Глава 9. – Что случилось с грифонами?

9:41 Века Дракона

– Что случилось с грифонами? – спросила Валья.

Камергер Серых ответил не сразу. Он не был стар, но мог легко ошибиться. Он всегда был вежлив и немного мечтателен, казалось, он потерялся где-то в своей голове, покрытой тонкими и редкими волосами. Каронел говорил ей, что посетители иногда путают камергера с усмиренным, и пока Валья не была полностью уверена, что он был серьезен, она могла представить, что эта история правдива. Камергер Серых тоже ходил словно в тумане.

Он обернулся и удивленно взглянул на нее.

– Грифоны?

– После Четвертого Мора. Они все исчезли, верно?

– Да.

Камергер, шаркая ногами, прошелся между рядов библиотечных шкафов, то появляясь в пятнах тусклого солнечного света, то вновь возвращаясь в тень. Валья рысцой бежала рядом с ним, приспособившись таскать рюкзак, доверху набитый письмами камергера за день. Большинство из них были адресованы Первому Стражу, но последние несколько лет, если не больше, всеми светскими письмишками, попадающими в Вейсхаупт, занимался камергер. Мысли же Первого Стража были заняты более грандиозными вещами.

Все новые рекруты по очереди каждый день прислуживали камергеру. Обычно эта доля доставалась новым Серым Стражам, прошедшим Посвящение, но хоссбергским магам было приказано разделить эту участь.

Валья не возражала. Тихий день, лёгкая работа и возможность задать все вопросы, что настойчиво жужжали у нее в голове, вот, что она получила. У камергера был столь мягкий нрав, что его должность не имела значение, и она чувствовала, что может говорить с ним почти как с равным.

– Так что с ними случилось?

– Они умерли.

– Но как?

Камергер вздернул седую бровь. У него были необыкновенно длинные волосы на бровях; они свисали до самых ресниц.

– Ты ведь изучаешь Четвертый Мор.

Валья не знала, было ли это вопросом. По крайней мере, звучало это не как вопрос, так что она предположила, что камергер Серых отлично знал, что она была одним из незваных гостей, которые сновали по его библиотеки весь последний месяц, с тех пор, как он занялся этим проектом. Однако она даже не могла представить, что все это было лишь ради описательной ведомости.

– Да, конечно.

Он кивнул головой, отбросив на плечи робы свои жидкие взлохмаченные серые космы.

– И ты так переживаешь о том, что случилось со зверями, которые заработали такую славу в тех битвах. Ты переживаешь, почему у нас больше нет той невероятных чудес, которые они делали возможными.

– Да.

Камергер вздохнул. На его лице появилась грустная улыбка.

– Все переживают об этом. И я в том числе. Но грифоны ушли, дитя. Погибли во время Мора. Столь многие погибли в боях, что оставшиеся просто не смогли восстановить популяцию. Они росли слабыми. В итоге, молодняк просто стал умирать внутри яиц, и это был конец. Великая жертва. Великая скорбь.

"Великая ложь," – подумала Валья.

Но не сказала этого вслух. У нее не было никаких доказательств, что Камергер Серых лгал. Не было очевидных признаков в его поведении, и грифоны действительно исчезли к концу Мора. Война тянулась целый год после мучительного года, и большую часть времени она пылала по всему Андерфелсу, где грифоны охотились, искали пару и обустраивали гнезда. Возможно, они действительно погибли во время Мора.

Но она никак не могла уничтожить маленькую искорку сомнения в глубине своей души.

Видимо, камергер принял ее молчание за согласие. Он снова вздохнул и открыл дверь в свой личный кабинет. Там царил вечный беспорядок из бумаги, нагроможденной невообразимыми грудами, многие из которых были покрыты тонким слоем пыли. В другом углу было еще кресло для посетителей, но оно было погребено под еще большей кучей бумаг, чем стол. Только резной деревянный герб на его задней части остался нетронутым между куч барахла.

Медленно, скрипя и кряхтя, камергер уселся в одинокое, оставшееся целым кресло. Кожа была старой и потрескавшейся по обеим сторонам подушек, а на сиденье и спинке были постоянные вмятины точно повторяющие формы старшего Стража. Откинувшись на спинку кресла, камергер поманил к себе Валью.

– Какие письма пришли сегодня?

– Ох... – Валья поспешно поставила сумку на пол и неуклюже начала рыться в письмах и свитках. – Вот это из Башни Бдения. Еще одно из Денерима, но мне не знакома печать эрла. Простите. Орзамар, Старкхэвен...

– Есть что-нибудь с юга? Из Орлея?

– Нет, не думаю... – она посмотрела на оставшиеся печати и символы. – Ничего, что говорило бы об этом, и никаких похожих печатей. Но я, конечно, могла просто не заметить чего-то.

– Мм... – Камергер слегка наклонил голову назад, глубже утопая в своем кресле, и махнул рукой, прикрывая глаза. – Нет, нет, я уверен, что ты права. Глупые мысли старого человека, переживающего почему Страж-Командор Кларель никогда ничего не пишет... хотя это всего лишь значит, что ей ничего не нужно от нас сейчас. Люди всегда пишут, когда у них есть просьба, а не ради удовольствия. Как бы то ни было, это не имеет значения. Что там было из Башни Бдения?

Валья сломала восковую печать и развернула сложенный сверток. Она бегло просмотрела первые несколько строк и с печальной улыбкой покачала головой. Камергер был прав.

– Новый Страж-Командор с уважением просит выслать лириум, оружие и доспехи, чтобы восстановить утерянное в схватке с... о, одержимыми деревьями. В огне. Здесь еще список весьма специфических просьб.

– Не сомневаюсь, – фыркнул камергер, не открывая глаз. – Что насчет таинственного эрла из Денерима?

Это была еще одна просьба о помощи: жена эрла считала, что видела генлока в подвале, когда спускалась туда за бутылью, и, более того, эрл требовал, что Серые Стражи немедленно прибыли и выследили порождение тьмы, которое, без сомнения, пришло аж с Глубинных Троп специально, чтобы побывать в их винном погребе. К сожалению, по письму нельзя было определить, сколь много эрл или его жена выпили, прежде чем обнаружили незваного гостя.

Другие письма были менее фривольными, но в них тоже содержались сплошные просьбы. И маги, и храмовники требовали помощи в сражениях с противниками, и те и другие искали убежища. Разведчики из Андерфелса сообщали о наблюдениях за порождениями тьмы и передавали карты их передвижений. Гномы тоже прислали письмо об активности порождений тьмы на Глубинных Тропах, а так же о прибытиях, уходах и смертях – предположительных или подтвержденных – Стражей, чье время Призыва пришло.

Когда Валья закончила читать имена, присланные из Орзамара, камергер наконец выпрямился и открыл глаза.

– Хватит, – сказал он, отвлекая ее от изучения. – Хватит. Иди. У тебя полно и другой работы. Оставь остальные письма.

Склонив голову, молодая эльфийка удалилась.

Она прошла в альков, где стоял мемориал Гараэлу, намереваясь продолжить свои исследования вместе с оставшимися хоссбергскими магами, но оказалось, что сейчас поздней, чем ей думалось, поэтому все остальные уже отправились полдничать. В комнате осталась только женщина-храмовник, Реймас, которая в одиночестве сидела за столом. Перед ней лежала закрытая книга.

Валья была бы счастлива просто оставить женщину наедине с ее закрытой книгой, чтобы она там ни делала с ней, но голос Реймас разорвал тишину библиотеки.

– Ты. Валья.

Эльфийка оцепенела. Она не могла справиться с этим. За годы, проведенные в Хоссбергском Кругу, это стало нормальной реакцией для нее. Когда она осознала это, то расслабилась, стерла с лица все эмоции и повернулась к старой женщине.

– Да?

– Может, подойдешь и присядешь со мной ненадолго?

Валья снова застыла. Она напомнила себе, что больше не обязана подчиняться. Это ведь не Круг. У храмовников в Вейсхаупте нет власти. Но отделаться от старых страхов было слишком тяжело.

– Зачем?

– Чтобы поговорить. Просто поговорить, – улыбка Реймас выглядела неловко на ее длинном худом лице, на котором по обыкновению читались лишь мрачные думы.

Но просьба звучала вполне серьезно, и поэтому, немного смущаясь, Валья нерешительно приблизилась к креслу у другого края стола. Так чтобы сидеть чуть сбоку от храмовницы, и как можно дальше. Валья выбрала место через одно от женщины.

– О чем?

– Ты не доверяешь нам, – Реймас положила перед собой руки, обхватив ими непрочитанную книгу. У нее были большие, совсем неженственные руки с толстыми пальцами и грубыми ладонями. Старые шрамы оставили сетку бледных и розоватых следов на тыльных сторонах ее рук. Это были руки солдата. Руки храмовника.

– Никто из вас, магов, нам не доверяет, я вижу это... но ты, пожалуй, самая подозрительная из всех.

– Ты именно об этом хочешь поговорить?

– Да. Не нужно быть столь недоверчивой, – что-то промелькнуло в глазах Реймас, будто какая-то старая, глубоко зарытая боль. – Мы здесь не для того, чтобы охотиться на вас. Не все приходят в орден за тем, чтобы безжалостно подминать под себя всех магов.

– Тогда зачем же еще? – спросила Валья, позволяя своему гневу вырваться наружу. Она нарочно толкнула кресло назад так, чтобы неприятно скрипнуло по библиотечным плитам. – Неужто люди так жаждут проводить свое время в заточении а башне, полной напуганных и обозленных магов, ради благой цели?

– Некоторые. Например, я, – храмовница заправила прядь длинных темных волос за ухо и посмотрела на книгу, которую так и не начала читать. Это была святая книга. Валья прочла название: "Проповеди и гимны Создателю". Судя по жесткому переплету, не так уж много людей открывало ее раньше. – Я вступила в орден, чтобы защищать вас.

– Как высокомерно. Могу я спросить почему?

– Как пожелаешь. Мой отец был магом. Не таким уж и сильным. Он никогда не учился магии и делал все возможное, чтобы скрыть свой дар. Он никогда не упоминал об этом при нас, при своих детях. Я даже не уверена, знала ли мама об этом. Впрочем, наверняка знала. Иногда вокруг нашего дома творились странные вещи. Яйца, что высиживали наши курицы, замерзали. Факелы загорались голубым или зеленым племенем, и всегда можно было разглядеть там лица или услышать тоненькие голоса. Конечно, мы не упоминали обо всем этом при незнакомцах. Если кто-то из жителей деревни и знал об этом – а я уверена, что так и было, – они хранили наш секрет.

– И что потом? – гнев Вальи испарился; на этом месте рассказа мрачная уверенность охватила её. Она знала, где произошла эта история, и она не хотела слышать её еще раз. Каждый маг в Круге слышал похожие наскучившие предостерегающие истории о том, как необученные маги поддавались демонам и становились одержимыми. То, что случилось с отцом Реймас, несомненно, было печально, но лекция от этого не становилась приятнее.

Но это была не та история.

– Потом кто-то сказал, и пришли храмовники, – сказала Реймас. – Мы так никогда и не узнали, кто это был, или как они узнали. Впрочем, это не имеет значения. Мой отец не был сильным человеком. В нем не было мужества. Когда он узнал, что храмовники идут, он наполнил карманы камнями и бросился в озеро, – Реймас на время замолчала. Она покрутила большими пальцами вокруг друг друга, костяшки их побелели от сдерживаемых эмоций.

Затем она протяжно выдохнула и положила руки на переплет книги, так чтобы между пальцев было видно название.

– Я была зла после случившегося. Какое-то время. Я ненавидела храмовников. Мне было ненавистно то, с каким высокомерием они допрашивали мою мать, а потом нас о магическом потенциале так, будто мы скрывали, что больны чумой. Целый год я носила в себе эту злость, эту ненависть. Я набрасывалась на каждого, кто вставал у меня на пути, просто чтобы дать выход эмоциям.

Не могу сказать, когда все изменилось и почему. Но однажды я осознала, что если я действительно хочу огородить других от участи моего отца, то лучше всего будет обратиться к истокам. Я была абсолютно не набожна, чтобы вступить в ряды священников. Меня не волновал такой пустяк, как Создатель. Но были храмовники, которые поклялись защищать магов. Храмовники, которые ведут их и охраняют – если, конечно, они верно делают свою работу. И я так хотела.

– Вот почему ты ушла? – тихо спросила Валья.

– Да, вот почему я ушла, – Реймас наконец взглянула на нее. Глаза старой женщины были светлыми и блестели. Может, от слез, может, нет; Валья была не уверена. Тяжело было определить из-за тусклого и серого света в библиотеке. – Потому что орден так и не стал тем, чем должен был быть.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? Что ты хочешь? Оправдание ордену? Твоему отцу?

Реймас натужно улыбнулась. Она протерла глаза кончиков рукава, стирая то, что могло, а может и не могол быть там, и, кажется, вернулась обратно под защиту меланхоличной сдержанной стены, что она возвела вокруг себя.

– Я не откажусь, если ты предложишь мне это, но не об этом я хотела просить.

– Тогда о чем?

– Орден храмовников далеко ушел от того, чем должен был быть. Я верю, что их можно вернуть на правильный путь, но... не сейчас, и это буду не я, – Реймас отодвинула книгу в сторону, освобождая стол между ними. – Но Серые Стражи все еще герои. Мы обе сейчас здесь и ждем, когда присоединимся к ним. Я просила тебя сесть со мной и выслушать мою историю и объяснить, что ты не должна злиться или бояться. Мы обе здесь потому, что хотели сбежать от разногласий, царящих сейчас в мире. Мы все ищем цель, которая не подведет, и товарищей, которым можно довериться. Вот, что я хотела сказать.

– Хорошо, – произнесла Валья, вставая. Она толкнула кресло обратно под стол. – Ты сказала.

– Но услышала ли ты? – спросила Реймас.

Валья не ответила. Она вернулась обратно в зал, где стоял мемориал Гараэлу, забрала дневник, который читала и оставила храмовницу наедине с ее книгой, из которой она никогда не читала молитв.