность (стоимость) товара из затрат труда, ценности факторов производства, то теперь вектор связи меняет свою направленность: ценность ресурса производна от ценности создаваемого при использовании этого ресурса продукта.

Исходные методологические принципы маржиналистской революции послужили мощным толчком к развитию неоклассической экономической теории, ставшей главным течением на многие годы. Успеху способствовал универсальный аналитический инструментарий, приложимый к любым, и не только экономическим, процессам, а также формирование единого для экономической науки языка, понятного каждому профессиональному экономисту. Большое значение имеет и то, что на основе предельного анализа открылись возможности математической формализации и моделирования экономических процессов.

И, наконец, еще одно очень значимое преимущество неоклассической экономической теории. Она оказалась способной непрерывно развиваться, включать в себя новые идеи и положения, переваривать и поглощать, казалось бы, абсолютно противоположные ей концепции. Особенно продуктивным для мейнстрима стало включение в него теорий и моделей общего равновесия Леона Вальраса, а позднее – Дж. Фон Неймана, Дж. Хикса, К. Эрроу и Ж. Дебре.

После появления основополагающих работ, провозглашающих основные принципы новой парадигмы, а затем по мере расширения пространства исследования и раскрытия потенциала новой экономической теории наступает время, когда на сцену науки должен выйти труд, в котором все накопленное будет систематизировано, обобщено. И этим завершается оформление неоклассической экономической теории. Таким трудом стала книга Альфреда Маршалла «Принципы экономической науки» («Principles of economics», 1890 г.)

Многие новаторские для своего времени разработки А. Маршалла стали затем неотъемлемыми элементами современной микроэкономики. К числу таких новаций относятся проблемы частного равновесия спроса и предложения, равновесной цены, краткосрочного и долгосрочного периода, потребительского излишка, эластичности спроса и предложения, их логическая и графическая интерпретация.

А. Маршалл стремился к синтезу различных методологических подходов – маржинализма, классической политической экономии и исторической школы, которой так активно противостояли первые маржиналисты. «Принципы экономической науки» А. Маршалла сменили собой книгу Дж. Ст. Милля в качестве главного учебного пособия. С этого времени произошла замена самого названия науки. Это уже не политическая экономия, а экономика (economics). Сквозь бурные события ХХ века неоклассическая экономическая теория, выдерживая критические атаки с разных сторон, сохранила роль главного течения (мейнстрима) экономической мысли.

4. Кейнсианская методологическая революция. «Общая теория занятости, процента и денег», опубликованная Джоном М. Кейнсом в 1936 году, произвела революцию в экономической науке. В противоположность сложившейся традиции микроэкономического анализа Кейнс переместил центр научного исследования в проблемы макроэкономики. Развенчанным оказалось представление о рынке как идеальном и самодостаточном регуляторе макроэкономических процессов. Эффективный совокупный спрос предполагает стимулирующие функции со стороны государства, проведение им соответствующей кредитно-денежной и бюджетно-налоговой политики. Экономическая наука приняла от Дж. Кейнса конструктивные идеи сочетания условий равновесия на товарном и денежном рынке, саму кейнсианскую теорию денег, анализ причин неравновесности, положения о роли инвестиций для экономического роста, о мультипликаторе потребительских расходов, государственных закупок, о предельной склонности к потреблению, сбережению и инвестициям, соответствующие графические и математические модели.

Важным этапом в утверждении кейнсианских идей стала интерпретация Дж. Хиксом, разработавшим модель, которая получила название кейнсианского креста. В этой модели представлены условия равновесия в макроэкономической динамике путем соотношений функций ликвидности, спроса на деньги (кривая LM), функций инвестиций и сбережений (кривая IS). Это, а также обстоятельный анализ влияния эффекта дохода и эффекта замещения, другие интерпретации Дж. Хиксом кейнсианской экономической теории послужили в середине ХХ века стимулом для решения неокейнсианцами (Е. Домар, Р. Харрод) проблем экономической динамики, условий и факторов экономического роста, проблем инфляции и безработицы.

Казалось бы, мощь кейнсианской критики, направленной в адрес сложившихся ранее неокейнсианских представлений, убедительность аргументации и доказательств кейнсианских методологических принципов способны опрокинуть, похоронить неоклассику. Но не тут-то было – мейнстрим принял и включил в себя кейнсианство. Возник своего рода синтез неоклассики и неокейнсианства. Появилась возможность разнопланового, с позиций неоклассики и неокейнсианства, видения проблем равновесия, экономического роста, денежного обращения и т. д. И как обычно бывает, этот новый этап в развитии экономической науки, неоклассику, обогащенную кейнсианской методологией, должен был закрепить новый учебник. Такая задача выполнена учебными пособиями П. Самуэльсона, К. Макконела и С. Брю.

5. Неоинституциональная методологическая революция. Начало институционалистского экономического мышления положили работы первых институционалистов конца XIX века, и прежде всего, это работы Т. Веблена с их критикой концепции рациональности и принципа максимизации при объяснении поведения экономических агентов. Такая критика затем была продолжена У. Митчеллом и Дж. Коммонсом. Но, хотя решительная критика методологических принципов неоклассической экономической теории и стремление к междисциплинарному подходу в экономических исследованиях объединяли методологические позиции первых институционалистов, все же неоинституциональная методологическая революция, результатом которой явилась логически стройная новая научно-исследовательская программа, – продукт второй половины ХХ и начала XXI века. Ключевые идеи в методологии неоинституционализма принадлежат Нобелевским лауреатам Р. Коузу и Д. Норту, а затем развиты другими авторами, среди которых выделяются имена О. Уильямсона и Г. Саймона.

Критическому переосмыслению подверглись сами методологические основы неоклассики. Вот принцип методологического индивидуализма. Сама по себе атомизация экономических взаимодействий до поведения отдельного индивида вполне оправдана. Но если в неоклассике индивид осуществляет свой выбор в поведении, руководствуясь своими интересами и целями максимизации полезности, то институционалистское воззрение исходит из того, что на выбор индивида определяющее влияние оказывают наличные институты, институциональная среда, формальные и неформальные нормы. «Институционалистское воззрение приводит к мысли о том, что многое в поведении индивида определяется внешними факторами, и это обстоятельство вызывает еще большее уважение к человеку, оказавшемуся в затруднительном положении, и порождает более плодотворное и менее упрощенное объяснение самих его действий»[15]. А когда утверждается тем же автором, что планы и цели индивида, пусть не полностью, но все же определяются его социально-экономической средой[16], то нельзя не заметить значительное приближение к методологии политэкономического анализа в той форме, как его определяет новая политическая экономия.

Под ударом неоинституциональной критики оказались несущие конструкции неоклассической экономической теории: принципы максимизации полезности и рационального экономического поведения. Реальные условия экономической деятельности характеризуются сочетанием недостаточности и избыточности информации, необходимой для принятия решений. Возможности обработки, оценки и усвоения информации когнитивно ограничены. Решения принимаются экономическими агентами в ситуации неопределенности, требующей расчета рисков. Вместо максимизации полезности (потребительского эффекта, прибыли) приходится довольствоваться приемлемыми, удовлетворительными результатами. В итоге – обстоятельный пересмотр методологии экономической науки. На основе такого пересмотра сформировалась целостная научно-исследовательская программа, включившая в себя теории институтов и институтогенеза, трансакционных издержек, экстерналий, контрактных отношений, государства. Особое место в этой программе принадлежит правам собственности и факторам, от которых зависят их защищенность или размывание. Рынок предстает не только как совокупность обменов товарами и услугами, но и как механизм обмена правами собственности. Сами права собственности подвергаются тщательному анализу и классификации.

Экономическая наука, благодаря использованию методологии неоинституционализма, получила возможность адекватно объяснять и прогнозировать экономические процессы; возросла ее операциональность. И все же ощущение неудовлетворенности все чаще посещает исследователей: на вызовы современной экономической действительности далеко не всегда находится должный и конструктивный ответ.

6. Накануне новой методологической революции. «Общее ощущение того, что парадигма, которая ассоциируется с неоклассикой и маржинализмом, несмотря на ее очевидные достижения, близка к исчерпанию своего потенциала, проявляется в активизации методологических дискуссий, формирующих ожидание того, что должны появиться принципиально новые идеи и подходы, которые и определят развитие экономической науки в XXI веке»[17]. Развитие институциональной экономической теории, играющей важную роль в понимании экономической реальности и предлагающей плодотворные методологические подходы для принятия практических решений, все же проблему кардинального методологического обновления не решает. Дело в том, что неоинституциональная методология остается связанной многими нитями с неоклассикой и маржиналистским мышлением, речь же идет о необходимости нового прорыва в методологии экономической науки. Поиски в этом направлении ведутся и в общепризнанных научных центрах и на периферии экономической науки.

Среди направлений, по которым ведутся эти поиски, выделяются: осмысление нового качества взаимодействий экономических агентов, возникающего в результате интернетной виртуализации; формирование новой методологии при исследованиях новой экономики как экономики знаний; возможности энерго-информационной интерпретации всей системы экономических отношений. В последние годы разрабатываются методологические проблемы новой политической экономии с трактованием экономических отношений как конфликтно-компромиссных, которые воспринимаются не статично, а в динамическом аспекте как экономическое поведение субъектов. Тем самым новая политическая экономия синтезируется с неоинституциональной и эволюционной экономическими теориями.

Парадигмальные потенции содержатся в теории экономического пространства, понимаемого в его многомерности, иерархичности, неравномерной плотности. Экономическая система оказывается лишь частью, хотя и весьма существенной, этого пространства, включающего в себя не только субъекты и объекты, экономические отношения между ними, но и сети, соты, узлы в этих отношениях, а также то информационно- энергетическое поле, в котором и под воздействием которого протекают все социально-экономические процессы.

Сейчас трудно определить, в чем конкретно сформируется содержание новой методологической революции. Можно лишь вполне определенно утверждать о ее приближении и зарождении ее элементов.

Российская экономическая мысль, формируясь в общем русле мировой экономической науки и отражая последствия методологических революций в ней, обладает, однако, определенной самобытностью. В России марксистская методология канонизировалась, приобретя затем форму абсолютно непогрешимой идеологии. Но, с другой стороны, именно в российской экономической науке предпринята попытка синтеза методологии марксизма и маржинализма. Теорема М. И. Туган-Барановского, по которой предельные полезности свободно воспроизводимых хозяйственных благ пропорциональны их трудовой стоимости, означала взаимодополнение марксистской теории трудовой стоимости и маржиналистской теории предельной полезности. В 1902 году Н. А. Столяров снабдил эту теорему алгебраическим доказательством, решив стандартную задачу нахождения условного экстремума (целевая функция – функция общественной полезности, а ограничение – совокупный объем трудовых ресурсов).

Особое направление в развитии методологии экономической науки образовали работы А. Я. Чаянова, Н. Д. Кондратьева, Н. П. Макарова и других российских экономистов, положивших начало организационно-производственной школе с ее акцентированным вниманием к проблемам крестьянских хозяйств и их кооперации.

Отличительной чертой в методологических позициях российских экономистов всегда было и остается стремление к философскому осмыслению экономических процессов, выявлению их внутренней природы, скрытой за внешними формами, за динамикой экономических величин. В такой особенности российского методологического воззрения можно усмотреть и роль современных российских экономистов в решении назревших задач модернизации экономической науки, в новой методологической революции.