Предмет экономической науки и специфика российской экономики

Универсальность экономической науки, ее предмета, методологии и исследовательского инструментария не исключает своеобразность социально-экономического развития и его моделей в разных странах. В этом смысле есть немало непохожестей в экономических системах США, Германии или Японии. Своими особенностями отличается и социально-экономическое развитие России.

Требуют учета два ряда взаимно связанных факторов. Это, с одной стороны, существенные особенности экономической истории России, и, с другой стороны, специфика ее отражения российской экономической наукой. Об особенностях экономической истории России много раз говорилось в произведениях различных авторов, и по этим вопросам достигнута ясность в том, что такие особенности коренятся в характеристике природы и климата (разнообразие природно-климатических условий, обширность зоны рискованного земледелия и малопригодных для него территорий, суровость климата и т. д.); геополитическом положении страны с большой территорией в Европе и Азии и сравнительно малой плотностью населения во многих ее районах; многонациональности и многоконфессиональности населения с различными культурными традициями.

Этими коренными обстоятельствами обусловлены многие особенности в экономической истории России, из которых мы выделим четыре, имеющие наибольшее значение. Это: а) общинные традиции экономической жизни, б) особая роль государства в экономике, в) синдром догоняющего развития, г) дискретность этого развития с резкими изменениями и катаклизмами.

Уходящие своими корнями в глубину веков и обусловленные природно-климатическими условиями жизни общинные традиции сохранялись в разной форме и в новейшее время, в частности в колхозной организации сельского хозяйства и в доминирующей роли коллективизма по отношению к отдельному индивиду и его частной жизни.

Общинные традиции наложили глубокий отпечаток на все развитие экономической и социально-политической мысли в России, на само восприятие предмета экономической науки. В XIX веке славянофилы отстаивали, аргументируя общинностью, самобытность путей социально-экономического пути развития России, противопоставляли их западному пути рационализма, связывали общинные традиции с русским «народным духом», идущим из глубин православия. Община «это не контракт, не сделка, это проявление народного духа»[28]. Одним общим понятием «сельская поземельная община», таким образом, выражалось все своеобразие социально-экономического строя в России.

Отголоски общинного экономического мировоззрения можно увидеть в работах выдающихся российских экономистов начала ХХ века – А. В. Чаянова, А. Н. Челинцева, Н. П. Макарова, основателей организационно-производственной школы, в их идеях безнаемного семейно-трудового крестьянского хозяйства и «кооперативной коллективизации»[29].

Реализация общинных традиций в сталинской коллективизации сопровождалась и возрождением элементов крепостничества: лишение крестьян паспортов и фактическое их прикрепление к земле.

Идеи коллективизма в их противопоставлении «буржуазному индивидуализму» пронизывали официальное мировоззрение вообще и экономическую науку, в частности, в течении всего советского периода[30]. И в настоящее время методологические принципы крестьянской общинности, православной соборности и советского коллективизма распространены в определенных направлениях экономической мысли в качестве альтернативы включению России в процессы глобализации и восприятию теорий и моделей мировой экономической науки.

Другая важная особенность экономической истории России – особая роль государства в социально-экономической жизни страны. Исторически сложился и продолжает действовать при изменяющихся формах вертикальный контракт с государством при крайней слабости в развитии внутри общества горизонтальных контрактов. В России никогда не было и нет практики общественного договора с государством.

Это никак не отношения, в которых общество, население, нанимает государство для исполнения необходимых обществу функций и согласно содержать государство налогами. Здесь совсем иной характер отношений – насильное господство государства над обществом, человеком. И такова была реальность во всей экономической истории России.

Наметившееся в первые годы ХХ века частичное конституционное ограничение государственной власти (самодержавия) прервано революцией 1917 года. А затем в противоположность марксовой идеальной теоретической модели социализма сформировалась экономическая система с центром во всесильном и всепроникающем государстве. Следствием и обратной стороной государственной тотальности и государственного патернализма по отношению к населению сформировался неформальный институт иждивенчества, упование на государство и представляющую его бюрократию как на источник решения всех проблем человека.

Экономическая наука в России с зеркальной точностью отразила специфику огосударствленной экономической системы. Орудием государственного управления экономикой служит планирование, которое должно заменить собой рыночные результаты. Но полностью от них отказаться никак не удается. Соотношение плана и рынка стало одним из главных сюжетов экономической науки. В одних концепциях план возводится в абсолют (С. Струмилин, Г. Кржижановский) и планомерность характеризовалась как основное и исходное производственное отношение, исключающее рыночные механизмы (Н. Цаголов), в других концепциях еще в 1920-е годы (А. Чаянов, Н. Кондратьев), а позднее с новым всплеском в 1960-е годы содержались поиски сочетания и взаимодополнения планирования рыночными инструментами.

В этих поисках было найдено немало полезного: разработка балансов народного хозяйства, критерии эффективности территориального размещения производительных сил, конструктивные идеи в СОФЭ – системе оптимального функционирования экономики (В. Немчинов, В. Новожилов), многие частные вопросы бюджета, финансов, отраслевых экономик.

Интересно заметить резкое разграничение предмета экономической науки между политической экономией и так называемой конкретной (отраслевой) экономикой. Политическая экономия, сохраняя в своем предмете марксистскую интерпретацию экономических отношений и выражающих их объективных законов, все более отрывалась от реальной действительности при усилении идеологической, охранительной роли, декларирования преимуществ социализма. А в конкретных экономических исследованиях после некоторых дежурных реверансов в сторону марксистской политической экономии разрабатывались весьма прагматические задачи повышения экономической эффективности на предприятиях разных отраслей народного хозяйства.

Разрыв в предмете экономической науки, случившийся в советское время и до сих пор продолжает сказываться при идентификации научных исследований в экономике, в разграничении их специализации, о чем речь шла в первом параграфе этой главы.

Историческим наследием в российской экономической науке надо считать и гипертрофированные представления о роли государства в экономике. В двух крайних концептуальных позициях – наделение государства демиурговой силой в решении всех социально-экономических проблем, с одной стороны, и полное отрицание экономической роли государства в духе М. Фридмэна, с другой стороны, истина не достигается. Экономические отношения, связанные с мерой, функциями, формами государственного управления, занимают важное место в предмете экономической науки современной России. Впрочем, далеко не только России, это – актуальная проблема мировой экономической науки.

Большое влияние на предмет экономической науки в России оказал синдром догоняющего развития. На протяжении последних трех веков перед взором российских экономистов находился успешный опыт социально-экономического развития на Западе. Реакция различных направлений на этот опыт неоднозначна. Выделилась группа российских экономистов, активно включившихся в мировую науку и проявивших себя в качестве глубоких исследователей.

Уже в 1960-е годы XIX века на русский язык были переведены работы наиболее видных западных экономистов – Смита, Милля, Мальтуса, Бентама. В «Очерках истории политической экономии» Ив. Вернадского выделялась как высшее достижение экономической мысли система Д. Рикардо. В 1871 году на русском языке был издан первый том «Капитала» К. Маркса.

Работая в русле современных ему направлений в экономической теории, Е. Е. Слуцкий задолго до Дж. Хикса предложил и исследовал модель соотношения эффекта дохода и эффекта замещения при формировании рыночного спроса. Дж. Хикс позднее признал приоритет Е. Слуцкого в решении этой проблемы.

В мировую экономическую науку органически вошла концепция больших циклов конъюнктуры, разработанная Н. Д. Кондратьевым. Существенным оказался и вклад Н. Д. Кондратьева в исследование проблемы равновесия, в интерпретацию объекта и предмета экономической науки, в утверждении вероятностного характера экономических знаний.

Уже в советское время Л. В. Канторович ввел в экономический анализ методы линейного программирования, что положило начало широкому использованию экономико-математических методов для решения задач оптимизации использования ресурсов, а затем и более широкого круга проблем экономической науки. Нобелевская премия в 1975 году присуждена Л. В. Канторовичу «за вклад в теорию оптимального распределения ресурсов».

Но синдром догоняющего развития вызывал другого рода реакцию в российской экономической науке – реакцию отторжения общемировых тенденций, противопоставления им российской самобытности, «другого пути», поиска образцов не на Западе, а на азиатском Востоке. Начатая еще в середине XIX века острая дискуссия между западниками и славянофилами проникла и в экономическую науку, и до сих пор эхо этих споров слышится в научных обсуждениях путей и судеб экономики России.

С синдромом догоняющего развития связана и особая роль марксизма в экономической истории России, победа его радикальной интерпретации над либеральной и десятилетия трагического социального эксперимента. И в современных условиях в работах различных авторов проявляется широкий спектр социально-экономических воззрений – от некритического и недостаточно адаптированного к специфическим условиям России восприятия крайних либеральных теоретических конструкций до противопоставления им экономических теорий государственно-коммунистической и националистической направленности.

И, наконец, еще об одной характерной особенности экономической науки в России – дискретность в формировании и развитии экономической мысли. Как и сама экономическая история России, так и ее отражение в науке представляют собой далеко не плавные процессы. Дискретность развития присуща не только экономике России, но, пожалуй, нигде социально-экономическое развитие страны и развитие экономической науки не происходили с такими частыми и столь крутыми поворотами, как в России. Реформы Петра I, Александра II, Столыпина, революционный переворот 1917 года, НЭП, сталинская коллективизация и индустриализация, попытка реформирования советской экономической системы, современные российские социально-экономические реформы характеризуются не только глубиной преобразований, но и, чаще всего, полной сменой приоритетов, принципиальными изменениями в экономической науке, ее объекта и предмета.

Такие резкие изменения приводят не только к различиям в их восприятии представителями экономической науки и интеллектуальной элитой общества в целом, но и к отрыву от сложившихся институтов и системы ценностей в массе населения, которое далеко не сразу понимает суть и последствия происходящего. И это – одна из важных проблем дискретного реформирования социально-экономической системы, которая наглядно обозначилась и при современных рыночных реформах в России.

В арсенале экономической науки, однако, не находятся теории, адекватно отражающие сложность дискретного развития социально-экономической действительности. Дефицит таких теорий обостряется в связи с общим кризисным состоянием мировой экономической науки, о чем уже говорилось выше и что признается многими исследователями.

Очевидна необходимость в формировании экономической теории, которая не только объясняла бы происходящие в социально-экономическом развитии процессы, но и служила бы научной опорой для экономических и политических решений. Таким образом, перед экономической наукой в России возникла двойная задача: овладение новейшими направлениями в мировой экономической науке и участие в ее развитии на основе синтеза неоклассики, посткейнсианства, неоинституционализма, неорикардианства, неомарксизма, с одной стороны, и разработка специальной экономической теории, отражающей российские реалии – с другой.

Эту насущную потребность М. И. Воейков формулирует следующим образом: «Итак, дело не только в том, что нужно создавать новый постклассический синтез экономической теории, активно овладевать новыми направлениями западной экономической мысли. Нужна и специальная экономическая теория для случая России, которая была бы не альтернативой мировой экономической науке, а представляла бы ее органическую, но все же особую, часть»[31].

Реализация такой программы предполагает значительные уточнения в объекте и предмете экономической науки с интеграцией дифференцированных специализаций. «В актуальном времени и глобальном пространстве в рамках предмета экономической науки целесообразно выделить пять основных уровней ее объекта – это нано-, мини-, микро-, макро-, мегаэкономики. Это уровни рабочего места, производственного подразделения, предприятия, национальной экономики и мирового хозяйства. Кроме них важно изучать в качестве самостоятельных объектов складывающиеся между ними четыре вида мезоэкономики – профессиональных групп, производств, регионов и макрорегионов, отраслевых и межотраслевых комплексов, ФПГ, межгосударственных интеграционных образований и ТНК»[32].

Однако, к этому следует добавить еще существенное обстоятельство в понимании предмета экономической теории. Традиционно для российского экономического мышления было присуще объемное, философски обобщенное видение экономической жизни, стремление проникать в глубинные сущности, скрытые за внешними проявлениями. Иначе говоря, экономический анализ различных сторон экономической жизни в российской экономической науке сопровождается их политико-экономическим осмыслением, систематизацией экономических понятий и категорий, их соотнесением с универсальными законами общественного развития.

Такой подход закономерно связан с приоритетным выделением в предмете экономической теории проблем экономических отношений между различными социальными группами и отражающих эти отношения экономических интересов, характеристики места индивида, их совокупностей, фирмы, государства в системе социально-экономических отношений и, прежде всего, отношений собственности.

Разумеется, все это находит свое отражение в языке экономической науки.