Эволюция предмета экономической теории

В совокупности экономических наук и направлений особо выделяется экономическая теория (политическая экономия). Такая ее особая роль объясняется четырьмя обстоятельствами. Во-первых, политическая экономия – историческая предшественница других отраслей и направлений в экономической науке. Она оставалась до XIX века единственной и целостной наукой об экономике, и лишь позднее от нее отпочковывались и сформировались как самостоятельные различные ответвления.

Во-вторых, по отношению к другим отраслям экономического знания политическая экономия выполняла функцию их методологического базиса. Через политэкономию экономические знания опирались на определенное мировоззрение, философское видение и интерпретацию реальных процессов и фактов.

В-третьих, политическая экономия в объяснении и интерпретации экономической действительности приобрела идеологическую окраску. В СССР она бдительно охраняла от проникновения в экономические исследования чуждых идеологических влияний, оберегая принципы классовости и партийности в экономической науке.

В-четвертых, и после устранения этой охранительной роли именно политэкономические подходы придают в отличие от других отраслей экономического знания масштабность и целостность в представлении, отражении и объяснении реальных экономических процессов. Значение такой роли политической экономии становится все более очевидным для современного этапа развития экономической науки.

Изначально предметом классической политэкономии служили экономические отношения между людьми в процессах производства материальных благ (богатства) обмена ими (рынок) и распределения доходов. Различные стороны экономических отношений в разной степени акцентировались представителями классической политэкономии. Д. Рикардо сместил центр своих исследований в отношения по распределению богатства, но именно он придал более законченный вид теории трудовой стоимости и попытался построить основанную на ней систему экономических категорий. С этим связано и отчетливое формулирование Д. Рикардо классовых противоречий, противоположности экономических интересов капитала и наемного труда. С. де Сисмонди в системе экономических отношений выделил взаимосвязь роста богатства (экономического роста) с динамикой народонаселения и размерами народного потребления.

Между различными представителями классической политэкономии шли острые дискуссии, но при этом общим оставался предмет науки – те или иные стороны в системе экономических отношений между людьми, противоречия экономических интересов, выявление и формулирование объективных экономических законов. Это, а также общие черты методологии, придает целостность и определенность классической политической экономии как единой научной школе.

Эти положения классиков были восприняты и развиты марксистской политэкономией с акцентированием антагонистичности капиталистических производственных отношений и их исторически преходящего характера. Затем они были канонизированы советской экономической наукой: «Политическая экономия – наука об общественно-производственных, т. е. экономических отношениях, объективно возникающих в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ в человеческом обществе на различных ступенях его развития»[19]. И в последнем советском учебнике политэкономии: «Это фундаментальная наука, которая должна проникнуть в самую суть экономической жизни, вскрыть законы, управляющие экономическими процессами, и подсказать пути их использования». Тем самым определяются познавательная, практическая, идеологическая и методологическая функции политической экономии[20].

С преодолением догматизированной интерпретации наследия К. Маркса и с отказом от декларирования единственно верного учения определение предмета экономической теории стало еще более проблематичным: «Проблема предмета исследования является одной из спорных в экономической науке, и дискуссии по этому вопросу продолжаются до сих пор. Дело в том, что от решения этой проблемы во многом зависят область, методы анализа, практические предложения»[21].

В мировой экономической науке мало кто из известных ученых ставил перед собой задачу точного определения ее предмета. Интерес к этому вопросу повышался при возникновении принципиальных методологических споров (см. о сути спора Карла Менгера и Густава Шмоллера в 4-й главе этого издания). Их обострение в XIX веке связано с маржиналистской методологической революцией, положившей начало неоклассической экономической теории.

Произошло резкое смещение предмета экономической теории в сторону проблем редкости ресурсов и механизмов их эффективного использования. С таким кардинальным смещением предмета науки связано и изменение ее названия. Экономика (economics) в отличие от политической экономии ориентируется на политическую, идеологическую и, в значительной мере, социальную нейтральность: «Экономика – это дисциплина, изучающая, каким образом общество с ограниченными, дефицитными ресурсами решает, что, как и для кого производить»[22].

В таком определении предмета науки в нем уже не остается места для исследования экономических отношений как совокупности отношений по производству, распределению, обмену и потреблению благ и услуг. Впрочем, основоположник кембриджской школы и крупнейший представитель экономической неоклассики Альфред Маршалл смотрел на предмет экономической науки несколько шире, чем более поздние исследователи неоклассической школы. «Политическая экономия, или экономическая наука (Economics), занимается исследованием нормальной жизнедеятельности человеческого общества; она изучает ту сферу индивидуальных и общественных действий, которая теснейшим образом связана с созданием и использованием материальных основ благосостояния». И далее: «следовательно, она, с одной стороны, представляет собой исследование богатства, а с другой – образует часть исследования человека»[23].

Поскольку маршалловская концепция экономической теории стала несущей конструкцией неоклассики, приведенные выше суждения А. Маршалла стоит обсудить подробнее. Во-первых, обратим внимание на то, что экономическая наука (Economics) в определении А. Маршалла представляет собой по названию синоним политической экономии или, во всяком случае, ее преемницу, наследницу. И это несмотря на очевидное изменение предмета науки.

Во-вторых, исследование богатства (одна сторона экономической науки) сохраняет родственные отношения с предметом политической экономии у А. Смита и других представителей классики. А то, что (с другой стороны) экономическая наука, по А. Маршаллу, образует часть исследования человека, это предполагает развитие экономических исследований в направлении факторов, определяющих экономическое поведение людей.

В-третьих, упоминание о том, что экономическая наука изучает тесно связанную с производством и использованием материальных благ сферу индивидуальных и общественных действий корреспондируется с положением о материальном производстве у К. Маркса. Но при таком определении предмета экономической науки за пределами его оказываются общественно-производственные отношения и их сердцевина – форма собственности на средства производства.

В-четвертых, особого внимания заслуживает понятие о нормальной жизнедеятельности человеческого общества. Из дальнейшего текста главного произведения А. Маршалла смысл этого понятия полностью проясняется. Нормально то, что соответствует требованиям объективных экономических законов, слово «нормальный» употребляется А. Маршаллом как эквивалент «законному». А сам закон означает ожидаемые в данных условиях действия, экономическое поведение людей. «Поэтому, следуя нашему определению экономического закона, мы можем сказать, что ожидаемый при определенных условиях образ действий членов какой-либо профессиональной группы представляет собой нормальные действия членов этой группы именно при данных условиях»[24]. Все это дает основание считать, что у А. Маршалла в определение предмета экономической науки входит косвенно и изучение объективных экономических законов.

Однако, связь экономических законов с производственными отношениями у А. Маршалла утрачивается, законы трактуются как научное обобщение фактов экономической действительности: «Опираясь на организованное изучение фактов, воображение формирует широкие обобщения; некоторые из них получают признание в качестве “законов”»[25].

Импульс, заданный основоположниками неоклассической экономической науки процессу исключения из ее предмета проблемы экономических отношений как отношений между людьми в производстве, распределении, обмене и потреблении благ и услуг, превратился в принципиальную методологическую позицию всей неоклассики. Особенно это проявилось в теориях равновесия. В моделях экономического равновесия Л. Вальраса, Дж. Хикса, К. Эрроу, Ж. Дебре математическая интерпретация различных факторов и их взаимодействий приводит к математически доказательным идеальным конструкциям, которые, однако, столь абстрагированы от реальной экономической жизни, что они не только не содержат реального отражения процессов развития экономических отношений, но и оказываются мало связанными с экономической действительностью в целом. Это в дальнейшем было убедительно показано и Дж. Кейнсом, и, в особенности, в работах представителей неоинституциональной экономики.

С кейнсианством связан новый поворот в эволюции предмета экономической науки. Прежде всего, такой поворот заключается в возвращении к исследованию экономики страны как целостного объекта. С Кейнса, по существу, начиналась современная макроэкономика. И дело не только в оперировании макровеличинами (совокупный спрос, совокупное предложение, совокупные инвестиции и т. д.). Главный тезис состоит в принципиальной несводимости макроэкономической динамики к суммированию микроэкономических процессов. А конечный результат, казалось бы, рациональных и правильных с индивидуальной точки зрения решений и действий экономических субъектов может оказаться негативным для макроэкономической динамики (инфляция, безработица, спад производства) и разрушительным для самих экономических субъектов.

Важным моментом в эволюции предмета экономической науки стало понимание роли социально-психологических факторов в социально-экономических процессах. Условия неопределенности превращают рациональное поведение экономических субъектов в поведение, опирающееся на ожидания.

При этом принцип рациональности предполагает интуицию у экономических субъектов, их интуитивные решения, которые предполагают поиск новых, ранее неизвестных путей в достижении цели. Но свобода в выборе не одинакова у потребителей и фирм. Потребители более свободно распоряжаются своими средствами, более свободно устанавливают соотношения между потреблением и сбережением. А фирма, в случае снижения прибыли, не может быстро избавиться от своих капитальных активов и реагирует на снижение прибыли снижением заработной платы и занятости.

Наконец, еще одна, может быть, самая значительная методологическая новация Дж. Кейнса и связанная с этим эволюция предмета экономической науки – место и роль государства в макроэкономическом регулировании, значение бюджетно-налоговой и кредитно-денежной политики с моделированием мультипликационных эффектов их результатов. Кейнсианские идеи государственного регулирования, противостоящие традиционному для неоклассики экономическому либерализму, оказали не только влияние на рузвельтовский новый курс в США, но и положили начало острым дискуссиям в экономической науке между приверженцами последовательного либерализма, в особенности монетаризма, с одной стороны, и теми, кто признает в разной степени необходимость присутствия государства в экономике, элементов государственного дирижизма. Актуальность таких дискуссий приобрела остроту в современных условиях, в особенности в связи с проблемами трансформаций в постсоциалистических странах.

К этой стороне вопроса нам в дальнейшем придется не раз возвращаться. А пока заметим лишь, что перенесением анализа на макроэкономику, включением в исследовательскую программу социально-психологических факторов, особым вниманием к роли государства и его экономической политике Дж. Кейнс в известной мере способствовал возрождению политической экономии, хотя и не включал в предмет своих исследований ни экономические отношения в традиционном смысле этого понятия, ни сердцевину этих отношений – формы собственности, ни выражающее эти отношения противоречия экономических интересов. Странно, что роль Дж. Кейнса в возрождении политической экономии и ее предмета не замечена в экономической литературе.

Особенно сильное воздействие на эволюцию предмета экономической науки оказало развитие институциональной методологии (традиционный институционализм, неоинституционализм, новая институциональная экономическая теория). Т. Веблен увидел в эволюции общества процесс естественного отбора институтов, т. е. привычных образов мысли о том, как складываются отношения между обществом и индивидами. В качестве институтов Дж. Коммонс, в первую очередь, характеризует коллективные действия, которыми направляется и контролируется поведение людей. Эти коллективные действия у Дж. Коммонса тесно связаны с отношениями (скорее – правами) собственности институируются путем переговоров и соглашений в трудовых и других контрактах. Известная триада Коммонса «конфликт – общность – порядок» выражает этот процесс компромиссного разрешения экономических противоречий. Дж. Гэлбрейт дополнил методологию традиционного институционализма анализом отношений между планирующей системой (крупные корпорации) и рыночной системой (средние и мелкие фирмы), определив их роль в социально-экономическом развитии страны.

В отличие от старого, традиционного институционализма, в рамках которого, несмотря на значительность и яркость его отдельных представителей, так и не сформировалась цельная научно-исследовательская программа, в современных направлениях новой институциональной экономической теории такая программа наличествует. Она опирается на достаточно четкую методологическую основу, выделение в предмете науки в качестве единицы анализа института, синтез с неоклассическими базовыми методологическими принципами: «… если проблема неоклассического направления состояла в создании теории без институтов, то традиционный институционализм, так же как историческая школа в Германии, пытался объяснить институты без теории»[26].

Научно-исследовательская программа нового институционализма позволила включить в пространство экономического анализа не только раскрытие сути и значимости институтов как созданных человеком ограничений, которые структурируют политическое, экономическое и социальное взаимодействие[27], но и целый спектр конструктивных и актуальных направлений: экономическая теория прав собственности, теория контрактов, теории внешних эффектов, трансакционных издержек, фирмы, государства.

Особым направлением в развитии предмета новой институциональной экономической теории можно считать теорию общественного выбора, которая настолько приблизила круг исследуемых проблем к политэкономическому характеру, что получила название новой политической экономии.

Возник странный, на первый взгляд, парадокс. С приближением содержания институциональных экономических исследований к политэкономическим язык, терминология, методы исследования и математической формализации в новой институциональной экономической теории приобрели столь специальный характер, что стали малопонятными и трудновоспринимаемыми для представителей традиционной политической экономии. Для них новый институционализм оказался совсем другой, с другим, отличным от политэкономии предметом, наукой.

Но дело заключается не только в непривычности для политической экономии исследовательского аппарата новых институционалистов, но, прежде всего, в том, что за пределами предмета экономической теории остаются главные проблемы политической экономии – экономические отношения в их содержательном, а не только в формальном аспекте.

В новой институциональной экономической теории подробно анализируются права собственности, степени их спецификации, защиты, размывания, а экономическое содержание собственности как процесса присвоения – отчуждения остается нераскрытым. Между тем актуальная проблема негативных последствий приватизации государственной собственности как раз заключается в том, что присвоение объектов собственности близкой к власти группой людей являлось в то же время их отчуждением от массы населения. Подобное можно показать в анализе экономической природы доходов, распределении ресурсов, экономических интересов в контрактных отношениях, воспроизводстве трудовых ресурсов и человеческого капитала и т. д.

Под названием новой политической экономии в несущих это название научных журналах и исследовательских центрах имеется в виду лишь взаимодействие бизнеса и государственной власти. Но остается без удовлетворения востребованность в политэкономических исследованиях динамики развития современной системы экономических отношений, их противоречий, предела и возможностей их компромиссного разрешения, экономической природы современной стратификации общества и целого ряда других подобного рода научных проблем. Логика развития предмета экономической науки такова, что ею обусловлено возрождение предмета политической экономии на качественно новом методологическом уровне.